Путешествие

Утро для Штольмана вновь началось неожиданно. Дюк, проснувшийся на широкой кровати в одиночестве, слез на пол, босиком выбежал в гостиную. Завидев родителей, спящих на диване в обнимку, он попытался залезть сверху. - Пап! Ну пап! Не добившись результата, малыш подпрыгнул и схватился за руку отца. Штольман съехал с узковатого для двоих дивана на пол и пробормотал: - Дюк... Доброе, наверное, утро... Что ты хотел, хороший мой? - Тебя мама полечила? Тут же пробудившаяся Анна поправила сбившуюся сорочку, оперлась о локоть и с улыбкой взглянула на мужа, ожидая ответа. Ближе к рассвету она уходила покормить Верочку, но не захотела лишаться теплых объятий на остаток ночи. - Да, малыш, - ничто на лице Якова не выдало, каким прекрасным способом лечила его супруга. - Твоя мама - чудесный лекарь. Широко улыбнувшись, Дюк забрался на отца и поцеловал его в небритую щеку. - Пойдем гулять! - Солнышко, дай папе поспать, он вчера поздно вернулся, - попыталась Анна отложить прогулку. В спальне заволновалась Верочка, донося до отца свой лепет: «Па-па-па, гу-лять! С то-бой!» Штольман протер лицо руками. «Сговорились, наследнички. Ну как таким откажешь... Ладно, в поезде высплюсь». Он подмигнул Дюку, подвинул его с бедер, дернул за край свисавшей с дивана простыни. Анна с визгом сползла на мужа. Яков, широко расставив руки, обнял образовавшуюся на нем кучу малу, перецеловал все попавшиеся щечки и картинно распластался на паркете. - Я согласен. Несите меня гулять. ... Павел Петрович придирчиво оглядел паруса. - Грязненькие какие-то... Поучаствовав в приобретении нового кораблика, император теперь ощущал себя на судне хозяином. - В беленький покрасить? Или в триколор для Марьюшки... Гафельная шхуна в лучах утреннего солнца выглядела, как мечта садовника - из каждого узла вант торчали розы, нарциссы и незабудки, штурвал был оплетен какими-то зелеными побегами. Даже якорная цепь была украшена синими цветочками примул. - Полли! - королева гаркнула так, что Павел затрепыхался в стакселе. - Что за клумба, шип тебе в ребро? Мы во Францию собираемся, или в Нидерланды на выставку? - А я думал, тебе понравится... - расстроился император. Марья Антоновна с бесплотным вздохом облетела парусник и приземлилась на палубу рядом с Павлом. Теперь ей приходилось принимать в расчет чувствительность своего избранника. - Красивенько, конечно, розочка мне в ушко... - милостиво согласилась она. - А что ты его так вырядил-то? - Э... Ну как... Это же все для... - смущенно прошептал призрак. - Для че-е-е-го-о? По пологому трапу на пирс, повизгивая, выкатывались крысы, некоторые из которых оборачивались и огрызались на пинавшую их неведомую силу. ... В парке у озера Яков улегся на траву, категорически отказавшись купаться. Анна с Верочкой на руках бродила по песку, а Дюк стащил с ног ботиночки и самозабвенно шлепал по воде, поднимая тучи брызг. Когда вдалеке раздался жалобный визг, Анна переложила заплакавшую малышку на другую руку и постаралась ее успокоить: - Не волнуйся, зайка, кто-то собачке на лапку наступил. Вдруг Дюк наклонил голову к плечу, прислушался и ринулся к небольшому сарайчику поодаль, вокруг которого начали скапливаться люди. - Дюк! - сердито окликнув сына, Анна быстро вытряхнула песок из туфельки. - Яков, ну опять он удрал! Ты был прав про поводок. - Дмитрий! Штольман встал с лежбища, отряхнулся, прошел за Анной к сарайчику. - Вашблагородие! - поднял к нему запыханное лицо знакомый городовой Пронин. - Вот, позвали на ножевое... Отогнав толпу, Пронин вернулся к жертве - хорошо одетому мужчине лет двадцати, лежавшему ничком на земле. Яков проверил, что Анна нашла сына, и присел перед пострадавшим. - Что стоите, Пронин? Помочь надо. Штольман достал из кармана платок, дал постанывающему мужчине приложить к кровоточащему боку. - Что с вами произошло, любезный? Молодой человек с трудом уселся на земле. Непонимающе поморгал и, охнув от боли, схватился за голову. - Не знаю... я с собачкой гулял, и вдруг в боку горячо стало. Я вроде споткнулся, упал... а потом... не помню. О, черт... - пробормотав это, он с ужасом охлопал себя по груди, а затем сунул руку за пазуху. - У меня деньги были, а теперь их нет! Я только что щенков породистых продал. Вся выручка... - Ткнули неудачно, потом по голове ударили для надежности. Ну и ограбили, - склонился над раной на виске пострадавшего Пронин, подавая свой платок. - Где собачка? - Яков обвел взглядом грязную землю за сараем. - Отойдите, господа! - прошел он к приоткрытой двери, рядом с которой на земле лежал красиво подстриженный серебристый пуделек. Штольман кинул взгляд на свою семью - Дюк мог расстроиться до слез, увидев истекшего кровью пса. Убедившись, что Анна с детьми далеко, Яков вернулся к раненому. - Любезный, ваша собака, похоже, пыталась вас защитить. К сожалению, она погибла. Мужчина уткнулся лицом в ладони и зарыдал. - Басточка моя... Бог с ними, с деньгами, ну зачем ты сунулась... Потерев подбородок, Штольман осмотрел место преступления. Пятачок вокруг пострадавшего был истоптан, возле тела собаки следы были виднее. Яков поднял пушистое тельце, перенес к стенке сарая. На земле красовался отпечаток ботинка с характерной дужкой на каблуке. - Пронин, замерьте и зарисуйте, - указал Яков на след. - Подданный, - ухнуло из сарая, - ты мне нужен! Срочно-срочно, брегет тебе в руку! «Агент Романов. Давно не виделись...» - Яков с каменным лицом вложил вылетевший из карманчика брегет обратно. - Преступление, - глубокомысленно изрек Штольман, ни к кому особенно не обращаясь. - А? Убивца пуделя найти? Эт-та мы мигом! А потом скорей-скорей пойдешь со мной, мне очень надо! - призрак приплясывал за дверью и готов был высунуться в толпу, где любопытные могли обратить внимание на мутное облачко в рубашке. - Приодеть бы тебя, подданный... Штольман захлопнул дверь сарая. - ... бабочку тебе в кадык. А ты зачем меня закрыл? Я и в щелку могу вылететь... «Па-па, Дюк!» - пискнула Верочка, и Яков обернулся. Его храбрый малыш, которому не исполнилось и четырех лет, с сердитым выражением на юной мордашке наскакивал на смурного мужика в картузе, отступавшего от толпы. Анна, всего на минуту выпустившая из руки воротник Дюка, догоняла его по траве. - Ты чего, оголец? С глузду съехал? - пятился смурной. - Бабонька, заберите пащенка, - буркнул он Анне. Дюк топнул ногой. - Ты собачку убил! Ты плохой! Прижав сына к ногам, Анна обеспокоенно поискала глазами Якова, который в тот же миг очутился рядом с семьей и указал Пронину на смурного: - Задержать. Мужик пустился наутек, но не успел сделать и пары шагов. Тяжелое сосновое полено взвилось в воздух, смачно приложилось пониже картуза. Мужик упал. Толпа ахнула. - Подданный, ну идем уже! Я все сделал! - Павел Петрович сидел на сосне, болтая ногами. - Я молодец? Все еще сердитый Дюк вырвался из рук матери, подбежал к упавшему мужику. - Плохой! - наставил малыш палец на грабителя. - Яков, призрак пуделя на этого дядьку прыгает, - зашептала Анна мужу. Штольман подопнул ногой сапог упавшего, рассмотрел рисунок подметки. Обыскал смурного, достал у него из-за пазухи пачку денег, вытащил из другого кармана нож с бурыми следами на лезвии. - Все, Пронин, оформляйте. Передавайте привет Лыскову. Губернатор к обеду в управлении нового полицмейстера представит, а я уезжаю. Городовой Пронин задумчиво потянулся за наручниками. На его памяти еще никто так быстро не расследовал ограбление. ... Яков обнял жену за плечи. - Где наш юный полицейский? - Вон, у сарая. Не знаю даже, Яков, хвалить Дюка или ругать, - посетовала Анна, указывая на перевязанного мужчину. Пострадавший, голова которого была уже обмотана бинтом, с умилением смотрел на прыгавшего вокруг серенького, вполне себе живого пуделя и приговаривал: - Басточка моя! Какая же ты смелая! Иди сюда, я тебя поцелую... Ой! - ладони молодого человека хлопнули друг о друга. Сидевший рядом Дюк серьезно сказал: - Дядя, не бойся, она настоящая... Штольман крякнул. - Милая, нам нужно как можно скорее уезжать из этого города. Наша семья здесь столько слухов развела, что если они дойдут до столицы, не только тебя, но и меня станут называть... - Статский ведьмак Штольман? - предположил Миронов, подошедший к шапочному разбору. - Я пуделька в мешок сунул, ЯкПлатоныч, люблю заметать следы. Но с вашим юным волшебником нужно еще поработать... - Подданные! - перед столичными гостями Ревеля упало полено. - Ваш пригласительный билет! Сколько можно ждать, лошадку вашу в гриву! Опаздываем! ... - Куда опаздываем? - переспросил Штольман самодержца, не веря своим ушам. - Аня, ты слышишь то же, что и я? Анна хихикнула и тут же, не желая обидеть призрака, закашлялась и прикрыла рот ладонью. - Павел Петрович, вы серьезно? А как же... не знаю... общественное мнение? - Ой-ей-ей, посмотрю я на того смельчака, который вздумает мне указывать, - Павел презрительно фыркнул. - Мне надо, чтобы навсегда... - он мечтательно вздохнул. - Вот представляете, подданные... На всю оставшуюся вечность! Анна улыбнулась своему "навсегда" и покрепче ухватила Дюка за рубашку. - Яков, давай уважим императора? ... На пирсе Штольман во избежание эксцессов усадил сына на плечи. - Дюк, - задрал Яков голову, - удобно? - Да-да-да! - малыш от волнения чуть не съехал с загривка отца, но вовремя уцепился за волосы. - Папа, пойдем! - Никуда от меня не отходить, за императором следить, - серьезно наказал Яков Анне с малышкой. - Я этому чудотворцу не доверяю, обрубит якорь на радостях. Домой - только на поезде. Петр Иванович помахал с борта шхуны: - Штольманы, вас ждем! Перед капитанской рубкой стоял Андре Сорель, приложив руку к глазам. Плечи его содрогались. Лица моряков, выстроившихся в две шеренги до люка в трюм, отражали попытки сдержать неподобающее веселье. - Мсье Андре, что с вами? - Анна под недовольным взглядом Штольмана поцеловала француза в щеку. - О, я не могу, - прохрипел, задыхаясь от смеха, Андре. - Они заставили меня сделать это, - моряк показал на устланную красным ковром палубу и крышку люка, обвешанную серебряными ложками, ситечками и брегетами. - Это не корабль, а шапито какое-то... Откинув зазвеневшую на ветру крышку люка, пожилой Шарль наполовину вылез из трюма и крикнул: - Все готовы? Сорель беспомощно махнул рукой. Принаряженный Шарль выбрался по трапу на палубу и церемонно предложил руку. На свет божий выплыла королева, бюст которой был украшен живыми фиалками. Ухнув на всю гавань, с мачты слетел император, одетый в новенький камзол и треуголку. Встал босыми пятками на ковер. Протянул призрачную длань к Марье Антоновне. - Кто... - начал дискантом Сорель, прочистил горло. - Кто отдает эту женщину в жены этому... Всхлипнув, капитан собрался и закончил: - этому мужчине? Юнга в левом ряду хихикнул, тут же получив по затылку от кока Жерара. Шарль торжественно вывел королеву на ковер. - Я. - Если кто-то из присутствующих знает, почему этим... божьим созданиям нельзя вступать в брак... - Андре утер слезу шейным платком, - пусть заявит сейчас, или молчит вовеки... - Как насчет государыни Марии Федоровны и Людовика шестнадцатого? - склонился к уху племянницы Петр Иванович. Анна улыбнулась и шепнула в ответ: - Ой, дядя, это же бесплотная любовь. Не думаю, что тут действуют людские законы. Пусть их... - Объявляю вас мужем и женой, - выдал капитан, ухмыляясь во весь рот. - Совет вам да любовь! Павел Петрович, чмокнув воздух у губ королевы, заорал: - Во-о-о! Якорь нам в клюзы! Ост-тень-зюйд в брамсель! Омаров на полдник! На палубу упали фиалки, камзол и треуголка. Вилки и брегеты пустились в разнузданный пляс. С юта парусника в небо взлетели шутихи, разбрасывая в облака слепящие искры и посыпая ими молодоженов. - Нда, - хмыкнул Штольман. - Какого агента теряем... Анна вспомнила свое венчание. Вспомнила, как четыре года назад стояла в храме рядом со своим полицейским и не слышала ничего из напутствий батюшки. Вспомнила, как Яков, прячась за сарказмом, постепенно принимал все её способности, ни разу не испугавшись, не попятившись, не оставляя ее одну. Пользуясь общей шумихой, она легонько толкнула мужа под парус, встала на цыпочки, потянулась к губам. - Ясь мой сокол, я тебя люблю. Увлекая Анну дальше за мачту, Штольман сдунул со лба упавшую незабудку. «Люб-лю па-пу!» - вторила Верочка, жуя лепестки, пока родители целовались. Дюк ухватился за ванты и с ловкостью обезьянки полез вверх. На сладко пахнущие соцветия примулы слетались пчелы, чайки с криками носились мимо роз. Юнга осторожно выплетал из штурвала стебли, которые тут же утаскивал за бочку и трепал рыжий Павлик второй. Свадебная клумба «Мариполли» готовилась к новому плаванию. Штольманы готовились к возвращению домой.