Beautiful crime

Чонгук открывает глаза в девять, когда мочевой пузырь активно подаёт сигнал в мозг, он идёт в туалет, умывается и рассматривает опухшее лицо в отражении. Чон срывает пластырь с левой щеки и прикасается пальцами к бардовой болячке, что немного воспалена. Бинты скрывают пол тела, но боли на удивление совсем нет. Чонгук спускается на первый этаж, когда замечает светлую макушку в гостиной на диване. В доме прохладно, лёгкое дыхание осени оставляет мурашки на теле. Гук открывает холодильник, достаёт гранатовый сок и яйца. Он готовит омлет, не нуждающийся в особом внимании, попивая сок, когда Ким незаметно подбирается сзади, опирается двумя руками о столешницу, закрывая любой проход мелкому, и опаляет кожу на затылке дыханием. Джун прижимается вплотную, заставляя Чона ахнуть, затем проводит рукой по животу, вызывая мурашки, и тянется к ящику над головой. Жестяная баночка гремит содержимым, когда Ким открывает ее, он отходит от мелкого, бросает пару беленьких таблеток себе в стакан с водой и выпивает одну треть залпом. Чон косится на этот стакан, но сразу же переводит все своё внимание обратно на омлет, который уже готов. Чон ковыряет тарелку вилкой, сидя за столом напротив Намджуна. Молчание немного нагнетает, но в глазах тысячи слов, что хотят вылететь изо рта и заполнить помещение. А Ким только попивает воду и смотрит в окно, чувствуя, что в нем прожигают дыру. - Хочешь что-то сказать? - спрашивает старший, наблюдая за унылым ливнем за окном. Белые пряди растрёпанны, глаза светло поблёскивают, а рубашка беззаботно расстегнута на три верхние пуговицы. - Ты сегодня хорошо выглядишь, - немного запинаясь, произнёс Чон. Ким медленно перевёл взгляд на мелкого: насмешки и веселья в больших глазах не было, исключительная серьезность поблескивала в кромке зрачка. - Вообще, это я должен был тебе это сказать, - очаровательно улыбается Ким. Он видит, что это не все, что Чонгук хочет сказать ещё что-то, но не спрашивает, мучая. - У меня тысяча вопросов к тебе, но я не хочу задавать их все прямо сейчас. - Можешь задать любые три вопроса сейчас, и я отвечу, - серьёзно ответил Джун, заставляя мелкого подумать над тем, что он хочет знать. - Что конкретно тебе доставляет удовольствие в насилии? - Власть? Вкус крови во рту? Или может общий вид после всех извращённых действий? Меня завораживают мои же фантазии, - отвечает Ким, отчетливо произнося каждое слово, а Чон особенно запоминает последнюю фразу. - Я нравлюсь тебе? - Да, нравишься, - честно отвечает Джун без раздумий. - Почему ты до сих пор не трахнул меня? - нахмурившись, спросил Чон. - Это так важно? Ты что, помешан на сексе?! - смеётся старший такому неожиданному вопросу. - Ты не ответил, - строго говорит Чон. - Потому что я думаю, что ты не готов, - спокойно разъясняет Джун. - Забыл уже ту ночь, когда я сорвался и чуть ли не съел тебя заживо? - улыбнулся он. - Ты очень вкусный, простой, как жареная говядина, но по ощущениям изысканный, как деликатес. - Ты деликатес для меня.. - прошептал Чон, вызвав улыбку на лице напротив. - Собирайся, через час мы выезжаем! - торжественно объявляет старший, поднимаясь на второй этаж. Чон быстро закинул в рот остатки омлета и запил прохладным соком, раз Джун сказал, что через час выезжаем, надо быть к этому времени уже готовым. Мелкий влетел в гардеробную, когда Ким натягивал чёрную футболку на крепкое тело. - Надень это, - Джун указал на стопку вещей на высоком комоде. - Скажи, если тебе не подойдёт. Но чернильная льняная рубашка и чёрные джинсы с дырками на бёдрах и коленях прекрасно сели на Чонгука, только вышедшего из душа. Бинт он не сумел наложить сам, поэтому, решил ехать без него, ранки уже затянулись, да и болячки не были воспалены. Немного подводки делают взгляд в сто раз выразительнее, а тональник скрывает синяки под глазами и маскирует след от болячки. Чон укладывает волосы на боковой пробор, добавляя объема и естественной небрежности, фиксирует лаком. Обворожительный молодой человек теперь стоял перед зеркалом и глядел большими глазами на себя с удивлением и удовольствием. Хотелось произвести впечатление на Джуна, хотелось понравится ему ещё больше, чем при первой их встрече. Сорок минут уже прошли, и Чон принялся собирать необходимые вещи, вытянув из старшего только "бери сменную одежду, остальное я все уже взял". Запихнув в рюкзак нижнее белье, очередные тёмные джинсы, свободную футболку и тёплую куртку, Чонгук спустился на первый этаж, где нашёл уже собранного Кима: его чёрные узкие брюки, та футболка, массивные ботинки и болотного цвета парка отражали весь его стиль, преображая в очень привлекательного юношу, чёрный рюкзак так же свободно висел на правом плече. - Великолепно выглядишь, - сказал Ким, вызвав лисью улыбку с прищуром у мелкого. Тот обулся в свои чёрные кроссовки и вышел на крыльцо, ожидая, пока старший выйдет, а затем направился к чёрному мерседесу прямо за Джуном. Рюкзаки оказались на заднем сидении, а парни сели вперёд. Чонгук не мог успокоить руки, что тряслись, и это конечно же не ушло от Кима, он взял парня справа за подбородок, подтянул к себе и поцеловал. Цель достигнута - Чонгук возбудился, покраснев, а за тем и руки успокоились сами собой. Намджун, облизываясь, завёл машину и выехал на дорогу, постепенно отдаляясь от их особняка. Дождь до сих пор льёт, небо затянуто бесконечным серым полотном, мерный шум мотора и капель за окном клонят младшего в сон, в машине тепло и уютно. Чон разлепляет глаза через час, когда они все ещё в пути, за окном мелькают высокие деревья, дождь немного утих, но небо все так же затянуто хмурыми тучами. - Мы приедем не скоро, можешь ещё поспать, - говорит Ким, заметя, что младший не спит. - Нет, я не хочу спать, - Гук жмётся от пробежавших мурашек, потягивается и зевает сладко. - Можно мы остановимся, я есть хочу. Ким съезжает на обочину и, отстегнувшись, выходит из машины. Прохлада обволакивает лёгкие, а мелкие крапинки оставляют следы на футболке. В багажнике он находит бутерброды с сыром и кофе в термосе. Чонгук берет все это себе, а, пока они стоят, Джун делает пару глотков, затем и откусывает сэндвич пару раз, но позже они продолжают путь. Высокие деревья сменяют небольшая деревушка и поля, проходит час. Ливень наконец прекращается, ветер разгоняет тучи, пропуская солнце, а между тем проходит ещё сорок минут. И, наконец, перед Чоном открывается вид на море. Яркая синева, блестящие искры от солнечного света, дорога тянется вдоль побережья. Ким паркуется у лестницы, ведущей на пляж. Выйдя, ветер сразу окутывает с нежностью и прохладой, осеннее солнце и вовсе не греет макушку, а сердце учащает свой пульс. Когда ноги пробуют ледяную воду, дрожь пробирает все тело, но Чонгук продолжает путь, шагая к своей истине. Джун идёт позади, в метре от брюнета, затем, опередив, натягивает на него свою парку. Чонгук вдруг думает, что солнце слишком жёлтое, или, что море неестественно синее, а Намджун рядом и тёплый, прижимается губами к его, а в конце зажимает в объятиях. Чувства переполняют тело, разряжая воздух вокруг, лёгкий бриз спутывает волосы, а песок прилипает к влажным ступням. И через минуту они превращаются в пыль, все раздумья, мысли напрочь исчезают, будто их и не было. Парни лежат на песке, целуются, Намджун пристраивается между хрупких коленей и зарывается руками глубже в песок, а Чонгук цепляется за чужие волосы на затылке, оставляет царапину на шее, но всё ещё хочет ближе. Тела, словно однополюсные магниты, отталкиваются, не давая соединится, но время течет как песок сквозь пальцы, и Намджун первый отрывается, утягивая за собой. Громкий пульс оглушает, не давая расслышать хоть что-то, а открывшийся вид на шикарную виллу за забором, у которого оставил машину Ким, выбивает воздух из лёгких, не давая вздохнуть. Ноги в песке оставляют следы на тёмном паркете, вещи уже здесь, не в машине, а Джун проходит глубже в дом, и через минуту в голове проносятся знакомые мелодии, что часто фигурируют на радио. Они проходят на кухню, что встречает витражным окном, открывающим вид на море, Чон садится за барную стойку и следит за старшим, а Ким разливает вино по бокалам. - Отвечу сейчас ещё на один твой вопрос, - интригующе начинает Джун. - Тот особняк в городе - это лишь спальня с кабинетом на время, что я работаю, а здесь же, это мой дом. Сама вилла небольшая, всего одна спальня с гардеробной и спортзалом наверху и кухня, гостевая - на первом этаже. - Как часто ты здесь бываешь? - интересуется Чон, от тел пахнет солью и морским бризом, а дом обволакивает расслабляющей ванилью, забивая голову. - Бывает, что один день в год, а бывает, что год без одного дня. Работа отнимает много времени, и, как это обычно бывает, забирает у меня весь сон. Приезжаю сюда при любой возможности, - вино приятно оседает на языке, а глаза опускаются на потрескавшиеся губы от ветра, и чужой язык машинально проходится, смачивая. С минутами музыка въедается в мысли, с часами небо чернеет, с днями проходит октябрь, а на сердце выжжено коротким «влюблён». Вино раз в три дня, как по расписанию, изредка прогулки по побережью, никаких вестей от внешнего мира, когда вы живете в своём собственном. И Чон окрылён самой разной любовью: тёплой, когда приходится накрывать его одеялом по ночам; пошлой, когда он подтягивается в спортзале, напрягая каждую мышцу так сексуально; восторженной, когда он с одного пересечения взглядов определяет, что ты нуждаешься в тепле; сладкой, когда твой язык ласкает желанное тело, но наяву этот сон вообще не претворяется в реальность и упрямо не поддаётся никакому контролю. Намджун лишь сам ступает маленькими короткими шажками, не заходя далеко вперёд. Он тоже меняется. Человеческое мясо отходит на второй план после этих сладких поцелуев, сон вновь входит в противную привычку, тело приходит в тонус, и постепенное сокращение запретов и расстояния между этими двумя идёт также на пользу. Утро, тринадцатое декабря. Намджуна будит звонок на телефон, с другого конца провода сообщают, что в СМИ просочились недостоверные слухи о всей сети компаний Кима, и многие их клиенты отказываются от любых услуг, когда слышат весь этот бред младенца, а журналисты продолжают названивать и просить о встрече с главой компании - Ким Намджуном. Старший просит не разводить шум, а назначить встречу с одним из журналистов и устранить распространителей. Чон спит мертвым сном, не хочется его будить, поэтому белая шершавая бумажка гласит: «Я на работе. Переночую в городе, вернусь завтра.» Чонгук не знает куда себя деть, у моря холодно, а дома скучно, в итоге он быстро собирается и на такси добирается до большого торгового центра. Подарок на Рождество, пара новых рубашек, брюки и преображение в самого сексуального парня отбирают только деньги и немного сил, а новый образ стоит того. Темно-фиолетовые волосы с укладкой на пробор сбоку, серая рубашка и черные джинсы с новой косухой с заклепками встречали в зеркале парня в той же готовности на следующий день с часа дня. Сердце трепетало, а руки часто поправляли одежду и волосы. Зазвучал мотор машины, и через пару минут Намджун вошёл в дом в обычном расположении духа. Увидев Чонгука в новом образе, старший немного удивился и сразу же втянул в поцелуй. Отстранившись, они прошли на кухню, где был приготовлен вкуснейший ягодный пирог. - Тебе очень идёт, - сказал Ким. - Очень сексуально. - Угу-м, спасибо, - засмущался мелкий, а затем глубоко задумался. - Пирог подождёт, у меня есть ещё кое-что. - Но я очень голодный, - запротестовал Ким, все же подчиняясь и следуя за Чоном в спальню. - Раздень меня, - Ким без слов подчиняется, пуговицы рубашки медленно расстегиваются, она падает, открывая вид на бандаж, плечи и грудь, обтянутые тугими кожаными ремнями с заклёпками вызывают адское пламя в глазах. - Внизу что, тоже? - сипло и еле слышно спрашивает Джун, а Чон молча смотрит в глаза, и все понятно. Ким хватает за руку и ведёт в ванную, снимает оставшуюся одежду и включает тёплый душ. Вода обволакивает два обнаженных тела, Ким больно целуется, кусаясь. - Не хочешь ждать? Хочешь, чтобы я тебя трахнул? А зачем весь этот марафет? Мог бы просто ноги раздвинуть перед озабоченным сорокалетним мужиком, зачем ради меня стараться? - звонкий шлепок от чонгуковой руки, старший перегнул палку. - Сука! - прошипел Джун, вновь припадая к сладким губам. Ногти оставляют царапины, зубы - укусы, а любовь - грязный осадок, что где-то глубоко внутри, до которого не добраться. Чонгук провоцирует сильнее, обхватывает чужой член рукой, а Ким и реагирует - ставит мелкого на колени и заставляет брать до основания, путаясь пальцами в мокрых волосах на затылке. Рука Чона скользнула между ног, палец просачивается в проход, отодвинув ремень и резиновый маленький агрегат, а внизу живота бесконечно тянет, из его уст вырывается стон. Ким подхватывает Чонгука на руки, простыня промокает сразу, как Чон оказывается на ней. Старший расстёгивает ремни снизу и откидывает их куда-то за спину, а затем без предупреждения входит в Чонгука, и обоим не хватает воздуха. Сейчас они два противоположных полюса, которые притягиваются. Физический контакт приносит удовольствие, даёт насытить все желания и мечты, что сияют от чувств. Жар внутри Чонгука и узость - укус за шею, как ответный удар; гладкая кожа и новый образ - Намджун отстраняется совсем, а потом резко входит до основания, как месть; кожаные ремни - засос на груди, как сдача. И безмерно хорошо. Разряды тока пробегают по телам, искры метаются под пристальным взглядом, мурашки бегают от самых пошлых поцелуев и фраз. Высокие стоны заполняют весь дом, эти звуки - услада для ушей Намджуна. Укусы, засосы, хриплые маты возбуждают Гука не меньше. Оставшиеся сверху ремни на теле Чона сексуально смотрятся, но практичности вообще нет. Горячее сбивчивое дыхание в унисон, и Намджун начинает надрачивать Чонгуку, чтобы довести до разрядки. Старший кончает в Чона, а мелкий изливается следом себе на живот. Дыхание восстанавливается ещё пятнадцать минут, что они лежат и рассматривают друг друга. Расцветшие засосы, воспалённые ранки в форме полумесяца, лёгкие покрасневшие царапины от ногтей и тёмные синяки-следы от пальцев Кима. Они идут в ванную, а после все же пробуют вкуснейший ягодный пирог.