Рецепт счастья

Октябрь 1990, Лондон Лестрейд всегда предполагал, что инициатива наказуема, но теперь ему пришлось убедиться в этом. Его уже тошнило от запаха пряностей и сдобы. И кто его за язык тянул, спрашивается? Кто просил влезать со своими гениальными идеями? Мог бы уже валяться дома на диване с книжкой или смотреть телевизор. Или, если бы повезло, то повел бы на первое свидание ту красотку из закусочной рядом с их Академией, или уже... Его размышления прервал звук дверного колокольчика. Грег окинул вошедшую девушку взглядом. Явно не из мира искусства, скорее, секретарша или служащая в небольшой компании. В этом месте впервые, рассматривает фотографии, внимательно читает меню над стойкой бара. В конце концов, должна же кофейня выполнять и свои прямые функции, решил он. — Добрый вечер. Белый капучино с карамелью, пожалуйста, — попросила она, наконец, и повела плечами, немного расслабляясь в тепле и уюте кафе. На улице же, очередным шквалом, холодный октябрьский ветер ухватился за верхушки деревьев на бульваре и безжалостно пригнул их, подчиняя своей воле. — Добрый вечер, мисс. Что-то еще может скрасить этот хмурый лондонский день? — на всякий случай Лестрейд все-таки использовал фразу для клиентов, которые приходили сюда за менее невинными, чем кофе и выпечка, удовольствиями. Но девушка поправила волосы, смущенно посмотрела на Лестрейда, а потом на витрину с шортбредами, пирожными и шоколадными конфетами. — И вот это, пожалуйста, — сказала она, показывая изящным наманикюренным пальчиком на трюфель в обсыпке из кокосовой стружки. Грег одобряюще улыбнулся – по его мнению, девушке совершенно не стоило волноваться из-за сладостей, с ее-то фигурой, и если бы не задание... Мысли потекли, как молочная река с кисельными берегами, но совершенно в неподобающем направлении, и Лестрейд мысленно отругал себя. — Пончиков больше не надо, — крикнул он в приоткрытую дверь кухни, давая отбой засевшим там стажеру Стивенсу и сержанту Моргану. Грег про себя улыбнулся, радуясь, что девушка пришла сюда именно за кофе, и принялся за приготовление напитка – подогрел чашку, налил на дно немного золотистой карамели, положил кусочек горького шоколада и принялся взбивать молочную пену, которую потом следовало залить кофе. К счастью, клиентов сегодня было немного, да и знаний, полученных за то время, пока он подрабатывал во время учебы в университете и работы уже здесь, вполне хватало. Месяц курсант Полицейской Академии Лондона уже «работал» бариста, а по совместительству шпионил за персоналом и передавал данные на постоянных клиентов. Его выбрали и ввели в курс операции и за знание испанского, и за опыт работы в кафе, и за умение сходиться с людьми. Легенду подготовили отличную, долго подводили к одному из бариста, а после тот «случайно» сломал руку и, как и рассчитывали, в качестве замены предложил Грега. Но, как Лестрейд ни старался ругать «тупых бобби» и рассказывать о своей бурной и не всегда законопослушной юности, ни прикидывался дурачком, вслушиваясь в разговоры хозяина и второго бариста, сколько жучков ни ставил – все было безрезультатно, и в управлении знали почти столько, сколько и от сержанта Марка Рида. Тот уже четыре месяца работал под прикрытием и разрабатывал операцию по пресечению незаконного оборота антиквариата в Лондоне, как в богемных кругах пошли слухи о новом заведении и потрясающем колумбийском... «не совсем кофе». Рид сделал контрольную закупку и в маленькой коробочке, которую ему вручил сам владелец, вместе с пирожными обнаружился не ванильный сахар, а чистейший, высокосортный кокаин. Порция была совсем небольшой. Лестрейду же удалось узнать, что клиенты приходили весьма обеспеченные. В день бывало по два-три особых заказа, но никаких сорвавшихся торчков с трясущимися руками, ни спешки, ни оглядываний в грязной подворотне. Все происходило хоть и не в центре, но в одном из достаточно респектабельных районов Лондона, среди бела дня, практически под носом у обычных посетителей кафе. На условленную фразу бариста следовал ответ: «У меня заказ на вашу Красную орхидею. С ванилью». Клиенту выносили коробку с пирожными, которые выдавались за произведение кондитерского искусства и тем оправдывали несоразмерную дороговизну, если интересовался кто-либо из непосвященных. Вся система была настолько гениальна в своей простоте и наглости, что полиция не могла поверить, что это – дело рук одного человека, но слежка за владельцем, плюс – его самого и окружение пробили по всем возможным базам, также не дала результатов. Ни с кем не встречался, не созванивался, никуда не ездил. Долго это продолжаться не могло. Конечно, торговали там не героином, клиенты приходили не толпами, но позволять гражданам Великобритании, хоть и талантливым идиотам, и дальше употреблять наркотики полиция была не вправе. Три дня назад, под видом ремонтных работ в соседнем доме и утечки газа, кафе оперативно закрыли, по-тихому арестовали всех сотрудников, произвели тщательнейший обыск и в заведении, и у всех дома, но результат, как и при слежке, был нулевой. «Лестницу в небо» было решено закрыть и опечатать, но Лестрейд, и откуда взялось столько наглости, упросил сержанта Моргана, который однажды вел практику в Академии, и у которого Грег был на хорошем счету, убедить начальство подождать еще несколько дней и оставить его понаблюдать. Конечно, он объяснил свою просьбу возможностью задержать клиентов, но еще Грег был готов поклясться, что нутром чует – за всей этой историей стоит кто-то серьезный, а хозяин кафе – лишь мелкая рыбешка. Шел уже третий день их мини-операции, и за два первых дня они прихватили несколько человек, но сегодня посетители были самые обычные. К тому же, приходилось платить настоящей пекарне, которая, под видом ингредиентов, поставляла им уже готовые торты и пирожные – все должно было выглядеть, как обычно, и не вызывать подозрений. — Ваш капучино, синьорина, — Лестрейд поставил перед ней чашку и улыбнулся своей ослепительной улыбкой, добавив к ней немного «этот кофе был выращен только для вас, красавица», как раз в стиле Мануэля. Именно это имя красовалось на его бейджике. За «своего», южноамериканца, он все равно не смог бы сойти, а вот за парня из второго поколения итальянских мигрантов – вполне. Девушка отогрелась кофе, расплатилась, чуть замялась, видимо, раздумывая, стоит ли флиртовать с симпатичным молодым человеком но, взглянув на сережку в ухе, решила ограничиться улыбкой и монеткой в копилку с чаевыми. Когда дверь за посетительницей захлопнулась, Грег убрал грязную чашу в раковину, покосился на часы и заглянул на кухню. — Полсти, диабет заработаешь, — осуждающе посмотрел он на друга, примостившегося между подносами с шоколадными эклерами и коробкой Шу. Пол Стивенс только развел перепачканными сливками руками и скосил глаза на сержанта Моргана, старательно подбиравшего крошки шоколада с брюк. — Лестрейд, расслабься, — сказал тот, — уже третий день. Кое-кого прижали так, что на всю оставшуюся жизнь отобьет желание баловаться снежком. — Знаю, сержант, но что-то тут не так, — Лестрейд покосился на «Викторию». Еще неделю назад он бы многое отдал за возможность побыть среди всего этого кондитерского разнообразия, но запах всевозможных пряностей, сахара, выпечки и кофе смешался и, казалось Грегу, как невидимый туман висел в воздухе вокруг него, преследовал на улице и даже дома. — Ну, если «серые клеточки месье Грегори Лестрейда» подозревают что-то неладное... — протянул Морган, имитируя французский акцент великого бельгийского сыщика. Из-за французских корней над Лестрейдом иногда подшучивали, да и вообще недоумевали, что парень, отучившийся три года в университете, прекрасно знающий французский, испанский и итальянский, вдруг пошел в полицейские, но Грег не обижался и, в то же время, никогда ничего не объяснял. И сейчас Лестрейд только вздохнул и вышел из кухни. Чаю себе, что ли, приготовить, подумал он, с тоской посмотрев через витрину на улицу. Ветер нагнал тучи, и теперь они серым, в некоторых местах с сизыми заплатами, одеялом затянули хмурое октябрьское небо. В столице еще как-то можно было сосуществовать с осенью, но Грег вспомнил, что на выходных ему нужно к родителям, в деревню, куда те переехали два года назад из-за неладов со здоровьем отца. А вот в деревне и осень, и плохая погода властвуют безраздельно. Утешало лишь то, что он увидит родных и, если удастся, опять-таки, из-за возможной милости погоды, наконец починит калитку. По идее, у него не было причин быть собой недовольным – благодаря его предложению, вместо того, чтобы ограничиться только закрытием точки, коллеги из Отдела по борьбе с наркотиками получили семь человек, успевших за два месяца стать завсегдатаями «Лестницы в небо». Всех их за мягкие жабры брали офицеры из группы, дежурившей недалеко от заведения, и препровождали в участок. Конечно, настоящее обвинение мало кому могли предъявить – в коробочках, которые Грег и Линда, его напарница из наркоотдела, продавали в кофейне, под видом колумбийского кокаина был настоящий ванильный сахар. Но, несмотря на всю деланную эпатажность задержанной публики, никому не хотелось поднимать вокруг себя шумиху подобного рода, а «беседа» с сотрудниками наркоконтроля была настолько запоминающейся, что выйдя из участка люди предпочитали на несколько дней убраться из Лондона и не решались предупредить знакомых о засаде в «Лестнице в небо», а то и, трясясь за репутацию, закладывали своих же «собратьев по искусству». Были и художники, и сотрудники галерей, и разная богемная публика. Трое испугались настолько, что сдали запасы настоящего кокса в квартирах и студиях. Хозяин кафе клялся и божился, что это сам дьявол вселился в его троюродного брата Мигеля и предложил ему «честному, добропорядочному подданному Ее Величества Хуанито Гонзаго это богомерзкое занятие, да простит его Пресвятая Дева Мария», и весь запас кокаина так и хранился уже расфасованный в сейфе, в кабинете владельца. Кинологи с собаками обыскали все кафе, но больше так ничего и не обнаружили. Весь персонал – кондитер, его помощник, два бариста и уборщица – также был арестован, но, как выходило из множества допросов, в курсе был только хозяин. Выглядело все достоверно, так как кафе работало уже пятый год, никаких нареканий не вызывало, и наркотиками хозяин занялся ни с того, ни с сего. Линду вызвали несколько часов назад в управление, Стивенс и сержант Морган изнывали на кухне, и вечером пятницы вся группа поминала Грега тихим недобрым словом – он сам слышал, как по рации Морган переговаривался с Хэмсомом, дежурившим со своими ребятами на улице. До конца дня, кроме двух обычных посетителей, так никто и не пришел, и в половине девятого из кухни высунулся сержант. К этому времени Грег уже успел перемыть все чашки и прочитать несколько глав «Моби Дика». — Все. Хэмсом приказал сворачиваться, — сообщил Морган, выходя из кухни и довольно потягиваясь. — Мы отвезем кассу в участок, а ты закрой тут все. Завтра утром опечатаем. — Есть, — пробурчал Лестрейд, поглядывая на едва закрывающуюся коробку, которую Стивенс вытаскивал из кухни. — Не надорвись, Полсти, — сказал он другу, но тот сделал вид, что не расслышал. Стивенс и Морган вышли через черный ход, Грег закрыл за ними дверь и спрятал ключ. Он устало опустился на стул за барной стойкой, смахнул несколько крупинок и, прикрыв глаза, понюхал испачкавшиеся кофе пальцы. Нет, ну кофе тут у них на самом деле неплохой, подумал он. Даже во времена университетской учебы он мог выбрать более прибыльную работу официантом в ресторане, но любовь к кофе одержала верх. Лестрейд размышлял над своим провалом. Он был уверен, что рано или поздно обязательно появятся настоящие хозяева точки. Но, или они были слишком осторожны, или он все-таки ошибался, и ловкий аргентинец сам провернул такое прибыльное дельце. Ни в кафе, ни поблизости никто подозрительный замечен не был, и единственное, что беспокоило Грега – визит одной девушки сегодня утром. Даже под теплым фиолетовым пальто явно угадывался округляющийся живот, кудряшки растрепались от мощных порывов, еще с утра совершавших свою разведку боем на их район. Глаза были покрасневшими то ли от ветра, то ли от слез. Девушка разыскивала Хуана и поведала жалостливую историю, весьма походившую на правду. Жаркий южноамериканский темперамент мистера Гонзаго вполне мог оставить такие заметные последствия, но что-то в девушке смущало Грега. Поэтому, когда его напарница, Линда, пообещала сделать все возможное, чтобы связаться с «этим безответственным типом», и жертва любвеобильного аргентинца почти дошла до выхода из кафе, Грег нагнал ее и посоветовал не надеяться на чудо, так как Гонзаго «внезапно продал заведение новому владельцу и испарился из Лондона». Грег и сам не знал, что вдруг на него нашло, и почему он решился на подобную импровизацию, но он где-то читал, что незначительных деталей не бывает, а в поведении незнакомки было что-то такое, что заставило Лестрейда насторожиться. Только вот он сам не мог понять, что же именно это было, но какое-то неуловимое воспоминание из прошлого тревожило его. Чертов колокольчик звякнул над дверью, Грег вздрогнул, но, увидев на пороге только молодого человека в элегантном бежевом пальто, расслабился. — Закрыто, — бросил Грег. — Неужели? — незнакомец приподнял бровь и скривил некрасивые тонкие губы. — А табличка на дверях гласит обратное. Лестрейд вздохнул, но внутренне порадовался, что это последний вечер можно больше не изображать из себя бариста. — Какая оплошность с моей стороны, — покачал головой Грег, поднялся, прошествовал к двери и перевернул табличку. Закрывая жалюзи на окнах, он мельком взглянул на улицу, на укутавшие небо тучи и, опуская закатанные рукава белой рубашки, подумал, что завтра точно наденет осеннюю куртку. Легкая ветровка, которую он еще утром кинул где-то в подсобке, не спасет от холода, а ведь еще до метро минут пятнадцать. — Вот теперь точно закрыто, — произнес он. Парень, проходя, Лестрейд заметил, что тот был лишь года на два-три младше него, а солидности придавали пальто, дорогие часы и холеный вид, только недоуменно посмотрел на этот демарш. — Ну, я все еще нахожусь здесь, и я – ваш клиент, — он на мгновение замолчал, почему-то все переводя взгляд с бейджа на лицо Грега и обратно, — Мануэль, — наконец произнес он, будто пробуя имя на вкус, а серый, спокойный взгляд схлестнулся с плескавшимся в глазах Лестрейда недовольством. Вот же ты зараза приставучая, подумал тот, рассматривая посетителя. Тот как раз приглаживал рыжеватые волосы и отряхивал рукава пальто, изучая выбор кофе. Даже вечером не может выпить нормального чая. Дома! Лестрейд негодовал. — Двойной американо с корицей и черным шоколадом, — наконец выбрал рыжий и принялся аккуратно снимать перчатки – коричневые, тонкой выделки, под стать пальто. Лестрейд отметил, что все в этом пижоне было особенное, и даже некрасивые черты лица и длинный нос все равно смотрелись как-то... элегантно. — И вашу особую «Красную орхидею с ванилью», пожалуйста. Черт! Ну вот же гадство! Ну что тебе приспичило именно сегодня вечером? Грегу хотелось пнуть себя за то, что так расслабился. Конечно, кто в здравом уме в десятом часу вечера придет за пирожными и кофе?! Своих он уже не успеет вызвать. Один арестовать не сможет, – нет полномочий и, судя по всему внешнему виду и спокойным, чтоб их! наглым глазам парня, его не удастся сбить с толку коронной фразой из фильмов: «Именем закона вы арестованы». Что же, в конце концов, он старше и может попробовать втолковать этому идиоту, с какой опасной дрянью тот связался. Рыжий преспокойно уселся за ближайший к барной стойке столик и уставился на Грега. Да ладно, серьезно? Он что, действительно собирается не только кофе тут пить, но еще и смотреть, как Лестрейд его варит? Баночками со специями, что ли ему пожонглировать... — Знаете, — начал посетитель, откровенно рассматривая Лестрейда, — вы, мне кажется, почему-то рассержены, — он помолчал, видимо, надеясь на какой-то ответ, но Грег упрямо сжал губы и только молча достал коробку с шоколадной стружкой. — Говорят, ваниль избавляет от гневливости. — Хммм, — выдал Лестрейд. — Хотя, не думаю, что ваша ваниль какая-то особенная, — поморщился посетитель. Грег даже не поверил своим ушам. Не особенная? — Правда? А вы такой знаток? — он развернулся и в упор посмотрел на парня. — Я неплохо знаком с применением Планифолии Эндрюса[1]. Так лучше? Лестрейд тихо офигевал. Приличный ведь. С виду... Это до какой же степени нужно вынюхать себе мозги, чтобы в открытую, пусть даже и с бариста так откровенничать. И вот бы прижать этого гада Эндрюса... — Вы первый раз в «Лестнице»? — наконец спросил Грег, открывая баночку с корицей. Он кивнул: — А что, так заметно? — Ну, я вас здесь раньше не видел. — Понимаете, там, где я работаю любая промашка может дорого стоить, и мои... — он, видимо, хотел сказать «слабости», — предпочтения должны оставаться только моими, — объяснил рыжий. — А, ну, это да. На работе за такое не похвалят. А родители знают? — Лестрейд почему-то вдруг подумал, что, может быть, его ночной посетитель просто запутался и еще возможно его отговорить. Кажется молодым, но видно, что образован, то есть, скорее всего, университет закончил раньше одногодок и уже работает, зарабатывает стресс. — Знают, конечно. Отцу даже прислали посылку с острова Мадагаскар, с лучшими сортами, и я сам однажды попытался кое-что приготовить, но, знаете, вышло не очень. У мамы получается намного лучше. Сначала Лестрейд подумал, что в кафе еще остались пакетики с настоящим наркотиком и он сам ненароком сожрал тот пончик не с сахарной пудрой, а с коксом, и теперь у него галлюцинации или его посетитель под кайфом. Грег вгляделся в глаза парня напротив. Нет, зрачки не расширены. Темные круги под глазами, но, скорее всего, от усталости. Значит, просто псих, которого родители-уроды подсадили на кокс. — Вот черт... — Грег просыпал немного корицы на пол. — Интересно, почему я вам все это рассказываю? — У Лестрейда было одно предположение, но он не стал его озвучивать. Хорошо еще, что тихий бывший ботан, какой-нибудь офисный планктон, а не из буйных, подумал он. — Эффект попутчика? — продолжил посетитель. Он склонил голову, принимая из рук Грега чашку с кофе. Аромат корицы окутал их обоих. — Вы помните про мой заказ? Лестрейд вздохнул и достал из холодильника белую коробку с красной орхидеей на крышке. Его посетитель скептически посмотрел на рисунок, секунду другую побарабанил тонкими, изящными пальцами по краю стола и... начал раскрывать коробку. — Вы что, прямо здесь станете?! — сегодня вечером точно кто-то сошел с ума, решил Грег. — А где же еще по вашему мне это делать? — удивился парень. — Не могу же я на улице?! — Эээ, ну, не знаю, дома хотя бы, — он лихорадочно соображал, что же следует сделать – попытаться все-таки арестовать этого типа самому или вызвать скорую, чтобы того отправили в психушку. С мозгами у странного посетителя точно были проблемы. — Нет, если я только позволю себе принести пирожные домой, то это... нет, знаете ли, как пустить врага на свою территорию. — Пирожные... — выдохнул Лестрейд. — Хмм... Да, — молодой человек посмотрел на Лестрейда как на сумасшедшего, — разве это не кафе? — Пирожные? — переспросил Грег. — Ну, что вы так на меня смотрите? — рыжий поджал губы. — Разве у вас нет ни одной, даже маленькой слабости? — А кто вам рассказал о Красной орхидее? — Встретил одноклассника на одном светском мероприятии, — он поморщился, — и он сказал, что ваша ваниль «вознесла его на небеса». Я не смог удержаться, — развел он руками. — К тому же, это совершенно другой район, время позднее и вряд ли меня кто-то здесь узнает. — Вообще-то, я бы вам посоветовал взять датскую булочку со сливками и сахарной глазурью или «Викторию». Это, — он кивнул на коробку и поморщился, — не лучший вариант. — Вы – честный человек, — парень поджал губы и отодвинул от себя коробку. Потом он быстро взглянул на Лестрейда, что-то решил для себя и чуть улыбнулся уголками губ, — ваш рабочий день ведь уже закончился? — Грег кивнул. — Не составите мне компанию? Простите, не знаю вашего имени. — Мануэль, — и Лестред постучал пальцем по бейджику, но парень только закатил глаза. — Вы такой же Мануэль, как я – какой-нибудь дон Корлеоне, — он внимательно, выжидающе посмотрел на Грега. — Майкл, — наконец представился он первым. — Грэм, — Лестрейд почему-то решил все-таки не называть свое настоящее имя, но улыбнулся парню. Он приготовил себе белый чай, принес им обоим по булочке с корицей, изюмом и взбитыми сливками и по куску торта – Полсти постеснялся и отхватил от «Виктории» только половину. Так они и сидели друг против друга, поедая торт, переглядываясь, как заговорщики, и болтая о всяких пустяках. Грега поразило то, что с совершенно незнакомым человеком он чувствовал себя так, будто знал его годами и, судя по расслабленной позе и то и дело мелькавшей на губах полуулыбке, его новый знакомый тоже чувствовал себя абсолютно спокойно, как в компании старого друга. — Вас не затруднит сделать мне еще чашку кофе, можно с горячим молоком, — попросил Майкл, отставляя выпитую чашку. — Конечно, эээ... — Грег встал и уже направился к барной стойке, как вдруг развернулся, — может быть, будем на ты? — спросил он и закусил верхнюю губу. Эта привычка всегда проявлялась, когда он нервничал. — У нас же, кажется, небольшая разница в возрасте? Что-то в этом парне было. Притягательное, манящее. Таинственное? Грег отчетливо понимал, что хочет с ним общения и, если получится, дружбы в будущем, хотя сразу было видно, что они из разных кругов. — Я не против, Грэм, — согласился молодой человек и протянул руку для пожатия, а Лестрейд, сдерживая вздох облегчения, подал ему свою. — Поедание торта ночью действительно сближает. Странный вечер. — Даже не можешь себе представить, насколько он странный для меня, — улыбнулся Грег. Он зашел за барную стойку и полез в холодильник за свежим молоком. Там еще должен был оставаться целый пакет, помнил он. Теперь для Майкла захотелось сделать все в лучшем виде. — У тебя какие-то неприятности, и ты решил скрыться под чужим именем? Лестрейд медленно развернулся. По идее, детали операции разглашать было нельзя, но ведь все уже закончилось и можно только в общем обрисовать ситуацию, размышлял он. — Я работаю в полиции, — приукрасил он свое положение. До настоящей работы еще следовало доучиться, — и здесь есть кое-какие дела. — Вот как, — Майк недовольно поморщился и, казалось, углубился в какие-то свои мысли. — Что, не любишь бобби? — Лестрейд прищурился. Молоко он грел уже безо всякого энтузиазма. Надо же было так ошибиться, ругал он себя. — А? Нет, это не то. Извини, — Майкл улыбнулся и его лицо озарилось, — я совершенно не взял этот вариант в расчет, когда думал о том, почему ты назвался чужим именем, — объяснил он. — Ладно, понимаю, — Грег налил в чашку кофе, долил сверху горячего молока, посыпал ванильным сахаром, а сверху обтер бортик чашки листочком свежей мяты. — Из меня сегодня тоже не лучший сыщик, — признался он. — Держи. Но ночью точно не уснешь, — предупредил его Лестрейд. — И не собираюсь. Мне всю ночь работать. Говорят, даже умственный труд способен сжечь калории, так что у твоей датской булочки нет ни единого шанса, — Майкл сделал глоток и прикрыл глаза от удовольствия. — Я еще не пробовал такое сочетание. — Да, экспериментирую по мере сил, — он еще хотел возразить, что худеть его новому знакомому совершенно не обязательно, но в это мгновение дверь распахнулась, колокольчик жалобно звякнул, и на пороге возникло два, в почти одинаковых черных кожаных куртках, «шкафа», как моментально охарактеризовал незнакомцев Грег. И на запоздалых любителей сладкого они не походили.