Волчий дневник

Железнорожденные таки напали на Север, и это было не завоевательной войной, ведь Грейджои не вступили в союз с Железным Троном, что в случае успеха в войне давало им возможность на обретение новых земель, они просто мстили, мстили и грабили. В нападении железнорожденных в большей мере я считал виноватым себя. Вероятно, эти ребята могли и не решиться на такой смелый шаг, ведь Ров Кейлин оставался неприступным, а значит, дорога домой для Робба открыта. Можно было заранее принять меры по нейтрализации Теона. Но я, наоборот, позаботился, чтобы вовремя эвакуировать родню из Винтерфелла, при этом оставив казну нетронутой. То есть, я оставлял желанную цель для Теона и уменьшал нежелательные последствия, одной рукой делаю, другой ломаю. Так уж сложилось, что Робб мог захотеть остаться в Речных землях подольше или продолжить грабить Ланнистеров, тогда как по моему мнению, пришло время возвращаться домой. В открытую ситуацию в сторону канона я не толкал, но исподволь содействовал этому. *** Теон. Я честно собирался убедить отца выступить в этой войне на стороне Старков. У Бейлона Грейджоя, моего отца, была мечта стать королем, как в прежние времена. Сейчас все объявляют себя королями один за другим, почему бы и моему отцу не поступить так же? Робб обещал признать Бейлона королем, Эдмур Талли, находящийся в подчиненном от Робба положении, также признает Кракена королем. И нужно для этого только пограбить Ланнистеров, что железные люди любят и умеют. Не верь я в обещания, которые давал Роббу, и сам король Севера не поверил бы мне. Но боги, как я ошибался. По тому, как меня встретили, я понял, что убедить здесь кого-то в чем-то мне будет очень трудно. Вспоминался этот гадский Вайтстарк, который все время убеждал меня, что я для железнорожденных буду мальчиком с зелёных земель. Так оно и случилось. — Ты предлагаешь мне объявить себя королем, — говорил Бейлон, и тон его голоса мне не нравился, — а еще, ты предлагаешь вступить в союз с этим мальчишкой Роббом, щенком Неда Старка. — Да, я пре… — Заткнись! Я замолчал, не особо понимая гнев своего кровного отца. Вайтстарк опять оказался прав, Нед Старк мне стал ближе и понятней чем родной отец. — Посмотри на себя, вырядился в эти дорогие тряпки, задрал вверх подбородок и смотришь на всех свысока. Кто ты такой? — Отец, я не понимаю… — Отец? То есть ты считаешь себя моим сыном? Мне кажется, что ты просто еще один мальчик с зелёных земель, как и твой друг Робб Старк. Бейлон тыкнул пальцем в золотой медальон-фибулу, что удерживала плащ у меня на плечах. — Чем ты заплатил за это, мальчик? Ты, подобно бабам, нарядился в шелка и золото, нацепил на себя побрякушки и думаешь, что можешь давать мне советы? Ты заплатил за эти побрякушки железом, дал железную цену? Потому что иначе тебе лучше молчать. Эту фибулу мне подарил Робб, когда я спас Брана от одичалого, приставившего нож к горлу. Сначала Робб разозлился и ругал меня, но потом поблагодарил за помощь и наградил этой безделушкой «за меткий выстрел». Так что можно было считать, что я заплатил железную цену. — Да, я заплатил за это железную цену. — Ложь, — Бейлон сорвал с меня фибулу, и плащ соскользнул с плеч. Видимо мою заминку, за время, что я решал, можно ли назвать цену «железной», Бейлон принял за нерешительность, а мои слова посчитал враньём. — Я не стану объявлять себя королем, потому что ты мне это советуешь. Я объявлю себя королем потому что сам так решил. И на Ланнистеров не нападу, уж лучше я ограблю Северян, твоего дружка Робба Старка, что посмел послать ко мне моего собственного сына, будто насмехаясь надо мной. И теперь, я спрашиваю тебя, — продолжил Бейлон, — ты мой сын, Теон Грейджой, или один из Старков? Ты просишь меня вступить в союз с Роббом — или ты просишь меня дать силы, чтобы отомстить Старкам за унижение? Демоны, опять Вайтстарк оказался прав. Он говорил, что я очень легко попадаю под чужое мнение и даже несколько раз убеждал меня в правильности неправильного, а потом смеялся надо мной. И что мне сейчас делать? Робб, конечно, стал мне настоящим другом, но не могу же я пойти против отца? — Но отец, — предпринял я попытку возразить, — если ты объявишь себя королем, то это сразу же поставит тебя против Железного трона и против Ланнистеров, а начав войну с Севером, мы останемся одни против всего Вестероса. — Удивительно, но я вижу, что Старки тебя чему-то все же научили. Ты прав в этом, мальчик, мне не следует торопиться объявлять себя королем. Теперь уже ответь на вопрос, что я тебе задал. Ты Старк или ты Грейджой? — Я Грейджой, — сказал я. А что мне еще оставалось? — Я рад, что у меня всё же остался сын, — Бейлон разтянул губы в улыбке. — Мы возьмем Ров Кейлин и отрежем армию Робба от Севера, пусть он остается в Речных землях, а мы в это время будем грабить Север, мы отомстим. — Мы не возьмем Ров Кейлин, — возразил я. — Почему? — зло глянул на меня… отец. — Ров Кейлин неприступен с любого направления. Эддард Старк отдал его своему бастарду, который восстановил все укрепления и даже настроил новые. Сейчас там большой гарнизон. Пытаясь взять эту крепость, мы ничего не добьемся, только погибнем. Бейлон был сбит с толку, и я попробовал еще вставить несколько слов. — И, не следует ли нам вступить в союз с Ланнистерами, если уж мы будем воевать против Севера? — С этими лживыми ублюдками, ты ничего не перепутал? Это же не львы, это хорьки. Нет, мы просто подождем: пока не нападем на Ланнистеров, они не нападут на нас, этого достаточно. И мы всё равно пойдем на Север, — решившись, сказал Бейлон. — И чего мы добьемся? — спросил я. — Сожжем несколько рыбацких деревень, разорим один или два небольших замка, что больше похожи на большую деревянную избу. Добыча будет огрооомная, — язвил я, — каждый воин получит по куриному яйцу, а некоторые даже курицу. — И что ты предлагаешь? — Винтерфелл! — Ты издеваешься? Винтерфелл слишком большой и хорошо охраняется. Ты говоришь, что мы не сможем взять Ров Кейлин, но говоришь, что сможем взять Винтерфелл. — На самом деле так и есть, отец, Ров Кейлин сейчас даже больше Винтерфелла и охраняется лучше. В Винтерфелле сейчас мало солдат, и, если суметь выманить их, то крепость останется практически беззащитной. — Хорошо, расскажи, что ты придумал. Я и рассказал про то, какие богатства скопились у Старков. Золото, серебро, медь, дорогие ткани с юга, кожи, специи, оружие. Идти грабить побережье, ограничиться малым, когда я рассказывал о золоте, что лежит в Винтерфелле? Нет, это было выше сил Бейлона. Я знал, что сейчас казна Винтерфелла была богатой и что от такого куша не мог отказаться никто, ни я сам, ни моя сестра, ни мой кровный отец. Я обещал взятие Винтерфелла, и меня слушали. Под свое командование я получил больше тысячи железных, это было больше, чем у Аши. Чувство признания и значимости наполняло меня, теперь я не просто мальчик на побегушках у Робба — я Теон Грейджой. Грабить побережье, оставили по остаточному принципу. Это было нужно только для создания видимости, что железнорожденные повсюду и полностью владеют ситуацией, когда на самом деле нас едва набиралось шесть тысяч и на огромных территориях Севера мы могли просто потеряться. На западной стороне нет значимых поселений. Было решено атаковать Кремневый Палец, пограбить окрестности и уйти дальше, без взятия. Горели поселения вокруг, а мы уходили дальше. Потом был Каменный берег, там опять были поджоги и грабёж рыбацких деревень, пока не случилась битва на Каменном берегу. Из Торрхенова Удела вышел Бенфред Толхарт со своим отрядом. Толхарт пренебрег элементарнейшей разведкой, они на марше пели песни, в результате чего попали в мою ловушку. Сначала мы засыпали их стрелами, а затем я ударил из засады. Дикие Зайцы Толхарта все полегли там, а Бенфреда Толхарта утопили в море. После этого боя у нас появились лошади и возможность быстро передвигаться по суше. *** На суше железнорожденные не имели большой славы, их стихия морские баталии. В это время морские сражения можно было поделить на три части. Обстрел, где у железнорожденных не было никаких преимуществ и ничем особенным они не выделялись. Таранный удар, где многое зависело от индивидуального мастерства капитана и слаженности действий команды, и тут железнорожденные обычно показывали гарантированно хороший результат. Но настоящее преимущество они получали при абордаже – третья часть. Большинство моряков со всего Вестероса носили легкую броню, максимум кожаную кирасу, а чаще кожаные куртки. При падении за борт у человека в такой броне есть некоторый шанс остаться на плаву, тогда как человек в металлической броне пойдет на дно сразу, каким бы пловцом он не был. Так поступали все, но не железнорожденные, они шли на абордаж в металлической броне. Тогда как большинство делало ставку на возможность выжить, упав за борт, железнорожденные делали ставку на возможность победить. Отсюда их ритуал утопления, который несет в себе элемент психологической ломки, чтобы воины не боялись утонуть. Если детально разобраться, то расчет у железнорожденных верный. Упавший за борт моряк в холодных водах сможет продержаться на плаву минут пять, потом начнутся судороги и он утонет. А если он упал не просто так, а получив удар, пусть даже не кровоточащий и не лишивший сознания, то некоторое время у моряка будет шок. В шоке человек будет усиленно и бессмысленно барахтаться в воде, тратить лишние силы, и быстрее получая переохолаждение. Таким образом, реальное время, чтобы найти спасение, у упавшего за борт - от силы минута. Никто во время боя не будет вылавливать упавшего за борт, сможет уцепиться за что-то, считай повезло, нет – утопнет и без брони. А если вспомнить такую вещь, как кольчуга, то вообще красота. Кольчуга, если не надевать пояс, сползет с тела сама, стоит тебе наклониться головой вниз. Упал в воду? Наклонись головой вниз, кольчуга сползет, а ты всплывешь. Но это не в холодной воде и не с поясом, и не с поддоспешником, за который кольца цепляются, так что кольчугу не снимешь. Итог таков, железнорожденные имели при абордаже серьезное преимущество, что позволяло им бить порой превосходящего числом противника и наводить на море страх. *** С Виктарионом я неплохо сошелся. Когда он узнал, что план нападения на Север принадлежит мне, то я несколько вырос в его глазах. Скажем так, он ко мне прислушивался. Но мы не пошли по суше. С этого места мы разделились. Аша пошла дальше на Север, чтобы осадить Темнолесье Гловеров. Я с Виктарионом ушли немного на юг, чтобы по рекам подняться к Торрхеновому Уделу и Барроухоллу. Лишь небольшая часть железных осталась на каменном берегу, чтобы создавать видимость присутствия. Задачи брать укрепления у нас не было, целью было выманить из Винтерфелла Касселя, дав возможность взять его. Времени на это ушло неожиданно много. Я уже подобрался к Винтерфеллу и серьезно опасался, что меня с моей тысячей обнаружат. Я надеялся, что наше присутствие спишут на Ашу, которая уже прижала Гловеров, так оно и случилось. Родрик Кассель ушел, а я с небольшим отрядом пробрался в Винтерфелл и открыл ворота. Сеча оказалась неожиданно жестокой. В винтерфелле оказалось неожиданно много стражников, некоторые были со знаком красного солнца Вайтстарка. Много моих солдат погибло, мы взяли Винтерфелл из последних сил. Живыми и здоровыми из моей тысячи осталось не больше сотни, еще около сотни было раненых. Удержать Винтерфелл с такими силами было невозможно, но я и не собирался этого делать. Кассель ушел с тысячей конных, и когда он вернётся, то мне станет очень плохо. В подземельях Винтерфелла среди узников я нашел странного парня, он просил отпустить его и обещал, что приведет мне тысячу солдат через несколько дней. Он был очень убедительным, и я его отпустил. Но отпустил не потому что надеялся, что он приведет помощь, как же, жди. Я отпустил его, чтобы напакостить Касселю. Не может же в подземелье Винтерфелла сидеть друг Касселя и Робба? А если он действительно приведет солдат, то у Касселя возникнут проблемы и ему некогда будет меня ловить. Ждать странного парня я не стал, разграбив казну и взяв всё, что можно, мы добили своих раненых. — То, что мертво, умереть не может. — И ушли из пустого Винтерфелла. *** Идти грабить побережье, когда Теон рассказывал о золоте, что лежит в Винтерфелле? Бейлон сделал правильный выбор. Я заранее передал Брану указания идти из Винтерфелла в Ров Кейлин. Высказывания на подобии — «В Винтерфелле всегда должен быть Старк», — я просто задавил. Бран выполнил мои указания и со всеми гражданскими (слугами) покинул Винтерфелл. Остальным же он передал моё послание не доверять Теону. В последних снах, перед тем как я решился заканчивать с партизанщиной, Бран передал мне известие, что они благополучно добрались до Рва. В моём городе их приняли хорошо и всех определили на постой, распределили по работам свободных слуг и проявили внимательность к нуждам и просьбам. По возможности хотел оставить переезд Старков в Ров Кейлин в тайне, но это было невозможно. Все на промежутке большой дороги от Винтерфелла до Рва знали, кто едет и куда. Возможно было только придержать новость, но не скрыть. Робб получил сообщения о предательстве Теона и нападении железнорожденных на Север. Винтерфелл все-таки был взят Теоном. — Хм… Я вижу, тебя что-то беспокоит? — спросил я Робба. — Винтерфелл, — обронил Робб, как будто это всё объясняло. Я-то, конечно, понял о чем он, что значит это «Винтерфелл», но уточнил: — Что Винтерфелл? — Я отправил Теона на Железные острова, — тяжело сказал Робб, — и он меня предал. — Возможно, я что-то такое предвидел, поэтому дал Брану указания от себя и от твоего имени тоже, уводить всех в Ров Кейлин. — Они в безопасности? — не поверил Робб. — Ну, да, — подтвердил я, — последнее сообщение, которое передал Бран, было из Рва Кейлин. — Но как? — Магия, брат, — ответил я с улыбкой. — Мы идём к Риверрану, — объявил Робб, — далее двинемся к Близнецам Фреев. Пока можешь идти, привести себя в порядок, завтра мы двинемся в путь. По пути я отделился от армии Робба, предпочитая двигаться немного отдельно. В Речных землях всё еще было много дезертиров Ланнистеров, в охоте на которых я не мог себе отказать. Таким образом, кроме авангарда, в котором двигался сам Робб, был еще отряд разведчиков, в котором шел я. Добравшись до основной армии, которой в отсутствии Робба командовал Русе Болтон, я наконец-то расслабился. Еще, конечно, предстояло поговорить с Кейтилин, которая наверняка не удержится от упрека по поводу Неда Старка, и заняться решением многих хозяйственных вопросов, которые я воспринимал как неизбежное зло. Войну я так и не полюбил. Входя в лагерь, я не знал, вернулся уже Робб или мы его опередили. Разведчики двигались быстрее, но у нас случались задержки в пути. Дозорные не приняли на веру мои слова, что я лорд Вайтстарк. Выяснение наших личностей грозило затянуться. Первым делом нас разоружили и избавили от «лишних» вещей, пришлось подчиниться, я всё еще надеялся на быстрое разрешение этого недоразумения. Но чем дальше, тем меньше надежды — судя по всему, эта песенка грозила затянуться. А уже хотелось помыться, нормально поесть и спокойно поспать. К счастью, я заметил леди Кейтилин, которая ходила с неведомой мне целью с этой окраины лагеря. — Леди Старк, — крикнул я ей, подняв руку и привлекая внимание. И чуть не получил за это древком копья, от одного из сопровождавших (конвоировавших) нас солдат. Моё чувство опасности не подвело меня и в этот раз, и я смог увернуться. Правда, солдат воспринял мое уклонение от удара как неповиновение и проявление агрессии и решил уже было ткнуть меня острым концом копья. Дело могло кончиться кровью, но леди Старк меня узнала и пресекла действия разошедшегося было солдата. — Джон, откуда ты тут, где ты был? — спросила она меня. То, что леди Старк узнала меня, стало для солдата знаком легитимности моего пребывания в лагере, и он сдержал удар. Кажется, это был кто-то из вассалов Гловеров, вроде солдат Форрестеров, резкий парень. Мне не хотелось бы его убивать из-за недоразумения и излишне рьяного выполнения его службы. Мои взрывы гнева стали редкими, но сейчас я был очень-очень усталым и как следствие раздражительным. — Я воевал, леди Старк. — Воевал? Но наша армия здесь, и я всё время была с армией короля Севера, тебя здесь не было, — леди Кейтилин выделила «короля Севера», показывая статус Робба, будто я не знаю, что он теперь король. — Конечно, я виноват перед вами, что не удалось вывезти лорда Старка из Королевской гавани живым, но это было практически невозможно, за ним постоянно следили люди Петира Бейлиша. Ваш гнев на меня несколько несправедлив. — Возможно, — согласилась Кейтилин, — но ты так и не ответил, где ты был. — Я был с разведчиками и убил солдат Ланнистеров не меньше, чем самый славный герой из этого лагеря. Несколько пафосная манера речи была вполне в духе этого времени, хотя на севере ей пользовались реже, чем на юге. Леди Кейтилин хотела что-то возразить, но я продолжил. — Война, которую я вёл, не подлежит огласке. Мне приходилось совершать дела, неподобающие званию рыцаря и лорда, поэтому мои «подвиги» знает только Робб, и этого достаточно. — Робб знает? — удивилась Кейтилин, даже не стала поправлять меня в моём простецком упоминании короля. — Да, я отправлял ему по возможности отчеты о своих действиях. А после разгрома, который он учинил Клигану, я присоединился к нему. По землям Ланнистеров мы ходили вместе. — Но он ничего мне не говорил. — Я просил никому не рассказывать, особенно что касается тайной части, дело-то деликатное. Лорд Вайтстарк подобно разбойнику лазит по лесам и грабит обозы Ланнистеров, — про то, что я травил солдат Клигана, я умолчал. — Ты принес присягу королю Севера? — несколько напряженно спросила Кейтилин. — Роббу чтоль? — немного придурковато уточнил я, состроив щенячьи глазки, специально тренировал этот взгляд, у этого тела поразительная способность к этому. Но видя, как темнеет лицом леди Кейтилин, решил не шутить. — Если все лорды Севера принесли моему брату присягу, то не вижу никаких причин отказываться, не сомневайтесь, леди Старк. Будь возможность, я первый присягнул бы брату на верность. Тем более, что мои солдаты получили от меня приказ примкнуть к армии Робба. — Короля Робба, — поправила меня Кейтилин, хотя по виду внутренне расслабилась за мои уверения в верности. — Короля Робба, — не стал спорить я. — А Домерика я просил возглавить отряды Рва Кейлин, пока меня нет рядом. Леди Кейтилин кивнула, подтверждая мои слова и доводы, принимая их, даже вздохнула с облегчением. Видимо, леди Старк серьёзно опасалась, что я могу оспорить право Робба на корону Севера. Все южные бабы такие дурные? Кэйтлин указала мне направление, в котором расположились мои солдаты из Рва Кейлин, которыми командовал Болтон, и я отправился в ту часть лагеря. Сама Кэйтлин пошла предупредить Робба, который вернулся немного раньше нас. Хотелось нормально помыться теплой водой, с мылом, а не так, как это было в последние время — в холодных ручьях и без удобств, но не успел я толком расположиться и обкашлять разные темы с Домериком, как прибежал посыльный: меня вызывали к начальству, сиречь к Роббу. Брат звал не только меня, а созывал вообще всех, чтобы объявить о принятых решениях. Спокойно поспать мне удалось после объявления дальнейших планов. Предстояло идти к Близнецам Фреев, которые сейчас несли для Талли больше угрозы, чем Ланнистеры. Долина Аррен так и не сказала своего слова в политике и войне, что выглядело как предательство бездействием. Если детально разобраться, то получалось следующее. Долина подзуживала Север на конфликт с Западом, роль Долины в начале войны Ланнистеров против Талли не ясна. Далее, когда Север вступает в войну на стороне Талли, Долина отступает в сторону и делает вид, что происходящее никак их не касается. Во всех этих странностях особенной насмешкой выглядит девиз Талли: «Семья, Долг, Честь». Семья? — Плевать Лизе на свою семью, на брата, на сестру. Долг? — Трудно что-то конкретное сказать, но очевидно, что никакие долги она на себя не принимает. Честь, которая созвучна с девизом Арренов: «Высокий как честь»? — Опять мимо! Предала своего мужа, манипулировала сестрой, изменяла с Бейлишем. Сам бы я не смог добрасться до Лизы, не в ближайшее время, теперь мне нужно было только подождать. *** Была метель, ветер дул в лицо, казалось, со всех направлений, как ни отворачивайся. А мелкий крупинчатый снег летел прямо в глаза, заставляя жмуриться. Мороз стоял такой, что перехватывало дыхание, полной грудью не вздохнёшь. Дышать приходилось через варежку, мелкими глотками. Помнится, в фильме даже за стеной все ходили без шапок, модники. Вспоминалась мода оставлять полоску неприкрытой кожи на ногах, носки покороче, или вообще без носков, штаны подвернуть, типа это красиво. Хотя, внимание, безусловно, привлекает. Помню дедка одного — еду в институт зимой утром, мороз -25, а он в трамвай заходит в каком-то рубище и тапочках — такое внимание привлекает. Но всё это было там, в том далеком мире. Когда смотрел фильм, у меня создавалось впечатление, что в Вестеросе на севере живут заядлые модники, ради пафоса и красоты способные терпеть неудобства до бесконечности, а отмороженные уши — это такая мелочь. Возможно, киношники не были нигде севернее Нью-Йорка, который кстати находится значительно южнее той же Москвы. Нью-Йорк находится примерно на той же широте, что и Ереван, Анкара и Мадрид, какая там нафиг может быть зима? Ну, ладно, широта — это еще не всё, что делает погоду, тот же Иркутск южнее Москвы, а морозы там обычно крепче, но мы говорим про Зиму, Карл, Зиму Вестероса, с большой буквы, Карл. Группа разведчиков во главе со мной вышли на небольшую поляну возле чардрева. Все были в цветах ночного дозора, что странно, ведь я точно помнил, что решил не вступать в ночной дозор. Пока шли, метель была страшная, но стоило выйти на поляну и наступило затишье, было слышно, как снег хрустит под ногами, дыхание ночных братьев и потрескивающие от мороза стволы деревьев, что не успели себя высушить перед зимой и сейчас грозили лопнуть. На поляне лежали тела мёртвых людей в каком-то непонятном порядке, образуя странные знаки на земле. Тишина. — Ч-что это? — спросил заикаясь один из разведчиков ночного дозора. — Не знаю, — ответил другой, — наверное это что-то значит. И только я в неведомых знаках видел давно не встречавшиеся буквы русского языка, которые складывались в короткое слово из трех букв. Ага, — между ног болтается, на «х» называется. Когда проснулся, то был сильно задумчивым. Это не было зеленым сном, с чего бы Королю ночи становиться матершинником, да и неоткуда ему приобрести познания в русском языке. Этот сон был обычным, когда из глубины души приходит какое-то предупреждение, послание или что-то вроде этого. Порой только расшифровать это послание трудно. В книге я вообще не помнил, чтобы Король ночи оставлял какие-то знаки, выкладывал трупы каким-то особым манером. В кино он сначала выложил трупы в виде значка дерева, как на топографической карте, сильно упрощенной. Потом он выкладывал колесо с семью спицами, то самое, которым бредила Дейнерис: — Нужно сломать колесо, я сломаю колесо… Теории на эти знаки были… Самая известная, что это знак трехглазого ворона, его глаз, поэтому Король ночи — это Бран, потому что Бран — это трехглазый ворон. Мне тогда эти теории казались несколько натянутыми, а все эти знаки казались просто этаким театральным ходом, чтобы нагнать таинственности и мистики. Больше непоняток и странных знаков — больше путаницы и таинственности. Зачем Королю ночи оставлять какие-то знаки? Знаки оставляют, чтобы они были поняты, а те, что он оставлял, вовсе ничего конкретного не говорят. Для примера можно привести слово «колесо», то самое, что хочет сломать Дейнерис. Знаки, это тоже похоже на бред. Неужели Король ночи, как и Дейнерис, хочет построить идеальный мир? — вот такой бредовый вопрос рождается из всего это бреда — например. Вот еще одна теория фанарта. Но к неведомому эти размышления, раз из глубин моей души приходят такие послания, значит пришло время возвращаться на Север. Пора уже заканчивать с этой войной и идти прикрывать стену. *** Когда мы пришли к Риверрану, то я стал свидетелем некрасивой сцены, Робб отчитывал Эдмура за его поспешность в действиях. Меня во время этой выволочки несколько раз ставили в пример, отчего мне было жутко неудобно. Пусть похвала была заслужена, только благодаря действиям моего отряда Клиган довел до Кастерли жалкие остатки своей армии, но когда мои успехи используют в качестве розг для менее удачливого полководца — это неприятно. Я всё ждал, когда Рикард Карстарк самовольно казнит Ланнистеров, и готовился отстаивать его жизнь перед Роббом. Какое бы зверство ни совершил Карстарк, но казнить своих солдат за то, что они были злы к пленному врагу — это неправильно. Карстарк нарушил приказ, и Робб увидел в этом зарождающийся бунт, падение своего авторитета? Но позвольте, Робб сам ронял свой авторитет, когда нарушал слово, данное союзнику, ведь Фреи как бэээ… союзники? Казни Робб Карстарка, и авторитет на самом деле не поднимется, а еще больше упадет. Только говорить не будут, но подумают и затаят, что даже хуже. В моих планах было отправить тестя на стену. Но Карстарк даже не стал просить у Робба отдать ему пленников и никого не казнил. В книге Карстарк пошел на такой шаг, когда Кейтилин отпустила Джейме, заключив с ним сделку. Здесь и сейчас её дочери были в безопасности, и никакой сделки не было, поэтому и Карстарк был относительно спокоен. Пусть два его сына погибли, служа телохранителями Робба, но старший сейчас в плену, и есть надежда на его обмен. Убивать Ланнистеров сейчас нет никакого смысла. В планах у меня было провести красную свадьбу по несколько иному сценарию. Домерика я уже надежно перетянул на свою сторону. Сансе я посылал «влажные сны» с участием Домерика в главной роли. Поэтому в Сансе я не сомневался. Как следует насев на Робба, я получил от него согласие на свадьбу, поэтому в верности Домерика не сомневался, купил его с потрохами. Старшего Болтона собирался отравить, не насмерть, а так, чтобы он не смог принимать активное участие в красной свадьбе. Фрея напротив, спровоцировать на активные действия, если не успеет переиграть ситуацию и обрядиться в овечью шкуру. После всех событий Близнецы собирался отжать себе, а старшего Болтона отправить на Стену, сделав Домерика лордом. Жаль, что с Рамси не удалось быстро и тихо разобраться, Русе уже отправил его на Север решать проблему с Грейджоями, но ничего, и его время придёт.