Эти жаркие шумные барселонские ночи

Уютное кафе в тихом квартале собирает их всех вместе: с Виктором и Юри, с Милой и Гошей, Минако с Мари, с Крисом, с Пхичитом, и даже Жан-Жака позвали, а тот не мог не взять свою невесту Изабеллу. Они все негласно договариваются хотя бы на один вечер забыть о том, что являются соперниками, и не обсуждать оценки, программы и шансы на победу. Хотя Отабек предпочёл бы ещё более уединённое место и ещё более, максимально тесную компанию из двух человек. Но оказывается, им всем есть о чём поговорить, и за большим столом довольно оживлённо и весело. Играет негромкая музыка, официанты учтивы и незаметны, еда вкусная. Из всей компании только девочки, кроме Милы, пьют алкогольные разноцветные коктейли с затейливыми названиями. А если бы все они не являлись фигуристами, не пил бы здесь сегодня один только Юра. Юре пятнадцать. Ещё один бесконечно долгий барселонский вечер, плавно перетекающий в ночь, расчёркивается многообразием акцентов и голосов за этим столом, смехом, перезвоном бокалов. — Это какая-то беда, мы не нашли ни одного кинотеатра с субтитрами хотя бы на английском, а ещё столица называется! — Гоша, лучше бы ты молчал, позорище, — закрывает Мила лицо рукой, — столица Испании — Мадрид. — А мы ходили в караоке, вы должны там побывать, там отдельные кабинки для тех, кто не хочет петь при всех… — Опозориться, говори уж сразу, Кацудон, — ржёт Юра. — И давай уж будь до конца откровенным. В кабинках можно уединиться, да? Юри красноречиво опускает глаза, затыкаясь. — Юрочка, что ты такое говоришь? — вступается Виктор, недовольно глядя на Плисецкого. — Мы исключительно ради искусства. — Ага, кто спорит-то? Непринуждённая обстановка и удивительно тёплая атмосфера, несмотря на собравшуюся разношёрстную компанию, царит за столом, под обвешенным рождественскими гирляндами и фонариками резным потолком. Всё здесь располагает для неспешных бесед, дружеских подколов. Время как будто по-другому течёт и заставляет остановиться и подумать. Отабек искренне наслаждается компанией и ёрзающим на стуле Юрой под боком. Пхичит заражает всех позитивом, приглашая сходить после ужина в караоке, о котором говорит Юри. Практически все отзываются «за», кроме Юры и Отабека, но никто не замечает, как они переглядываются, поняв, что одновременно выпаливают «нет, я пас!», потому что Леруа отвлекает всеобщее внимание на себя. — Мы с моей невестой пришли ненадолго, планируем выспаться. — Леруа и его «кодекс», — многозначительно улыбается Крис, изображая кавычки в воздухе. — Пока вы тут накачиваетесь жидкостями и с утра встанете с опухшими рожами, я уже буду блистать через пять минут после того, как проснусь. — Ты забыл упомянуть, что перед этим пару часов не будешь пускать меня в ванную, пока не переделаешь все мои освежающие маски для лица и не отрепетируешь свой Джей-Джей стайл. Все смеются над словами Изабеллы. Но Жан-Жак ничем не показывает, что его это как-то задело, и он ослепительно улыбается всем присутствующим: — Естественно, я же профи. — Тебе надо с Джакометти скооперироваться, — советует Виктор, — сэкономили бы городу тонны кубометров воды. — Может, с ним ещё фанатками своими поделиться? — отзывается тот, впрочем, ни разу не обидевшись. — Ваши не раздерутся, мальчики не бьют девочек. — Ну, а что, мокрых трусиков зато в два раза больше, — хихикает Минако, уже изрядно подвыпившая. Отабек наблюдает за всем этим, наслаждаясь вечером и совсем немного чувствуя себя чужим, но не считает нужным вмешиваться в разговор на скользкие темы. Если спросят его мнение, он его выскажет, ему всегда есть что сказать. Все и так знают, что это его имидж, как у Леруа — его поднадоевший Джей-Джей стайл. Всё равно есть определённый круг его родных и друзей, знающих настоящего Отабека. И теперь в этот круг входит ещё и Юра. Они сидят рядом, втиснутые за стол, то и дело касаясь друг друга локтями и коленями. И это, пожалуй, даже горячее, чем когда Плисецкий прижимался к нему животом, сидя сзади на его байке несколько дней назад и обвивая руками. Отабек помнит и острый подбородок, впившийся ему между лопаток, и стиснутые колени, которыми Юра, забывшись, сжимал бёдра Отабека, а потом отпускал. Помнит он и крепкое рукопожатие в парке, скрепившее их дружбу. Но он чувствует, что это начало чему-то новому, зародившемуся пять лет назад. Отабек понимает, что залип на Юре и пропустил половину разговоров за столом, и вздрагивает, когда Юра рядом громко спрашивает сквозь смех: — Кацудон, а это правда, что у вас в Японии девчонки продают свои юзанные труханы? Отабек давится минералкой, и не он один за их столом. — Ну да, — Юри смущён переключившимся на него вниманием, но отвечает. — Это прибыльный бизнес в сексуальной сфере. У нас даже автоматы на улицах стоят, где анонимно можно приобрести такие… м-м, вещи. — Вот это я понимаю культура! — восхищается Крис, откидываясь на спинку стула. Этот точно не боится прослыть извращенцем. — А сам пользовался когда-нибудь, Юри? — прыскает Мила и пихает в бок рядом сидящую Минако, мол, не брезговала ли ты продавать своё бельё, подруга? Минако с Мари хихикают. — Зачем ему? — фыркает Плисецкий. — У него вон в ванной собственный автомат — корзина с грязным бельём Никифорова. На любой вкус и совершенно бесплатно. Стол взрывается хохотом. Пхичит едва не наворачивается со стула от смеха, Гоша уже даже ржать не может и стучит по столу ладонью, хрипя, как тюлень. Даже Изабелла кривит губы и мелко трясётся от смеха. Отабек тоже не выдерживает и улыбается: шутка неплохая. А Юра отбивает пять Леруа, перегнувшемуся к нему через весь стол. — Фу, Юра, как некрасиво, — морщится Виктор, но видно, что и сам едва держится от смеха и гладит по голове малинового до самых волос Юри, у которого даже очки запотевают от волнения. — А я бы ещё поспорила, у кого из вас больше фанатов, — говорит Мила, возвращая разговор в прежнее русло. — Девчонки любят таинственных и мрачных. С Джей-Джеем всё понятно… — Чего это со мной понятно? — А вот Отабек, — подмигивает та Алтыну, внезапно замершему со стаканом у рта при упоминании своего имени, — привлекает именно своей молчаливостью, загадочностью, брутальностью. Вон и мотоцикл у него, и кожанка, и хобби крутое. Отабек понимает, что всё равно долго не смог бы оставаться в тени. Он готов к этому и не покажет, как на самом деле смущён таким вниманием. А ещё он замечает, как справа напрягся и нервно перебирает пальцами по столу Юра. Он хочет накрыть эти пальцы своей рукой и не успевает ответить, как оскорблённый Леруа вновь завладевает вниманием: — Я тоже музыкант, и кожанка у меня есть. И я весёлый, а девчонкам вскоре надоедают мрачные бруталы, и они обращают внимание на жизнерадостных и открытых. — Я бы сказала, наоборот, — веско вставляет своё имхо Мари, держа трубочку от коктейля во рту, как сигарету, и Минако поддерживает её: — Неправда, Джей-Джей, Райан Гослинг в «Драйве» — воплощение секса. За весь фильм вряд ли произнёс слов больше, чем минут на пять, зато по его лицу было видно всё. Вот что значит, человек дела, а не слова. — Ага, от таких как раз меньше всего ждёшь подвоха, — встревает Гоша, копаясь в своём блюде на столе. — Вспомните, чем фильм закончился. Как он голову чуваку, как арбуз, расхерачил. И будто в качестве визуального подтверждения, втыкает столовый нож в половинку помидорины на тарелке. Та брызжет, Мила визжит и обещает расхерачить голову Гоше. — Любого человека, даже самого спокойного, можно довести, — вклинивается Юра, флегматично пережёвывая креветку из салата, вроде бы успокоившись, и Отабеку становится так тепло от этих слов и спокойного тона, как будто ему на плечи накинули одеяло. — Юра прав, — соглашается Мила, не отрывая глаз от Алтына. — Отабек, я уверена, ещё проявит себя. В хорошем смысле, — тут же добавляет она и подмигивает, а у Юры вилка неприятно звякает о тарелку. — Я привык проявлять себя на льду, — хладнокровно отвечает Отабек. — И мне есть куда направить эмоции, помимо фигурки, как ты правильно сама заметила. Мила не отвечает и кокетливо улыбается, водя пальчиком по краю своего бокала с соком. Отабек вздыхает и мечтает, чтобы появился кто-нибудь, кто отвлёк бы всех от него. Да хоть бы даже официант уронил блюдо. А ещё Отабек слышит, как недовольно сопит рядом с ним Юра после слов Бабичевой, и видит, как зло тот взирает на неё из-под чёлки. Вот только Мила, кажется, этого совсем не замечает, продолжая ловить взгляд Отабека. А тот улыбается своим мыслям и догадкам, внезапно появившимся в голове. — Прости, Отабек, неубедительно, — мотает головой Леруа, не обращая внимания на развернувшуюся драму напротив. — Из таких тихушников, как ты, и появляются маньяки. А потом ещё все удивляются, что никак не ожидали от такого милого скромного мальчика, что он расчленил десятки тел. — Очень актуально слышать это от тебя, Джей-Джей, особенно после того, как мы долгое время тренировались вместе и жили в одной комнате. Как ты только не боялся меня? — Без обид, — широко улыбаясь, поднимает тот руки в защитном жесте, и Отабеку хочется ему врезать по его улыбке, — но ты умело скрываешься, тебе надо было в актёрское идти. — Зато он не пиздит не по делу, как некоторые, — кидается на защиту друга Юра, и голос у него крайне раздражённый. — Это ты меня сейчас ненавязчиво пиздаболом обозвал? — дёргает бровью Леруа, но вид у него самый безобидный. — Заметь, ты сам это сказал. Не то чтобы Отабек нуждается в защите, но он тихонько зовёт Юру по имени и незаметно мотает головой, мол, не надо, не стоит оно того. Он давно привык к подколкам и знает, что Жан-Жак на самом деле так не считает. Плисецкий только кривит губы в ответ и соглашается по-своему: не тронь дерьмо, не будет пахнуть. Но работает же, и Жан-Жак замолкает. Тема исчерпана, можно спокойно поесть. — Так, народ, — наконец, громко хлопает в ладоши Пхичит, разряжая накалившуюся обстановку, — давайте лучше придумаем, куда пойдём вечером. Может, в кино? — Я против, — поднимает руку, как на голосовании, Плисецкий с полным ртом. — Я с этими извратами один в темноте не останусь. — Тебя, Юрка, никто и не зовёт на взрослое кино, — говорит Попович. — У тебя будет другое, 12+, под одеялом и с ладошкой. Все хихикают и не подозревают о том, какие тёмные мысли накатывают сейчас в голове у Отабека, представившего Юру одного в своём номере, где темно и слышны только его тихие постанывания, хруст простыней под ним и шорох одежды, под которой он быстро дёргает рукой, доводя себя до оргазма. Представляет, как бы Юра выгибался, как закатывались бы его глазные яблоки, и как шептал бы он его имя. Чувствуя, что утекает мыслями о том, какого цвета кожа на юрином члене и каков он на вкус, Отабек насильно возвращает себя обратно. — Да по тебе и заметно, что ты сам ни разу взрослого кино не видел, — нахально парирует Юра, продолжая переругиваться с Гошей. — Тебе-то откуда знать? — Просто по кому-то сразу видно, что у него был секс, а по тебе — нет. — Это по каким, интересно, признакам это видно? — Тот случай, когда ты был у проктолога, не считается. Мила хохочет и сразу ойкает, получив тычок в бок от Гоши, который бурчит «Пр-редательница» и набычивается. — Мда, народ, это превращается в "Клуб "Завтрак"*, — Крис поворачивается к Виктору, перешёптывающемуся с Юри. — Пока мальчики не начали мериться членами… Друг, расскажи нам лучше про вашу свадьбу. — Мы пока это не обсуждали, сначала мой Юри возьмёт золото, — Никифоров гладит Кацуки по голове, и тот захлёбывается фрэшем. — Ну дай хоть пару советов, как покорить чужое сердце, а то Пхичит не знает, как подкатить хомячков к своей избраннице. — Эй, давайте я сам разберусь! — возмущается тот, пытаясь закрыть рот хохочущему Джакометти. — Меня сейчас стошнит… — Юра бурчит в плечо Отабеку, и тому хочется пригладить его по голове и остаться, наконец, с ним наедине. Взять и уйти отсюда, кататься на байке, побывать в разных местах с Юрой. И в разных местах Юры… Да что ж такое! Это место явно как-то не так на всех действует. Они все должны уже давно переругаться и перегрызть друг другу глотки, но сидят и смеются, обмениваясь тупыми шуточками. Дальше всё происходит, словно во сне, обрывки разговоров доносятся как сквозь плотное одеяло. Он видит, что Юра всем своим видом показывает, что не знает всех этих людей и что предпочёл бы посидеть в тишине. Отабек ловит на себе его косые взгляды и задерживает свои на юриных губах, когда тот тянет сок через трубочку и облизывает их после с причмокиванием. Если бы это не было так противозаконно, Отабек запер бы его на пару дней в своём номере и трахал бы с перерывами на пожрать. Впрочем, он уверен, Юра не дал бы ему вспомнить о еде. Этот мелкий соблазнитель даже не подозревает о том, какой он горячий, когда оттягивает ворот худи, оголяя белую кожу, и чешет под ключицей, или когда встаёт из-за стола, чтобы вытащить бумажник из заднего кармана, и край худи приподнимается, являя свету кусочек живота и худого бока. Он один это видит? Кошелёк застревает в кармане, и Юра ругается по-русски, а на периферии зрения Отабека маячит незагоревшая, натянутая на прессе кожа. Он оглядывает их большой круглый стол, но все, кажется, заняты друг другом, хотя Отабеку видится, что за один только взгляд на Юру Виктор наградит его осуждающим взором и одёрнет на Юре толстовку, а Отабека тут же скрутит на месте полиция нравов и уведёт. Но ещё он понимает, что ему не стыдно за то, что мысли о сексе с Плисецким идут постоянным фоном в его голове. Он не озабоченный. Это Юра такой. Отабек отвлекается от разглядывания Юры исподтишка, когда присутствующие взрываются очередным хохотом. Быстро вникает, что речь опять о его Плисецком. Что ж его все в покое не оставят? Нравится бесить парня и слушать его язвительные ответы? — А потом мы пошли купаться голышом в бассейне, и Юрка увязался за нами. Мила экспрессивно машет руками, вспоминая какую-то особую ночь, где они случайно (как это возможно?) споили Плисецкого, а потом прятали его от Фельцмана по всей гостинице. — Блядь, если я начну перечислять все ваши проёбы, вы со стыда сгорите нахуй, — сварливо ворчит Юра, крутя по столу свой смартфон. — Перестань, это же было весело. Ты смешной, когда пьяный, становишься таким любвеобильным котиком. Юра натурально скалится, потому что он далеко не котик. Расставив локти, он прижимается левым к руке Отабека, и тому совершенно не хочется её убирать. Пускай это будет поддержкой, якорем для Юры не сорваться, чтобы знал, что Отабек рядом, чтобы чувствовал, что он здесь. — А это интересно, — заинтересовывается Никофоров и навостряет уши. — Юрочка, почему я об этом не знал? И кого ты осчастливил своей любвеобильностью? Кто этот везунчик? — О господи, — Юра падает лицом в стол и громко стукается лбом так, что звенят приборы. Отабек с беспокойством смотрит на его рассыпавшиеся на затылке волосы и беззащитно оголившуюся белую шею. — К сожалению, только унитаз он осчастливил, — ржёт в покат Гоша вместе с Милой. — Обнимались с ним полночи. — Но перед этим он так трогательно висел на наших шеях, пока мы его несли, и ныл о том, как он нас любит. — Я врал, я вас ненавижу. — Юра поворачивает на столе голову на бок и косится на Отабека из-под упавшей на лицо чёлки: — Ничего не было. Раз я не помню, значит, не было. Отабек улыбается. — Ты не должен оправдываться, — говорит он, и ему хочется обнять в край смущённого парня и спрятать от всех. Кто бы знал, насколько Плисецкий очарователен, когда его застают врасплох и он не знает, что ответить. — Мда, — грустно вздыхает Мила. — Что не заснято на камеру и не выложено в инсту, того и не было вовсе. Но мы-то помним, как ты по синьке пародируешь Тайлера Джозефа. Исполнишь нам? Отабек чувствует, что сейчас грянет, по тому, как раздуваются ноздри у Юры. Парень вскидывается. — Сегодня что, вечер признаний? Тогда давайте все поделимся, а то чё я один звезда позора сегодня? Может, вспомним, как Гоша плачет по синьке и пересматривает «Грязные танцы», когда его очередная шалава бросает? — Э! Ты охуел?! — А Мила… — Юра, нет, пожалуйста! — пищит та, прижав ладони ко рту. — Юрий, это низко, — строго произносит Виктор. — Почему?! А рассказывать всем, как я пьяный блевал, когда сами же меня споили, это по-вашему норм? — Давайте все успокоимся. — А чего это вдруг? Сами начали, а теперь рот мне затыкаете?! Отабек видит, как Юра комкает в руках салфетку и чуть не подпрыгивает на стуле от возмущения. Хочется провести по его холке, усмирить разбушевавшегося парня. — Я один хочу послушать, что натворила Мила? — спрашивает он, и его спокойный голос затыкает всех, а Мила несчастными глазами смотрит на него и часто-часто мотает головой. Зато Юра уже набирает в грудь воздуха, чтобы выпалить какую-то глупость, но Отабек незаметно кладёт руку на его бедро. Это лёгкое касание и похоже на случайное, но Юра мгновенно замирает и с шумом выпускает воздух. Он смотрит перед собой, и ухо, выглядывающее из-за волос со стороны Отабека, краснеет. Отабек убирает руку и кладёт на своё колено, смотрит при этом на Юру, который словно сдувается весь и опускает глаза вниз. И дотрагивается пальцами к тому месту на ноге, которого касался Отабек. Это уже слишком. Алтыну кажется, что стол прозрачный и всем всё видно. А иначе чего вдруг все тоже умолкли? — Да пошли вы все, — тихо говорит Юра, не поднимая головы. — А давайте поиграем в игру? — думает, что спасает ситуацию, Леруа, бодренько вклиниваясь в возникшую паузу и заполняя её собой. Впрочем, на него тут же переключается внимание. Отабек кидает на него благодарный взгляд и поворачивается к Юре. — Всё нормально? — тихо спрашивает он. Тот пожимает плечом, машинально поглаживая бедро в том месте, где до этого была рука Отабека, и у того жар разгорается внутри при виде этого. Осознанно это всё или нет? — Хочешь, уйдём? Юра шмыгает носом и тянется к своему бокалу с соком. Делает несколько больших глотков, словно умирает от жажды. — Не, всё нормально. — Точно? — Ага, спасибо, — и Отабек получает неуверенную улыбку в ответ. — За что? — удивляется он. Юра снова пожимает плечом и смотрит куда-то вниз. А потом поднимает глаза и опаляет внезапно таким взглядом, что Отабек снова подвисает. Приходит в себя, получив тычок коленом в собственное. Юра кивает ему, словно напоминая, что они тут не одни. И они включаются в общий спор, решающий, в какую игру поиграть. Выборы в самом разгаре. — В города, может? — Нет, Гоша, ты сразу проиграешь, — с разгона въезжает Юра, словно и не отвлекался, — никто не знает твоего Мудо-Залупинска. Тот показывает в ответ кислый фак и отворачивается, а к Юре возвращается хорошее настроение, это заметно, Отабек доволен. И следующие полчаса он расслабляется, позволяя втянуть себя в глупую игру под названием «не смейся»**. Джакометти изъявляет желание быть игроком и резво ныряет под скатерть, и Юра хохочет громче всех и сдаёт себя с потрохами первый, стукаясь коленкой о крышку стола, когда с него стаскивают кеду. Игра набирает ход, все вовлекаются. Отабек, по всеобщему мнению, должен выйти победителем, но читер Джакометти щекочет его за пятку, а жаловаться Отабек не станет. Из его груди вырывается смешок под общие радостные вопли, юрины — опять же громче всех. Отказавшаяся играть в детские игры Изабелла даже разворачивается к ним боком, но Крис дотягивается и до неё, за что чуть не получает каблуком в лоб. В финал выходят двое: суровая Мари и — неожиданно — Никифоров. Но последний благородно уступает даме и притворно хихикает, а из-под стола доносится возмущённое: — Эй, я даже ещё не дотронулся до тебя! — И не стоит, а то мой Юри сейчас лопнет от ревности. Крис вылезает обиженный, не дорвавшись до ног Виктора. Ржущий до икоты Юра говорит Отабеку, что Джакометти фут-фетишист. Отабек вздрагивает от того, как он выдыхает эти слова ему в ухо, чуть коснувшись губами раковинки, но не подаёт вид. Хорошо, что игра окончена, а иначе Крис увидел бы под столом его стояк. Все продолжают веселиться, обсуждая уже что-то нейтральное, и в какой-то момент Отабек чувствует, как Юра упирается лбом в его плечо. Поворачивает голову и утыкается носом в лохматую макушку Плисецкого, а тот пыхтит и пытается достать что-то с пола между их стульями. Все сидят вплотную и места подвинуться нет. Тогда Отабек, чтобы помочь, выдвигается назад, скрипя ножками стула по полу. И Юра внезапно теряет равновесие, соскальзывая вперёд, однако успевая схватиться за его плечо. Иначе рухнул бы лицом прямо в колени Отабеку. Или ещё хуже — в промежность, где давно уже не всё спокойно. — Вы чего там? — Юрочка, ты бы хоть подождал, пока мы уйдём. Вот теперь все взгляды направлены на них, Алтын чувствует, что краснеет, и смотрит только на Юру, ожидая, когда тот объяснит свои действия. А тот пунцовый ещё сильнее, чем он. Не говоря ни слова, ныряет под стол, и если это план побега, то Отабеку хочется присоединиться к нему туда и не вылезать, пока все не уйдут. Но через секунду Юра показывается, взъерошенный, с поднятым кошельком, и со злости швыряет его на стол. — Да бумажник выпал у меня, а вы чё все подумали, извраты? — То, о чём мы все подумали, и то, на что это похоже, Юрочка, невероятным образом совпадает, уж не обессудь, — снисходительно улыбается Никифоров. — Ой завали, а? Отабек обводит взглядом их стол. Пхичит с Крисом уже хихикают о чём-то своём, зажав ладонями рты и глядя в айфон Чуланонта. Изабелла демонстративно смотрит в сторону с видом, будто она сама не знает, что забыла здесь, а Жан-Жак сдержанно кашляет в кулак, глядя на Отабека и играя бровями. Хочется выкинуть что-то дикое, как Юра, например, и показать Леруа фак. Вместо этого Отабек отводит глаза с невозмутимым видом. — Ребята, я так рада, что мы сегодня встретились, давайте чаще собираться, — спасает Минако положение и поднимается, держа высоко бокал с коктейлем. — Вы такие все классные, и я хочу выпить за нас и дружбу народов. Неважно, кто возьмёт золото, пускай победит дружба. — Ну да, посмотрим потом на эту дружбу после финала, — тихонько фыркает Юра, зная, что под общий шум отодвигающихся стульев и звона бокалов его никто не услышит. Кроме Отабека, который пихает его локтем в бок и кивает, призывая присоединиться. Ну по крайней мере, все забыли о его проёбе под столом. Юра встаёт, соединяя свой бокал с другими и широко улыбаясь искренне, кажется, впервые за вечер, а Отабек улыбается тепло, чувствуя, как Юра прижимается к нему плечом и бедром.