***
— Ногу убрал, — цедит сквозь зубы Юнги. Мин стоит на коленях в коридоре школы и пытается вытащить из-под подошвы чонгуковой обуви свою тетрадь. — Надо же, звереныш зарычал, — хохочет Чонгук, его шавки вторят своему кумиру, и Юнги прикладывает ладони к ушам, чтобы не слышать заполнивший коридор звонкий смех подростков. Все ученики собрались вокруг двух самых известных братьев школы, только если на Чонгука смотрят с восхищением, то на Юнги с презрением. Чонгук - звезда школы, любимчик учителей, объект обожания учеников. Все хотят быть в свите "короля" школы. Чонгук - единственный ученик в школе, на деяния которого закрывает глаза даже директор учебного заведения. Дело не только в щедрых отчислениях в фонд школы, которые каждый месяц исправно переводит секретарь семьи Чон, дело в самой фамилии. Мин с трудом выдирает тетрадь из-под ног брата, точнее ее половину — остальное остается под подошвой обуви Чонгука. Юнги часто моргает, пытается отогнать набежавшие под веки слезы, но голову не поднимает. — Что, пугало, ничего не скажешь? — старший зарывается ладонью в темные волосы и с силой тянет их назад, обнажая лицо брата. Юнги на Чонгука не смотрит. Боится. Он знает, как у Чонгука отключаются все тормоза, стоит глянуть ему в глаза. Чон сорвется, а Юнги не хочет, чтобы брат размазал его по стене школы перед всеми учениками. Лучше потом. Дома. Когда его криков никто не слышит, точнее притворяются, что не слышат, когда можно после "наказания" уползти к себе и зарыться в подушку, глотая слезы и кровь. Хоть стыдно перед одноклассниками не будет. Но это не все, чего боится Мин. В глазах Чонгука заворачивающаяся в спирали темнота, от которой у Юнги полыхают внутренности. Страшно настолько, что Мину кажется, если не отвернуться вовремя, то от него останется только каркас, скелет. Сама же плоть, не выдержав этот пронзительный взгляд, обуглится и осядет пеплом на пол. Чонгук словно смотрит не на человека, а внутрь, туда, куда даже сам Юнги пока не всматривался. Мин, если все-таки они сталкиваются взглядами, еле сдерживается, чтобы не пасть на колени и не сдаться. Глаза у Чонгука черные-пречерные, такие же, как и его сердце. Перед этой темнотой на ногах не выстоять. Юнги не видит его взгляда, но уверен, что это именно тот самый, призванный усадить Мина на место, заставить ползать перед собой. Чонгук всех подчиняет, это будто его хобби. Все перед ним ползают и боготворят, даже отец смотрит на сына с благоговейным трепетом. В этом городе есть только один человек, который пока держится. Да, сил выдержать взгляда у него нет, но лучше прикрыть глаза, чем сдаться, чем показать старшему, что он вышел победителем и здесь. Потому что стоит сдаться, и будет только хуже. Юнги это знает. Чонгуку надоедает игра, когда брат больше не сопротивляется, и он, кивнув своим друзьям, вальяжной походкой идет на выход. Через минуту коридор абсолютно пустой, а Юнги все так же сидит на коленях, собирает учебники и тетради в разорванный Чонгуком несколькими минутами ранее рюкзак и утирает без остановки текущие слезы. Теперь, когда он в полном одиночестве, можно и поплакать.***
Юнги десять, и он уже не хочет жить. Все началось два года назад, когда убили его родителей. Отец Юнги был младшим братом нынешнего главы самого могущественного клана Кореи. Семья Чон официально курирует благотворительные фонды, под прикрытием которых они легализуют доходы от торговли наркотиками и проституции. У клана тесные связи с правительством. Организация опирается на ценности патриархальной семьи, по которым глава клана стоит на верхней ступеньке иерархической лестницы, ниже следуют его правая рука и три главных помощника. Власть передается от отца к старшему сыну. Если у главы клана нет сыновей, то власть передается самому доверенному лицу, которое до церемонии принятия власти должно быть официально усыновлено «отцом». Отцу Юнги перспектива вечно быть в тени своего брата только потому, что тому повезло родиться раньше, не нравилась. Он пошел на сговор с другими группировками и организовал неудавшееся покушение на собственного брата. В клане такое не прощают. Отца и мать Юнги казнили по приказу главы клана. По негласному закону убить должны были и детей провинившегося, но Юнги, которому тогда было восемь лет, и его семилетнюю сестру Мону дядя помиловал и официально взял в свою семью. У дяди Хьюна дочерей нет, и видно, именно поэтому в новой семье к Моне сразу стали относиться хорошо и даже баловали. Мона - красивая девочка со светлыми кудрями и большими глазами, не оставляющими равнодушными никого. Юнги часто задумывался, что его родители умудрились одарить сестренку такой кукольной красотой, а главное, уже заметным хорошим ростом, а из него получился какой-то хилый и мелкий мальчуган. Оба брата Мина, особенно старший, удались как ростом, так и телосложением. Юнги обидно: будь он ростом и телосложением, как Чонгук, то хоть в одной драке он мог бы покалечить старшего. В новой семье Мону сразу назвали принцессой, и все, кроме одного человека, пытались угодить девочке. Юнги это только радует — он не хочет своей судьбы сестренке. Мин искренне любит Мону и будет защищать ее до последнего. У Хьюна два сына, и именно старший из них личный дьявол Юнги. В семье Чон строго соблюдают традиции клана, и самая главная из них — не противоречить старшим, беспрекословно выполнять любые указания. Чонгук — старший сын, наследник и будущий глава клана. Младший Чимин по закону автоматически станет правой рукой и доверенным лицом брата. Вот только по Чимину пока не скажешь, что он горит желанием заниматься делами семьи. Чимин о своих истинных желаниях и планах на будущее умалчивает, боится гнева отца. Нравится ему или нет, но рано или поздно он тоже будет официально представлять свой клан.***
Юнги обнимает свой рюкзак, прижимает его к груди, чтобы учебники не вывалились, и идет к выходу. Он несколько минут стоит перед ждущим его мерседесом с водителем и уговаривает себя сесть в машину. Ехать в дом, где живет Чонгук, не хочется. Хотя дело не только в нем. Юнги в этом доме никто не жалует, и каждый при любой возможности пытается ему об этом напомнить. Будто он и забывал. Мин открывает дверь и плюхается на заднее сиденье авто. «Я дал тебе выбор — стать достойным представителем своего клана или повторить судьбу своего отца», - любит напоминать ему Хьюн. По факту, никакого выбора Юнги не дали. Он никто в этом чужом для него доме. Тут два бога, и если один из них появляется в особняке очень редко и почти не беспокоит Мина, то второй не дает ему прохода. Чонгук будто поставил себе цель довести Юнги. И самое страшное, что на него нет управы. Старший брат творит, что хочет, и ни его мать, ни его отец ему не перечат. Чонгуку 14, и он по сути вроде ребенок, но этого ребенка боятся все, и не только в его доме. Все знают, кто такой Чон Чонгук, и какое у него будущее, а портить отношения с будущим главой не хочет никто. Юнги официально носит фамилию Чон, хотя сам ее не принимает и не признает. В душе он отказался от фамилии отца и взял фамилию мамы. Юнги после смерти отца не хочет иметь ничего общего с этим кланом. Правда, его желания никого не интересуют. Мин радуется дням, когда много уроков - чем меньше времени он проводит дома, тем лучше. Хотя Чонгук все равно его находит везде. Ему без разницы, где и с кем Юнги, если Чон хочет поиграть — он играет. После каждой его выходки Юнги запирается в своей ванной и плачет. Убежать нельзя — найдут и накажут, убить себя страшно, да и о сестре надо думать. Так изо дня в день Юнги и живет, все надеясь, что настанет тот день, когда это все закончится. Мин надеется, что после коронации, которая ожидается, когда Чонгуку будет 20, старшему уже будет не до брата. А пока терпеть. Сжать зубы и терпеть. И где-то в душе надеяться, что придет спаситель. От дум о своей горькой судьбе Мина спасает рисование. Юнги очень любит рисовать, он везде таскает с собой свой блокнотик, в котором рисует все, что кажется ему интересным. Чаще всего Мин рисует незнакомца, которого придумал сам. Парень с заостренным подбородком и русыми волосами получается у Мина лучше всего. У него четко выраженные скулы, медового цвета глаза и пухлые губы. Каждую ночь Юнги засыпает с мыслями, что герой из блокнота оживет и придет спасать его из лап этого чудовища и из этой семьи. Это его тайна, никто не знает про придуманного Юнги незнакомца. А пока надо собраться, и как ни в чем не бывало войти в дом. Юнги делает глубокий вдох и, взяв в руки рюкзак, идет к дому. Судьба сегодня не на его стороне. Вся семья, за исключением дяди, сидит за столом в гостиной и обедает. Юнги кладет рюкзак на кресло и, подойдя к столу и не поднимая с пола глаз, учтиво кланяется сперва Чонгуку, а потом матери (Суран) и брату с сестрой. Если Чимин, как и всегда, легонько кивает в ответ, то мать даже не меняет надменного выражения лица и взглядом указывает Юнги на стул. Мин проходит к столу и садится на свое место, справа от Чимина, рядом с сестрой. В отсутствие отца во главе стола сидит Чонгук, по правую руку его мать, а по левую Чимин и Мона. У Юнги нет аппетита. Он никогда не ест за общим столом, скорее просто ковыряется вилкой в тарелке и ждет, когда можно будет выйти из-за стола. Потом Мин незаметно пробирается на кухню и, наспех собрав себе бутерброд, снова бежит к себе. В этой семье традиции свято соблюдаются, поэтому очередную пытку в час Юнги старается стоически перенести. Он не поднимает голову от тарелки и продолжает нарезать на кусочки стейк из лосося, ни один кусок которого он пока в рот не отправлял. Юнги кажется, что левая сторона его лица полыхает синим пламенем, и виной тому пробирающийся под кожу и подпаливающий парня изнутри взгляд черных глаз. Мин не дышит почти, молится про себя, чтобы хотя бы сейчас Чонгук его не трогал и оставил в покое, но высшие силы видно заняты более важными делами. — Что не нравится? Ты к более изысканным блюдам привык? — ненавистный голос разрывает тишину. Чонгук откладывает свою вилку и продолжает смотреть на младшего. Приемыш отца выбешивает. Чонгук его искренне ненавидит и считает, что этот мальчуган не имеет права носить их фамилию, жить в его доме и есть их еду. Чонгук никогда не обращал внимания на своего двоюродного братца, и все бы так и продолжалось, если бы дядя не предал клан. После того, как отец отомстил и привел этих детей в дом, Чонгук не разговаривал с отцом ровно три месяца. Тогда он и поставил цель выжить Юнги из своего дома. Этот мальчуган, смотрящий на него с ненавистью исподлобья, заставлял кровь Чонгука вскипать в венах. Чон еле сдерживает себя от того, чтобы не свернуть ему шею. Если Мона сразу влилась в семью и учтиво себя вела со всеми ее членами, Мин не смирился, он отвечал вызовом на вызов, он сопротивлялся, стоял на своем и всегда проигрывал. Все равно Чонгук втаптывал его в грязь, в его слезы и кровь, но взгляд не менялся. Чонгук уверен, что Юнги их ненавидит из-за своей семьи, что если Юнги не остановить сейчас, то он когда-то пойдет по стопам своего отца и тоже предаст клан. И именно поэтому, несмотря на все уговоры отца, Чон категорически отказывается брать Юнги под покровительство после передачи власти. У Юнги гнилая кровь и взгляд полный ненависти. Если с первым пока разобраться Чонгук не может, то стереть этот прошивающий насквозь взгляд будет целью номер один Чона. И он этого добьется. Он всегда добивается своего. Мин Юнги никто. — Нравится, — еле слышно, не поднимая голову с тарелки, отвечает Мин. — Я понимаю, что тебя не воспитывали, и чему может научить отец, предавший своего брата? Но, если ты сидишь за моим столом, будь добр, имей уважение и ешь мою еду! — от голоса Чонгука леденеют внутренности. — Я не голоден, — треснувшим голосом говорит Мин и рвет на мелкие кусочки салфетку, зажатую в руках под столом. — Подойди, — приказывает Чонгук. Юнги прикрывает глаза, убеждает себя не делать глупостей и медленно поднимается. Все остальные продолжают обедать и ведут себя как и всегда, будто их это не касается. Юнги, еще во время первого конфликта с Чонгуком, запретил Моне вмешиваться. Мин хорошо знает этого урода. Если Юнги сопротивляется или не выполняет его указаний, он потом отыгрывается на сестре. Тут ей даже не помогает статус любимицы у Хьюна. Каждый шаг дается с трудом. «Наверное так чувствуют себя приговоренные к казни», — думает Мин и останавливается слева от Чонгука. Чон берет свою тарелку с недоеденным стейком и, продержав несколько секунд на весу перед Юнги, разжимает пальцы. Тарелка с глухим стуком падает на толстый ковер, пачкая своим содержимым, как дорогой ковер, так и обувь Мина. — Приятного аппетита, — ухмыляется Чонгук и ожидающе смотрит на брата. Юнги вздрагивает, нервно комкает подол школьной рубашки и не смеет поднимать взгляда. — Раз уж ты не можешь вести себя за столом, обедать теперь будешь только так. Сядь и ешь, — отчеканивая каждое слово, говорит Чон. Чимин шумно вздыхает и тянется к соку. Суран откладывает приборы и подносит салфетку к губам, а Мона впивается взглядом в свою тарелку. Юнги замечает повисшую на ресницах девочки слезинку. Юнги обидно и больно. Чонгук выше, сильнее и старше, и Юнги, к своему стыду, боится. Но так хочется попробовать. Хочется взять эту тарелку и разбить о голову Чона. Юнги думает, он привык к унижениям, но каждый раз, как по новой. Он снова, раз за разом проходит весь этот ад, когда непонятно чего хочется сделать больше: разрыдаться и попросить помощи или вцепиться в чужую шею зубами и разодрать. Чонгуку чуждо все человеческое, скорее он самый гнусный представитель человечества, и вот так, стоя перед ним с опущенной головой, Мин впервые решает, что когда он вырастет, он убьет эту тварь. Избавит землю от его жестокости. А пока он еще маленький и слабый, пока он перетерпит. Стук собственного сердца отдает набатом в ушах, Юнги кажется, что он сейчас оглохнет. Нарушать приказы Чонгука нельзя. Пока. Минимум, что за это сделает брат - изобьет до потери сознания, о максимуме Юнги думать не хочет. Становиться на колени и есть с пола тоже. — Ну что, страшилище, ты оглох? — повторяет Чонгук и Юнги слышит нотки раздраженности, проскальзывающие в интонации брата. Мин не выдерживает и поднимает взгляд. Чонгук смотрит глаза в глаза, насквозь прошивает острым взглядом, под которым Юнги чувствует себя никем. Этот взгляд давит на плечи, заставляет медленно опуститься на ковер: сперва на левое колено, потом на правое. Чонгук зарывается ладонью в чужие волосы и одобрительно поглаживает, будто перед ним на коленях не человек вовсе, а домашний питомец. — Умница, — говорит Чон и встает из-за стола. За ним поднимаются и остальные представители семейства. Юнги так и остается стоять на коленях — Чонгук не разрешал подняться.