Beautiful crime

Чонгук подрывается посреди ночи, в три, когда за окном хлещет ливень, а мозги не в состоянии включиться. - Ты не спишь? - спрашивает Намджун, глядя на Чона, стоящего у окна. - Я не понимаю, - твердит мелкий, повернувшись к Киму. - Чувствую себя так, словно у меня вырвали кусок из жизни, а эти странные кадры всплывают в голове всегда, даже когда я сплю. - Что там было, расскажешь? Ким подходит и обнимает сзади, закрыв глаза. Сразу ловит себя на мысли, что не хочет отпускать это тёплое тело от себя максимум чем на метр, хочет стоять так вечно, уткнувшись в шею, вдыхать чужой аромат, слушать приятный голос и чувствовать биение чужого сердца. - Я видел себя. В небольшой комнате я был прикован к столу, держа в руке нож. А затем я увидел как тот Чонгук режет себя, плача и улыбаясь. Сначала я испугался. - Почему испугался? - бархатный голос звучал в шею. - Я был один. Но потом появился ты. - И что дальше? - Ничего. Я проснулся, - Чонгук повернулся лицом к Киму. - Расскажи мне, что было дальше, - просил Чон, глядя большими глазами на старшего. - Я могу только показать, - напряжённо говорил Джун, выдыхая в лицо Чона. Минутное отсутствие старшего в спальне, а затем его плавное появление. Джун вложил в руку младшему нож, нежно касаясь тонких костей, а тот только томно и выжидающе хлопал глазами. - Научи меня, - коротко просит Чон. - Представь, что это твоё отражение, ты сам. Представь, что это твоё тело. Ты будешь чувствовать все, что и я, когда ты касаешься меня. - Ким говорит спокойно, расстёгивая чёрную рубашку и открывая торс. Чонгук смотрит в глаза вопросительно и получает кивок. Ким обхватывает нож поверх чужой руки и ведёт по груди, прикусив губу. Тонкое лезвие игриво оставляет белые нити, затем дразняще выводит царапины-узоры на коже. Нож, не спеша, окутывается в багровые одежды, когда Чонгук сам давит сильнее. Низ живота сильно тянет от шепота лезвия и горячего дыхания на ухо. Вторая рука ведёт по кубикам пресса вверх, щекоча невинные порезы, и язык вдруг проходится по шее, возбуждая. Венки вздуваются, зрачки расширяются, но Монстр под контролем. Взаперти. Чонгук облизывает лезвие ножа, ощущая железный привкус крови на языке, а затем тянется за поцелуем к Джуну, кусая губы. Все его нутро ощущает опасность, что исходит от старшего всегда: день и ночь, когда он спит и ест, каждую секунду, - но Чонгук не может остановиться, либо же осознанно идёт вперёд широкими шагами, не боясь гнетущей ауры минного поля. Ветка бьется о стекло, созвездия играют в прятки, скрываясь за тучами, и дождь превращается в град. Намджун кладёт на кровать худое тело, покрывая поцелуями, спускается ниже, захватывая напряжённый член до основания. Судорожный вздох долго щекочет нервы, врезаясь в память так же, как и первый высокий стон после оргазма. Два пальца в заднем проходе массируют простату, добавляется третий, пока мелкий ещё расслаблен. И терпение, словно старая иссохшая веревка, рвётся с пронзительным криком, открывая ещё одну запертую дверь, заставляя обоих сделать смертельный шаг. Намджун входит наполовину, рвано выдыхая на ухо младшему, Чонгук скулит, царапая ногтями широкие плечи, и прижимается ближе. Чон открыл ящик Пандоры, и Ким не сдержал данного себе слова, а ведь ночами напролёт отказывал себе в сочности свежего мяса с густой кровью. Кости исходят дрожью, когда Джун кусает за ключицу, и пальцы на ногах поджимаются. Ким, наконец, чувствует Чонгукову кровь - самое приятное, что он когда-либо пробовал, потому что даже его кровь имеет привкус невинности, это, словно пища Богов, которой невозможно насытиться, это смертельный яд, который медленно растекается по венам, сладкий нектар, заполняющий Джуна до краев. Сильные толчки, от которых израненная кожа старшего натягивается и неприятно щиплет, звонкие шлепки, что крадутся следом, а затем мягкие губы на шее и за ухом нежно плетутся, оставляя горящие метки. Ким вбивается в хрупкое тело, прикусывая губы до крови, потому что слишком хорошо, а глаза сами закатываются от медленно восходящей неги. Чонгук просит сделать так как в первый раз, чтобы вспомнить до мельчайших деталей и неприметных действий. И старший целует, кусает, оставляет засосы в тех же самых местах. Ким не может себе больше отказывать, он уже прошёл этот путь до конца и упёрся в тупик. Следы от пальцев вновь появляются на ровной коже, разжигая бывалый пожар. Засосы расцветают на глазах, вызывая дрожь и блаженство. Кислорода неимоверно много, но и критически мало в то же время, когда их лёгкие заполнены дыханием друг друга, они на грани. Липкие руки ползут по спине, взмокшие тела приклеиваются друг к другу, языки сплетаются, и разрядка нагоняет обоих, сопровождаясь диким наслаждением. Они остывают быстро, но долго лежат на кровати без сна. Намджун говорит мало, но Чонгук понимает под каждым словом тысячи слов. Чон словно знакомился заново с Кимом, узнавал новые, забытые детали из его жизни и вспоминал немногие сам. Старший рассказывал больше, чем за все время, что они были "вместе". Холодная постель казалась тёплой в объятиях человека, который тебе нравится. Но, кажется, что Ким успел полюбить его. А Чонгук учился заново. Новый старт. Новое начало. Это не забег. Но это путь, в конце которого написано любовь вместо финиша, хотя можно и приравнять эти два слова, обозначив их как конец для жизни. Ты перестаёшь жить. Потому что на смену "жить" приходит "летать". Теперь за спиной можно разглядеть крылья, можно взлететь к самому солнцу, а потом долго парить в облаках, пока ты с тем, кого любишь. Ведь такая любовь кажется вечной. Взлеты и падения, ссоры и примирения, долгие разговоры и секс. Все слишком приторно-сладко, приправлено сахарным сиропом сверху, и в подарок только плюшевые медведи. Это сложно, но Ким думает, что так выглядит любовь. Он считает, что губит Чонгука своими садистскими наклонностями. Но однажды Ким уже пытался не применять этого в отношениях с мелким, а в итоге что? Они охладели друг к другу, Чонгук был несчастен, и Джун перестал обращать на него внимание... Если Чонгук (не добровольно) дал шанс начать все сначала, то нет больше права на ошибку. Самое главное, что Намджун понял, что нельзя переставать прислушиваться и говорить. Чонгук тихо лежал, уткнувшись Киму в шею, и вдыхал его мускусный мужской аромат. Ким думал, что он никогда не захочет серьезных отношений, а мелкий думал, что тюлени умеют танцевать. Пора открывать для себя что-то новое и кончать со старым раз и навсегда. Определенно.

I just.. Wanna be yours.. Wanna be yours.. Wanna be yours.. Just.. Wanna be yours...