Ты дышишь солнцем

      Натали нравилось в Хогвартсе. Большой зал, таинственный потолок, дети вносят легкий хаос в величественную готичность этого зала. Вечером над столами парят горящие свечи, по утрам радует глаз голубое небо. Ната закидывала голову, наблюдая как капли сильнейшего ливня пропадают, не долетая до стола. В просторных коридорах всегда шумно, ученики колдуют украдкой, чтобы не заметили профессора. А в классных комнатах такое волшебное оформление.       — Ты часто тут сидишь, — смеялась Друэлла, заходя в их комнату.       — Да, мне нравится наблюдать за обитателями озера.       Натали сидела на пушистом ковре, облокотившись на узкий подоконник огромного окна. Даже не подоконник, так, небольшой порожек. Огромный кальмар иногда величественно проплывал мимо окон, носились стайки рыб, иногда играли молодые русалы. Нате было очень интересно: а как окна спален Слизерина смотрятся с озера? Как огромный подводный дом?       — И не надоедает же, — Друэлла включала свет, делая невозможным дальнейшее наблюдение за происходящим за окном.       А Ната шла в общую гостиную, учить уроки и помогать другим. Она не могла объяснить, почему это делает. Но как пройти мимо грустного первокурсника? Как не утешить смешную рыжую малышку? Как не отругать двух наглецов? Натали все больше понимала, что прежнее желание быть учительницей никуда не пропало. Вот только в магических школах не учат литературе. Учитывая особенности ее семьи, она вполне может сменить профессора Вилкост. Та давно собирается на пенсию. На этом моменте Ната хихикала. Профессор самого боевого предмета в школе из нее получится колоритный. Разбивающий стереотипы.       Что ей нравилось в мире магов, так это отсутствие явного шовинизма. Мужчины здесь не были выше женщин априори. Девушки всегда могли учиться, а затем и работать. Никого не удивляло, что женщины получают мастерство, открывают собственный бизнес, ведут дела семьи. Абсолютный патриархат сохранялся лишь в делах рода и наследования. Главой рода не могла стать женщина. Хотя дочь могла ввести мужа в семью и тогда он станет временным главой, пока их общие дети не подрастут. Еще девочки обязательно должны выйти замуж, это было чем-то непререкаемым. И подарить мужу как минимум одного ребенка. В сущности, после рождения первенца девушка и могла заниматься чем угодно, если это не позорит семью.       В Хогвартсе, впрочем, были девочки, которые всячески подчеркивали, что их главная задача — быть украшением гостиной. И большая часть таких украшений обучалась на Слизерине. Богатые семьи поддерживали такое поведение. Проще устраивать договорные браки, если в этом есть необходимость. Впрочем, некоторые семьи подобное поведение презирали. Блэки, например. Несмотря на лидирующие позиции в списках знатных и богатых, они требовали от девушек не меньше, чем от парней. И эти дамы тоже задавали определенную моду на поведение. Среди них чаще встречались как раз такие, как Друэлла. С короткими волосами и сигаретой. Но на Слизерин такие поступали редко. Друэлла общалась, в основном, с Вальбургой, которая старше ее на год.       С тех пор, как Натали выздоровела, ее имя так же появилось в списках завидных невест. Долоховы богаты, их чистота крови не подлежит сомнению, а Натали красива и хорошо воспитана. Представители многих семей слали Долохову осторожные письма, пытаясь выяснить, не сговорена ли с кем-нибудь богатая русская. Но Долохов придерживался мнения, что его дети сами выберут себе супругов.       И поэтому Натали часто начинали осаждать женихи. То есть парни, которым толсто намекнули о наиболее притягательной невесте. Примерные сыновья, рассмотрев со стороны Натали, признали в ней подходящую жену. Симпатичная, неглупая. Тихая, не скандалит. А измены в браке никто не отменял. Сейчас самыми активными ухажерами был Магнус Кэрроу, семикурсник Слизерина, и Найджел Диггори, когтевранец с шестого курса. Диггори дарил букетики и звал в Хогсмит. Кэрроу все норовил поцеловать ручку и предлагал провести экскурсию по подземельям. Диггори был слишком… слишком молодым и немужественным. Рядом с ним Натали чувствовала себя взрослой и отважной. А Кэрроу был просто отвратителен со своими грязными намеками и обещаниями показать то, что она еще не видела.       — Леди Натали, — Магнус захлопнул книгу Наты и сел на стол, — Вы так прекрасны, что я не могу сосредоточиться на книге.       Ната тяжело вздохнула. Вечер, библиотека, а тут этот… отвратительный хам. Нате нравилось время, в котором она живет, именно благодаря этому ощущению безопасности для девушки. Хотя бы в общественных местах. Тут, обняв за талию, можно схлопотать вызов на дуэль. И ухаживание за девушкой подразумевало прогулки с позволения родителей, ужины в присутствии родственников или компаньонки, недорогие подарки. Школа давала чуть больший романтический простор, дети чувствовали себя здесь свободнее. Но Магнус Кэрроу переходил все мыслимые и немыслимые рамки.       — Я тебе еще раз скажу, если ты не понял с первого раза, — улыбнулась Ната, стараясь сохранить безмятежность на лице, — Меня не интересуют твои предложения, твои чувства и ты целиком. Еще раз. Советую тебе найти себе другую девушку, которая посчитает тебя милым… а не отвратительным.       За соседними столиками послышались смешки. Друэлла с удовольствием откинулась назад, в ожидании шоу. Магнус был туповат. Не то, чтобы идиот. Но имел вид лихой и придурковатый, говорил что-то двусмысленно неприятное, выливал на себя по полфлакона одеколона… а еще категорически не хотел понимать, что со стороны Натали ему ничего не светит. И что терпение Долоховой не безгранично. Магнус не понимал, потому что опять схватил ладонь Натали — то единственное, что может хватать парень без вызова на дуэль от разгневанного отца:       — Как ты можешь быть так жестока со мной? — взвыл он.       Актер он тоже так себе. И голос противный. И этот жуткий запах одеколона. Ната вырвала руку, а Магнус заголосил еще громче:       — Прекраснейшая, добрейшая, почему именно ко мне ты так несправедлива? Не хочешь принять мои чувства, а ведь они глубоки и неподдельны.       Но за спиной Магнуса уже появилась миссис Дрейк, схватила парня за ухо и вполне по-магловски потащила нарушителя тишины навстречу наказанию. Ната вздохнула. Магнус ее даже немного пугал. Можно, конечно, вызвать его на дуэль, все же родовой талант в ней присутствовал в полной мере. Но вот только тип дуэли будет выбирать Кэрроу. И выберет дуэль на шпагах. Или, еще хуже, на мечах. Имеет право. А тяжелый меч Ната в лучшем случае удержать сможет.       Она не спеша дописала эссе, переписала из книги по чарам несколько любопытных заклинаний, пока Друэлла заканчивала свою работу. Выходили из библиотеки поздно.       — О Мерлин и Моргана, где мои сигареты? — хлопала себя по карманам Элла.       — Знаешь, это уже зависимость, — Ната привычно рассматривала гобелены на стенах.       — Что? — поморщилась Элла. — Ты, бывает, такие странные вещи говоришь… Я забыла косметичку в библиотеке. Пару секунд, ладно?       Блондинка забежала в дверь библиотеки. За пару секунд она не уложится, потому что могла забыть косметичку даже в столовой. Ната, устало вздохнув, прислонилась к стене. Идти обратно не хотелось. И ноги ныли от усталости. Она не привыкла много ходить, тем более, что девушки носили туфли на каблуке, пусть и не слишком высоком. Натали ведь так долго пролежала в кровати, поэтому к концу дня чувствовала невероятную физическую усталость. И хотя она бы с удовольствием еще почитала, поболтала, кому-нибудь помогла… но глаза слипались от усталости.       — Ты что здесь делаешь? — удивился Том, наткнувшись на девушку.       — Жду Эллу, — голос у Наты был усталым, — она что-то забыла в библиотеке.       — Уже поздно, — напомнил Том.       — Я знаю, — несколько раздраженно ответила она.       Ната тоже не любила бродить по замку вечером. Он был темный, запутанный, а профессора и старосты при всем желании не могли быть везде. Чем ближе к отбою, тем неуютнее себя чувствуешь. Да и Тони всегда просит не бродить по вечерам.       — Зачем так долго? В гостиной же есть многие книги, — продолжил Том.       — Мерлин с тобой, ты мне что, брат? Задержались мы. Не бросать же на середине. Ты куда-то шел? Вот и иди.       — Я провожу вас, — Том прислонился к стене рядом. — И спасибо за книгу.       — Чем теперь планируешь заняться? Эликсир бессмертия на крови новорожденных? Ритуал отдачи жизни? Создание ножа бессмертия? Или попытаешься отобрать камень у Фламеля?       — Я никак не пойму, откуда у тебя такая… нелюбовь ко мне? Я пока еще никого не убил.       — Судя по книге о крестражах, ключевое слово здесь — пока.       — Я не буду убивать ради убийства, — уверенно заявил Том. — К тому же можно найти особые пути. Убийцы, насильники…       — Ты никогда не задумывался, почему воины — почетно, наемные убийцы — как минимум профессия, а темные маги-ритуалисты — это сумасшедшие, которых нужно убить?       Том нахмурился и с недоверием посмотрел на девушку. Та, прикрыв глаза, продолжила:       — Воин убивает в бою, защищая что-то или кого-то. Убийца, в историческом понятии этой профессии, это охотник, который для убийства совершает определенные действия и всегда относится с уважением к своей жертве. Но Темные маги, которые ловят беззащитных девушек… или забирают детей… Подкарауливают, похищают и убивают на алтаре. У них нет уважения к жертве и противнику. В них нет азарта охотника, они лишь эгоисты, отказывающиеся признавать поражение. Или искать другие пути.       — Я — не такой. Я не убью кого-то невинного.       — Это ты сейчас говоришь. А потом, случайно, твой эксперимент убьет, скажем, девочку с третьего курса. И ты получишь свою жертву, заберешь энергию ее жизни и смерти. И скажешь себе — это ведь всего одна смерть. Что стоит жизнь этой прыщавой девчонки. Я стану великим и сделаю лучше жизнь миллионов. И ты убьешь старика, который не отдал тебе нужную вещь. И еще кого-то, кто стоял у тебя на пути… А потом тебе скажут, что родился ребенок, способный тебя победить. И ты убьешь младенца. И его родителей. И еще сотни людей, чтобы привести своих безумных сторонников, таких же садистов, как и ты, в ужасный мир боли и страданий. Если ты сейчас думаешь, что убийство оправдано, то ты мне заранее отвратителен.       — Тони тоже готов убивать, — возразил Том, хотя внутри у него бушевала настоящая буря.       — Тони — воин. Он убьет в бою. Не провожай нас. А то еще решишь, что я стою на пути твоего величия.       Друэлла уже выходила из библиотеки, Ната мотнула головой, требуя уйти быстрее. А Том остался стоять в пустом коридоре.       Почему каждый недолгий разговор с этой девушкой буквально выворачивает его наизнанку? С ней он старается быть спокойнее, не показывает свое настоящее лицо, но она будто и так знает… даже не так — она будто видит его еще хуже, чем он есть. Что самое невероятное — в ее словах он сам себе кажется неприятным.       Ко входу в женский туалет Том подходил во взвинченном состоянии. Он не выносил признавать чужую правоту. И еще больше бесился, что права именно Натали, а люди такого типа, все пропитанные добротой и состраданием, всегда его раздражали. С грохотом открыл дверь, шумно прошел по проходу, открывая кабинки. И в последней увидел девчонку. Она сидела с ногами на крышке унитаза, уткнувшись лбом в колени.       — Ты что здесь делаешь? — гаркнул он. — Отбой скоро, бегом в спальню!       Девчонка, даже не подумав возмущаться, пулей выскочила из туалета. А Том закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Он никогда не проверяет кабинки. И заходит тихо, смотрит — есть ли ноги в просвете. И эту плаксу он бы не увидел… Вот так и умирают третьекурсницы.       Том не собирался выпускать василиска из Тайной комнаты в замок для охоты на школьников. Да и вообще эту байку с желанием убить всех маглорожденных придумали какие-то фанатики чистой крови. Ну не мог маг, строивший Хогвартс, желать смерти собственных учеников. К тому же, в немногочисленных записях предка, василиск назван защитником замка. Защитником внешних границ. Жаль, что предок не написал, почему скрывал эти подземные залы от других основателей.       Том шагнул в дыру, помогая себе заклинанием самолевитации. И пошел вперед. Василиск был рад появлению Наследника, с удовольствием отправился в запретный лес на охоту. И просился пройтись по замку, проверить защиту, не завелся ли кто-то неугодный в стенах. Том хотел выпустить змея, но сейчас передумал. Его потряхивало от неприятных мыслей. Не будь он так раздражен разговором с Натали, сейчас мог бы прятать труп и следы своего пребывания в женском туалете. Да и комнату рассекречивать не хотелось.       И только спустя минут пятнадцать, пока он ждал змея с прогулки, Том ужаснулся уже самому себе. Она права! Он сейчас думает не о том, что мог бы убить девчонку. Нет, все его мысли заняты тем, что из-за смерти любительницы пореветь, он был бы вынужден стать осторожнее, отправить змея в спячку, искать новое тайное место и разбираться с последствиями убийства. Только то, какие неприятности принесет ему смерть какой-то девочки. И ни единой мысли о том, что это была бы его вина. Даже больше. Несмотря на понимание… он не мог прочувствовать…