Потерянный рыцарь

- Твою мать, что тут происходит? – я закашлялся от повисшего в квартире едкого дыма. Едва ступив за порог, я понял, что мама что-то натворила. Кинувшись внутрь, я стал звать ее, срываясь на крик, переходивший в дикий кашель. Я нашел ее в ванной. Она сидела, привалившись спиной к стене. Дверь была открыта, а на пороге валялась пустая бутылка дешевого рома. - Мама! – я потряс ее за плечи и быстро понял, что она потеряла сознание. Схватив мать на руки, я вынес ее прочь из квартиры, к которой уже сбежались соседи. Они роптали, осуждающе глядя на нас. - Наша квартира горит, идиоты! Вызывайте пожарных и врачей! Кто-то сделал то, о чем я просил, пока я пытался привести мать в чувства. Она достаточно напилась и надышалась дымом, исходившим из духовки, куда ей вздумалось засунуть детские игрушки, чтобы быть на грани жизни и смерти. Врачи скорой помощь с трудом отцепили меня от нее, чтобы забрать в реанимацию. Я попытался встать и растолкать тупо наблюдавших за моими тщетными попытками толпу, но мне удалось лишь грохнуться носом вниз. Ноги затекли и не слушались, руки тряслись от страха. Впервые я почувствовал себя таким беспомощным. Пожарные быстро затушили духовку, а полиция, появившаяся вместе с ними, стала разгонять народ. Один из полицейских поднял меня на ноги и встряхнул, схватившись за мой пиджак. - Какого хрена ты тут валяешься? - Я…я.. – ловил я воздух ртом, глядя остекленевшими глазами на полицейского, - она будет жить? - Откуда я знаю. Меньше пить надо, - только и буркнул он, отпустив меня. «Вот дожили», «Совсем спилась Мишель», «Нарядился так, что хоть в гроб клади» - осуждающе доносилось до моих ушей со всех сторон. - Да пошли вы все! – вдруг заорал я. Голос мгновенно сел. Непроизвольно схватившись за горло, я беззвучно произнес пару-тройку убойных ругательств, глядя, как нашу квартиру оккупировали пожарные и полицейские. - Вы должны проехать с нами в полицейский участок, сэр, - сказала женщина в полицейской форме с папкой документов в руке, на которой я успел заметить фамилию Анвин. Но мне особо нечего было сказать полиции. Они с большим скептицизмом отнеслись к тому, что я поведал им про нашу семью. Никто словно бы не верил, что женщина, потерявшая мужа, не могла оправиться от горя и связалась с не самой лучшей компанией, а затем, когда все более-менее наладилось, произошел «День В» и она убила свою дочь, сама того не желая. Что ей оставалось делать, кроме как горевать? Полицейские делали вид, что такой расклад вещей не обязательно должен приводить к попыткам самоубийства в едком дыму под действием алкоголя. - В мире нет ни одного человека, который бы стал танцевать джигу на могиле собственного ребенка, - сказал я, - так что, никто не вправе осуждать мою мать за то, что она не справляется с горем. Моей злости не было предела. Я готов был разгромить весь полицейский участок голыми руками, предварительно даже сняв часы, очки и перстень. Не стал бы я пускать в ход и свои оксфорды. Сжав ободранные кулаки, я шумно выдохнул. Что подумают обо мне в Кингсман после такого? «Может, пора попросить помощи на работе?» - вдруг раздался вопрос в моей голове. - Можете быть свободны, - наконец произнес с каменным лицом один из допрашивающих меня. Когда я вышел из участка, меня догнала та женщина, что притащила на место пожара мое досье, и сообщила, что мама в порядке. Я тут же отправился к ней в больницу, забыв про то, что мой костюм выглядел не лучшим образом. Потрепанный, я ввалился в больницу и потребовал, чтобы меня пустили к матери. Она была под действием лекарств и спала, но ее жизни ничего не угрожало. Тишина и чистота больничной палаты ярко контрастировали с той обстановкой, в которой я привык видеть мать. - Что же ты наделала, мама? – шепнул я, осторожно прикасаясь к руке матери, - мало того, что про меня думали, будто я попал на работу в дорогое ателье через постель богача, а ты убила Дэйзи не из-за «Дня В», а потому что была алкоголичкой и принимала наркотики, так теперь еще и это, - я тяжело вздохнул, потирая лоб подрагивающей ладонью, - нужно заканчивать с этим. Тебе необходимо нормальное лечение. А мне… Даже не знаю. - Отпуск, - неожиданно раздалось за моей спиной. Я вздрогнул и обернулся, пытаясь собраться с силами и по возможности отразить нападение. Инстинкты натренированного бойца проснулись во мне после оцепенения длинною в несколько часов с момента пожара. В дверях палаты стояла Рокси. Она держала в руках бумажный пакет, который опустила на пол возле койки матери и села рядом со мной на соседний стул. - Почему ты не просил о помощи? Тебе ведь сейчас очень не просто, - спросила она осторожно. Облаченная в костюм, она не собрала волосы в привычный тугой хвост. Очков на ней тоже не было, и я мог лучше рассмотреть ее лицо. - Это пришло мне в голову только сейчас, - признался я сипло. Рокси покачала головой, слыша мой голос, и сунула руку в карман. Она достала оттуда какой-то конверт и протянула его мне. В тишине каждый звук казался громче в несколько раз, поэтому, шелест бумаги словно скрежет пенопласта о стекло, больно полоснул по ушам. - Что это? – я уставился на конверт, не решаясь взять его в руки. - Это помощь с работы. Рокси положила конверт мне на колени. Я взял его в руки и осторожно открыл. - Твоя мама нуждается в хорошем лечении, поэтому здесь путевка для нее в самую лучшую клинику, какую Мерлин смог найти. Он позаботился о том, чтобы у нее не было возможности сбежать – за ней присмотрят, - прокомментировала Рокси содержимое конверта, - а еще здесь кое-что для тебя. Я нехотя вытряхнул наружу медаль за отвагу, которая была мне хорошо знакома. Но на обороте были высечены совсем другие цифры. Дата смерти Гарри. - Это медаль, предназначенная для Гарри, - промолвила Рокси, - ты знаешь, что делать, если тебе понадобится помощь. - Нет, - выдохнул я, - я не приму ее. - Гарри бы этого хотел, - возразила Рокси. - Откуда нам всем знать, чего бы хотел Гарри? Может, он хотел бы просто жить и не получать эту сраную медаль! Я встал и бросил Рокси в руки этот злосчастный металлический кружок. - За лечение для мамы, конечно, спасибо. Но это… Никакая помощь мне не нужна. Даже если я попаду опять в тюрьму, то не стану звонить и просить вызволить меня, потому что Гарри уже за мной не придет! Мне казалось, что я кричу, но на самом деле, я лишь раздражающе сипел, отчего Рокси невольно поморщилась. Она покрутила медаль в руках и положила ее на постель матери, прежде чем выйти из палаты. - Повторю в последний раз, Эггси, - необычайно строго обратилась она ко мне, - тебе срочно нужно отдохнуть. - Я согласен отдыхать только с тобой, - преградил я путь Рокси из палаты. Впервые за все время во мне вдруг появилась уверенность в том, что у нас еще что-то может получиться. Внутренний голос, конечно, вопил: «Не трогай ее! Она не должна вмешиваться с твои дерьмовые дела!», но сердце трепыхалось, как пойманная в ладони маленькая птичка, желая лишь одного – взаимности от Рокси. - Сначала нужно выполнить задание, - ответила она и, аккуратно оттолкнув меня, вышла прочь. - Это значит, что ты согласна? – послал я ей вдогонку вопрос. Но Рокси лишь обернулась и как-то странно посмотрела на меня. По ее лицу не было понятно, что она чувствует. Я лишь пытался убедить себя, что не совершил очередную глупость.