Утро

Шеннон всегда просыпается раньше меня. По утрам у него практически всегда отличное настроение. Он улыбается, травит свои легкие никотином и варит кофе. Эспрессо. Шеннон говорит, что эспрессо - это жизнь. А еще Шеннон открывает окно, поэтому по утрам у нас на кухне всегда холодно. Вы знаете, какой самый прекрасный запах в мире? Я точно уверен, что знаю. От Шеннона пахнет сигаретами, кофе и какими-то безумно дорогими духами. Его очень здорово обнимать, когда он позволяет мне это. А он позволяет. Иногда. Обнимать. Прижиматься к нему всем телом. Чувствовать его дыхание. Позволять властным рукам запутываться в моих отросших за последние несколько месяцев волосах. Вдыхать его запах. Дышать им. Жить им. Подавлять разочарованный вдох, когда он отпускает меня. Мне нравится симулировать болезни или ночные кошмары, потому что тогда Шеннон заботится обо мне. Потому что в такие моменты я чувствую, что действительно нужен ему. Что это не какая-то моя очередная иллюзия. Сегодня на кухне как всегда холодно. Окно полностью открыто, и в него ласковыми лучами светит утреннее солнце. Прохладный весенний ветер путается в кухонной шторке и переворачивает страницу какого-то журнала. Шеннона это не беспокоит вовсе. Я закрываю окно. Сегодня, помимо привычных запахов, в воздухе витает запах жареного арахиса. - Ты знаешь, что арахис - единственный продукт, который в жареном виде полезнее, чем в сыром? Шеннон - кладезь полезной и одновременно бесполезной информации. - И тебе доброе утро,- хрипло отвечаю я. Вода в кухонном кране абсолютно ледяная и почему-то отдает хлоркой. Если выпить ее много, вкус становится омерзительно противным. А если совсем чуть-чуть, то стерпеть можно. Вкус воды, разумеется, - не хлорки. - Нельзя пить воду из-под крана,- укоризненно замечает Шеннон. Мои волосы промокают насквозь. Холодная вода каплями сбегает под футболку, заставляя меня вздрагивать. - Ты не мог дойти до ванной, чтобы вымыть голову, Джаред? Это кухонный кран. По утрам у Шеннона всегда прекрасное настроение. Мне кажется, что сейчас меня вывернет наизнанку. *** Большую часть дня мы вместе с братом проводим за репетициями в нашей личной комнате-студии. Я - в обнимку с гитарой, а Шеннон - за барабанами. Я зажимаю мягкими подушечками пальцев ее голые струны. Гитара стонет, словно настоящая девушка. Когда я сказал это Шеннону, он смеялся. Она не стонет, она "издает звуки". Вот так бы сказал Шеннон. Я намного поэтичнее своего брата. Слабые попытки Шеннона вытащить меня на разговор заканчиваются провалом. Он мрачнеет все больше и больше с каждым часом, будто бы впитывая в себя весь мой негатив. - Шеннон? - Да? - Что бы ты делал, если бы я не родился? Меня часто мучают подобные вопросы. Эффект бабочки. А что, если... А что будет, если... А что было бы, если... Брат на подобные темы говорить не любит. Он ставит чашку с кофе на стол, перестает улыбаться и хмурит брови. Мне хочется сесть перед ним, обнять его колени, извиниться и попросить больше никогда-никогда не хмуриться. Потому что ему не идет. Потому что я хочу чаще видеть его улыбку. - Я не понимаю, к чему этот вопрос, Джаред. - Хорошо, перефразирую,- я делаю небольшую паузу, и тишина накрывает нас с головой, медленно расползаясь по всем углам комнаты. Шеннон ждет. - Что бы ты сделал, если бы я умер? Шеннон молчит. Его взгляд прожигает меня насквозь, и я вижу, что ему страшно. Симулировать депрессию легче, чем вы можете себе представить. *** На самом деле каждое утро - это маленькое чудо. Серьезно, как человек, засыпая, может быть уверен, что проснется на следующий день? А Шеннон всегда был уверен, что проснется. Он заводит будильник на девять, чтобы встать раньше, чем я. чтобы разбудить меня запахом ароматного кофе. Чтобы успеть покурить дома, пока я сплю. Он курит, курит каждое утро прямо на кухне, зная, что я против. Вот поэтому мой брат открывает окно. Я знаю это, но даже вида не подаю. Пусть думает, что он смог меня провести. *** Я всегда быстро теряю контроль. я никогда не могу себя сдерживать. - Это не подходит, Шеннон! Это действительно нам не подходит. Неужели так сложно понять, чего я от тебя прошу?! Я знаю, что невыносим. Но с каких пор нам с братом стало невыносимо оставаться в комнате вдвоем? Огонь вдохновения гаснет в глазах Шеннона, и я закрываю лицо ладонями. самая изощренная пытка - выдержать его взгляд. И он знает это. Шеннон молчит. Шеннон не говорит мне ни слова. Я слышу только разъяренный удар палочек по тарелкам на его барабанной установке и хлопок двери, настолько сильный, что мне кажется, что она слетит с петель. Но дверь остается на месте, а комната давит на меня тишиной, хранящей в себе все недосказанные слова между мной и братом. После ухода Шеннона такое острое напряжение, что я мог бы разрезать его ножом и подать на ужин. Шеннон ушел, оставив после себя давящее чувство вины и сломанные барабанные палочки. Он бы никогда не ударил меня. Кто угодно, только не он. *** То, что ужин на сегодня отменяется, я понял еще в студии. К черту ужин, я не голоден. Но Шеннон не говорит со мной. Он нагло игнорирует мое существование весь вечер, а я призраком скольжу из одной комнаты в другую, делая вид, что не чувствую его взгляд на своей спине. На самом деле я боялся. Я до безумия боялся, что он точно также хлопнет входной дверью, оставляя меня один на один с самим собой, сядет на свой байк и уедет. Я рисовал у себя в голове картины аварий - одна страшнее другой. Вслушивался в жуткую тишину нашей квартиры, ожидая, что он уйдет. Но Шеннон остался дома. И когда, отправляясь спать, он закрыл дверь своей комнаты, мое сердце пропустило удар. *** Ночи в городе англелов - восьмое чудо света. Это действительно одно из самых красивых зрелищ в мире. Этот город засыпает под утро и спит весь день. А ночью он оживает. Ночью он скидывает с себя все свои бесчисленные маски. Ночью он настоящий. Ночью он живой. Вы можете даже почувствовать его дыхание. Если захотите. Три часа ночи. Мне кажется, прошло уже достаточно времени, чтобы у меня выветрился запах сигарет. Словно тринадцатилетний подросток, я стащил из пачки брата сигарету. Я расплетаю хвост своих отросших волос с выцветшей краской и встряхиваю головой так, как делают это увлеченные своей игрой на гитаре рокеры. Украдкой смотрю на себя в зеркало и, выключая свет в свой спальне, выхожу из комнаты. Я всегда стучу не больше трех раз, а потом бесцеремонно вламываюсь в комнату. По крайней мере, если эта комната принадлежит моему брату. - Шеннон,- я делаю шаг к его кровати и мой голос дрожжит. - Шеннон, ты спишь?- еще два шага. Голос становится на тон выше и отдает нотками начинающейся истерики. - Джа?- брат чуть приподнимается на кровати, отрывая голову от подушки, фокусирует взгляд на мне и не до конца понимает, что случилось. - Джаред, все в порядке? Шеннону идет сонливость. Его еще не проснувшиеся глаза смотрят на меня с растерянностью и испугом. Шеннон всегда боится за меня. За столько лет это успело войти в привычку. Короткие волосы брата запутаны, а на щеке след от подушки. Шеннон теплый и уютный. В него хочется закутаться , как в пушистый плед холодным зимним вечером. Шеннон пахнет домом. Шеннона хочется обнять и не отпускать дольше, чем на секунду. Я падаю на колени и кладу голову на край его кровати. - Тебе снова приснился страшный сон, Джаред? Рука Шеннона гладит мои волосы, перебирает их, наматывая мягкие пряди на указательный палец. Голос Шеннона непривычно мягкий и тихий. Я бы отдал все, чтобы он всегда говори со мной так. Но вместо этого я симулирую ночные кошмары и депрессию, чтобы добиться от своего брата хоть какой-то заботы. А вот страх и беспомощность мне изображать не приходится. Я знаю, что Шеннон ненавидит видеть меня таким, а мне это приносит странное мазохистское удовольствие. Он стыдится меня, всегда стыдился, с самого детства, но никогда не отталкивал. -Все хорошо, Джаред, все хорошо,- Шеннон повторяет это снова и снова. Никто уже не упоминает о сегоднняшней ссоре. Она становится слишком мелкой и неважной, по сравнению с тем, что происходит сейчас. Шеннон двигается ближе к стене, уступая мне место рядом с собой, и я наконец могу обнять его настолько сильно, насколько это вообще возможно. Расстояние между нами такое маленькое, что я касаюсь его кончика носа своим. Его сильные руки крепко держат меня, словно весь мир рухнет, отпусти меня Шеннон хоть на одну сотую секунды. И я упускаю момент, когда теряю контроль и касаюсь его горячих губ своими. Залезаю руками под футболку, выводя пальцами на его спине незамысловатые узоры. Шеннон не отвечает на мой поцелуй, но и не отталкивает от себя. Я провожу языком по его губам, и брат полностью отдается новым ощущениям, целуя меня так, словно именно этого он ждал всю свою жизнь. А может, так оно и было. Мне кажется, что температура в комнате разогревается до ста градусов, а воздуха не хватает просто катастрофически. Я отстраняюсь, чтобы сделать вдох, и в следующий миг Шеннон оказывается сидящим на мне и вдавливает меня в кровать, проводит языком от мочки уха до ключицы, накаляя до предела и без того жаркую атмосферу. Я зарываюсь рукой в его волосы, сдерживая стон. И брат целует меня, прижимает ближе к себе, сокращает и без того ничтожное расстояние. Целует и заставляет осознать, что всю свою жизнь я прожил только ради этого. Моя вселенная сжалась до размеров этой комнаты. За ее пределами не существовало ничего. Дыхание Шеннона огнем обжигает мою кожу. - Останови меня,- шепчет он,- останови меня сейчас, Джаред, потому что потом я уже не смогу. Наши взгляды пересекаются, и я понимаю, что вселенная сжалась не до комнаты, а до одного конкретного человека. *** Когда ты один просыпаешься на двухспальной кровати, ты осознаешь, как сильно ты одинок. Это как расковырять ножом только начавшую затягиваться рану. И именно если ты просыпаешься в одиночестве, ты понимаешь, что простынь на кровати холоднее, чем лед в Гренландии. Я провожу рукой в попытке отыскать брата и широко распахиваю глаза. Шеннон обнаружился на кухне. На кухне, в которой сегодня было на удивление тепло. Кофе не заваривлся, и окно было наглухо закрыто. Вся кухня была насквозь пропитана запахом сигарет, и я не сдерживаюсь и недовольно морщу нос. Такое чувство, будто за ночь я каким-то образом перешел в параллельный мир. Я подхожу к окну и, повернув ручку, полностью открываю его, впуская свежий воздух, вдыхая его полной грудью. Шеннон ходит неслышно, словно кот. От Шеннона неприятно пахнет сигаретами. Шеннон подходит ко мне сзади, берет мою руку и переплетает наши пальцы, вызывая внутри меня бурю эмоций. Шеннон целует мою шею влажными, теплыми губами. Я крепче сжимаю руку брата и закрываю глаза. Мне больше не придется ничего симулировать.