Третий лишний

Тобирама Сенжу, Коноха, Башня Хокаге.       Это всё-таки случилось — его брат погиб. Погиб прямо на очередном собрании Каге, Мадара ясно показал всем в этом мире, что если кого-то нельзя одолеть в открытом бою, то его можно уложить ударом в спину или из-за угла. Так одолели и его брата.       Предельно сложный многоступенчатый яд, от которого не сразу найдешь противоядие и который не получиться нейтрализовать, используя одну только чакру. Компоненты яда были в воздухе, напитках, даже нанесены тонкой пастой на место, где должен был сидеть его брат, и собранные вместе они должны были убить его, после чего смерть ждала бы всю делегацию, а враги, пожав руки над трупами коноховцев, вместе атаковали бы Лист.       Вот только брата они недооценили, он не только не умер, но и замедлив действие отравы, отбился от всех атак, сам перейдя в наступление, не прикончив лишь нескольких шиноби из свиты Цучикаге, которым хватило ума сбежать. Тогда его брат впервые по-настоящему разъярился, и сражаясь, не думал ни о чем кроме уничтожения врагов. И без того небольшая деревенька шиноби страны Рисовых полей перестала существовать, как и все кто в ней находился.       Его брату хватило остатков сил добраться вместе с телами сопровождавших его на ту проклятую встречу до границы, но это окончательно его доконало. Едва ступив на территорию страны Огня, он умер. И Тобирама поблагодарил богов, что рядом оказался один из патрулей Листа, иначе он бы не смог даже похоронить брата по-человечески. Война началась буквально на следующий день, Камень и Облако атаковали Лист и друг друга, попутно обвиняя всех и каждого в предательстве и вероломстве, Песок вознамерился оттяпать хоть сколько-то земли у Камня и Дождя, заявляя, что раз у них пригодной земли нет, то надо делиться, Туман атаковал всех соседей, не утруждая себя какими-то заявлениями... Водопад, Дождь и сформированные союзы-коалиции отбивались от тех, кто пришел на их землю, не делая различий между пришельцами. Трава, Рис и еще несколько мелких стран стали полем боя и стремительно превращались в пустыню с редкими оазисами, в которых жили люди.       После того как весть о смерти брата достигла деревни, Тобирама стал новым Хокаге, собственно никаких иных вариантов и не было, но он до последнего держал руку на пульсе, наблюдая и за кланами, и за бесклановыми... В этот раз он ничего не собирался оставлять на волю случая, и получил закономерный результат — власть над Конохой и страной Огня.       Конечно же, за время выборов их враги попытались получить преимущество, но не добились ровным счетом ничего, армия, что создал Мадара, оказалась сильнейшей во всем мире. Но как это часто бывает — недостатки оказались продолжением достоинств.       Перед ним в полный рост встала проблема удержания власти, выиграть войну, имея такое количество и качество ресурсов, как у него было не сложно, сложно выиграть ее, сохранив тот же баланс сил, что есть сейчас. Не только учихи способны становиться сильнее в бою, многие растут от битвы к битве и очень многие хотели бы занять его место, особенно после первых потерь в войне. Да сейчас у него не было соперников, но после войны они наверняка появятся, грандиозный провал всей политики его брата не может не сказаться, как и растущие амбиции кланов. Например у учих сменилось руководство и сейчас новички активно осваивают новые места, но аппетит приходит во время еды, и раз получилось стать главой клана или старейшиной, то почему бы не подняться еще выше? Война разовьет силы и даст союзников, появятся те, кто восхищается тобой как бойцом или командиром, и вот претендент на пост Хокаге готов. Да пройти по такому пути смогут очень немногие, а уж завершить его всего лишь за одну войну вообще лишь единицы. Но один раз он уже совершил непоправимую ошибку, и второго раза не будет. Теперь все будет сделано как должно, и он сам проследит за этим, никаких больше гениев пытающихся в одиночку все изменить и никакого больше самоуправства.       На столе лежали проекты по переформированию Отдела, творение Николая не исчезнет, оно продолжит работать на благо деревни, но теперь это будет работа в связке со всеми, также стоило рассмотреть проект по созданию Полиции Конохи, куда войдут все учихи, по формированию новых подразделений...       Его брат создал деревню, и ждал, мечтая о том, что кланы изменятся, что станут такими, какими должны были стать. Он не станет совершать этой ошибки, он будет работать, работать, чтобы мечта его брата стала реальностью. Мито Узумаки, Коноха, квартал клана Сенжу.       Она шла по знакомой улице, улыбаясь и обмениваясь дежурными репликами со знакомыми и не очень шиноби, будучи мыслями далеко в прошлом, в том самом дне, когда один мальчишка посмел думать, что он может бороться с ее кланом.       Со стороны могло бы показаться, что у него это даже получается, ведь он раз за разом умудрялся наносить ее клану весьма болезненные удары, но так думать могли только такие же молокососы.       На протяжении веков ее клан шел вперед, постоянно получая удар за ударом, и не всегда они могли ответить, но клан тем и силен, что может держать удары. И время само расставило все на свои места, тот, кто пытался их ограничить — мертв, а их клан стал ещё сильнее и влиятельнее, ведь считаные единицы могут контролировать хвостатых, которых думал использовать Николай. Даже жаль, что он не остался жив, она бы многое отдала, чтобы увидеть, как он будет упрашивать ее клан поделиться знанием о печатях…       Глядя на тело мертвого мужа ей в первый раз захотелось, чтобы Хаширама послушался Николая. Сегодня был второй — она узнала, что сын уходит на войну, и чувствовала страх, страх и бессилие. Он был еще слишком молод, слишком неопытен, слишком много слишком, а она ничего не могла сделать. НИ-ЧЕ-ГО.       Из-за твари, запертой в ней, она еще не могла принимать участие в боях, слишком велика была опасность получить вместо союзника — демона желающего поубивать все живое. Да она могла бы проверить крепость печати уже давным-давно, отработать использование демонической чакры и борьбу с последствиями... Но она верила своему мужу и в своего мужа, и банально наслаждалась миром и покоем.       И вот теперь, когда золотые годы мира закончились, ей пришлось учиться использовать новые силы, причем делать это быстро, из-за чего возможный вред ее организму зачастую игнорировался или на скорую руку выправлялся печатями. Но она все равно не успевала, и ее сын уходил на войну раньше нее.       И в ней поселился отвратительный, липкий страх, потому что ее сын уходил на бой в составе лучшего отряда клана Сенжу, сыновей и дочерей тех, кто управлял этим кланом на протяжении столетий. И глядя на этот отряд у нее перед глазами всплывал разговор с Тобирамой, что состоялся, когда он вернулся с ее мужем после его боя с Николаем.       Узнав о том, как проходил бой, она изрядно впечатлилась, как силой Хаширамы, так и подготовкой Николая, все-таки не каждый способен создать столь качественную западню, да еще и использовать в своих целях хвостатого... Ей тогда стало интересно, чего именно хотел достичь Николай, какой план измыслил, и поговорив еще немного, ей вновь пришлось признать, что план был очень даже неплох, собрав всех хвостатых Коноха станет неуязвима для других деревень...       Она потратила немало сил, уговаривая мужа принять этот план, но тот уже все решил, и хвостатых раздали другим деревням... Тогда она дала убедить себя, но провела почти пять часов с Тобирамой, беседуя о Мадаре, Николае их идеях и предложениях... И вот сейчас ясно увидела правоту Николая, кланы деградируют, не только Сенжу или Учиха, все и Узумаки тоже... Да они улучшали себя, да у них чакра и знания с умениями, но война, и близкородственные браки, когда сначала брали жен только из своего клана, потом только из правящей ветви клана... И уже можно было говорить о том, что поколение Хаширамы, это фактически последние поколение великих, дальше, если ничего не изменится — будет только угасание и спад до вторых ролей.       Очевидно, что Тобирама тоже это понимал, вот только не понимал, как с этим бороться, вариант Николая — чистка, был для него неприемлем, а свой собственный он найти не мог. Слишком влиятельны были те, кого требовалось зачистить и добровольно уходить со своих постов никто из них не желал. Учихам в этом плане было проще, у них уже вычистили тех, кого надо, сначала Мадара и Николай, затем те, кто убрал самого Мадару, да убийство своих, да это плохо... но кровь не застаивалась. И на примере Сенжу она видела, к чему может привести подобное, отряд ее сына был хорошо укомплектован, в нем было множество самых разных умельцев, и он был слабее аналогичных отрядов составленных из членов мелких кланов.       Мито зло поджала губы, она это исправит, пока еще неизвестно как, но исправит, это ее деревня и ее клан, пора уже учиться на ошибках и не отмахиваться от чужих слов, даже если они тебе не по душе. Саске Сарутоби, Коноха, клановый квартал Сарутоби.       — Ну, вот и все сын, — довольно улыбнулся глава клана Сарутоби, — Хаширама нас оставил, не смотря на всю свою силу. Теперь дело за малым — набрать достаточно влияния, для того чтобы тебя признали Хокаге.       — Малым, — угрюмо буркнул Хирузен, кто бы что не говорил, но Хаширама был его учителем, и ему было по-человечески жаль его. Но клан превыше всего, этому его учили все остальные, даже брат Хаширамы. — Это будет очень не просто отец, Тобирама будет очень внимательно следить за каждым, кто захочет стать вровень с ним.       — И потратит на это бессмысленное занятие все свое, невеликое, свободное время,       — улыбка Саске стала чуть шире. — Хокаге человек занятой, особенно во время войны. Вот только ничего у него не получится, методики тренировки у нас уже есть, как и большинство техник, ты станешь достаточно силен, чтобы претендовать на его пост, кроме того, у тебя не будет конкурентов, ты ведь уже знаешь, что он планирует сделать с учихами?       — Да он хочет сделать из них полицию, почти весь клан загнав в Отдел. — Хирузен сделался еще угрюмее, брат Хаширамы искренне желал исполнить его мечту и делать это начал с того, что послал к демонам все посылы и заветы предыдущего Хокаге. Понять к чему приведет подобное, мог бы даже полный дурак. — Но отец только силы будет недостаточно для меня.       — Что уже не считаешь, что не сможешь обойти Тобираму? — ехидно поинтересовался его отец.       — Я и Хашираму не мог обойти, а теперь он мертв, и если умрет мой учитель, я намерен воспользоваться шансом, — поднял взгляд Хирузен и Саске чуть улыбнулся. — А не рыдать потом об упущенных возможностях, — жестко закончил его сын. Глава клана Сарутоби улыбнулся чуть шире, он ясно увидел в сыне желание идти своим путем. Хирузен разочаровался в своих наставниках, он был готов учиться у них мастерству шиноби, но на мир желал смотреть своим собственным взглядом. Осталось лишь предостеречь его от ошибок.       — Отлично, просто отлично сын, тогда слушай дальше, о клане собачников ты в курсе?       — Причем тут эти идиоты? — Вот и первая ошибка, да они идиоты, да достойны только презрения, и сам Саске к ним никаких иных чувств не питал. Да и как иначе-то? Как еще можно относиться к тем, кто после нескольких веков свободной жизни и борьбе с окружающими их кланами теперь идет фактически в кабалу и рабство, только потому, что решил жить лучше, жить как великие кланы? Но они полезны! А раз так зачем демонстрировать им свое истинное отношение? Это не даст ничего кроме лишних сложностей...       — Это один голос в Совете, — намекающе начал он, — ещё один нам дадут Хатаке, у них очень скоро сменится глава клана, также нас поддержат Курама, у нас сними на ходу кое-какие проекты, а кроме них мы планируем договориться с тройкой Нара-Акимичи-Яманака, как видишь, получается вполне солидно.       — Есть ещё бесклановые, — буркнул Хирузен, признавая свою ошибку.       — Верно, с ними надо признать мы все оплошали, прохлопали, тут тебе придется действовать самому.       — Проверка?       — И она тоже, Хокаге должен уметь многое, ну а ещё потому, что они не забыли тех, кто равнодушно плевал на их нужды. Я ничего для них не сделал, хотя мог бы, и они это помнят, — и сейчас все его действия будут выглядеть, как желание примазаться к заслугам другого. Саске не стал этого говорить, но судя по взгляду, Хирузен и сам все понял.       — А мои? — спросил он.       — А ты ещё ничего не решаешь, у тебя отец есть, старейшины, — вновь чуть улыбнулся Саске.       — То есть начинать говорить правильные вещи? Это может не понравиться очень многим, — позволил себе легкую улыбку Хирузен.       — Ничуть, все уже убедились в правоте Николая, упорствуют лишь самые твердолобые идиоты, — криво усмехнулся Саске, — но они в большинстве своем сгинут на войне, просто чтобы не вносили лишний разлад в деревню.       — Тогда да я пойду, мне ещё тренироваться надо, — отведя взгляд, пробормотал Хирузен.       — Иди-иди, тренироваться ему надо, а то я уже совсем стар, чтобы не понимать, что тебе надо, — уже откровенно насмешливо улыбнулся глава клана, все-таки их родовое проклятие коснулось и его сына, и тот уже проявляет чрезмерный интерес к противоположному полу. Хотя может и не проклятье? Данзо Шимура, Коноха, архив Отдела.       Он медленно и очень внимательно просматривал очередной доклад, невольно поражаясь, как далеко зашёл создатель Отдела. Это подразделение было огромно, его уже можно было сравнить с разведкой возглавляемой его Учителем, и здесь оставался гигантский задел на будущее расширение, лаборатории по изучению геномов и клонированию, сети шпионов и доносчиков...       Все это и многое другое можно и нужно было развивать, и множить, сейчас он даже немного пожалел, что Николай занялся политикой, каких удивительных результатов он мог бы достичь! Теперь этих результатов достигнет сам Данзо...       Потому что он понял, что не хочет отсюда уходить, ни на фронт, ни в политику, ни в торговлю. Это его место, это ему по силам, по зубам и в пользу. Кагами Учиха, Коноха, один из полигонов клана Учиха.       — Изаму, рад тебя видеть. — Окликнул сын, теперь уже старейшины, входящего на полигон юношу, в котором с некоторым удивлением узнал сына Мадары.       — Приветствую... Кагами. — Лицо вошедшего мгновенно превратилось в маску, казалось, даже приветствие он выдал механически, просто потому что так надо.       — Что там с войной, что на фронте? — Кагами тоже не пылал любовью к этому учихе, но его съедало любопытство, находясь постоянно за стенами Конохи, поневоле начнешь интересоваться, что же происходит за ее пределами. Как и большинство деревенских, он знал только самую общую информацию, ему же хотелось конкретики: кто, куда, как... Его отец предпочитал отшучиваться, словами «Еще успеешь и все разузнать, и повоевать», а других источников у Кагами пока не было, до этого момента — Изаму был одним из тех немногих учих, что были отправлены в действующую армию. На войну.       — Все... нормально. — Выдавил из себя Изаму. — Война идет своим чередом, мы кусаем их, они нас, я только... только вернулся, дай мне немного отдохнуть. — Он резко развернулся и двинулся к выходу.       — А зачем же на полигон пришел? — Удивленно крикнул Кагами.       — Просто по привычке, но уже ухожу, до встречи. — Донеслось от уже скрывшийся фигуры. Сокрушенно вздохнув, что и в этот раз не получилось ничего узнать, Кагами вернулся к отработке техники Огненного Дракона... Изаму Учиха, Коноха, квартал клана Учиха.       Изаму сам не представлял, с каким трудом дошел до дома, никому не выдав своих чувств. С каждым днем в нем все сильнее и сильнее разгоралась ненависть. И казалось еще немного, и он просто набросится на первого попавшегося соклановца и будет рвать его зубами... Убийцы его отца хорошо постарались, чтобы люди при виде него презрительно фыркали.       Его учили? Да, но самый слабый и малоопытный из клановых учителей. Вместе с ним учился еще десяток тех, кого он иначе как слабаками назвать не мог, дети тех, кто едва-едва сумел пробудить полноценный шаринган, чакры мало, стихии неразвиты, контроль почти никакой... Он в одиночку мог противостоять всем десятерым и побеждал их в девяти схватках из десяти.       Как один не самый умелый и сильный шиноби мог их всех учить? А как мог, так и учил. Как получалось. В итоге Изаму быстро перестал посещать эти занятия, ничего нового и стоящего они бы ему не дали, тренировки по методикам Николая или с родной матерью давали в разы больший прирост сил. Но были тут и подводные камни — иллюзии, в которых традиционно сильны учихи, Николай не знал от слова совсем, школа же его матери почти не подходила ее сыну, другой клан, также было и с тай, и с самим шаринганом... Клан учих нашел свой ответ на любой выпад противников, причем ответ зачастую куда лучший, их иллюзии считались недостижимым мастерством, их тай было лучшим во всем мире, но всему этому требовалось учиться, а именно толкового учителя у Изаму и не было. Он мог нарастить резерв, усилить контроль, развить искусство ниндзюцу, до потрясающего по меркам клана уровня, но этого было слишком мало.       Поэтому войны он ждал не просто с нетерпением, он ей буквально бредил, да там есть шанс умереть и немаленький, но это был один из немногих оставшихся ему способов пробудить шаринган и набрать хоть какой-то вес в клане. А то кое-кто уже начал поговаривать, что пора его переводить в побочную ветвь, шаринган-то не пробужден. Но его просто и незатейливо перевели в отряд снабжения, как сказал один из друзей матери — ни о каком участии в битвах и речи быть не может. Полный негласный запрет от Тобирамы, никого из учих и близко не подпускали к фронту.       Изаму стал одним из тех, кто таскал сражающимся провизию, кунаи, сюрикены, печати... много чего, и с каждым днем медленно зверел, пока его соклановцы становились сильнее, он сбивал ноги, бегая от одного безымянного участка фронта к какому-нибудь городку, а потом обратно... Иногда он слышал шум боев, но сам пойти в атаку не мог... И он лучше кого бы то ни было понимал, либо он найдет способ изменить свое положение, либо так и останется курьером-доставщиком.       Его атаковали внезапно, едва он переступил границу их с матерью поместья, как понял, что ему в лицо летят кунаи, он молниеносно ушел от атаки, ускоряя себя молнией, и тут же отразил кунаем, напитанным молнией, удар катаны, пришедший сбоку. В следующий миг он отправил в мечника россыпь огненных шариков, послав такую же в метателя кунаев. Мечник, получив пару подпалин, рассыпался на несколько камней, а метатель с тихим смехом ушел ото всех снарядов. Еще одно мгновенье и Изаму разглядел нападавшего, один из тех, кто отравил отца, а потом занял место старейшины, от вспыхнувшей в душе ненависти мгновенно свело скулы.       — Узнал, щенок? Тем лучше, будешь знать, кто тебя с мамочкой отправил к Шинигами!       — Ты сдохнешь медленно, обещаю!! — прошипел он и увидел, как двоиться и троиться фигура его врага, а земля под ним превращается в топкое болото.       — Когда встретишь мамочку, не забудь рассказать ей как облажался, — фигуры медленно, словно красуясь, потянули катаны из ножен, — сейчас я тебя ломтями нарежу. — Фигуры стали расплываться, словно он смотрел на них сквозь мутное стекло.       Разум Изаму словно раздвоился, он понимал, что обречен, он просто не сумеет отбить атаку, но другая его часть, подпитываемая ненавистью, яростно желала найти способ уничтожить врага, и уже неважно выживет он или нет.       И неожиданно что-то в нем изменилось, он увидел своего врага с невообразимой четкостью, иллюзия, которую на него наложили, рассеялась, и он тут же рванулся вперед, метнув во врага кунай напитанный молнией. Тот не стал ни уворачиваться, ни отбивать атаку, и получив кунай в грудь, развалился на несколько булыжников.       — Получилось, как я и говорил. — От его дома к нему шли четверо учих и его мать. И никаких врагов по близости не наблюдалось, более того он внезапно осознал, что не слышит шум кланового квартала, словно за оградой его дома все разом вымерли.       — Что вы... мама... что происходит? — Изаму с трудом смог остановиться и не атаковать незнакомцев. Но напитку чакрой тела не прекратил, внимательно осматривая идущих к нему. Вместо ответа его мать достала небольшое зеркальце, и Изаму с удивлением и радостью разглядел, как у его отражения в глазах сияет шаринган, да пока еще не завершенный, лишь с двумя томоэ, но несомненно, настоящий.       — Не было иного способа Изаму-сан, вы должны это понимать, — негромко заговорил один из учих.       — Я понимаю, но хочу услышать причину вашего появления. — Он хотел возмутиться внезапной атакой, молчанием матери, но уже через секунду устыдился этих чувств. Он шиноби и если уж задумал получить силу и бороться за свой клан, и место в деревне, то должен быть готов рисковать. Его мать тоже была шиноби и верила в него и его силу. Она не хуже других знала о том, как пробудить шаринган, и помогла ему — создав иллюзии, зная, что он сумеет с ними справиться.       — Многие в клане поумнели, когда увидели, к чему привел путь Хаширамы, и многие недовольны как нашим положением, так и тем, куда мы движемся благодаря нашему главе и его прихлебателям. — Сын Мадары чуть улыбнулся — то, что раньше было непрочными договоренностями, начало превращаться в полноценный союз. Если раньше эти люди были просто недовольны и побаивались противостоять переворотчикам, то теперь... Он резко вынырнул из раздумий, услышав нечто поразившее его до глубины души. — У нас есть мангеке, Изаму-сан, но нет того, кто мог бы владеть этой силой, станьте достойным этих глаз и Вам не будет равных. — Он с огромным трудом смог сдержать торжество, ведь благодаря Рисею он знает, знает как добиться этой силы. И он ее добьется, во что бы то ни стало. Ооноки, Страна Травы.       — Стихия пыли «Атомное Расщепление!».       — Будь ты проклят вы… — докричать он не успел, превратившись в ничто.       По губам ученика Тцучикаге скользнула жестокая усмешка. Ещё один коноховец, прекрасно, теперь их оборона на этом участке фронта рухнет окончательно. Его деревня сможет начать наступление и вытеснить Лист из этой страны.       — Ооноки-сан остатки отряда этих крыс ликвидированы, мы готовы отправить сообщение в штаб, — рядом с ним оказался один из подчиненных, смотря на него с восхищением.       — Отправляйте немедленно, и не теряйте бдительности, — рыкнул он, бросив взгляд на свой отряд, — Лист ещё не побежден. — Предупреждение подействовало, его подчинённые, до этого момента расслабившиеся и весело шутившие над трупами своих коллег по ту сторону фронта собрались и начали внимательно сканировать окрестности, превратившись в единый механизм по поиску и уничтожению врагов.       Новички, с неудовольствием думал Ооноки, глядя на них, да способные, да сильные, но новички. Не видели войн, не видели, на что способны их противники. Спину обдало холодком стоящей в шаге смерти, что уже протянула к тебе руки, резко накатили воспоминания.       Мадара с его чудовищной силой, недосягаемый для ответных атак, чтобы они с Учителем ни делали, они не смогли даже коснуться его. Хаширама из мирного и добродушного парня, ставший воплощением кошмара. Жуткие, полыхающие нестерпимым зелёным светом глаза, тело, на котором трещали укреплённые печатями Узумаки доспехи, руки, ломающие любые барьеры и пробивающие любую защиту. Техники, творимые на одной только воле и контроле, и от которых, казалось, не было спасения, он тогда пытался остановить лезущие со всех сторон побеги, расщепляя их на молекулы, но они росли быстрее, чем он их уничтожал, а ещё были листья, заряженные чакрой так, что пробивали навылет каменный доспех, были цветы, выделявшиеся такое количество пыльцы, что даже одного вдоха хватало, чтобы умереть на месте… Он не стал ждать, чем все закончится, сбежав тогда вместе с Муу, и только поэтому остался жив, все остальные были мертвы. Именно это и послужило причиной размолвки с Облаком, из тамошней делегации не выжил никто, вот и решили, что их кинули... Теперь придется долго мириться...       Ооноки резко развернулся, почувствовав приближающиеся подкрепление, а может и не придется ни с кем мириться, сами справятся. Страх всколыхнувшийся в его душе исчез, как не было. Огонь быстро разгорается, и сжигает все, до чего дотянется, но и гаснет тоже быстро. Он ничего не мог сделать Мадаре, и вот Мадара мертв, он с трудом сбежал от Хаширамы, а теперь тот в земле... Камень тоже может расти, пусть и медленнее, но неостановимо, придет день и уже они будут писать правила для всего мира.       Ооноки чуть-чуть улыбнулся, поздно или рано они увидят, как падут их враги, все их враги. Страна Моря, Главный храм Ватацуми, одна из комнат храма.       — Итак, все идёт так, как мы предсказывали, — один из сидящих в комнате стариков сделал небольшой глоток из пиалы с чаем, — эти так называемые властелины мира не придумали ничего лучше, чем начать очередную войну, — после чего устремил задумчивый взгляд на несколько листков с донесениями, лежащих на небольшом столике рядом с ним.       — Добавлю, что война уже приобретает черты позиционной, — добавил второй старик с худым, словно высушенным лицом, — то есть заставит участников порастратить свои ресурсы, как людские, так и финансовые, — закончил он, также глядя на листы донесений.       — Но вмешаться мы не можем, у нас ещё недостаточно сил, — недовольно пробурчал третий участник их совещания, еще молодой, мужчина с изможденным, землистого оттенка лицом.       — И не нужно, — хмуро заметил первый, — лучше покрепче укрепимся в Реке, окончательно поставив ее под наш контроль. В некоторых областях уже заметили торговцев из Листа, пока они только готовятся к основанию факторий, но как по мне, мы вполне можем выдавить их прочь, — закончил, очень нехорошо поблескивая глазами.       — Опасно, Лист очень силен и может счесть это покушением на свои интересы, — рассудительно произнес четвертый участник совещания, он был не высок ростом, но из-за размаха плеч казавшийся почти квадратным.       — Сейчас война, а на войне всегда есть шанс наткнуться на нукенинов или враждебный отряд, — пятый и последний из присутствующих жестко усмехнулся, коснувшись рукой застарелого шрама на правой щеке. — Торговцев всего четверо, никто не подумает на нас, особенно если мы и сами пострадаем, а затем найдем и уничтожим мерзавцев.       — Ошибок не будет? Если они укажут на заказчика, нам придется очень не просто.       — Не укажут, к тому же у нас нет выбора. — С этими словами шрамолицый положил на стол слиток золота, на глаз весом в полкилограмма.       — Откуда? — никто из его собеседников не сумел сдержать эмоций, прикипев взглядом к слитку.       — Мы смогли обнаружить залежи золота, и уже начали разработку, пока тайно, этот слиток первый.       — То есть теперь у нас есть дополнительный источник дохода и немалый, — голос четвертого звучал по-прежнему рассудительно, а взгляд не отрывался от слитка.       — Да, с ним мы можем укрепиться в Реке и начать экспансию в Песок, но нужно убрать тех, кто может проявить излишнее любопытство к тому, что мы будем делать, — пятый медленно оглядел остальных участников совещания, видя, как на их лицах проступает согласие с его предложением.       — Также предлагаю вернуть Джашина, — после минутного раздумья выдал третий, — нам он без надобности, а вот шиноби пусть пощиплет, — закончил он кривой усмешкой.       — А он согласится? — осторожно уточнил четвертый.       — А куда он денется? — презрительно фыркнул первый. — Или выполнит наши условия, или сдохнет, а жить хочет каждый, уж он так точно. Деревня Скрытая Водоворотами, башня Узукаге, зал совещаний.       — Каковы будут указания, Синдзи-сама? — осведомился у нового Узукаге один из советников. Акио, словно в насмешку над своим именем, выглядел как старый и сморщенный апельсин, даже его телосложение больше подошло бы апельсину, а не опытному и умелому шиноби, короткие руки и ноги, объёмный живот... И не смотря на свою внешность, он был одним из лучших мастеров печатей во всей деревне, и одним из советников предыдущего Узукаге.       — Что с нашими позициями в Стране Лапши, — Синдзи с легким неудовольствием оглядел зал и советников, на секунду выпав из разговора. Он не хотел садиться на это место, он не желал занимать эту должность, не сейчас, слишком рано для него, слишком мало еще он мог и умел... Но как известно, сколь бы ты ни был хитер, а смерть хитрее, возьмет и стукнет, и ничего не сделаешь. Рю-сан был для него наставником, но завершить свое обучение не успел, умерев... а ведь сколько всего было запланировано! Сколько еще можно было сделать! Он перевел взгляд на советников, возвращаясь к беседе.       — Крепнут с каждым днём, но также крепнет и желание присоединиться к Листу, — хмуро произнес третий участник совещания, худой и жилистый Исао. Этот старик помимо функций советника отвечал еще и за разведку, с контрразведкой Водоворота. — И противостоять этому крайне сложно, экономически мы давить на них не можем, наш товар им не требуется, воевать они не воюют, а услуги шиноби Конохи в разы дешевле наших печатей. Дипломатически мы тоже повлиять на них почти не в состоянии.       — Значит, переходим ко второму сценарию, — жестко резанул Синдзи, — кто из ликвидаторов сейчас свободен?       — Команды Иоширо, Кеншина и Наоки с Томоко, — тут же ответил Акио, — но вы уверены, если наше участие обнаружится, — осторожно продолжил он…       — То все наши усилия по захвату этой страны пойдут прахом, — оборвал его Узукаге, — но это все равно случиться, когда закончится эта война, теперь после смерти Хаширамы все те, кто раньше сдерживал свои желания и амбиции получили карт-бланш. Будет и уничтожение тех, кто мешает Листу, от конкретных личностей, до мелких деревень, будут и захваты территорий, и если мы ничего не сделаем сейчас, то и потом ничего не сможем сделать, — холодно припечатал он.       — Но если все пойдет по худшему сценарию, то Лист сильно охладеет к нам, — продолжил уже чуть более напористо лучший мастер печатей.       — А если по лучшему воспылает любовью? — едко осведомился Исао. — Узукаге прав, даже если все пойдет по худшему сценарию — мы хотя бы будем знать, что поборолись за свои интересы, а не отдали даром.       — Решено, — подвел черту Синдзи, — теперь что по Туману и их желании сделать нас своими вассалами? — он перевел взгляд на Исао, не заметив, как по лицу Акио скользнула тень раздражения, ибо раньше никто не мог просто отмахнуться от его предупреждений. Предыдущий глава деревни не раз тратил время разъясняя свой план или причины решений, этот же...       — Мы готовы к их удару, но нас мало, мы можем отбить любую атаку, но если будем наступать сами, то рискуем быть заваленными телами, и восполнить потери быстро мы не сможем. Я считаю, что нам лучше действовать в связке с Листом, в конце концов, мы союзники, а Туман напал и на них. Сора-ку, подвал одного из полуразрушенных зданий.       — Зря мы отдали им наших девочек, нужно было отказать ему, сказать, что мы ему ещё не готовы, — яростно шипел старейшина, отвечающий за научные изыскания.       — После нескольких веков подготовки и ожидания? — раздраженно шипел в ответ командующий охраной города. — Не смешно. К тому же он единственный кто вообще согласился нам помогать, если бы не он...       — Ему плевать на нас!! — сорвался на рычание его оппонент. — Мы лишь пешки для него, как только перестанем быть нужны...       — Довольно, — властно оборвал их Кэзуки, — что с Аретой? Можно обратить или хотя бы замедлить процесс? — обратился он к молчавшей до этого момента супруге.       — Нет, не с нашими знаниями или умениями. Его тело разрушается изнутри, из-за того, что он себе в чакроочаг ввел, — хмуро ответила та, отведя взгляд. Мира отвечала, в том числе и за продление срока жизни их народа, и была очень искусным целителем, ей было очень неприятно признавать свое бессилие.       — Кто займет его место? — Кэзуки повернулся к последней участнице совещания, Хранительнице Памяти Народа.       — Кандидатура уже готова, Кен из последнего поколения может занять место Ареты. Он молод, чуток, отзывчив, он сможет стать новым Чующим.       — Хорошо, когда наши девочки свяжутся с нами?       — Через месяц, — ровным, спокойным голосом ответил научник, продолжая, однако, яростно сверкать глазами, — мы сможем поддерживать связь в течение часа.       — Передать им часть наших знаний, они должны стать незаменимыми, Зецу может и захочет ими пожертвовать, но вот его спутник должен ими дорожить. — Под жестким взглядом главы кот присмирел, опустив взгляд.       — Мы можем приказать им сбежать, — едва слышно прошептала Хранительница.       — Можем, но куда они пойдут? — раздраженно зашипела на нее Мира. — А главное как помогут нам? Жить в тайне они смогут, но чтобы вытащить нас из кабалы, нужны связи и ресурсы, а как только они начнут накапливать что-то из этого, то сразу рискуют привлечь внимание любого из игроков. И не факт что другие игроки окажутся лучше Зецу и его планов на нас.       — Хорошо, — подвел итог Кэзуки, взглядом показав, что сказано достаточно, — что с учихами?       — У них намечается очередной раскол. — Хранительница на мгновение чуть прижала уши, злясь на выволочку, но больше никак не показала своих чувств, отвечая ровным, чуть равнодушным голосом. — В очередной раз будут сражаться за возможность вести клан в светлое будущее. Нам интересны те, кто хочет величия и достойного места для клана, их желания могут не понравиться кое-кому в Конохе, не понравиться настолько, что дело может дойти до резни.       — Это будет прекрасным результатом, сила учих — их глаза, и те, кто хотят добиться величия, могут прийти к нам с вопросами о глазах Мадары, думаю, в этот раз мы откроем им всю правду. — Он кровожадно оскалился, демонстрируя клыки. — Что для обретения мангеке необходимо убить своего друга. Хатаке Ясу, один из небольших прибрежных городков страны Огня.       — Городок уничтожен, все как вы и хотели Ясу-сама.       — Прекрасно, наши дублеры готовы? И что с подкреплением?       — Подкрепление прибудет через час и удостоверится в том, что мы выполнили задачу, сами при этом героически погибнув.       Как она и предсказывала когда-то, договорённости с Тобирамой прожили только до войны, после того как учихи занялись ловлей шпионов и бандитов, армия сильно ослабла. Нет, механизм, созданный самим Мадарой, был по-прежнему способен перемолоть кого угодно, но не всех сразу, бой с Камнем в Траве, сражения с Облаком, отражение атаки Тумана, борьба за свои интересы с Песком… Все это вместе взятое было непосильной задачей даже для сильнейшей армии мира. И посыпались проекты и распоряжения, разумеется, действующие лишь на время войны, об укреплении и пополнении армии, о новых налогах… И ее клан оказался на фронте, в Конохе остались лишь пара стариков, да дети, не завершившие обучение, тех, кто официально стал шиноби — ждал или фронт (если не было достойных покровителей) или охота за бандами на дорогах (если покровители были).       После такого желающие уйти с ней утратили последние сомнения, и завершив дела стали ждать подходящего случая. Который, как это часто бывает, не замедлил представиться. Туману высадил войска в надежде захватить несколько портов у Огня, каждой высадке предшествовала тщательная разведка и подготовка, которой решили немного помочь. Агентам врага слили тщательно сфабриковано дезу, и в итоге порт хоть и был захвачен, но с чуть большими потерями, чем рассчитывали, а потом в дело вступили шиноби Конохи, полностью уничтожив вражеский отряд. Чтобы потом быть уничтоженными вторым отрядом Тумана.       Ясу предоставила чуть больше сведений, чем этого требовалось, ведь если глава деревни следовал лишь своим интересам, то почему бы и ей не следовать своим? Как итог — отряд Тумана, уничтоживший коноховцев, был изрядно потрёпан, Ясу немного "ошиблась" и это дало ей возможность уничтожить тумаников, почти не напрягаясь. Единственное что печалило это трата печатей красноволосых, в этом бою разом сгорел годовой бюджет их клана, а некоторые печати ещё попробуй достань…       Но зато теперь никто не станет ее искать. Городок разрушен до основания и все его жители мертвы, как и все туманики с коноховцами. Не осталось никого, кто мог бы пролить свет на произошедшее здесь. Все, что было на нее у шпионов найдено и уничтожено, все, что было у Тумана там и останется, сгинет где-нибудь в архивах… А ей посвятят короткую строчку на братской могиле, потому что во время войны никто не станет разбираться, и вести генетические экспертизы над несколькими сотнями обезображенных кусков трупов, чтобы определить, где кто. Особенно если шиноби не сильно выше среднего уровня, так посмотрят на внешность, одежду, снаряжение, положат в землю, прочтут поминальное напутствие и пойдут дальше, война же ещё не кончилась.       Теперь ей осталась самая малость, выйти из зоны боёв и сесть на корабль, что отвезёт ее к новой жизни. Для шиноби ее уровня плевое дело. Ясу чуть-чуть раздвинула губы в улыбке, скоро, очень скоро над ней будет лишь один начальник... Какузу, Страна Демонов, один из замков на границе со Страной Дерева.       — Итак, начнем, первым доложит обстановку Аки.       — У нас все прекрасно, сделка завершена, и оплата получена в полном объеме, кроме того, устранены все непонимания между нами и стражей города.       — Непонимания, — Какузу вперил в докладчика тяжелый взгляд, отчего тот ощутимо вздрогнул, — нас, кажется, заверяли, что непонимания не будет и товар пойдет беспрепятственно?       — Чиновник, отвечающий за наши интересы, был смещен с должности, — торопливо ответил тот, — запасной вариант не сразу приступил к своим обязанностям.       — Объясните этому человеку, что у нас серьезный бизнес, и мы не можем позволить себе долгий простой, — холодно начал Какузу, — и если он не желает должным образом работать, то пусть ищет себе другой источник дохода, — припечатал он, глядя как по виску собеседника стекает капля пота...       Такие совещания стали для него рутиной, после того как он стал отвечать за экономику и развитие провинции. Сначала была деревня, мелкая невзрачная и дурно пахнущая. Эксперимент и наглядное пособие.       Они пришли туда с одной единственной целью сделать жизнь крестьян лучше, и добились этого за какие-то пару-тройку месяцев. Выровняли почву, убрали валуны и пни, поставили мельницу… и потренировали тамошнее население, пробудив и немного развив их очаги чакры.       Каждый день, пять часов они занимались с ними, упражнениями, разъяснениями, под конец обучения и медитациями… чтобы через два месяца каждый из живших в деревне и старше десяти лет мог чувствовать чакру. Следующий месяц они потратили на то, чтобы научить крестьян использовать усиление и укрепление тела, чтобы потом видеть, как какой-нибудь вчерашний дохляк в одиночку идёт на медведя и возвращается с двумя косолапыми на плечах…       Тогда он попробовал убить своего главу, не поняв его замысла и сочтя его издевательством… итогом атаки стала гибель четырех сердец и «последнее китайское предупреждение», как тогда выразился Николай. А еще долгая беседа о причинах их пребывания в этой деревне.       Когда он уходил из Водопада, он поклялся, что никто больше не продаст его жизнь, и никто не купит ее, как бы не повернулась его судьба. Он ошибался, да никто не мог продать его, но по-прежнему могли купить, ему приходилось продавать свои умения как шиноби, и пусть он сам выбирал покупателей — это мало что меняло, да он мог кому-нибудь отказать, но не мог отказать всем, и вынужден был выбирать.       Теперь же ему показали, как получить деньги не за миссии или продажу тел шиноби, а за создание чего-то. Долговременное вложение усилий, окупающиеся с течением времени, дающее стабильный доход. Дело, принадлежащее им.       А ведь это лишь одна деревня, а если приложить силы к пяти или десяти? Кроме того великих усилий не требовалось, с обучением крестьян вполне могли справиться даже обычные чунины. А ведь не стоило забывать о том, что их результат продолжает развиваться, деревня растет и строиться, люди плодятся, богатеют… и сами теперь упражняются, ощутив пользу чакры.       Последнее они заметили, лишь придя на ежегодный торг, и поучаствовав в драке, которую им незаметно организовал Зецу… Но после нее каждому захотелось и дальше оставаться сильным, крепким, выносливым, а уж когда они поняли, что используя чакру, меньше болеют...       Три месяца усилий продолжали приносить плоды. Потом действительно были другие деревни, мальчишки и девчонки, сироты, которых они взяли учениками, и несколько тех, кому интересно было продолжать развивать свою силу… Их они растили помощниками, обучая тому, что сами знали. Три года они потратили на то, чтобы получить первых генинов. Через ещё четыре года у них были помощники, не уступающие чунинам, весь восьмой год они работали с городками провинции, собирая там сирот и детей бедняков, налаживая контакты между городом и деревней, покупая и продавая, создавая нечто новое — единый организм, что занимается торговлей, живую мечту, которую раньше он не мог даже осмыслить.       Потом был девятый год, борьба за власть в провинции и расширение созданной компании, атаки конкурентов и их поглощение, переговоры и договоры, и по прошествии этого года Какузу уверено мог сказать на очередном совещании, что теперь провинция под их контролем и можно переходить к дальнейшему расширению. Весь десятый год был посвящен расширению влияния и накоплению ресурсов, подготовке к мощному рывку...       Какузу понял, что он нашел, если и не свое место в жизни, то свое призвание и не желает прерывать контракт... Зецу, Страна Демонов.       Зецу улыбался, и это была торжествующая улыбка того, кто сумел завершить очередной этап своего плана.       Как он и предвидел — Храм остался почти не тронут, Рикудо не стал разрушать это место, видимо посчитав это не нужным или просто желая сохранить древнее хранилище знаний, как было с Сора-ку. А местные естественно решили приспособить это место для своих нужд, и сменив краску и вывеску не стали соваться внутрь, да и не могли, в большинство помещений пройти мог лишь тот, кто владел природной чакрой, а таких среди этих ничтожеств не было.       Все что когда-то хранилось в подвалах храма, уцелело, как уцелели и защитные системы, оставшиеся с времён первых войн, но к сожалению, запустить их Зецу не мог. Теперь оставалось лишь дождаться конфронтации его нынешнего предводителя и кучки, возомнивших о себе монахов, что заняты спасением мира от ужасного демона. Глядя на подготовку к очередному ритуалу удержания, он как никогда сильно ощутил презрение к вчерашним червяками, что оказались в чужом доме, и увидев отсутствие хозяев, решили, что теперь могут занять их место. С неожиданной тоской вспомнился настоятель, что заточил его когда-то и ставил опыты над ним… он ненавидел его, эти же ничтожества были недостойны даже его ненависти, только презрения. Радовало лишь то, что поганить это место они будут уже совсем недолго, пара-тройка лет и их перережут…       Все эти годы он занимался уже привычным делом, создавал паутину из шпионов-доносчиков-осведомителей, шантажировал одних, подкупал и провоцировал других. Да у него почти не было ресурсов, но и противостояли ему те, кто не тянул даже на пародию на шиноби Листа или Тумана. Единственное о чем он жалел, так это об упущенном времени. Но зато неожиданно стал чуть ли не лучшим другом их казначея, благодаря поставляемой им информации их компания росла как на дрожжах...       Но это все уже в прошлом, скоро они начнут брать власть в стране, и он обязательно устроит Николаю экскурсию в Храм, где уже дожидаются оставленные им сведения о Луне и тех, кто на ней обитает. Николай обязательно посетит Храм и точно заинтересуется тем, что он там оставил, а значит и на Луну рано или поздно захочет отправиться и один он не будет.       Скоро, очень скоро он воссоединится с матерью, ну а пока ему стоит еще раз вспомнить настоятеля и его опыты по запечатыванию... Николай Чудов, страна Демонов.       Я вновь сидел на холме и смотрел на закат, но при этом чувствовал какую-то неправильность, словно даже закаты здесь не дотягивают до коноховских. То ли холм маловат, то ли деревня под ним не та, то ли вообще здесь солнце неправильное.       — Ты изменился, и это весьма заметно, плечи расправились, взгляд отвердели, просто не узнать, — рядом со мной материализовался комок черной слизи.       — Просто немножко повзрослел, и поумнел. Как там дайме кстати? — Пусть здешний закат не очень, отрываться от него я не спешил, догадываясь, что ответит мне Зецу.       — Умер во сне, сердце не выдержало, с горя умерли и казначей, с начальником охраны и командиром армии. Трагедия, — скорбь в его голосе была столь достоверной, что я почти поверил, почти, потому что совершенно точно знал, что он и прикончил эту троицу.       — Действительно трагедия, — равнодушно бросил я, — и чтобы она не затронула всю страну нужно брать власть в свои руки. Начинаем. — С сожалением поднимаюсь, направляясь вниз к деревне.       — Принято, — слышится столь же равнодушный голос Зецу. — Вот не пойму, зачем тебе это? — в этот раз в его голосе можно было услышать столько всего: и подозрение, и задумчивость, и недоверие, и раздражение... Я даже немного удивился, как у него это получилось.       — Крестьяне?       — Крестьяне с чакрой, ты ведь понимаешь, что любого дохляка можно довести до уровня Каге, вопрос лишь в ресурсах и времени, так зачем ты затеял эту возню? — В воздухе буквально повисло: выбери себе сколько надо овец и делай из них львов, а не возись со всем стадом.       — Ну, во-первых, для облегчения жизни. — Я по пути перескочил через кочку, наблюдая, как Зецу втягивается в тело какого-то очередного бедолаги, что он использовал для своих нужд, а потом оставил на время у подножья холма, видимо, чтобы самому воздухом подышать. — После первого толчка, что мы дали, они сами продолжили упражнения и теперь с каждым годом число пользователей чакры растет, ведь польза от нее неоспорима. А это наши будущие рекруты, которых нужно учить чуточку меньше, это более сильные и выносливые работники, это подданные, что не будут дохнуть от каждой болячки. Во-вторых, мы ищем в этом болоте жемчуг, ведь среди всей этой массы выученных, появляются и те, кто задаёт вопросы, а что дальше? — Он пошел рядом, задумчиво кивая, и явно думая о своем. — Это те, кому мало, кто хочет большего, кто реально может подняться до уровня Каге, просто за счёт желания. Наши помощники, ведь вшестером мы мало что сделаем. Ну и в-третьих я собираюсь уничтожить все прочие культы, поэтому и создаю новый.       — С собой во главе? — Со смешком уточнил Зецу.       — Ни в коем случае, — меня передернуло от страха и отвращения, да так, что я чуть было не перекрестился, — видишь ли, дело в том, что нам с богами совершенно не по пути, не воспринимают они нас как равных, да даже как тех, кого стоит банально выслушать, не воспринимают. Как вообще может относиться к людям Повелитель Глубин, в образе гигантской рыбины, или Владыка Небес в виде птицы? И какие у них могут быть желания? Нам даже поговорить толком не о чем.       — И что ты задумал? — Зецу посмотрел на меня своим стеклянным взглядом, когда или изо всех сил давит в себе эмоции, или просчитывает множество вариантов событий.       — Ввести в это сборище человека, как равного им. Третью силу, ну или одиннадцатого бога Творца или Начальника, это обсуждаемо.       — Почему бы просто не перебить всех кто мешает? — раздраженно фыркнул он. — Убьем жрецов, разрушим храмы, и боги сами передохнут.       — Кабы оно все так просто, — тяжело вздыхаю в ответ. — Вспомни, сколько жемчужин мы получили с одной провинции?       — Примерно две сотни, — равнодушно отмахнулся Зецу, блеснув по-прежнему стеклянными глазами.       — А без сирот и детей бедняков, которых были рады сдать нам родители?       — Около трёх десятков. Зачем ты спрашиваешь?       — Да затем что именно эти двадцать семь человек и готовы взять судьбу в свои руки, — холодно резанул я. — Им интересно познавать мир, развиваться, их не устраивает существующие положение, двадцать семь человек из нескольких тысяч. Остальных наших воспитанников просто, что называется, припекло, и они вынуждены идти за нами, потому что иначе рискуют сдохнуть. — Делаю короткую паузу. — Но даже если считать с ними две сотни против нескольких тысяч тех, кому нахрен не нужны никакие сложности и кто готов топтать проложенные другими тропинки. А религия хороша именно тем, что даёт ответы на множество вопросов, не требуя никаких усилий, при этом давая связанную и почти непротиворечивую картину мира. Зачем жить? Почему мир такой, а не другой? Кто такой человек? Как сделать жизнь лучше? И так далее. Религия опирается в первую очередь на идею, Слово, как они заявляют. И только кулаками мы проблему не решим. Прикончим этих, полезут новые, уже лезут, или не слышал о Ками, с Джашином? — под конец монолога в моем голосе явственно зазвучала злость. — К тому же перед нами другая проблема.       — Проблема?       — Сначала народ формирует религию, а потом уже религия формирует народ. Я не желаю быть вторым сортом и кланяться гигантской селедке, у которой все мечты и желания заканчиваются на погружении мира в пучину.       — Тогда нам нужно готовить ещё и жрецов? — глаза его куклы вновь обрели человеческое выражение, задумчиво щурясь.       — Нам придется готовить жрецов, — поправляю его, — по другому не получится, вспомни Реку, — на что тот чуть морщится.       — И всё-таки, что с тобой?       — Как я и говорил — повзрослел. Когда я начинал свой проект, то боялся облажаться, боялся, что будет хуже, чем с Листом, да и вообще где-то в подсознании жаждал аплодисментов и признания заслуг. А теперь оглянувшись и задумавшись, понимаю плевать мне на все их аплодисменты и признания, а заодно и на крики отвращения. Да и к возможным ошибкам отношусь спокойнее, да они будут, я не идеален, но это не значит, что я должен с горя самоубиться, это значит, что я должен исправить их и стать лучше. — Невольно вспомнились мои прогнозы, очередная моя ошибка, неправильно оценил положение вещей и Хашираму, думал, что война начнется через три года, а Хаширама вытянул все десять…       Мысли невольно свернули к прошлому, к тому моменту как мы пришли в эту страну. Ситуация там медленно, но верно накалялась, вельможи и дайме узнали о мире за пределами своих границ и решили жить не хуже прочих, пусть и не как в стране Огня, но почему бы не как в Водовороте? Или в Водопаде? Страны независимые, не самые сильные, а живут лучше их, где же справедливость? Они должны жить не хуже!       Вот только ограбить им было некого, кроме самих же себя. А затевать междоусобицу с такими соседями под боком всегда чревато… Вот и стали они грабить собственное население, что уже даже не роптало, а перешло к открытым бунтам… Везде кроме одной провинции в стране Демонов. После того как крестьяне начали использовать чакру, их жизнь радикально изменилась, что и не удивительно, сила бога — серьезная подмога.       И это не осталось незамеченным, в первую очередь местными шиноби, первую команду мы просто избили, до состояния полутрупов, после чего отправили назад с наказом в следующий раз прислать тех, кто умеет разговаривать. Проклятье, после этого визита я незабвенных гопников из подворотни вспомнил, исключить чакру и костюмы, и просто один в один.       Второй отряд уже был поопаснее и побольше, его вырезали, после того, как те вздумали атаковать их в одной из деревень. Третий и самый большой отряд, как ни странно, решил-таки сначала договориться по-хорошему.       — Приветствую, — мне даже поклонились, чисто символически конечно, но приятно.       — Приветствую шиноби страны Демонов, что привело вас к нам? — кланяюсь в ответ.       — Сам факт вашего здесь присутствия, это не ваша страна, зачем вы здесь? — мягко повел речь их старший, вот только эта мягкость была мягкостью петли на шее. На глазок его можно было оценить, как сильного чунина, очень сильного, почти джонина, но только почти.       — Мне необходимы ресурсы, для того чтобы вернуться и отомстить, сейчас я уйти не могу, — я отвечал предельно вежливо, что граничило с издевательством.       — Отомстить, кому? — по-прежнему мягко поинтересовался он, а вот остальной его отряд начал медленно закипать.       — Песку, они использовали меня, а потом просто выбросили, — в эту реплику я вложил максимум праведного негодования.       — В это сложно поверить, и ещё сложнее это проверить, — на что мой собеседник ответил резко похолодевшим голосом, не любит откровенного вранья. Но уж извини, придется тебе это проглотить.       — Ваше недоверие понятно и объяснимо, но я позволю себе также заметить, что я не стал ущемлять ни чьих интересов, — теперь уже в моем голосе послышалась мягкость удавки, — глава провинции по-прежнему правит, и я выполняю его приказы, налоги поступают в требуемом объеме, и на заказы шиноби мы не претендуем.       — Вы забыли слово сейчас, да пока вы ведёте себя мирно, но что будет потом?         — То же что и сейчас, если хотите — можете поинтересоваться, чему именно я учу крестьян. Вам не будут чинить препятствий.       — Тогда зачем вам это? — он чуть повел рукой, словно обводя деревню, где как раз тренировались крестьяне.       — Потому что я понимаю, что так можно собрать намного больше, чем раньше, я не альтруист, — чуть улыбаюсь, с легким холодком в голосе. — Ещё год-два — они встанут на ноги, и начнут накапливать жирок, и тогда я начну брать с них мою долю. Для мести мне потребуется много ресурсов, но я готов ждать, тогда конечный результат выйдет ещё слаще.       — Ты убийца!!! Ты, мать твою, думаешь, что мы поверим в твои россказни!! — зарычала какая-то девчонка, выхватив кунай. Мдааа, не выдержала душа великой куноичи вежливых переговоров. Хотя какой великой, всего-то чуть сильнее генина.       — Я готов убить любого, кто решит, что он может убить меня или моих людей! — промораживаю ее своим голосом, а также яки и ощущением чакры, приотпуская свою силу.       — Ваших людей? — вкрадчиво спросил меня командир, положив руку на плечо девчонки.       — Тех, что мне доверили, — спокойно отвечаю ему, убирая яки и вновь скрывая свою силу.       — Понимаю, думаю, мы разобрались с тем, что здесь произошло, вы можете остаться здесь, ваши права и обязанности я предлагаю обсудить чуть позже, в другой обстановке.       Конечно же, нас попытались убить и в третий раз, та самая соплячка, с отрядом таких же, как она, юнцов и девиц. В этот раз с ними не церемонились и показательно уничтожили одной техникой. После такого к нам прибыла делегация, которая подтвердила наш статус и положение, а также показательно извинилась за выходку своей молодежи, даже выплатила небольшую компенсацию за нападение. Как потом выяснил Зецу, решение нашей проблемы отложили до тех пор, пока не закончится война...       — Пожалуй, я тоже рад, что ты ошибся в своих прогнозах и наши будущие противники нас не побеспокоят. Кстати, а как ты намерен продлить себе жизнь? Мне не хочется терять такого партнера, — в его голосе не было ничего, кроме желания помочь, но я не обманывался.       — Загляну к мишкам, доучусь, благо, что время есть и никуда бежать уже не надо, — равнодушно бросаю в ответ и как он с легким разочарованием отворачивается.       — Загляни.       — Кстати, все хотел спросить, что там с демоном?       — Нет никакого демона, — буркнул он, — просто у Рикудо не все получалось с первого раза, но он не стал уничтожать неудачный экземпляр.       — У тебя ведь есть запечатывающие техники? Нам не помешает биджу, да и пора уже монахам жить без кормильца, самим зарабатывать на пропитание, — а вот это ему явно понравилось.       — Есть, но они не потребуются, — ответил он мне, проступая на теле, и улыбаясь своей мерзкой черно-белой улыбкой.       Мы шли к деревне и улыбались, он чему-то своему, я тому, что еще ничего не кончено, и все впереди. Да будут ошибки, потери, и черт его знает что еще, и пусть, я по-прежнему не желал останавливаться. Так что как оно там в будущем повернется еще посмотрим.