Потерянный рыцарь

- До встречи в Лондоне, - шепнула Рокси, поцеловав меня в щеку, точно в то место, где был индийский шрам. Я пытался обнять ее, но она чуть не вывернула мою руку, прошипев: «Не смей!». При этом она как-то странно оглянулась, словно кто-то следил за нами. - Это должно остаться между нами, - добавила Рокси, подхватывая свой чемодан. Она даже не позволила мне проводить ее до аэропорта. Мы прощались у кофейни, где в последний раз завтракали перед ее отъездом. Такси уже поджидало Рокси, припаркованное у мокрого после дождя тротуара. - Ну и лицемерка же ты! – гневно бросил я, отстраняясь от Рокси, - зачем тогда было все это? - Разве мы провели здесь это время не для того, чтобы просто развлечься? – как ни в чем небывало ответила Рокси, шагнув к такси. Ветер всколыхнул ее волосы, и я невольно вспомнил, как проводил по ним рукой и сжимал их, контролируя движения ее головы… Пять дней и ночей в Париже, наполненные запахом наших обнаженных тел, дурманом хорошего вина и изысков французской кухни тут же утонули в моем болоте, как одно из трагических событий жизни. Эггси–сущий неудачник тут же появился на тротуаре живописной парижской улочки, сунув руки в карманы первый раз за весь отпуск надетой толстовки. Нога в белоснежном Nike отчаянно пнула ножку легкого стула. Пара посетителей летнего кафе под навесом покосилась на меня. - Катись к черту, Рокси! – не скрывая злости и плюнув на манеры, громко высказался я в лицо девушки. Она даже улыбнулась, скрываясь в салоне такси. - Наверняка уже нашла с кем поделить постель в Риме, - так же громко сказал я, награждая удаляющийся автомобиль гневным взглядом. Больше в Париже делать было нечего. Я решил незамедлительно вернуться в Лондон и, раз уж Мерлин наказал мне не появляться в Кингсман три недели, провести остаток отпуска в попытке обустроить новую квартиру. Мама должна была выписаться из клиники еще до моего возвращения к работе, следовательно, я должен был подготовить все для того, чтобы она чувствовала себя комфортно на новом месте. Перед отъездом я навестил ее, и она заверила меня, что больше не вернется к алкоголю и наркотикам. Я попросил ее дать слово, что она перестанет общаться с Дином. Надежды на то, что мама так резко исправится, у меня было мало, но все же я верил в ее силы. Удивительно, но она сохранила медаль Гарри, которую оставила Рокси. Очистившись от той дряни, что дурманила ее, мама, кажется, услышала голос интуиции. И эта интуиция подсказывала ей, что медаль Гарри нам еще может пригодиться. Лондон встретил меня прохладой и серыми тучами. Никакого солнца и теплого ветерка. Да и не нужны были эти погодные атрибуты. Некому было в этом городе ласкать ветром волосы, пахнущие лавандой, некому было освещать идеально гладкую кожу ласковыми золотыми лучами. Рокси в Лондоне снова стала бы той, что носит строгий костюм и собирает волосы в тугой высокий хвост. А еще она навсегда осталась для меня стервой, которая лишь улыбалась, слушая мои признания в любви. Ладно бы я делал это, прижимая ее, обнаженную к горячим простыням. Я сделал над собой невероятное усилие, чтобы сказать эти заветные слова в самых красивых и романтичных местах Парижа, а она молча принимала их и продолжала раздеваться, как только мы оказывались в ее номере. Как Рокси могла оказаться такой…? Я даже не находил слов. Кто бы мог подумать, что ей от меня будет нужен только секс. Если бы мне не удалось удовлетворить ее, она бы и вовсе держалась от меня подальше, одаривая лишь улыбками и вежливыми светскими разговорами. Бросив комком всю одежду, впитавшую в себя дух парижских каникул, в углу ванной, я переоделся в свободные тренировочные штаны и видавшую виды майку. Новенькая квартирка в хорошем районе сияла чистотой, но была пуста и безлика. Три раза обойдя ее с бутылкой пива в руке, я, наконец, придумал, как оживить жилище. Набросав карандашом на обрывке чека из пиццерии список покупок, я обулся и накинул на плечи прожженную на рукаве толстовку и вышел на улицу. Не заботясь о том, что от меня разило пивом, я зашагал по лужам прямиком к метро. Но мне вдруг неожиданно захотелось наведаться на работу. Как ни странно, но я соскучился по ней, и хотел попросить у Мерлина хоть одно маленькое задание, чтобы не заплесневеть в пустой квартире с не распакованными покупками. Но в штабе Мерлина не оказалось. Персиваль, который на самом деле уже давно был Артуром, но я все никак не мог начать называть его согласно новой должности, встретил меня с прохладным приветствием и осведомился, не случилось ли чего. Я признался, что хочу работать, и сообщил, что ищу Мерлина. На что босс ответил мне, что Мерлин укатил в отпуск как минимум на две недели. - Признаться, я был удивлен его просьбой об отдыхе, - сказал Персиваль с легкой улыбкой, - но не стал отказывать, ведь Мерлин это заслужил. - Интересно, куда он отправился, - скрывая свое недоумение и некоторую злость, обронил я. - Кажется, что-то говорил об Италии. Именно в эту страну уходят его корни, - ответил Персиваль, - если вы, Галахад, так сильно тоскуете по работе, я дам вам задание. Явитесь завтра в семь утра. И, умоляю вас, приведите себя в порядок. Он брезгливо бросил на меня свой обычный взгляд и велел мне удалиться из штаба. Я поспешил прочь, едва не забыв про покупки. Список, который я все то время, что разговаривал с Персивалем, мял в кармане штанов, уже превратился в жалкую труху. При одной мысли, что Рокси спешила в Рим на встречу с Мерлином, меня начинало тошнить. И дело было далеко не в пиве, которого я выпил слишком много для десяти утра. Это подыхал внутри меня тот несчастный отросток самых теплых и светлых чувств, что я испытывал к Рокси. Я откровенно забил на отпуск до возвращения матери из клиники. Убедившись, что она в порядке и рада новому месту жительства, которое я обустроил, как мог, я погрузился с головой в работу. Рокси, вернувшаяся с каникул заметно посвежевшей и загоревшей, была явно удивлена, когда столкнулась со мной в штабе. Я даже не посмотрел на нее, лишь криво ухмыльнувшись разбитыми на недавнем задании губами. Мерлин появился на рабочем месте с тот же день и был бодр, как никогда. Он тут же раздал всем поручения и пристроился в своем кресле с кружкой чая в руке. Я нагло вторгся в его обитель, даже не постучав. - Как прошел отпуск, Мерлин? – спросил я с притворной улыбкой. - Нормально, - ответил он, моментально изменившись в лице, - еще не успел ознакомиться с отчетами о заданиях, которые Артур вам надавал во время вашего законного отпуска. Мерлин поставил кружку на стол и открыл несколько файлов на своем планшете. Его лицо почернело от злости, когда они пробежался глазами по моим отчетам. - Галахад, вы неисправимый идиот, - заключил он. - В личной жизни да, но не в работе. - Не знаю, что вы имеете в виду, но помните – в ближайшее время отпуска не ждите. - Даром мне не сдался такой отпуск, - усмехнулся я и спешно вышел, откровенно хлопнув дверью. Гарри был бы мной весьма недоволен, узнав, что я пью виски из горла, сидя в одиночестве в нашей с мамой старой квартире. «Теперь моя очередь валяться пьяным на полу и горевать, мама» - сказал я в пустоту, делая очередной большой глоток обжигающего напитка. В темноте не было видно следов копоти на стенах, разбросанных вещей, пыли и грязи. Не было видно, как я отчаянно хочу напиться до смерти. Руки мои дрожали, а по щекам предательски скатилась горячая слеза. Никчемность своего существования как никогда остро ощущаешь после того, как где-то испытал долгожданное счастье, а где-то неимоверную боль. Такое мне было не впервые. После «Дня В» я был триумфатором, понимая, что совершил нечто важное, но все это померкло в тот миг, когда я узнал о смерти сестры. История повторилась. Мать начала излечиваться, после того, как я чуть не свихнулся, пытаясь помочь ей, и мне удалось заполучить Рокси, но ее расположение ко мне оказалось фальшивкой, а я сам готов был покончить с собой, как много раз пыталась мама. Кажется, у Анвинов такая судьба. Геройствовать или горевать, а иногда и все вместе. - Как же я ненавижу свою жизнь! – я швырнул пустую бутылку из под виски в стену и почувствовал, что пьян до невозможности. Меня вывернуло прямо на пол, а затем я отключился. Кое-как открыв глаза, я первым делом посмотрел на часы. Облаченный в свой обычный уличный прикид Эггси–неудачника, я, несомненно, не имел на запястье шикарных рабочих часов. Лишь настенные часы на кухне тихо отмеряли минуты в тусклом утреннем свете. Голова предательски раскалывалась. Я был не в силах встать и прибрать за собой, хотя знал, что должны прийти покупатели квартиры, которых Мерлин поручил мне встретить. Что за идиоты могли решиться купить эту вонючую дыру да еще и в столь ранний час? Проклиная все на свете, я буквально на четвереньках пополз в ванную за ведром и тряпкой. Опираясь о холодную раковину, я поднялся и посмотрел на себя в зеркало. В зеленых глазах булькало смердящее болото, кожа была бледна. Ссадины на щеках и на губе синели и алели, волосы были растрепаны. Вдруг я вспомнил, что ночью мне привиделся Гарри. Буквально на пару секунд я очнулся, чтобы поудобнее устроиться на грязном полу, и мое воображение нарисовало себе Гарри, стоящего передо мной в своем безупречном костюме. Он сказал: «Мне стыдно за тебя, Эггси» и растворился в темноте. Я тут же вырубился снова, но тогда, стоя перед зеркалом и глядя на себя, я готов был на все, что угодно, чтобы увидеть Гарри живым и невредимым. Он бы дал мне совет, и я точно последовал бы ему. Гарри бы и вправду сказал мне, что стыдится меня, потому что я превратился в невесть что с того момента, как закончился «День В». Сильный мужчина, настоящий джентльмен не вел бы себя так. Я был слабаком, который забился в угол, когда понял, что его самолюбию нанесен ущерб. Рокси вовсе не обязана была отвечать мне взаимностью. Она получила то, что хотела и улетела навстречу к тому, кто был для нее дороже меня. Был ли это наш лысый гений Мерлин или нет, мне не хотелось знать, так как я не готов был понять такой выбор Рокси, и предпочитал думать, что эти двое просто случайно оказались в одной стране в одно и то же время. - Гарри, ну почему ты умер? Ты ведь мне нужен как никогда! – умоляюще застонал я, вцепившись в раковину. С трудом я ополоснул лицо, пригладил волосы и почистил зубы своей старой щеткой, которая так и болталась одиноко в стаканчике у раковины все то время, что меня не было в этой квартире. После я, проклиная все на свете, прибрал следы своей ночной пьянки и попытался привести в порядок остальную квартиру, но это было бесполезно. К тому же, вскоре пришли покупатели вместе с риелтором, который принес бумаги для оформления продажи. Я подписал там, где было нужно, и поспешил покинуть дом, собрав все вещи, которые имели хоть какую-то ценность. Основную часть вещей мне доставили в новую квартиру, как только я купил ее, проведя пару ночей после пожара в отеле. Мамины вещи привезли следом. Но в старой квартире оставалось много всяких мелочей, которые могли помочь нам обжиться на новом месте. Слишком чистая и красивая квартира была для нас с мамой сначала словно тюрьма. Мы оба не знали, куда себя девать и спешили покинуть ее пределы по мере возможности. Но постепенно мы привыкли к ней, а старые вещи, помогли нам это сделать. Когда я вернулся в новый дом с большой вещевой сумкой, пропахшей гарью, мама что-то готовила на кухне. Она даже напевала себе под нос. - Ты был на работе, Эггси? – спросила она, оборачиваясь ко мне с ложкой в руке. На плите готовилась яичница, а тостер бордо звякнул, возвестив о готовности двух ломтиков хлеба. - Нет, я ездил по делам, - уклончиво ответил я, зная, что не стоит упоминать матери лишний раз о нашем прошлом. - Садись завтракать, - она поставила на стол две тарелки и чайник. Я покорно устроился за блестящим новизной столом. Мое самочувствие оставляло желать лучшего, но я заставил себя поесть, делая вид, что я бодр и полон сил. Маме важно было видеть, что я не опускаю руки, иначе она снова скатится с ту пропасть, в которой была. Глядя на то, как она обрела словно бы новую жизнь, я понял, что мне стоит жить и вести себя достойно хотя бы ради нее.