Квартира № 16

Так заведено, что день рождения — чуть ли не самый главный праздник в году. Мы отмечаем день своего появления на свет в кругу семьи или с друзьями, сидя за столом в разноцветных бумажных колпачках, задувая свечи на большом кремовом торте. День рождения — это улыбки, смех, музыка, подарки, звонки и СМС с поздравлениями, десятки сообщений в соцсетях. А еще день рождения — это праздник людей, которые подарили тебе жизнь. Я специально проснулась рано утром, чтобы до занятий с ребятами навестить маму. Долгие недели она игнорировала мое существование, затаив обиду, словно я была виновницей всех ее несчастий. Сначала мне было больно от такого несправедливого отношения, потом верх взяла гордость, и я решила поступать с мамой так, как она со мной. Но этой ночью ко мне вдруг пришло осознание того, что, если я не увижу ее в свой день рождения, сама себе этого не прощу. И дело не в том, что я в очередной раз дала слабину и прогнулась под строгого родителя. Просто я поняла, что так будет правильно, что несмотря ни на что она остается тем человеком, кто дал мне жизнь, и этот день так же важен для нее, как и для меня. Маму я застала за завтраком, и, вопреки моим опасениям, она сразу же меня обняла. — Дочка! Ты похудела… — заметила она, критично осматривая меня с ног до головы в прихожей. — Я тортик принесла, — протянув ей коробку «От Палыча», произнесла я. — Идем на кухню. Мама поставила чайник. Достала сервиз и накрыла на двоих. Ее подруга уехала на выходные, и сейчас госпожа Елисеева чувствовала себя барыней в чужом доме. Она так суетилась вокруг меня, что где-то в глубине души возникло тревожное опасение, что мать вновь запила и забыла о наших ссорах. — Милая, как хорошо, что ты пришла. Я сама хотела тебя навестить сегодня, но не знаю, как бы к этому отнесся твой сожитель, — она потупила взгляд, но по тому, как выделила последнее слово, стало ясно, что все еще не простила мне отношения с Власовым. — Я пока живу одна, — ответила я, стараясь избегать слова «расстались». — А где он? Почему одна? — Так сложились обстоятельства. У Дениса дела, как уладит, вернется. — Вот видишь, дочь! Я тебе об этом и говорила! Какие дела? Почему он тебя оставил? Вы поссорились? Он тебе изменил? Расстались? Моя личная жизнь интересовала ее куда сильнее надрывающегося на плите чайника. Мне самой пришлось выключать конфорку и разливать кипяток. Я специально выдерживала паузу, чтобы мама успокоилась, прекрасно понимая, что, если продолжим говорить о Денисе, обязательно рассоримся снова. — Нет, мама, все нормально. Но я пришла говорить не о нем. — А о чем? Деньги нужны? — Мам, я пришла просто пообщаться, узнать, как ты. Сказать спасибо, что подарила мне жизнь. — Ах, милая… у меня для тебя подарок. Удивительно, но я сумела растрогать маму. Она подорвалась со стула и убежала в комнату. Вернувшись минут через пять, мама протянула мне кулон из желтого золота, который когда-то подарила ей моя бабушка. — Мама мне подарила его на восемнадцать, сказала, чтобы передала своей дочке, когда она станет взрослой. Алисонька, ты у меня еще такой ребенок… Но я тебе все равно его дарю, — мама заботливо повесила мне на шею старомодный кулон, провела по нему ладонью и села за стол. — Спасибо, мам. Мы пили чай, говорили о ее жизни, новой работе, кое-каких успехах, планах на будущее. Обо мне мы практически не разговаривали: я знала, что порадовать ее не смогу, а вызывать новые споры совсем не хотелось. Пока между нами вновь восстановился шаткий мир, я решила покинуть поле боя. Сославшись на дела по работе, умолчав, что теперь занимаюсь репетиторством со школьниками, я засобиралась домой. — Дочь, спасибо, что пришла. А твой отец мне даже не позвонил, — обиженно сказала мама, когда мы уже были в прихожей. — Мне тоже, мам, — вздохнула я. — Неблагодарный, — процедила она. — Не надо. Во всяком случае, вы договорились по поводу квартиры. — И на том спасибо. Люди вроде приличные, да? Ты к ним заходишь? Проверяешь, чтобы все было в порядке. — Да, мам, Раиса и Алексей очень хорошие люди. Мы общаемся, и с нашей квартирой все хорошо. — Ну ладно. Как-нибудь навещу тебя и к ним загляну. Мама расцеловала меня в щеки и отпустила. После разговора с ней у меня как камень упал с души. Я понимала, что доверительных отношений, как у Милы и Ольги, у нас с ней никогда не будет, но радовалась тому, что холодная война закончилась. Даже в субботу утром в Москве случались пробки, и я умудрилась встрять в одну такую на бульварном кольце. Время медленно приближалось к часу, когда ко мне домой придет орава школьников изучать обществознание, а я плелась, как улитка. Мне казалось, что быстрее будет бросить машину и пойти пешком, но самым близким местом парковки был как раз мой двор. Я устало наблюдала за спешащими пешеходами и даже завидовала тому, что они не зависели от железной бензиновой коробки. И тут я случайно заметила Алексея. Сосед шел с большими сумками в сторону нашего дома. Не долго думая, я просигналила ему, и мужчина, узнав меня за рулем, дружелюбно мне помахал. — Алексей, не обещаю быстро добраться, но все же предлагаю подвезти, — крикнула я в боковое окошко. — Алиса, буду благодарен, — он поспешил ко мне через машины и резво заскочил на соседнее сиденье. — Девчонки в магазин отправили со списком. Пол-Москвы обошел, пока нашел все, что им нужно. — Я стараюсь выбираться по выходным с утра пораньше в гипермаркет. Закупаю сразу на пару-тройку недель вперед. — Да и мы так же. Но давно не ездили. Рая вся в работе, хозяйство на мне. Я уже давно заметила, что Алексей, в отличие от Раисы, не отправляется каждое утро на работу. Как-то раз даже подумала, что он живет за ее счет, но потом отогнала от себя эти мысли. Да и кто я такая, чтобы судить? Я ничего не знала про его жизнь, профессию, жизненные обстоятельства, но видела, как расцвела рядом с ними соседка. И Настя вроде бы поладила с отчимом. — Кажется, знаю, о чем ты думаешь, — прищурился сосед, словно читая мои мысли. — У меня свой бизнес. Логистика. Не всегда работаю в офисе, в основном контролирую процессы. — Нет, ничего такого я не думала, — смутилась я. — Я бы сам разные думы думал насчет такого соседа. Мне Раина зарплата не нужна. Жилплощадь подошла бы, но она снимает, — пошутил Алексей, чем немного разрядил обстановку. Затор постепенно рассосался, и мы за пару минут домчали до Яузского. Я жутко опаздывала, и под подъездом уже собрались мои ученики. — Ребята, простите, в пробке встала, — извинилась я, протискиваясь через кучку подростков, которые изъявили желание поздравить меня с днем рождения прямо на улице. — Все дома, дома. — Алиса, что же не сказала?! И Настюха молчит, как партизан, я даже не поздравил, — вздохнул Алексей. — Ничего страшного, — улыбнулась я, доставая из сумки ключи. Неожиданно ребята как-то подозрительно оживились, разглядывая что-то у меня за спиной. По их перешептываниям, я догадалась, что там что-то происходит, но решила сначала найти ключи. — Красовская! — завопил Петя Шерганов, и я все же поддалась общему психозу и обернулась. Рядом со мной что-то упало, но я даже не поняла что, потому что перед моими глазами предстала безумная картина, как Мила в сапогах на высоченной шпильке, до неприличия короткой юбке и белом полушубке вышагивает походкой от бедра, таща огромный букет роз. Сто не меньше! — Помогите же ей! — строго кинула я мальчишкам, и те ринулись к ней. — Красовская… — прошептал Алексей, и только сейчас я обратила внимание, что сосед выронил от неожиданности пакет с продуктами. — Еще одна моя ученица, — шепнула я ему. — Напугали вас? — Нет-нет, — растерянно произнес Алексей. — Алиска, с днем рождения! На меня налетел ураган по имени Мила и выбил из рук ключи, которые я наконец отыскала в сумке. Следом за ней появился Петя Шерганов с цветами. — Алиска, это тебе от нас всех, — Красовская кивнула на цветы в руках одноклассника, и тот протянул мне букет. — Ребят, спасибо большое, но буду еще больше благодарна, если донесете розы до квартиры, — улыбнулась я. — Прошу, — громко произнес Алексей, и я только сейчас заметила, что он поднял мои ключи и открыл дверь, приглашая нас в подъезд. — Спасибо, — поблагодарила соседа я. В лифт такой большой компанией мы не поместились, поэтому Алексея с тяжелыми сумками и Петю с моими цветами мы отправили наверх, а сами пошли по лестнице. Я пригласила ребят в квартиру и пока занималась цветами, они сами организовали рабочее пространство. К нам присоединилась и Настасья, которая быстро нашла общий язык с остальными учениками. Настроение было совершенно нерабочее у всех, поэтому после пары тестов и проверки ошибок мы порезали торт и стали просто общаться на тему гражданского общества и правового государства. Было так здорово, тепло и уютно, что я даже не заметила, как время занятия кончилось. За некоторыми ребятами заезжали родители, другие, кто жил не так далеко, добирались сами. Когда почти все разошлись, я заметила, что Мила никуда не торопится. — Мил, а ты?.. — Остаюсь праздновать твой день рождения, — безапелляционно заявила она. — У мамы отпросилась до завтра. — Но я не планировала что-то устраивать, — про Костю я решила умолчать, вот только Красовская и без меня все прекрасно знала. — Ага. Будешь страдать тут в одиночестве, а потом придет Викинг в надежде утешить Принцессу Несмеяну, и страдать будете вместе, — она театрально всплеснула руками. — Красовская! — Чего? Я не права? — она подошла ко мне и крепко обняла. — Алис, я же знаю, как тебе больно. Ты скучаешь, а Ден… Это же он подарил? — она кивнула на корзинку с незабудками, и я снова поразилась сообразительности девчонки. — Он. — Я так и думала… Тоже скучает. — Он закрыл один кредит. Правда, осталось еще три. — Вот видишь, все начинает идти на лад, — Мила выпустила меня из объятий, продефелировала по комнате и уселась на стол. — Я тоже по Дену соскучилась. И мама. Когда Власов ушел от меня, он перестал видеться и с Милой, и с Ольгой. Он боялся как-нибудь столкнуться у Красовских со мной или вновь оказаться в западне, которую устроит Мила. Я не поддерживала такого решения, но право выбора оставила за ним. Мне было больно, что Денис не просто оставил меня, но и стал избегать. Вчерашняя записка объяснила этот поступок, он боялся, что не сможет уйти, если мы встретимся вновь. — Вы можете поехать к нему во «Фьюжн». Уверена, он будет рад, — сказала я, в надежде, что они так и сделают, но Красовская только нахмурилась. — Мил, ты чего? — Ага, как же! А там увижу эту припадочную и выскажу все, что о ней думаю. — Мила! — одернула девчонку я, но она совершенно не застыдилась. — Что?! Я правду говорю. Если увижу Лену, посоветую лучше травиться или вены резать. Только правильно — вдоль, а не поперек. — Откуда ты все это знаешь? — То, что мне шестнадцать, не делает меня ребенком, — гордо заявила она. — Шестнадцать шестнадцати рознь. Я и не такое знаю. Мне стало страшно за Милу. Если сейчас, подростком, она настолько решительна и прямолинейна, то что будет, когда она повзрослеет? Красовская точно своего не упустит и по головам пойдет к цели. В дверь позвонили. Мила мигом соскочила со стола и понеслась в коридор, на ходу сообщая, что откроет. Конечно, теперь я понимала и ее ультра короткую юбку, и духи Ольги, которыми девчонка обильно надушилась, и слишком ярко подведенные глаза. Все это грозило новой порцией Костиного раздражения и очередным разочарованием Милы. С другой стороны, я подумала, что вечер втроем может оказаться полезным для нашего расследования. Нам нужно было устроить встречу с Матвеем, и возможно, получится сделать это через Красовскую. Я слышала, как девчонка открыла дверь и повисла на Костиной шее. Он попытался ее отстранить, но, кажется, безуспешно. Маленькая пиявка никак не понимала, что своей назойливостью только его раздражает. Иногда хотелось промыть ей мозги с мылом, но потом я смотрела на Костю и видела, что, злясь на нее, он оживает. Может быть, это неправильно, но мне казалось, что такие встряски ему на пользу. — Элис, с днем рождения! — расплываясь в улыбке чеширского кота, Костя вошел в гостиную и протянул мне корзинку ландышей. Какая ирония… Мои любимые цветы, ландыши и незабудки, которые никак не раздобыть в середине февраля, и оба дорогих мужчины сумели их разыскать. — Кость, откуда? — изумилась я. — Если чего-то очень хочешь, то найдешь, — подмигнул он, но тут заметил незабудки и краски сошли с его лица. — Он? — Да. — Вернулся или только поздравил? — Поздравил… — Урод, — еле слышно процедил он, но я прекрасно разобрала. — Прости, Элис. Просто не могу видеть, как ты страдаешь… — А никто тут и не страдает, — перебила Костю Мила. — Какие ландыши… Кстати, Викинг, запомни, мои любимые цветы — ирисы. — Обязательно, малявка. Подарю тебе букет на совершеннолетие. — Чего тянуть? Я готова уже сейчас… — двусмысленно сообщила она и снова запрыгнула на стол, игриво закинув ногу на ногу, нечаянно (как я понадеялась) демонстрируя нам свои кружевные трусики. — Ты-то готова, малявка, но меня что-то не тянет дарить тебе цветы. Кстати, тебе домой не пора? Поздно уже, «Спокойной ночи, малыши» пропустишь. — Неа… Я ночую у Алиски. Если хочешь, оставайся. Попросим ее положить нас в одной комнате. — Да, Кость, Мила сегодня останется у меня. Да и втроем будет веселее, — натянуто улыбнулась я. Костя нахмурился и, скрестив руки под грудью, недовольно посмотрел на Милу. Его взгляд мог прожечь в девчонке дырку, и дабы избежать беды, я позвала его с собой на кухню под предлогом, чтобы он открыл вино. — Элис, я думал мы вдвоем посидим, — прошептал он, закрывая за собой дверь в кухню. — Тем более, она сегодня в ударе. — Кость, ты не понимаешь, что это отличная возможность, расспросить Милу про отчима? — Хм… — Вдвоем мы ее разговорим. Особенно ты! — Что? А как же твои нравоучения не играть с сердцем бедной девочки? — он изогнул бровь. — Да, я против подобного. Но не мне объяснять тебе, как серьезно то, что мы хотим узнать. Нельзя терять время. Если Ольга и Мила в опасности… — Матвей не представляет для них угрозу, даже если убийца он. Столько лет они живут семьей, и он не причинил им вреда, — спокойно сказал Воронов, открывая бутылку "Шардоне". — Ты же сам говорил… — Говорил, но потом подумал как следует и пришел к выводу, что Красовским ничего не угрожает. Но если Матвей убийца, то мы обязательно оградим от него девчонок, — Костя протянул мне открытую бутылку, а сам полез за бокалами. — И ты права. Будем использовать этот вечер по полной. Мы вернулись в комнату. Я сразу сообщила Красовской, что ее норма на вечер — один бокал, и если она не хочет сидеть перед пустой посудиной, то должна пить медленно. Тяжело вздохнув, она согласилась. Время летело, как безумное. Мы даже не заметили, как стрелки часов перевалили заполночь. Мы с Костей открыли третью бутылку вина, а Мила все еще цедила первый бокал, который мистическим образом никак не кончался. Я пошла на кухню, чтобы принести еще колбасы, но только в коридоре вспомнила, что забыла тарелку в гостиной. Мысленно усмехнувшись своей рассеянности, я уже собиралась вернуться в комнату, как через стеклянную дверь увидела, как Воронов подливает вина девчонке. Во мне тут же забурлили самые противоречивые чувства, но доминирующим оказалась злость. — Кость, можно тебя?! — крикнула я из коридора. — Иду! — подорвался Воронов. Чтобы Мила не слышала нашего разговора, я, не дожидаясь Кости, пошла в кухню и широко распахнула окно. Морозный воздух рванул в душное помещение, коварно освежая мое раскрасневшееся от жары и вина лицо. — Элис, простудишься, — прошептал он, подходя со спины и опуская руки мне на талию, как делал когда-то. — Какого черта?! — развернувшись к Косте лицом, я больно ткнула его пальцем в грудь. — Прости, не удержался… Ты такая красивая, — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, но я ее перехватила и сильно сжала, впиваясь в кожу ногтями. — Элис, ты чего?! — Я спросила, какого черта? И сейчас я не о том, что ты распускаешь руки. Костя, я видела, как ты подливал Миле вино! Сдурел? Она ребенок! — я была дико зла, но приходилось шептаться, чтобы Красовская не услышала. — Не мог этого сделать при тебе, — пожал плечами Воронов и отшагнул. — Ты бы не одобрила такой метод, но только так мы ее разговорили. Костя был прав. Сначала Мила неохотно рассказывала про отчима, но через какое-то время вино ударило ей в голову, и она начала рассказывать о своей семье. Конечно, я догадалась, что эта бестия украдкой подбавляла вина в свой бокал, но никак не ожидала, что это дело рук Кости. — Элис, я понимаю, что отвратительно поступил, но, взвесив все как следует, пришел к выводу, что это лучшее решение. Мила не стала бы говорить просто так. Был выбор: либо признаться в наших подозрениях, либо спровоцировать на откровенность. — Черт, — я опустилась на табурет и закрыла лицо руками, понимая, что Воронов прав, но не принимая его поступка. — И что делать? Ты споил ребенка? — Она не такой уж ребенок, — усмехнулся Костя. — Да и я не так много ей налил. Элис, зато ты понимаешь, как много мы выяснили про Матвея? Я подняла на него взгляд и тяжело вздохнула. Костя был прав. Мила действительно разошлась и рассказала нам о своем отчиме так много, сколько не говорила за все время нашего знакомства. К сожалению, теперь мои подозрения на его счет только усилились. — Эй, я что-то не поняла! — Мила разъяренной фурией влетела в кухню, но тут же замерла. — Ой. Я подумала что вы… Ну это… — Малявка, тебе не говорили, что неприлично врываться вот так, когда взрослые разговаривают? — криво улыбнулся Костя, но я видела, как смутило его предположение Милы. — Я не поняла… а колбаса?.. — девчонка хмуро посмотрела на пустую тарелку, а потом перевела взгляд на меня. — Алиска, ты чего грустная? Он обидел? — Нет, Мил, просто устала, — отмахнулась я. — А… Ну ладно. Колбаса есть? — она по-хозяйски залезла в холодильник и вытащила несколько упаковок нарезки. — Иди в комнату, именинница. Я сама тут. — Хорошо, Мил, как скажешь… — А тебя, Викинг, я попрошу остаться. Ты же поможешь разложить колбасу? Ободряюще похлопав по плечу нерадивого Гумберта, я оставила его на попечение своей Лолиты. Мы сидели еще недолго, и уже через полчаса нас всех стало клонить в сон. Милу, от греха подальше, я решила уложить в своей комнате, а Костю, который после выпитого с радостью принял приглашение остаться — в гостиной. Я выдала девчонке полотенце и свою ночную рубашку, и пока она была в душе, решила обсудить с Вороновым, что мы выяснили про Матвея. Отчим Милы, по ее рассказам, был человеком хмурым и нелюдимым. Он не рассказывал о себе, своем прошлом, не обсуждал работу, практически не имел друзей. Единственной его видимой страстью была Ольга. Свою жену Матвей обожал. Он подарил ей маникюрный салон только для того, чтобы женщина не грустила. Единственное условие, которое ей поставил, чтобы оформление салона было нарочито женским. Матвей считал, что в подобное заведение ни один мужчина не зайдет, а Ольгу он ревновал со страшной силой. Поэтому, как считает Мила, Матвей и не разрешал Ольге вспоминать первого мужа. — Ты думаешь, дело не в ревности, да? — поинтересовался Воронов. — Возможно, что и в ней, но тут может быть другое. Матвею не хочется вспоминать о том, что совершил, — рассуждала вслух я. — Не знаю, не знаю, — потирая подбородок, протянул Костя. — Он мог сходить с ума от ревности и, не зная, как заполучить Ольгу, подстроил все это. Убил Красовского, а обернул все так, чтобы его обвинили в убийстве Власовых, — продолжила я. — Считаешь, что Матвей такое чудовище, что убил Власовых только для того, чтобы избавиться от соперника? — Ну, нет… Из-за денег и, возможно, тех самых драгоценностей, а за компанию устранил соперника. — Только если из-за драгоценностей, — возразил Костя. — Украденная сумма, конечно, была приличной, но Матвей был весьма обеспечен. Это не те деньги, чтобы ради них так рисковать. Драгоценности — другое дело, я уточнил их примерную стоимость. Алис, это баснословные деньги. Только мы не уверены, что украли настоящие. — А если все это изначально было спланировано только ради драгоценностей? — вдруг подумала я. — И полиция, и мы рассуждаем так, словно драгоценности были лишь приятным бонусом к украденным деньгам, но что, если нет? Что, если деньги от сделки были отвлекающим маневром? — Хм… — Костя сильнее нахмурился, по морщинке на его лбу я поняла, что у него идет серьезный мыслительный процесс. — В принципе, сумма немаленькая, но от продажи драгоценностей можно было выручить в несколько раз больше… — Вот именно! Двойное убийство, — я замолчала, подумав о Красовском, — или тройное. И дело только в деньгах, на которые можно от силы прикупить квартиру на окраине и машину даже не бизнес-класса? — Элис, ты — гений! — оживился Костя. — Нужно еще раз составить список подозреваемых… Мы думали только о тех, кто имел связь с Сергеем Власовым и совсем забыли про Мари… Костя замолчал. Он замер, словно его только что коснулась палочка Снежной королевы и заморозила в той самой позе, что он был. Его взгляд был устремлен мне за спину, и я тоже повернулась. — Алис… У меня случайно упал душ, и я облилась, — виновато пролепетала Мила. Девчонка стояла перед нами в моей белой ночной рубашке, надетой на голое тело, и рубашка была насквозь мокрой. Прозрачная ткань облепила тело, демонстрируя округлую девичью грудь с темными сосками, набухшими от прохладного воздуха, плоский живот с ямочкой пупка и даже гладко выбритый лобок. — Дай ей халат! — процедил Воронов, поднялся с дивана и прошел мимо Красовской, больно толкнув ее плечом. — Мила! Я не на шутку рассердилась, подошла к Красовской и за руку, как маленького ребенка, повела ее в свою спальню. Мила обиделась, но я была так зла, что не обращала внимания на ее состояние. Всучив ей другую ночную рубашку, я отвернулась, давая ей возможность переодеться, но тут услышала крик Кости из ванной. — Черт, ему еще что? — взмолилась я и поспешила к нему. — Блядь, Элис! Малявка совсем ополоумела?! — Воронов стоял без рубашки посреди ванной и, как маленький мальчик, указывал пальцем на аккуратно развешенное на полотенцесушителе красное нижнее белье Красовской. Весьма сексуальное, кстати говоря. — Ты ее споил, вот и расхлебывай! — прошипела я. — Не без твоей помощи она так осмелела! — Элис, думаю, мне лучше вызвать такси, — вздохнул Костя. — Может быть, ты прав. Черт знает, что ей взбредет в голову, когда мы уснем. Воронов снова натянул рубашку и прямо из ванной вызвал такси. — Минут через десять подъедут. Элис, я подожду их на улице, — вздохнул он. — Кость, не дури! Ночью в мороз на улице? — Если замерзну, наберу тебе, но мне нужно освежить голову и подумать обо всем, что мы выяснили. — Хорошо. Я проводила Воронова до двери, закрыла за ним дверь и вернулась в спальню. Мила лежала, укутавшись в одеяло, уткнувшись лицом в подушку, и громко всхлипывала. — Мил… — я села рядом и осторожно коснулась ее плеча. — Я дура, да? — она подняла на меня свое заплаканное лицо и посмотрела в глаза так, словно смотрела в душу. — Ты сегодня переборщила, — деликатно сказала я. — Костя испугался твоей сексуальной агрессии. И дело не только в твоем возрасте. Не многим мужчинам нравится, когда девушка открыто себя предлагает. Это уже не флирт. — Черт. Не знаю, что на меня нашло. Мы просто так хорошо сидели, так весело. Да и Викинг вел себя со мной сегодня по-другому. Столько разговаривал, ухаживал за столом. Мне казалось, что он наконец увидел во мне взрослую. Я обняла Милу, проклиная про себя Костю за ложную надежду, которую вселил в девчонку. Ей показалось, что он наконец увидел в ней взрослую… Конечно, ведь подливал ей "Шардоне" за моей спиной. Наворотил дел наш Викинг. — Ничего страшного. Всякое бывает. Просто мы все устали, перебрали вина. Поспим ночь, проснемся с ясной головой, и вся эта история забудется, — прошептала я. — Ты добрая, Алиска. Я тебя люблю, — сквозь слезы улыбнулась Мила и крепче ко мне прижалась. — Рыдаю тут из-за Викинга, а тебе самой из-за Дена херово. — Давай, не будем о нем? Ни о нем, ни о Косте! Остались только мы, девочки, так что… — я поднялась с постели и взяла с туалетного столика увлажняющий крем, — немного крема, чтобы утром проснуться красотками, и спать! Мила уснула быстро, а я еще долго не могла сомкнуть глаз. Меня одолевали разные мысли — кто убил Власовых и почему? Украли ли настоящие драгоценности или подделку? Как отнесется Денис, если узнает, что я вновь ворошу прошлое его семьи?.. Только когда в комнату через окно медленно стали пробираться предрассветные сумерки, окрашивая все в серый свет, я заснула. Говорят, что после двадцати становится сложнее не спать всю ночь. В моем четвертьвековом возрасте я смогла это проверить. Меня разбудила в одиннадцать Мила горячим кофе в постель. — Алиска, просыпайся! — Красовская уже умылась, причесалась и оделась. — Ты простишь меня за вчерашнее? — Мил, прекрати. Я не сержусь, — потирая больную голову, я села в кровати и взяла дымящуюся кружку кофе. — Спасибо. — Я Викингу звонила, — она закусила губу и виновато опустила взгляд, — с твоего мобильника, потому что боялась, мне не ответит. — Зачем? — нахмурилась я, чувствуя, как снова начинаю злиться. — Извинилась. Сказала, что переборщила, и во всем виновато вино… — И он? — Сам извинился, — расплылась в улыбке она. — Сказал, что не должен был мне подливать. Ой… В смысле… ну… это… — Я знаю, что Костя тебе подливал вино. Заметила вчера, за что отчитала как следует. — Алис, ну так хорошо сидели… — После таких посиделок Ольга тебя ко мне не отпустит! — А мы маме не скажем, хорошо? — она мне подмигнула, и я, тяжело вздохнув, кивнула, хотя на самом деле была рада утаить от Ольги подробности прошлого вечера. — Кстати, мама уже едет. — Как едет? — заволновалась я, оглядев свой внешний вид. — За мной, и тебя поздравить хочет, — спокойно ответила Мила. — Мне надо в душ. Срочно. Я успела как раз вовремя, потому что, как только вышла из ванной, в дверь позвонили. Красовская выключила телевизор в гостиной и стала собираться, пока я пошла открывать. Но на пороге была не Ольга. — Алиса, прости, что с опозданием! Тебе от нас с Раисой и Настенькой, — Алексей протянул мне букет гербер. — Спасибо! Алексей, зайдете? — я отступила в прихожую, приглашая его, но сосед покачал головой. — Я просто поздравить. На минутку. Уже ухожу. Дела. — Большое спасибо за цветы. Алексей развернулся, чтобы пойти к себе, но в этот момент открылись двери лифта, и на площадку вышла Ольга. Она чуть не налетела на моего соседа и, отпрянув, подвернула ногу. Алексей подхватил ее и помог подняться. — Спасибо, — смущенно сказала она и посмотрела на Алексея. Он только кивнул, отпустил ее и быстро ушел к себе. — Видимо, испугался, что не так поймут. Это муж моей соседки, — еле сдерживая улыбку, прошептала я, но Ольга меня, кажется, не слушала. — Оль? — Ой, Алиса! Извини! С днем рождения, дорогая! — Заходи, скорей! Я пригласила Ольгу в квартиру, и она прямо в прихожей обняла и расцеловала меня. Пока Мила одевалась, Оля меня поздравила и подарила изящный серебряный браслет. — Оль, спасибо, не стоило… — Еще как стоило! Алис, это тебе спасибо! Уже который раз выручаешь. Сейчас вот с Милой занимаешься. — Мне самой только в радость. — Мам, я готова, — сообщила Мила, застегивая свой полушубок. Только сейчас я заметила, что на ней не вчерашняя юбка, а джинсы. Она все продумала до мелочей, чертовка. — Хорошо, идем, — кивнула Ольга. — Кстати, Алис, а твой этот сосед… он чем занимается? — Что-то связанное с логистикой, — ответила я. — Хм… — А что такое? — Мне кажется, я его где-то видела… или напоминает кого-то, — задумчиво произнесла Ольга. — Ладно, видимо, от безделья уже каша в голове. Мы еще раз попрощались, и я закрыла за Красовскими дверь. Наконец в квартире наступила тишина. Я сварила себе еще кофе и снова стала думать о нашем с Костей расследовании. Было странное ощущение, будто мы собираем пазл, но никак не можем его закончить, потому что несколько кусочков картинки где-то затерялись. Возможно, какие-то из них лежат у нас на виду, а мы не замечаем.