Ступай осторожно

Утро было холодным. Проснувшись, Гарри смутно припомнил, что был почти на грани кошмара (или воспоминаний), когда сон ушел и холод пробрался под простыни и на кожу. — Темпус, — пробормотал он. Было шесть часов утра. «Все еще спят, — рассудил он, сидя на краю кровати, зевая и болтая ногами. Он моргнул и уставился в пространство перед собой: — Куда подевалась кровать Северуса? И где сам Северус?» Затем он вспомнил, что Северус… Снейп, поправил он себя, злился на него по какой-то идиотской причине, упорно отказываясь разговаривать, и к тому же переехал к Крэббу. Гарри покачал головой и направился в ванную. Вернулся он освеженный, с чуть покрасневшей от энергичного растирания и заклинания бритья кожей. Юноша натянул одежду и, уже окончательно проснувшись, осмотрелся. Комната выглядела точно так же, как ночью. Воздух сейчас казался чище, а пол, стены и потолок так же купались в тени, освещаемые лишь красным светом факела. Фрост сунул палочку в карман и вышел из комнаты, спокойно оттесняя воспоминания о дрожащем старом домовом эльфе. Не было смысла думать об этом: ему нужно получить ключи и открыть Прибежище, но сначала требуется перекинуть следящее заклинание… Он остановился в коридоре с тремя дверьми и, разжав кулаки, повернулся к средней. «Он все еще спит?» — мелькнуло в голове у Гарри. Приложив ухо к двери, он прислушался. Тишина. Напоминая себе, что Се… Снейп все еще злится на него, он повернул ручку и тихо, как мышь, проскользнул в комнату. Закрыв за собой дверь, он подошел к постели Снейпа. Нос с горбинкой, тонкие губы, крошечные складки на лбу. Гарри почувствовал, как улыбка осветила его лицо. «Он красивый», — подумал Фрост. Юноша застыл. «Красивый? — тут же запротестовал его разум. — Откуда у меня такие мысли?» — Гарри нервно оглянулся. «Он не красивый, — твердо сказал он себе. — Он уродливый». Все чувства, казалось, онемели. «Он уродливый», — упорно повторял он про себя. Фрост нахмурился. Нос слишком большой для такого худого лица, губы слишком тонкие, волосы жирные и, скорей всего, неприятные на ощупь, а кожа желтоватая, хотя и выглядит золотистой в свете факела… Гарри резко потряс головой. Он попусту тратит время. Фрост достал палочку и, крепко её сжав, очистил разум. Не отрывая глаз от Снейпа, он погрузился в себя и нащупал неясное жужжание, издаваемое следящим заклинанием Дамблдора, схватил его и потянул. С предельной осторожностью юноша позволил заклинанию перетечь к новой жертве и закрепиться на ней. Гарри слегка вздрогнул и стал напряженно ждать. Снейп лишь сильнее нахмурился, и Фрост почувствовал странную боль в груди. Затем тонкие губы разомкнулись, а морщинки на лбу у слизеринца разгладились. Гарри понял, что, как и прежде, не может отвести взгляд от Снейпа, и подавил очередной приступ раздражения. «Ты тратишь драгоценное время, — ругал он себя. — Ты должен успеть вернуть заклинание на себя до обеда: у Снейпа будут древние руны, у тебя чары». Он встал, бросив последний взгляд на слизеринца, и решительно вышел из спальни, на ходу накладывая на себя сильные дезиллюминационные чары. Прохладный утренний воздух освежал. Наконец настало время, когда все его планы готовы увенчаться успехом. Время, когда на все вопросы будут даны ответы. Он чувствовал себя свободным, словно ветер, но в то же время немного нервничал. Фрост вспомнил охватившее его чувство торжества, когда он впервые оказался в Прибежище, вспомнил годы одиночества. Он вздрогнул. «Сегодня я заставлю Северуса поговорить со мной», — неожиданно решил он. Лучи восходящего солнца осветили комнату. «Не здесь, чуть дальше, — сказал себе Гарри. — А. Страж гостиной Хаффлпаффа». Пухлый, почти полностью лысый (за исключением кольца волос над ушами) садовник в серой мантии мирно храпел на портрете. «Теперь надо подождать, — Фрост прислонился к стене, уставившись в потолок. — Разве хаффлпаффцы не ранние пташки?» Заметив паука, ползущего вниз по стене над его головой, юноша отошел чуть в сторону. Наконец, когда Гарри уже был на грани того, чтобы прорваться внутрь, портрет распахнулся, и из открывшегося проема вышла группа пятикурсниц. Бывший гриффиндорец проскользнул внутрь, чуть не наткнувшись на третьекурсника. «Почему хаффлпаффцев недооценивают?» — задавался вопросом Фрост, крадясь к темному углу. Ковер на полу был пылающего желтого цвета и при свете казался еще ярче, увешанные же гобеленами (в основном с изображением пухлых дам в саду) стены не так сильно резали глаз. «По крайней мере, статуи здесь терпимые», — подумал Гарри, окидывая взглядом шесть черных бронзовых барсуков размером с маленького ребенка, расставленных по углам гостиной . Юноша тщательно осмотрел каждую скульптуру и остановился перед барсуком, стоящим на краю скалы. Фрост сделал глубокий вздох и накинул на себя еще одно, более сильное дезиллюминационное заклятье и заглушающие чары. Подождав, пока гостиная опустеет, он прошептал: — Леди Хельга, в час нужды трудом и преданностью мы твердо выстоим, — ничего не случилось. «Ничего и не должно было случиться, — напомнил он себе. — Не после того, как я продекламировал этот дурацкий стишок». Гарри осторожно осмотрелся. Но в первый раз он сделал… Мерлин, как давно это было? Четыре года? Гермиона была так взволнована, что споткнулась о ногу Рона и упала на Гарри. Рон попытался успокоить её, притянув в объятия и уткнувшись носом ей в шею. Это только сильнее разозлило девушку, что в итоге привело к захватывающему препирательству… Фрост постарался отогнать эти мысли. Его сердце билось и билось, и боль в его душе усиливалась с каждым ударом. «Не думай об этом, — сказал он себе, с трудом сглотнув. Он положил руки на камень под передними лапами барсука. — Теперь все, что мне надо сделать — сконцентрироваться на правильных вещах, — он нахмурился, сосредотачиваясь… «Нет, не думай о Дамблдоре», — быстро оборвал он себя. Первый образ директора, возникающий в голове — с холодными голубыми глазами, и сразу после него приходят кошмарные видения Дамблдора с пустыми глазницами… «Вспомни о Джеймсе или о Лили», — отчаянно взмолился Гарри. Мгновение ему казалось, что у него все получится. Он вызвал в памяти одну из фотографий в старом альбоме: его мать и отец счастливо улыбались ему и махали. Но в памяти тут же появилась и другая картинка: его отец, высокомерно усмехающийся, и мать, что-то сердито кричавшая. Вот она говорит, что больше не хочет разговаривать с ним… «Нет, — оборвал себя Гарри. — Это бесполезно». Четыре года назад он думал о Дамблдоре, о своих родителях и Сириусе, но сейчас… Он услышал шаги. «Черт возьми, — пронеслось в голове. — Верность. Кому я верен?» На ум ничего не приходило. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться, но не смог ничего придумать, совсем ничего… Фрост открыл глаза, признавая своё поражение. «Я никому не верен, — сказал он себе, ощущая пустоту внутри. — Совсем никому». Но хуже всего было то, что это не было для него сюрпризом. Он понимал это с того момента, когда надел свою маску и улыбнулся толпе напуганных авроров, посылая их на смерть. Честь, справедливость или нравственность, или — он горько фыркнул — любовь, все эти чувства были мертвы в нем. «Я просто вырву его, — решил юноша. — А если это не сработает, применю Конфундус». Он отошел в сторону, давая проход толпе девочек. «Должно быть, спешат на завтрак», — с завистью подумал Гарри. Он вдруг осознал, что очень голоден. Два года он питался только питательными зельями (он вздрогнул, вспоминая об этом), а дни на поле боя, совсем без пищи, научили его наслаждаться едой. «Пока я буду там же, где и Северус, Дамблдор ничего не заподозрит…» Фрост задавался вопросом, злится ли еще на него Снейп или уже готов к разговору. «Зная его, последнее маловероятно», — решил он, но никак не смог подавить маленькую искру надежды… Камень под лапами барсука свободно отодвинулся. Юноша уставился на черный кусок бронзы. Затем вынул палочку, быстро наколдовал иллюзорный камень на его месте и выскочил из гостиной за группой хаффлпаффок. «Он отодвинулся, — размышлял Гарри, обходя коридор по более темной стороне. — Он отодвинулся, когда я подумал о Северусе». Он собрался было поправить себя, но только сердито возразил: «Что плохого в том, чтобы звать его Северусом? Ничего. И одновременно все. Почему? Само предположение, что он верен — верен всеми чувствами — Северусу Снейпу, было...» Фрост отменил дезиллюминационное заклинание и зашел в гостиную, уговаривая себя не оглядываться в поисках Снейпа, и, зайдя в свою спальню, убрал продолговатую бронзовую палицу под кровать, накинув несколько скрывающих заклинаний. Гостиная была почти пуста: большинство студентов уже ушли на завтрак. «Интересно, а С… нейп вовремя проснулся?» — подумал Гарри и почувствовал неожиданный порыв заглянуть к нему. Но он, встряхнув головой, пошел в Большой Зал. Слизеринский стол был почти полон. Юноша оглядел его и в конце стола увидел согнувшегося Снейпа, одетого в порванную мантию. Около него был свободный стул. — Привет, — весело сказал Фрост, садясь на место. Эффект был мгновенным. Снейп опрокинул стакан апельсинного сока и подавился яичницей. Гарри уже собрался вытащить Северуса из-за стола и использовать прием Хеймлиха, как Снейп сглотнул и выпрямился, крепко сжимая палочку и глядя прямо перед собой. — Как ты? — спросил Фрост, убирая при помощи палочки пролитый сок. — Я в полном порядке, спасибо, — сдержанно ответил Снейп. Гарри пожал плечами: — Хорошо, — и потянулся за тостом, ощущая, как рядом с ним напрягся Снейп. «Я не кусаюсь, — негодовал Фрост. — Нет необходимости так напрягаться. А где блюдо с мармеладом? — он посмотрел через стол. — Оно всегда было передо мной, но сегодня…» Юноша увидел желанное лакомство по другую сторону тарелки Северуса, ближе к середине стола. Гарри уже открыл рот, чтобы попросить Снейпа передать мармелад, но вместо этого протянул руку и сам схватил блюдо. Снейп застыл. «Он так близко», — сердце Фроста бешено стучало в груди. — Очень культурно, Фрост, — усмехнулся Северус, снова обретя невозмутимость. Гарри улыбнулся. — Да, знаю. У меня безупречные манеры, не правда ли? Снейп открыл было рот, чтобы возразить, но, опомнившись, резко захлопнул его. «Не ответит, — решил Фрост, опуская взгляд и намазывая мармелад на тост. — Ну что ж». Он поглощал завтрак, раздумывая, что бы сказать. — Итак, — наконец начал юноша, прочистив горло. «Профессор Каментум, кажется, говорил, над чем мы будем сегодня работать. Э… О, точно!» — Мы же сегодня будем варить зелье правдоподобия? — Да, — осторожно ответил Снейп. — Рецепт кажется довольно сложным, — Гарри задумался, вспоминая что-то… что-то об использовании болиголова и молочая. — Я плохо помню ту часть, где надо добавлять болиголов и молочай. Вроде бы мы должны мешать по часовой стрелке, чтобы отменить токсические действия, но… Северус проглотил кусок яичницы. Его стакан наполнился соком сам по себе. — М, следующим шагом надо добавить кровь саламандры? Я хотел сказать, так как кровь саламандры изменит свойства моло… то есть болиголова… — он остановился. — Или все-таки молочая? Снейп осушил стакан сока и невидящим взглядом уставился перед собой. «Лучше мне заткнуться, — решил Гарри, и откусил тост. — Скорей всего, он сейчас потешается над моим глупым видом». Юноша покосился на Снейпа: тот перестал есть и уставился на свою тарелку. «Надеюсь, что это так. Жаль, что он не говорит, о чем думает, даже если это нечто ужасное…» — Да, ты прав, — протянул Снейп. Его голос был глух и холоден. Он положил вилку на салфетку. — А сейчас, извини меня… Фросту отчаянно хотелось выкрикнуть: «Нет!» — остановить Снейпа и потребовать объяснений, заставить его наконец поговорить с ним… но он этого не сделал. Юноша не мог закатить сцену в Большом Зале. Он наблюдал, как Северус исчезает в толпе студентов. Как оказалось, в зелье правдоподобия действительно нужно добавлять кровь саламандры, но только после порошка из крыльев фей, а не после молочая и болиголова. — Сейчас надо положить это? — спросил Гарри, держа горстку лягушачьей селезенки над спокойно кипящим котлом. Они снова были партнерами на зельях. Северус лишь отрывисто диктовал инструкции или сердито бормотал себе под нос, отсчитывая время. — Нет пока, — ответил он резко. Гарри ждал. — Сейчас! Фрост кинул селезенки в котел. Цвет изменился с желтого на прозрачно-зеленый. «Теперь правильно, — решил Гарри и взглянул в лицо Снейпа. Они стояли друг напротив друга: — Как соперники», — мелькнула мысль. Северус старательно смотрел в сторону. «Почему он так боится встретиться со мной взглядом?» — Перья перепела, — резко проговорил Снейп. — Что? О! Точно, — Фрост быстро схватил перья и нарисовал восьмерку на поверхности зелья. — Экстингуо, — пробормотал Северус, тыча палочкой в пламя. Огонь погас, оставив тонкую струйку дыма. Снейп сделал шаг назад и облокотился на стол, по-прежнему глядя в пол. Гарри перегнулся через котел и посмотрел на тихо кипящую смесь. — Все в порядке? — Да, — пробурчал слизеринец. И скрестил руки на груди. — Хорошо. Тогда, — Фрост тоже откинулся на стол позади него, — я все тут уберу. Снейп кивнул. «Поговори со мной», — хотелось сказать Гарри. Но он не мог. Молча он отлевитировал оставшиеся лягушачьи внутренности в мусорное ведро и наложил чистящие чары на стол. Каждое движение в загустевшем воздухе между ними, казалось, сопровождалось скрипом. Внезапно Снейп выпрямился. Фрост замер с направленной на порошок крыльев фей палочкой. Он открыл было рот, но не успел ничего сказать, как Снейп, шелестя мантией, направился прямо к профессору Каментуму. Гарри склонил голову над кипящим котлом и взмахнул палочкой в направлении Снейпа. Все звуки стали приглушенными, кроме одного голоса… — … касается проекта по зельям. «Проект по зельям?» — недоумевал юноша. Он напряженно ждал. Наконец Каментум ответил: — Хорошо, а мистер… — Фрост, — подсказал Снейп. — А мистер Фрост знает об этом? — Нет, но на это есть причина, — голос Северуса был низким, ровным и неторопливым. «Он лжет», — внезапно осознал Гарри, узнавая этот тон. — Хоть я и пытался приспособиться к его поведению, я считаю работу с ним непродуктивной. Фрост нахмурился: «Что все это значит?» — Хорошо, в таком случае вы можете поменять партнера, — сказал Каментум. — Вы уже нашли, с кем можно поменяться? Гарри почувствовал, как его желудок сжался. «Он хочет поменять партнера? И думает, что может провернуть это втайне от меня. Подлый ублюдок!» — Гарри глубоко вздохнул и крепче перехватил палочку, все так же направленную на Снейпа. -Нет, — неохотно проговорил Снейп спустя несколько секунд. — Но это, сэр… — Снейп, — прервал его Каментум. Его голос был медленным и терпеливым. — Если вы не найдете другого партнера, боюсь, вам придется работать с мистером Фростом. — Но сэр, это невозможно. Я могу закончить проект самостоятельно. Хотя обычно… -Обычно, все подготовительные к ТРИТОНАМ проекты всегда готовятся в паре. Если в этом классе было бы нечетное количество студентов, я сделал бы для вас исключение, мистер Снейп. Но раз это не так, боюсь, вам придется работать с мистером Фростом, — тон Каментума стал более добродушным. — И ваша совместная работа кажется более чем удовлетворительной. Мгновение Снейп просто молчал. — Благодарю вас, сэр, — наконец сухо сказал он. Гарри быстро отменил подслушивающее заклинание. Он продолжил размахивать палочкой, убирая пыль пикси и кусочки инжира в корзину. Подняв глаза, юноша впервые за этот день встретился взглядом с Северусом и почувствовал, как перехватило дыхание, а затем быстро отвернулся, краем глаза отмечая, что Снейп сделал то же самое. — Что ты спросил у Каментума? — небрежно поинтересовался Фрост, убирая с пола последние упавшие ингредиенты. — Ничего, — пробормотал Снейп, снова опираясь о стол и скрещивая руки на груди. Его взгляд был прикован к полу. Гарри, скопировав его позу и снова отмечая, что Снейп не надел мантию, которую Фрост одолжил ему. «Его гордость, вероятно, этого не выдержала», — с уколом гнева и горечи подумал Гарри. — Может, встретимся вечером и продолжим исследование? — предложил он, подняв подбородок и заглядывая Снейпу в лицо. Северус нахмурился, и, словно в ответ на взгляд Гарри, занавес жирных волос упал на желтоватое лицо. — Занимайся исследованием один, Фрост, — ответил Снейп и усмехнулся, подняв взгляд. Его глаза мрачно вспыхнули. — Или ты не можешь обойтись без моего руководства? — Ты мне нужен, чтобы не отвлекаться, — лукаво ответил Гарри. Он посмотрел Снейпу в глаза, и ему показалось, будто он падает в бездонную бездну. Он не смог бы отвернуться, даже если бы захотел. На виске Снейпа запульсировала вена. — Не волнуйся, Фрост, — прошипел он низким голосом, немного наклоняясь вперед. — Я не позволю тебе глазеть на эту грязнокровную сучку. Гарри так сильно сжал кулаки, что ногти больно врезались в кожу. — Ты больше не скажешь так о ней, Снейп, — прошептал он. Его голос был таким же напряженно спокойным, как и рука в дуэльном захвате палочки. — В самом деле не скажешь. Губы Снейпа растянулись в пародии на улыбку. — А теперь ты её защищаешь, Фрост? — он наклонился еще сильнее, и Фросту показалось, что его сердце сейчас пробьет дыру в груди. Он чувствовал его запах… — Не нравится, когда я называю её… грязнокровной су… — Профессор, — прервал его Гарри холодным ровным голосом. Он кивнул зельевару, направляющемуся к ним со спокойным выражением на лице. Снейп тут же отступил, опустив взгляд в пол. Фрост смотрел на это лицо, огромный нос и блестящие глаза. Кровь все еще кипела в жилах. — Посмотрим, что тут у вас, — сказал Каментум, погружая черпак в полупрозрачное зелье. — Очень хорошая вязкость, немного непрозрачное, но… — он поднес зелье к носу и понюхал. — Во всем остальном просто превосходно. Каментум положил черпак и, одарив обоих слизеринцев улыбкой, направился к другим ученикам. Снейп продолжал пристально смотреть в пол. Руки были скрещены на тонкой груди, занавес волос снова упал на лицо. «Посмотри на меня», — мысленно приказал Гарри, но Снейп развернулся и скользнул на стул, открывая учебник и делая вид, будто читает. «Ты снова на него уставился», — обвинил себя Гарри. Он потряс головой и с застывшим как камень лицом упал на стул, глядя прямо перед собой. На мгновение ему захотелось рассмеяться. «Прошлой ночью ты был так решительно настроен, уверяя себя, что заставишь его поговорить с тобой. Словно глупый ребенок, подравшийся со своим лучшим другом, — он мысленно фыркнул. — Ты дурак, Поттер. Спустя все эти годы ты остаешься дураком». Он посмотрел на Снейпа. Слова резко всплыли в сознании, как если бы их сказал кто-то другой: «Он красивый». Фрост быстро попытался прогнать эти мысли, презрительно смять их, но понял, что не может. Юноша резко отвернулся, чувствуя… чувствуя себя так странно, будто кто-то зажег в нем огонь, который обжигал, и причинял боль, и заставлял его… Фрост глубоко вздохнул. «Опять Снейп, — негодовал он. Возможно, все дело в некой магической ауре, с которой слизеринец родился, и у Гарри всего-навсего на неё аллергия. — Все же это не имеет значения. Снейп не имеет значения. Все, что мне нужно — это достать ключи, проникнуть в Прибежище и вернуться домой. Вернуться к войне, к обязанностям и неизбежной судьбе». Обед прошел в тишине. Гарри сидел рядом со Снейпом, но лишь потому, что других свободных мест не было. Он не пытался заговорить со слизеринцем. Он просто ел, автоматически поднося вилку к губам и поднимая взгляд только тогда, когда вилка была на полпути ко рту, или когда он потянулся за кетчупом… Было такое ощущение, будто между ними нарастало напряжение из-за неразрешенных разногласий, и Гарри чувствовал, что скоро это сведет его с ума. Фрост быстро закончил есть. Медленно вытирая рот, он достал палочку и отыскал заклинание слежения на Снейпе. Осторожно, стараясь не смотреть на слизеринца, он отделил его. Закончив, он встал и пошел в библиотеку. Там была лишь хаффлпаффка-первокурсница, углубившаяся в тяжелый фолиант вдвое больше неё самой. «Отлично, мадам Пинс не видно», — заметил Гарри. Он бросил на девочку сонные чары и дезиллюминационное заклятье («Извини», — подумал он, без особого сожаления, впрочем) и осторожно отлевитировал её к темному углу библиотеки, к разделу о древних законах гоблинов, не принятых на Общем Собрании Гоблинов в 879 году. «Теперь ключ Рейвенкло», — подумал он, перекидывая следящее заклинание на хаффлпаффку. К его неудовольствию, ему пришлось снова ждать, на сей раз вне величественной гостиной Райвенкло. Ему казалось, что после обеда он без проблем сможет пробраться в гостиную. «Не тут-то было, — понял Гарри, тяжело вздохнул и прислонился к стене. — Очисти свой разум от эмоций, — тупо говорил он себе, вспоминая уроки окклюменции с Мастерами. — Будь воздухом под солнцем, когда рассеиваются дождевые облака». Это было тяжело. Мысли о Снейпе блуждали у него в голове, путая и… Звук шагов вывел его из состояния задумчивости. Он метнулся в сторону. Четверо семикурсников весело переговариваясь и смеясь, приближались. «Наконец-то», — обрадовался Гарри. Он быстро накинул на себя сильнейшие чары невидимости и почувствовал холод на коже, как если бы на него вылили ведро ледяной воды. «Долго же они добирались. Интересно, что…» — …талант, но учитывая воспитание Поттера… — Ах, такой избалованный, но все же он чертовски хорошо владеет своей палочкой, — сказал рейвенкловец в толстых роговых очках. Гарри нахмурился, внимательно прислушиваясь. — А я думаю, что это из-за его воспитания. Я имею в виду, он соблюдает магические традиции, и если бы он не был Поттером, я бы очень удивился, что он попал в Гриффиндор, — проговорил долговязый парень, останавливаясь перед портретом изящного сатира. — Gnaritas Портрет открылся и рейвенкловцы один за другим шагнули внутрь. Фрост поспешил за ними, пока портрет не закрылся. — Тем не менее, на трансфигурации Поттер — лучший в классе. — За исключением разве что Блэка, — сказал мальчик в очках, сморщив нос на фамилии гриффиндорца. — Может быть, — согласился его собеседник. — Но я никогда не видел, чтобы кто-то совершал человеческую трансфигурацию. Рейвенкловец усмехнулся. — Да. Готов поспорить, Снейпу сегодня ночью будет не до сна, — и ребята засмеялись. Снейп. Гарри почувствовал волну гнева, поднимающуюся в нем, он с трудом удерживал себя от того, чтобы не проклясть этих мальчишек, не говоря уже о Поттере и Блэке. Но под гневом он ощутил холодное чувство вины и замешательство. «Не думай о нем!» — зарычал Фрост. Поток студентов, наполняющий гостиную, казалось, был бесконечным. В гуле голосов Гарри слышал, что больше половины говорили о том, что Поттер и Блэк сделали с этим «скользким слизеринцем». «Скорей всего, они просто стояли и смотрели, — думал юноша, ощущая, как в нем вновь закипает ярость. — Вероятно, никто из них даже не попытался что-либо сделать…» Он закрыл глаза. «Успокойся, — сказал он себе, сжимая палочку. — Очисти свой разум. Успокойся». Он открыл глаза, когда буря гнева утихла, но он все еще чувствовал неприятную дрожь, когда смотрел на группу идиотов из Рейвенкло. Волна студентов не утихала. Гарри посмотрел на каминные часы, стоявшие на бронзовой обшивке камина. «Прошло только десять минут». Он вздохнул и направил палочку на себя. «Не уверен, что это сработает, но выбора нет». — Флюито. Он почувствовал, как вес уходит. Контраст ощущений между холодом от заклинания невидимости и теплом от чар невесомости был… очень странным. Рейвенкловец, стоящий в нескольких шагах от него с исписанным красными чернилами тестом в руках, вздохнул в его направлении, и Гарри ощутил, как воздух подхватил его и понес. «Не очень удобное заклинание, — решил Фрост, хватаясь за плиточные стены. Он скользил по воздуху, словно дым. — Надо оставаться рядом со стеной». Юноша поднял взгляд и оттолкнулся от земли. Он посмотрел на изображении орла, держащего в когтях колчан со стрелами. Картина висела достаточно высоко. «Сомневаюсь, что снизу кто-то заметит, если одна из стрел пропадет…» Гарри подтянулся, цепляясь за щели между камнями. «Почти на месте», — понял он и бросил беглый взгляд вниз: студенты читали книги или просматривали результаты тестов, и ни один из них не поднял голову. «Это Рейвенкло», — усмехнулся Гарри. Наконец он добрался до картины. — Приветствую, — прошептал Фрост. Орел повернул голову и уставился на Гарри мрачным взглядом, словно предостерегая его от воровства стрел, которые он охранял. — Я прошу тебя от имени ведьм и колдунов, что называют этот замок своим домом. Я прошу, дай мне стрелу твоей мудрости, что может открыть Прибежище Основателей, для получения знаний, которые помогут победить великое зло, угрожающее этому миру, — Гарри понизил голос и сильнее ухватился за плиты, чтобы не упасть. — Cuidigh liom, a Choimeádaí Eolais. Орел продолжал внимательно смотреть на Гарри. Юноша, не отводя взгляда, опустил свои ментальные щиты. Отличительная особенность Рейвенкло — правда, что являлась сократическим идеалом. «Хотя мне ближе Ницше, — подумал Фрост. — Но это не значит, что я собираюсь что-то скрыть от орла». Его намерения были ясны, и Хогвартс… Хогвартс был его домом. Орел, казалось, усилил взгляд. Когда Гарри добывал ключ Рейвенкло в первый раз, было сложно держать разум открытым, а теперь… Он вздрогнул, чувствуя легкое касание легиллименции. Картинки плыли перед глазами: сцены из его детства, времени обучения в Хогвартсе, кошмарного ада в конце шестого курса, последующего выздоровления и обучения в Прибежище, сцены войны, и сцены… Сцены чередовались одна за другой, и воспоминания о школьной жизни сменились мелькающими изображениями из его снов: ненависть и боль, ярость, кипящая так сильно, способная сжечь весь мир… «НЕТ!» — про себя закричал Гарри, тем не менее, не закрывая разум. А затем он увидел молодого Снейпа, нахмуренного и угрюмого Снейпа, Снейпа подозрительного, Снейпа утешающего его темной ночью, так близко, безопасно и тепло, и… Гарри захлопнул свой разум. Он снова посмотрел на орла. «Проклятье. Я все испортил», — решил Фрост. Его сердце билось слишком быстро. Он никогда раньше не чувствовал себя таким открытым и уязвимым, таким совершенно голым… даже когда Пожиратели Смерти схватили его. Они продолжали смотреть друг на друга, даже когда Гарри чуть отодвинулся в сторону. И затем орел немного повернул голову. Юноша не мог прочитать выражение этих жестоких глаз, хотя они показались ему немного печальными. Орел чуть склонил голову. Это было достаточным разрешением. Гарри подался вперед и нетвердой рукой вытащил стрелу из колчана. — Спасибо, — тихо сказал Фрост немного хриплым и шатким голосом. Орел, казалось, его не услышал. Гарри трансфигурировал стрелу в перо и сунул его в мантию. «Что со мной не так? — расстроенно и раздраженно думал он. — Почему я так сильно отреагировал на … воспоминания о нем?» Юноша задрожал, все еще чувствуя себя довольно слабым. Он понял, почему это так раздражало: воспоминания Волдеморта были вытащены на поверхность разума, и он не был готов смотреть на них, чем бы они ни были. Но воспоминания о Северусе… Гарри вздрогнул. Его ноги мягко коснулись земли, и он почувствовал, как его вес окончательно вернулся, обрушиваясь на него, так, что он чуть не наткнулся на замысловатую статую чего-то, что напоминало водопад. «У меня есть еще пять минут, чтобы успеть на Чары, — понял Гарри, глядя на часы на каминной полке. Толпа в гостиной уменьшилась. — Но сначала мне нужно сходить в библиотеку». Он подождал второкурсника и выскочил из гостиной вслед за ним. Как оказалось, он все же опоздал на Чары, но всего на минуту. Хаффлпаффка не проснулась, даже когда он снял с неё все заклинания, и ему пришлось хорошенько её растолкать. Затем он вернулся в спальню за учебником, после чего побежал в класс, который находился в другом конце школы. — Извините, — смущенно пробормотал Фрост в ответ на укоризненный взгляд Флитвика, садясь на свое место рядом с Лили. Гарри опустил голову, чуть повернулся и увидел, что Лили смотрит усиленной версией взгляда Флитвика. «О боже, вторая Гермиона. Или скорее, первая?» На чарах было скучно. Они продолжили работать над заклинанием Патронуса, и Гарри вновь помогал классу. «Некоторым из них никогда не удастся это заклинание», — понимал юноша, глядя на гриффиндорца, слишком сильно сжимающего палочку, и удивляясь, как та до сих пор не сломалась. Некоторые из присутствующих не могут сосредоточиться на нужных воспоминаниях. Другие не знают, как поддержать их. Но он улыбался им и говорил ободряющие слова. Из окна он видел, что небо было пасмурным. Гарри вздрогнул и вернулся в угол, надеясь, что никто из студентов не подойдет к нему с просьбой о помощи. Он хотел просто наблюдать. Он хотел забыть. Все его мысли снова возвращались к Северусу. «Нет, — ругал он себя. — Отвлекись, просто не думай о нем…» — Лили, мне все еще кажется, что ты слишком сильно стараешься, — девушка стояла в отдалении, выставив палочку перед собой. Её глаза были плотно закрыты. — Какое воспоминание ты используешь? Лили изнуренно вздохнула и открыла глаза. — Поход в зоопарк с моей сестрой, — с ноткой вызова в голосе, ответила она. С Петуньей? Гарри опешил на мгновение. — У тебя хорошие отношения с сестрой? — Да, — решительно сказала она, не глядя ему в глаза. Гарри подвинулся. — У меня нет братьев или сестер, — тихо произнес он. — Но я думаю, ты её очень сильно любишь. — Да, — мягко сказала Лили. — Она всегда была… очень мила ко мне, сколько я себя знаю. Знаешь, когда я только поступила в Хогвартс, она присылала мне письма каждое воскресенье, весь первый курс. Она все спрашивала об уроках и одноклассниках и… — Лили опустила взгляд. — Иногда я забывала ей отвечать, потому что… была слишком занята, а иногда я рассказывала ей обо всем, — девушка тревожно посмотрела на него. — Но, — она сделала глубокий вздох, — мы с ней очень близки. Я очень сильно её люблю. Гарри кивнул. — Мне кажется, — медленно проговорил он, — что когда ты думаешь о Патронусе, ты должна постараться забыть все плохое. Когда рядом дементор, плохие воспоминания сами по себе всплывают в твоем сознании. Но… Ты не должна забывать и хорошее, и если тебе удается удерживать эти воспоминания несмотря ни на что, тогда… Фрост остановился. Лили пристально на него посмотрела, и он опустил глаза не в силах вынести её взгляд. — Значит, ты… все еще принимаешь плохое, но не позволяешь плохим воспоминанием разрушить хорошие? Ты это имел в виду? Юноша кивнул. — Да. Лили улыбнулась ему и глубоко вздохнула, решительно направив палочку перед собой. «Я такой лжец, — подумал Гарри. Он задавался вопросом, что заставило его солгать, и действительно ли ложь была ложью, или тут было что-то еще. — Возможно, я просто немного устал сегодня». Фрост глубоко вздохнул и сказал себе, что не собирается думать о Снейпе или о том, как его заставил себя чувствовать барсук Хаффлпаффа, и что показал ему орел Рейвенкло. Лили вдруг ахнула. Гарри поднял взгляд и увидел, что с конца её палочки полился серебристый туман. Он ярко вспыхнул и исчез, и юноше показалось, что он почти обрел четкие очертания. — Потрясающе, — выдохнула Лили. — Потрясающе, — согласился Гарри, хотя его голос прозвучал с ноткой сарказма. Девушка раздраженно на него посмотрела, но затем улыбнулась. — Я это сделала, — полным благоговения голосом прошептала она. — Я сделала это! Гарри улыбнулся, обнаружив, что это было не так сложно. — У тебя действительно получилось, — его губы немного скривились, когда он неловко (не привык быть искренним) сказал: — Хорошая работа. Лили снова улыбнулась, и на этот раз улыбка была адресована только ему. — Спасибо, Джонатан. Я не смогла бы этого сделать без твоей помощи, — она опустила взгляд и слегка покраснела. Фрост открыл рот, чтобы ответить, но она посмотрела на него с тенью нервозности на лице. — Гм… по поводу нашего проекта... — она сделала паузу, а затем продолжила: — Я читала о жертвенных ритуалах и поняла, что… ну, что мы сделали не так. Для данного типа жертвы нужна была кровь, к тому же есть много других ритуалов, которые не требуют такой… жестокости. И так как ты… м… — Упал в обморок? — подсказал Гарри. — Да, так как ты.. э.. упал в обморок, я подумала, что, может быть, поменяемся? Ты будешь призывающим, а я направляющим. — Хорошо, — быстро сказал Гарри. «Я рад, что она к этому пришла». Последнее, чего бы он хотел, это повторить прошлое фиаско, которое привело к тому, что Дамблдор приставил проклятого эльфа шпионить за ним, и Снейп неизвестно почему на него разозлился… «Не думай об этом», — твердо сказал он себе. В конце урока только половина класса смогла извлечь из палочек хотя бы слабый туман. Лили ходила между учениками, помогая им, Флитвик радостно улыбался своей протеже. Гарри стоял около окна в тени. Ветер снаружи усилился, небо потемнело. — Все, кто может вызвать Патронуса, послушайте меня, — заговорил Флитвик с горы подушек. — Заклинание Патронуса относится к сложным чарам, и далеко не все люди способны его вызывать. Это не зависит от уровня владения чарами и, конечно, не будет в экзаменационных билетах на ваших ТРИТОНах. Общий вздох облегчения прокатился по комнате. — А теперь все свободны! — крикнул Флитвик, и студенты направились к двери. — Плохая погода… Надеюсь, небо прояснится к отборочным испытания для Рейвенкло и Гриффиндора… Гарри выскользнул из класса. «У меня есть час или два до обеда, — он посмотрел на удаляющуюся Лили. — Интересно, свободна ли сейчас библиотека…» На этот раз там был слизеринец-первокурсник. Гарри, перебросив на ребенка следящее заклинание и наложив сонные чары, отлевитировал его все к той же секции о древних законах гоблинов. «Его никто не хватится, — решил Фрост, пробираясь к башне Гриффиндора. — Никто не будет искать слизеринца, тем более первокурсника». Он остановился перед портретом Полной Дамы. «Старая знакомая», — с грустью подумал он. За портретом находится красная гостиная с мягкими креслами и широкими диванами. Внутри будут воспоминания. Но внутри не будет дома. Он давно перестал считать домом гриффиндорскую башню. Портрет резко распахнулся, и из него выскочила группа четверокурсников. Когда последний перешагнул порог, Фрост прошмыгнул внутрь и часто заморгал от обилия алого и золотого. Портрет снова распахнулся. Гарри отошел в сторону, и его сердце сжалось, когда он заметил, кто именно вошел. Сириус Блэк, хихикая себе под нос, перешагнул через порог, за ним — немного растрепанный Джеймс Поттер, а следом — слабо улыбающийся Ремус Люпин и Петтигрю. — Может, он вместо этого его отрезал? — выдавил Поттер в перерыве между приступами хохота. Сириус Блэк покатился со смеху. Поттер снова открыл рот, но затем резко его захлопнул. Гарри повернулся и увидел, почему. Лили Эванс, до этого скрытая горой книг, очень медленно встала. — Лили, — сказал Поттер, спустя несколько секунд. Вся комната, казалось, затихла. Девушка, не говоря ни слова, развернулась и направилась в спальню девочек. — Лили, подожди, — Поттер побежал к лестнице. — ЭВАНС! Дверь с треском захлопнулась. Поттер обернулся, сердито взъерошив волосы. — На что это вы уставились? — выкрикнул он. Гриффиндорцы тут же отвернулись, по комнате пробежал взволнованный шепот. — Успокойся, Джеймс, — лениво сказал Блэк. «Звучит не очень успокаивающе», — заметил Гарри, делая несколько шагов к стене. — Она этого не стоит. — Что ты имеешь в виду? — выпалил Поттер. — В Хогвартсе есть и другие девчонки, — объяснил Блэк. — Например, Гудман. Шарлотта Гудман из Рейвенкло, — его лицо тут же расплылось в самодовольной улыбке. — И я слышал, что она запала на тебя, Джеймс. Поттер уставился на Блэка. — У тебя ничего не получится, Сириус, — прорычал он и побежал в спальню мальчиков. Блэк вскочил на ноги. -Эй, Джеймс! Подожди. — У тебя не получится, — прокричал в ответ Поттер. — Ничего не получится, Сириус! — он взбежал по лестнице и, ударив кулаком в дверь третьекурсников, выругался и исчез. «Интересно, — задумался Гарри. — Хотя… не получится что?» — Не получится что? — пробормотал Блэк, повторяя мысли Гарри. Он рухнул на диван и схватил одну из подушек. — Это очевидно, Сириус, — небрежно бросил Люпин, садясь и открывая книгу. — Ну так скажи мне, мистер Лунатик, — раздраженно выпалил Сириус. Люпин открыл рот, но не успел ответить. — Это любовь, не так ли? — предположил Петтигрю. Гарри моргнул от неожиданности и повернулся, уставившись на говорящего. Петтигрю сидел в кресле, в то время как остальные Мародеры развалились на диванах. Казалось, он немного нервничал, словно боясь сказать что-то не то, и сморщил нос, когда Сириус вытаращился на него. Фрост почувствовал, как в нем начал нарастать гнев, когда первый шок прошел. «Как ты смеешь говорить о любви? — злился он. — Жалкий предатель. Тот, кто…» — Любовь? — выпалил Блэк. — Пф, это смешно! — Мой дорогой Бродяга, Питер прав. Это любовь. Наш Сохатый влюбился. — Влюбился? — повторил Блэк, совершенно смущенный и ошеломленный. — В Эванс? — Нет, в тебя! — возразил Люпин. — Серьезно, Сохатый влюбился в Лили Эванс? — Да, — одновременно ответили Люпин и Петтигрю. — Заткнись, Питер, — отрезал Блэк. — И это неправда, Лунатик. Джеймс… он не может влюбиться. Люпин вздохнул. «Но это же любовь? — задумался Гарри. Он повернулся и осторожно пробрался в другую сторону комнаты, к камину. — Любовь». Он выкинул эту мысль из головы. Было опасно думать о любви, вспоминать двоих с усталыми глазами, ставших аврорами, будучи еще слишком молодыми. «Они умерли вместе. Это любовь», — сказал Фрост сам себе. Он пробежался рукой по стене рядом с камином, пытаясь найти нужный камень. «Гриффиндор, Гриффиндор, — мысленно взывал он. — Бесконечное мужество, непреклонная доблесть. Но ты ведь понимаешь, что такое доблесть, не так ли? Думаю, сейчас я понимаю. Сейчас, когда уже слишком поздно. Как и то, что обычно называют любовью». Его рука замерла, глаза нашли камень: такой же, как и остальные, за исключением вырезанного грифона в центре. "Мой старый друг", — подумал Гарри, закрывая глаза и вспоминая Рона. — Рон, который погиб из-за его, Гарри, глупости и героических действий. Рон, Рон. Верный до самого конца друг, чьи глаза (юноша так ясно помнил — синие, наполненные болью, остекленевшие) никогда не смотрели на него с укором, даже когда Гарри, сломленный силой Волдеморта, направил палочку на своего лучшего друга и в безумии пытал его. Грифон вздрогнул и отступил. Фрост просунул руку в образовавшуюся полость и достал то, что искал — короткий, одноручный меч Гриффиндора. — Спасибо, — прошептал он и кинул на меч заклинание невидимости. Камень скользнул на место, и Гарри осторожно побрел обратно к выходу из гостиной, стараясь при этом никого не задеть. Когда Фрост наконец вернулся в свою спальню (после того как вернул заклинание слежения и снял заклинание сна с маленького слизеринца, который немного удивленно и подозрительно спросонья смотрел на него), он чувствовал сильнейшую усталость. «Четыре ключа за один день, — думал он. — Неплохо». Он сбросил дезиллюминационное заклятье и упал в кровать, наслаждаясь тишиной. Воздух был таким же тяжелым, как и снаружи, где свирепствовал шторм. «Здесь становится холодно», — он подошел к огню. Напротив камина стояло кресло, на котором обнаружилась одна из его мантий. Фрост моргнул, а потом понял, что это та самая мантия, которую он одолжил Снейпу. Он протянул руку и коснулся ткани, медленно осознавая: «Северус. Должно быть, он принес её, пока меня не было. Значит, он вернул мне то, что я дал ему. Таким образом он пытается отдалиться от меня». Он провел рукой по ткани. Снейп носил эту одежду еще вчера. Всего несколько часов назад. Или, может, минут? Северус заходил в эту комнату, в его комнату… Может, зайдя, он осмотрелся? Уставился на место, где была его кровать? Где он успокаивал Гарри после ужасного кошмара? Гарри задавался вопросом: эта мантия… отличался ли её запах от остальных его мантий, ощущалась ли она на его теле по-другому или… Он встал перед креслом на колени и, уткнувшись лицом в ткань, глубоко вздохнул и позволил… — ПОЧЕМУ? — прорычал Фрост. — Почему он не ПОГОВОРИТ со мной? — он схватил мантию и бросил её на свою кровать. Та упала вниз подобно раненой птице. — Почему? Почему это так беспокоит меня? Почему я не могу… Что со мной не так? — «Почему я чувствую себя так странно, когда думаю о нем? Почему я чувствую… чувствую все это? Почему?» Он вскочил на ноги. «Это не имеет значения, — решил он. — Все это не имеет никакого значения. У меня есть ключи. Сегодня ночью я открою Прибежище. И совсем скоро я вернусь в своё время, — внезапно он почувствовал, что не хочет уходить. Хочет остаться. С гневом, он прогнал эти мысли:. — Не думай об этом, — повторял он про себя. — Не думай, не чувствуй, — он сделал несколько шагов. — Не чувствуй все это». * * * Ночь была холодной. Гарри подышал на руки, осторожно крадясь мимо книжных шкафов. Четыре ключа оттягивали его карманы. Выскользнуть из подземелий было довольно легко. А вот сидеть и ждать оказалось намного сложнее. Ужин прошел тихо: напряженность между ним и Снейпом была так остра, что они оба: и он, и Северус, — закончили в рекордно короткое время. Но пока Снейп шел в подземелья Слизерина, Фрост пробрался в библиотеку, чтобы скоротать время за книгами. Ему это удалось, когда он нашел том о самых опасных преступниках в истории волшебного мира. Он покинул библиотеку после того, как Мадам Пинс объявила комендантский час — он как раз закончил читать об Элизабет Батори. Положив книгу обратно на полку, он вернулся в свою комнату. И ждал, меряя шагами помещение. Один раз он покинул свою спальню. Северус спал, когда Гарри зашел к нему. «Он нахмурен чуть больше обычного, — думал юноша с ожесточенным удовлетворением. Снейпу действительно удается спать спокойно независимо от того, что Поттер и Блэк сделали. — Жаль, у меня не было возможности ему помочь…» Фрост нахмурился. Во время сна Снейп показался таким… открытым. Таким уязвимым. Юноша почти представил, что они снова разговаривают друг с другом, что все обиды Снейпа (скорей всего, это что-то действительно незначительное) исчезли. Гарри покачал головой и посмотрел на темный угол библиотеки. «Что со мной? — устало подумал он. — Я каждую ночь наблюдаю за спящим Снейпом». Он вздохнул и взял четыре ключа и положил их на пол. «Четыре ключа в основании пяти точек, — про себя проговорил Гарри. — Мало кто знал, что библиотека Хогвартса была построена в форме пятиугольника. Символ Венеры и войны. Должно быть, её планированием занималась сама Рейвенкло». Фрост взял меч и стрелу в одну руку, а кинжал и палицу в другую. Надавив обеими руками на стены, которые соединялись в углу пятиугольника, юноша мысленно произнес: «Позвольте мне войти, — изо всех сил желая, чтобы двери открылись. — Позвольте мне войти, Основатели. От имени праведности судьбы, позвольте мне войти…» Внезапно стена под его руками исчезла. Когда он открыл глаза, было темно, как безлунной ночью. Гарри вынул палочку и поднял её, ощущая нервное возбуждение. Он помнил эту бесконечную тьму… -Люмос, — прошептал он. Загорелся свет, и Фрост увидел между стенами библиотеки лестничный пролет. Все так, как он помнил. Обернувшись, юноша обнаружил, что четыре ключа закреплены на стене. «Все верно. Так и должно быть». Он быстро, но без лишней спешки, поднялся по лестнице. Его разум горел, как в огне. Наконец он подошел к высокой узкой двери. Он переложил палочку в левую руку, а правой толкнул дверь. Та скрипнула, осторожно открываясь, и Гарри зашел внутрь. «Это… Это совсем не похоже на то, что я увидел, впервые открыв Прибежище», — понял он, высоко над головой подняв палочку и осматриваясь. Он помнил Прибежище так же ясно, как зеленую вспышку Авады. Пустые пятиугольные стены, древние свитки, светящееся зеркало в дальнем углу, а в четырех других — чаши с воспоминаниями, чем-то похожие на думосбросы — Мастера. Пол, как в библиотеке этажом ниже, был совершенно голым. Но это… Это Зеркало в дальнем углу было мутным и тусклым. Мастера, так же покрытые грязью и пылью, были невидимы. И не было свободного места. Везде были свалены столы, стулья и свитки: пожелтевшие от времени, скатанные и открытые, целые горы свитков, — и на всем этом была пыль — глубокая, темная, густая и древняя. Ему неожиданно захотелось, чтобы Снейп был рядом. — Люмос Максимус, — прошептал Гарри. Свет загорелся ярче.В жутком полумраке свитки напоминали дымящиеся груды тел на пепельном поле боя. Фрост сделал шаг вперед. Пыль удушающим облаком закрутилась вокруг. Юноша помахал рукой перед лицом, морща нос, пока она покрывала его лицо, волосы и забивалась в ноздри. «По крайней мере, это доказательство того, что я был… что я здесь, — решил он. — Я прибрал её». Он слабо улыбнулся про себя и сделал еще один шаг вперед. «Интересно, кто оставил этот беспорядок? Хотя тут в любом случае было бы пыльно…» На мгновение Гарри остановился и осмотрелся — тишина показалось вдруг слишком тяжелой. Прибежище казалось мертвым. Звук его шагов и легкое дыхание казались слишком громкими. «Конечно, — понял он. — Ты пока не пробудил Прибежище. Поэтому тут так тихо». Внезапно в слабом свете Люмоса он увидел сморщенное тело — почти скелет — лежащее на столе (поначалу он принял его за еще одну кучу сломанной мебели и свитков). «Этого здесь не было, когда я впервые пришел сюда», — вспомнил Гарри, замерев. Тело было сморщенным, плоть почернела, открывая белые кости. Гарри заметил серые и белые волосы на голове. На нем было тонкое облачение, и когда юноша подошел поближе, ткань отпала, открывая больше сухой плоти. «Чуть больше, чем скелет», — сказал Фрост себе, отступая. Вероятно, этот старик, умер тут и никто не смог его найти. Он повернулся к зеркалу, остро осознавая что-то, что ощущалось, как дурное предзнаменование: просто оставить его здесь лежать… «Но что я могу сделать? — немного раздраженно подумал он. — Сначала я должен пробудить Прибежище». Зеркало, покрытое грязью и пылью, было высоким, круглым и тусклым, в богатой раме, казавшейся очень древней. «Она и есть древняя», — напомнил себе Гарри. Но когда он впервые увидел его, оно не напоминало ему о смерти, о воспоминаниях и секретах, которые слишком долго задерживались в этом мире. — Эдфлэир, — прошептал юноша, указывая палочкой на зеркало. Поднялся ветер, и Фрост прикрыл рот, нос и глаза от закружившейся в воздухе пыли. Он чувствовал, как она покрывает его волосы и лицо, собирается на его мантии, взвивается и оседает по всему Прибежищу. Гарри поднял взгляд и ощутил, как его сердце подскочило, когда он увидел, что зеркало выглядело почти как… почти таким, каким он помнил его. Резная рама сверкала серебром и драгоценными камнями: рубинами, сапфирами, изумрудами и топазами. Сама поверхность зеркала ярко блестела, так что юноше пришлось искоса смотреть в него. Он не увидел отражения, но он и не ожидал его увидеть. «Оно показывает отражение только после того, как окончательно пробудится, вместе с Прибежищем, — вспомнил Гарри. — И отражение в нем будет ни чем иным, как отражением истины». Глубоко вздохнув, он начал читать заклинание. Я сохач — семи суков Я родник — среди равнин Я гроза — над глубиной Я слеза — ночной травы Я стервятник — на скале Я репейник — на лугу Я колдун — кто как не я Создал солнце и луну? Его голос был глух и звучал равномерно, как удары барабана. Это был второй раз, когда Фрост читал заклинание пробуждения. Затем его голос эхом отозвался от стен, но на этот раз казалось, будто Прибежище слушало и шепотом отвечало на тысячах разных языков. Я копье — что ищет кровь Я прибой — чей страшен рев Я кабан — великих битв Я заря — багровых туч Я глагол — правдивых уст Я лосось — бурливых волн Я дитя — кто как не я Смотрит из-под мертвых глыб? Зеркало замерцало. Свет, казалось, вспыхивал, в то время как голос Гарри становился сильнее. Юноша чувствовал в комнате силу, силу от пяти углов, от стен и потолка, от свитков на земле, он ощущал её в воздухе… Я родитель — всех скорбей Поглотитель — всех надежд Похититель — всех быков Победитель — всех сердец[1] Фрост почувствовал, как воздух на коже и в легких задрожал, как пробудилась сила, и зеркало вспыхнуло подобно пылающему маяку. Пол застонал под ногами, и свет в зеркале стал еще ярче, отрезая все остальные чувства. Гарри вскинул руки, пытаясь закрыться от ослепительного сияния, пронзающего его веки, и в следующее мгновение он услышал свет, почувствовал его запах, ощутил его вкус на языке… А потом, словно вспышка молнии, зеркало мигнуло. Юноша растерянно заморгал: было так темно, что он с трудом мог видеть. — Люмос, — прошептал он, держа палочку перед собой. Он посмотрел в зеркало. Лицо, смотрящее на него оттуда, было очень бледным, почти таким же бледным и белым, как смерть. Тонкие и жестокие губы, казалось, скривились в полуулыбке. Глаза были красными. Не было ни зрачков, ни белков, лишь краснота. И на правой стороне лица виднелась Темная Метка, резко контрастирующая с белой кожей. Гарри разинул рот. На лбу виднелись зубчатые линии — шрам. Его шрам. «Это… я. Это… — он коснулся лица, проводя рукой по Метке. — Я… Это невозможно! — Он смотрел на свое отражение, и казалось оно смотрело в ответ. — Мои глаза… Они красные. Это глаза Волдеморта». В голове прозвучали знакомые ему слова: зеркало отражает… только правду… пробудить правду… Водоворот теней и света позади него, казалось, качнулся, и неожиданно отражение улыбнулось. Это была жестокая улыбка, и Фрост обнаружил, что копирует её. Он поднял свою палочку — тринадцать с половиной дюймов — и взмахнул ею. Отражение сделало то же самое. Том Марволо Риддл. Он сделал шаг назад и проследил, как отражение тоже отступило. Так же, как и в зеркале, пылающие буквы медленно переместились в наилучшее соответствие: Я Лорд Волдеморт. _________________________________________ [1]перевод Григория Кружкова