Сердце Демона

Уилсон медленно шагал по заснеженному полю, то и дело смотря по сторонам в поисках знакомых мест. Неделю он бродил в бессмысленных розысках своего лагеря. Без еды, инструментов, без ничего. Шапка была почти на исходе, а шубка из шерсти извалялась и волоклась по земле за ученым. Ботинки, промокшие насквозь, уже не выполняли своего предназначения. То и дело спотыкаясь об камни, спрятавшиеся в снегу, обессиленный мужчина падал на землю и без того промокшие перчатки отмораживали руки. Голод, холод, все это настолько осточертело Персивалю, что он не хотел цепляться за жизнь. Столько прожитых дней ушли впустую из-за ошибки и тупости ученого. Как можно уйти за древесиной вблизи лагеря и потеряться настолько времени? Он сам этого не понимал. Он, ученый, который создавал множество механизмов, имел в прошлой жизни множество дипломов и наград, мог не додуматься создать элементарный компас, а потерять карту — это просто верх тупизма. Наступал вечер, а признаков стоянки так и не было. Уилсон вообще не помнил, чтобы рядом с его пристанищем была саванна. Ученый на что-то наступил и послышался звонкий визг и топот маленьких лапок. Мужчина с омерзением и безразличием посмотрел на удаляющегося кролика. Сил догонять, а уж тем более убивать зверька у него не было. Зачем? Вряд ли эта тушка спасла бы ему жизнь. Скоро ночь, а без костра укрыться от теневого монстра не было возможности. Силы все быстрее покидали Персиваля, на это повлиял и голод и то, что с наступлением ночи становилось все холоднее. Подняв остатки, которые когда-то были шубой, он закутался в нее, но это не сильно помогало. Ночь. В темноте не было видно совершенно ничего. Приближающееся шипение сводило с ума. Уилсон чувствовал, как темные руки то и дело цепляли его за ткань, дергали, в конечном итоге сняв шубу с ученого. Вслед за этим пошли небольшие царапины, которые Персиваль почти не чувствовал из-за обморожения. Споткнувшись об очередной камень, мужчина упал в снег. Упершись руками и попытавшись встать, он рухнул на прежнее место. Силы покидали его тело. Холод. Одежда начала постепенно промокать и липнуть к телу. Шипение становилось все громче, а теневые руки хватали с большей силой. Уилсон чувствовал присутствие кошмаров рядом с собой. Они шептали фразы, которые Персиваль не мог разобрать, да и не хотел. Холод пробирал до костей, царапин становилось все больше, а шипение темноты ближе. Глаза стали медленно закрываться, голова начала кружиться с больше силой, то и дело отдавая болью в виски. Темнота поглотила тело, и Уилсон погрузился в смертельные объятия демонических рук. ********* Очнувшись, Персиваль не понимал, то ли он умер, то ли это все было просто сном. Кошмаром, который ушел вместе с ночью. Только оглядевшись, он впал в ступор. Это была не его палатка. Она была намного просторнее, светлее, приятно пахло цветами и свежеприготовленной едой с улицы. Поднявшись и заняв сидячее положение, Уилсон заметил, что царапины на его теле промазаны лечебной мазью, а самые глубокие перевязаны чистыми бинтами. Вряд ли он смог бы все это сделать, а если и смог бы, то запомнил. Попытавшись встать, он заметил, что находится совсем без одежды, только белье, в которое он был одет, находилось на нем. Холод мгновенно пронзил его тело. Укутавшись в чистое и теплое одеяло, которым он был укрыт, ученый приоткрыл полог палатки и вышел на улицу. Холодный воздух будоражил тело, после пребывания в теплом и уютном спальнике. Это был небольшой лагерь. Каменные стены ограждали его со всех сторон, оставляя небольшой вход. Недалеко от него стояла палатка, которую несколько минут назад Уилсон с успехом покинул. Вдоль другой стены находились самодельные небольшие грядки. Они одиноко пустовали. Не было смысла в них что-то сажать, зимой вряд ли что-то прорастет. Рядом находился ряд сундуков, было бы некрасиво залезать в них без разрешения хозяина укрытия. Больше всего внимания привлекал казан стоящий прямо посреди лагеря. Оттуда доносился приятный запах готовой еды, который так и манил голодного ученого, но, опять же, совесть и воспитанность не позволяли ему шариться по чужим вещам. От изучения пристанища его отвлек шорох кустов позади. Резко попятившись, Уилсон споткнулся об одеяло, которое было на нем, и с грохотом свалился на землю. В глазах потемнело от удара. Он остался лежать на снегу, держась за ушибленную голову. Услышав приближающиеся шаги, Персиваль предположил, что это хозяин этого самого лагеря, а не гончая или рассерженный паук, как он подумал ранее. Уилсон поднялся на ноги, но резкая боль в голове дала о себе знать — ноги подкосились, и слабое тело упало вниз. Но опять встретиться со снегом ему не дали сильные руки того, кто к нему подошел. Они обвили талию ученого и прижали его к теплому телу. Персиваль не мог вздохнуть от напряжения: неизвестный человек, который его спас, не дал умереть, уберег его от нелепого падения, сейчас стоит и прижимает парня к себе. Ученый, было, попытался выбраться из цепких рук, как те обхватили его с большей силой не выпуская из крепких объятий. Сквозь теплую зимнюю шубу чувствовалось быстрое и нервное биение сердца. Уилсон утих. — Эм, извините, но не могли бы Вы меня отпустить? — ученый все так же стоял спокойно, дыша в теплую шубу неизвестного. — Вы еще слабы, Хиггсбери, — произнес мужчина. Это очень удивило Уилсона. Откуда незнакомец знал его фамилию? Неловкая тишина была прервана надрывным бурчанием живота ученого. Это повлияло на ситуацию и неизвестный, немного ослабив хватку, но, не отпуская Персиваля, взял его за руку и повел к казану. Аккуратно посадил ученого на импровизированные лавки из бревен и удалился в сторону сундуков. Немного там порывшись, он вернулся, сел вплотную рядом с Уилсоном, что заставило парня немного засмущаться, и приложил что-то холодное к его травмированной голове. Тот глубоко вздохнул и пропустил воздух сквозь зубы. Неужели он настолько сильно ушибся головой при падении, что боль была почти невыносимой? Незнакомец продолжал сидеть рядом и производить манипуляции с раной. Убирая кусок ткани от головы ученого, тот заметил, что она была пропитана кровью. — Что там? Неужели все так плохо? От простого падения? — бесконечные вопросы Персиваля все никак не прекращались. — Сидите спокойно, я еще не закончил. — Скажите хоть, как Вас зовут? — Уилсон рассматривал мужчину. Тот был высокого роста. В костюме и теплой шубе. Выраженные скулы на лице, вдумчивые глаза и серьезный вид, говорили о том, что он был сосредоточен на деле и что вопросы ученого его в край доканали. — Меня зовут Максвелл. Хиггсбери, пожалуйста, Вы можете сидеть спокойно? И хватит вертеть головой, потом меня рассмотрите, — он недовольно цокнул и продолжил лечить парня. Тот замолчал и виновато смотрел в землю. Вскоре Максвелл закончил обрабатывать раны ученого, чему тот несказанно был рад, ибо каждое прикосновение доставляло боль и дискомфорт. Мужчина вновь направился в сторону склада, по возвращению принеся выточенные чаши и ложки. Подошел к казану и открыл крышку, набирая что-то просто умопомрачительно пахнущее в тарелки. Подойдя к Уилсону и протянув ему тарелку с аппетитным блюдом и столовые приборы, он сел рядом, после чего они в тишине принялись за ужин. Уже вечерело. Во сколько же ученый проснулся? И сколько спал вообще? — Как я тут оказался? И сколько я спал? — Уилсон старался говорить тихо, чтобы не раздражать мужчину. — Около пяти дней. Вы были без сознания, — на вопрос, как ученый оказался в лагере Максвелла, он так и не ответил. — А где моя… моя одежда? — как-то не комфортно было сидеть в обществе другого мужчины, будучи при этом практически голым. — Она промокла от снега. Я повесил ее сушиться. Если что, то она там, в палатке, — Максвелл указал пальцем в сторону покинутого ученым ранее убежища. — Спасибо, — Уилсон закончил трапезу. Положил рядом с собой столовые приборы, поблагодарил мужчину и собирался пойти и забрать свою одежду. Но кто же знал, что край одеяла зацепится за сучок и полностью слезет с Персиваля. Так неловко он себя никогда не чувствовал. Оказаться в одном белье перед другим мужчиной… Ну почему ученый был таким неудачником и постоянно попадал в самые нелепые ситуации?! Заметив на себе взгляд Максвелла, что оценивающе оглядывал парня, Уилсон залился краской, подхватил одеяло, как-то небрежно в него завернувшись, и побежал в сторону шатра. Забежав за навес, Персиваль бессильно сполз на землю. От таких резких движений парню стало дурно. Столько дней пролежать без сознания, а сейчас впустую тратить постепенно накапливающиеся силы было глупо. В глазах опять помутнело, дыхание участилось, и ученый пытался ухватиться за все, что попадалось под руку. С каждой секундой становилось все хуже и Уилсон, не находя выхода лучше, как можно громче, насколько позволяло его состояние позвал Максвелла. Сразу послышались громкие и быстрые шаги, Максвелл распахнул полог и увидев обессиленного ученого, рванул к нему. Не зная как еще сдвинуть Персиваля, мужчина поднял того на руки и отнес, бережно положив его в спальник. Уилсон прерывисто дышал и хватался за воротник Максвелла. В глазах того виднелся неподдельный страх. Он вскочил, выбежал из палатки и вернулся с чашей воды. Аккуратно подняв голову ученого, дал ему отпить глоток. Уилсон немного закашлялся, но сделав пару глотков, ему стало немного лучше. Дыхание медленно восстановилось, но головная боль никуда не ушла. В глазах потемнело. Последнее, что услышал ученый, это встревоженный голос мужчины, звавший Уилсона по имени.