До нуля

— Нет, ну только подумай, — возмущался Данте, мечась из одного угла в другой, благо места для этого в огромном ангаре было предостаточно, — и это они называют натуральным продуктом? — А чего ты ожидал? — поднял бровь Вергилий. — Да и потом, синтетических добавок там, в самом деле, не было. Сняв неизменный тренч, брат сложил его, педантично разглаживая даже мельчайшие складки, и оставил лежать в расположенном у самых дверей кресле. Туда же отправился стянутый через голову свитер, замененный на более практичную футболку. Жертвовать удобными вещами во имя улучшения техники Данте он не собирался. — Ага, только свежее демоническое дерьмо, — закатил глаза нефилим. Он уже успел расстаться с любимым плащом, оставаясь только в плотно облегающей тело майке, и теперь наворачивал круги по помещению в нетерпении. Вопреки обыкновению, после недавнего уничтожения суккубши сила в нефилиме бурлила и лилась через край. Похоже, ежедневные протирания его спиной полов и стен, которые брат по ошибке именовал тренировками, все же стали приносить плоды. Вергилий хмыкнул, с величайшей осторожностью доставая из ножен Ямато и завершая ими созданную на кресле композицию. Он первым шагнул в изображенный на покрытом пылью и мелкой каменной крошкой полу символ, взглядом советуя брату поспешить. Данте в несколько широких шагов пересек разделяющее их расстояние, становясь рядом и касаясь чужого плеча. На самом деле, места в кэтовском художестве было предостаточно — узнав, зачем именно Вергилию нужно несколько порталов в Лимбо посреди заброшенного самолетного ангара за чертой города, она поспешила обзавестись трафаретами побольше — но ему слишком нравилось ощущать исходящее от чужого тела тепло. Особенно сейчас, когда на брате не было привычного вороха одежды. Линии рисунка начали медленно наливаться золотистым свечением, и всего за несколько секунд вокруг них возник столб света. Вспышка — и окружающий мир окрасился в привычную красно-черную гамму Лимбо, а портал потух. В этот раз Вергилий не потрудился даже выйти из круга переноса, прежде чем нанести резкий рубящий удар, от которого его брат едва успел увернуться. Вторую атаку длинного узкого лезвия он принял уже встречным ударом Ребеллиона, высекая из стали искры и искренне наслаждаясь мелькнувшим на лице брата недовольством. Конечно, он прекрасно был теперь осведомлен, стараниями же Вергилия, что при всех своей невероятной скорости и силе катана совершенно не предназначена для долгого обмена ударами — кромка лезвия от этого портится — но раз уж его братцу повезло со сверхпрочным оружием из какого-то ангельского сплава, то почему бы не повеселиться по-нормальному? Особенно учитывая тот факт, что по силе он Вергилия превосходит, а получить заветный приз в виде желания после стольких поражений становилось все более заманчиво. Он уже даже знал, что именно загадает. От очередной атаки пришлось уходить перекатом, на выходе из которого он только каким-то чудом успел принять на меч направленный в сердце удар. Как же его иногда бесило умение Вергилия мгновенно перемещаться с места на место. Если бы у него самого оставалась возможность использовать крюки, они оказались бы в равных условиях, если даже не с перевесом в сторону Данте, а так преимущество оставалось на стороне его брата. И все же, Вергилием невозможно было не восхищаться. Хотя бы для Данте. Хотя бы в такие моменты. Если на его стороне было огромное разнообразие оружия и сила, то на стороне брата был многолетний опыт и просто потрясающая скорость. И если в начале нефилим никак не мог понять, почему Вергилий, хотя владеет тяжелым мечом не хуже него самого, предпочел такой неудобный клинок, то первый же бой расставил все на свои места. Наверное, сложно придумать другое оружие, которое подходило бы ему настолько же. Словно становясь не просто продолжением руки, а единым целым с хозяином. Данте стал воплощением силы отца, а Вергилий в моменты сражений словно превращался в концентрированную скорость, мгновенно перемещаясь по всему пространству сразу, внезапно возникая совсем рядом и после нескольких молниеносных атак снова превращаясь в смазанную тень. В такие моменты нефилим ощущал почти животный азарт охотника, нашедшего впервые за долгое время достойного противника. Ему хотелось узнать, такой ли яркой будет кровь на этой молочно-белой коже, как он думает? Как будут выглядеть глаза брата, если растопить извечное ледяное спокойствие? Будет ли их близость очередным сражением с искусанными в кровь губами и синяками по всему телу или это будет обжигающе-медленно и нежно на грани безумия? Конечно, думать о мужчине, а тем более о собственном близнеце в подобном ключе, наверное, неприемлемо, но они же не люди. Да и откровенно плевать было Данте на все, кроме желанной цели. Он не мог бы объяснить, почему его так влечет к Вергилию, это было что-то новое, эдакий сплав интуиции и животных инстинктов, и прожив всю жизнь на задворках мира, отказываться от этого ради глупых человеческих правил он был не намерен. Еще один удар, и Ребеллион со звоном улетела куда-то далеко в угол, а холодная кромка лезвия Ямато прижалась к его шее. — Твои навыки возросли, — констатировал стоящий напротив него Вергилий. — Но во всем, что касается защиты, ты все такой же ноль. Данте хмыкнул, с извиняющимся выражением лица разводя руки в стороны. Он тяжело дышал, почти срываясь на хрип, чего не было даже после недавней зачистки всего комплекса и убийства суккубши вместе взятых. Насквозь пропитавшаяся пòтом майка противно липла к телу, а растрепавшиеся волосы наверняка выглядели как воронье гнездо. Да уж, если кто-то из них двоих и достоин звания темного рыцаря и наследника Спарды, то это явно не он. По крайней мере пока. Стоящий напротив него Вергилий тоже дышал чуть быстрее обычного, хотя и умудрился сохранить неизменную прическу в полной сохранности. Клеем он ее, что ли, заливает. Одного только геля для волос, пусть и в таких количествах, тут явно будет недостаточно. Было хорошо видно напряженные узлы мышц, не такие впечатляющие, как у него самого, но идеально подходящие этому телу. Бледная кожа чуть покраснела, создавая на скулах просто восхитительный легкий румянец. Запах мороза стал еще сильнее, почти полностью перебивая парфюм и ложась на язык привкусом мятной жвачки. Хотелось податься вперед, сокращая разделяющее их расстояние, и прижаться к чужим губам, вылизывая гладкую светлую кожу и довольно урча. Вергилий все еще держал лезвие катаны около чужого горла, хотя ради этого ему и приходилось удерживать руку на уровне груди с неудобно вывернутым запястьем. — Заело? — не преминул подколоть его по этому поводу нефилим с выражением искреннего сочувствия на лице. — Нет? Жаль, а то давай я тебе массаж сделаю? — и уже куда тише себе под нос добавил. — Эротический. Но обладающий отменным слухом Вергилий явно его услышал или просто прочитал по губам. Брови стремительно поползли вверх, а общее выражение лица описать одним словом было бы довольно проблематично. — Что? — М? Ты о чем? — сделал непонимающее лицо Данте, со всей осторожностью двумя пальцами отстраняя от себя хищно посверкивающее лезвие и отступая. По пробежавшей по позвоночнику щекотке он определил, что Ребеллион уже вернулся на свое законное место в виде татуировки и, бросив на брата еще один короткий взгляд, первым направился к точке обратного переноса, и брат последовал за ним. Привычное уже золотистое сияние окутало границы, возвращая близнецов в привычную реальность. Вергилий шагнул из круга первым, на ходу снимая через голову футболку, так что думающий во время перемещения о чем-то своем и только очнувшийся Данте замер, едва не поперхнувшись воздухом. На немного покрасневшей коже, прямо между красиво очерченными лопатками, проступил едва различимый узор. Но даже с такого расстояния и при таком качестве нефилим мог бы безошибочно повторить на бумаге каждую едва различимую линию. Ровный зубчатый круг, напоминающий диск циркулярной пилы, оплетенный линиями. Потребовалось все его самообладание, чтобы остаться на одном месте. Что ж, по крайней мере на одну тайну в его жизни стало меньше.