Тьма взращенная

POV Канафинве       Когда живешь так долго, что начинают стираться в памяти лица дорогих тебе созданий и все вокруг начинает казаться серым, то многое начинает происходит на рефлексах. Живешь, не задумываясь, что и как. Оглядываясь назад, я каждый раз удивляюсь тому, что я выжил. Ведь после ухода Элронда жизнь потеряла всякий смысл. Да, он просил меня пойти с ним, но я прекрасно знал: в Валиноре меня не ждут. Там, наверное, только мама и приняла бы меня. Я остался единственным ее ребенком, не попавшим в мандос. Смешно, я остался единственным эльфом в Средиземье, который родился еще в Валиноре. Остальные покинули эти берега, ибо время эльфов ушло. Остались только те, кто был слишком привязан к Средиземью. Мне жаль Элронда, ведь все его дети остались в Средиземье, а Арвен вообще предпочла короткую жизнь человека. Какую жестокую шутку сыграла с нами судьба, все во славу Эру. Я не привык проклинать валар, но иногда хочется вновь оказаться в Валиноре пред Манве и спросить с него все ответы, почему валар никогда не приходили к нам на помощь, чего они ждали? Ладно мы, проклятые, но остальные народы, чем они заслужили тот ужас, что творил Моргот?       Но все это уже в далеком прошлом, которое не исправишь. Прошли и те ужасные годы, когда нам приходилось прятаться, ибо люди позабыв о нашей общей истории начали ловить и обращать в рабство всех эльфов, которых могли поймать. В те годы наш народ прятался в основном в лихолесье. Я знаю, ибо сам был там. Тогда на помощь пришли гномы, они помогали с продовольствием. Хотя им было легче. У них не было бессмертия и той красоты, что была присуща нам, и люди на них не охотились так рьяно с начала. Потом, конечно люди решили, что и гномов неплохо было бы загнать рабство, но это было после. Эльфы вымирали. Ибо о каких детях может быть речь, если ты боишься наступления каждого дня, а люди совершенно не заботились о своих приобретениях. Я видел как эти существа мучали мой народ, я не мог долго прятаться в лихолесье, что-то гнало меня оттуда. Хотя зная о том, откуда приходится Трандуил. Возможно, мне просто было стыдно.И я отправился путешествовать, не боясь нападения людей, ибо мог постоять за себя, пусть мой голос был уже не так крепок, но мог еще одурманить человека. Так, бродя по средиземью, я иногда набредал на города и видел, как обращаются с моим народом. Эльфы для людей были вещами, с которыми можно было делать все, что пожелаешь, редко кто был добор, ибо те, кто мог позволить себе эльфа, были в основном богаты, а деньги притупляют советь с добротой. Поэтому эльфы просто угасали и отправлялись в мандос.       Так продолжалось долго, жадность людская не знала конца. Они добрались до всего, и все к чему они прикасались, умирало. Исчезли величественные орлы, уничтожены энты, загноблены хоббиты. Как коротка человеческая память. Уничтожив один народ, они тут же забывали о нем, как будто и не существовало.       Тьма росла. Сами того не ведая, люди дали взрасти семенам зла, частичкам силы Моргота, что всегда была в земле. Я ощущал, как росла эта сила, как пыталась дозваться до своего хозяина. Признаюсь честно - тогда я еще надеялся, что валар придут и сделают что-то с этой силой. Но, похоже, они наигрались и больше не собирались обращать внимания на оставленный ими унылый мирок . Тогда я был бы рад даже пришествию Моргота. Но ничего не происходило. И в один миг мир просто треснул. Эти трещины не были видны людям, но я их отчетливо ощущал. Они росли с каждым днем. Тогда я ушел к морю, хотел провести остаток дней там, так как был уверен, что миру пришел конец. Так и случилось. Настал конец - конец привычному миру. Я не видел, как делился мир, как эти осколки разрастались. Не знаю, что случилось, но было ощущение, что мир каким-то образом защитил обитателей. Так что очнулся я, когда уже все успокоилось. Многие люди погибли, эльфов я не нашел, как впрочем и других народов. Люди многое потеряли. Им пришлось все строить заново, причем было ощущение, что они многое забыли, ибо они вели свою жизнь, как люди, которые только только проснулись в новом для себя мире, ничего не зная ни о себе, ни об окружающих. В ту пору мне было так одиноко, что я пытался покончить со своей жизнью, но не было мне покоя. Ничто не помогало. Так я просто смирился со своей участью и бродил по берегу моря, иногда уходя вглубь земель. Я старался не попадаться на глаза людей. Мне было все равно, что у них происходит.       Так и шли мои дни, пока не появился Саурон. Интересно, где он был в то время, когда ломался наш мир? Хотя какая сейчас разница? Я даже обрадовался: пусть и враг, но он являлся осколком того привычного мне мира. Из-за чего я и рассказал ему свою историю, не всю, но многое.       Приглашение Саурона было для меня неожиданностью, но он пробудил во мне интерес, и я пошел за ним. Я не знал, что ждет меня там, но лучше это, чем все также слоняться по свету. Может Саурон сможет окончить мою жизнь?       Он вновь принял облик орла, и со мной на спине, полетел в свою обитель. К моему удивлению, там я увидел людей. Они что-то делали у входа в пещеру. Их было не так уж и много. Но какое мне дело до их числа. Саурон вел меня в пещеру, которая оказалась довольно большой. End POV — Странно, обычно люди живут в домах, а тут пещера. — Дома этих людей были уничтожены, а эти пещеры создал я сам. — Решил уподобиться гномам и стать королем под горой? – усмехнулся Канафинве. – А камень чудесной красоты у тебя есть? — Почему бы и нет? Я все-таки был майа Ауле, я привык возиться с камнями. Смотри, какую пещеру я создал, а со временем она разрастется, и это будет прекрасный дворец. — А если люди найдут твой дворец? — Что мне люди. Я уничтожу их. Эти мелкие букашки не смогут мне противостоять. Прошли те дни, когда я зависел от кольца. — А люди снаружи. Зачем они тебе? И не надо говорить о жалости. Ты и жалость несовместимы. — Я ранен таким отношением. Хотя ты прав. Они нужны мне для восстановления. Когда я заполучил это тело, я поглотил душу хозяина. Оказалось, людские души хорошо восстанавливают силу. – Саурон остановился в одной из пещер, ее он делал для себя, и была она более просторной. В ней даже были каменный стол со скамейкой. А вход закрывался странной каменной дверью, которая не давала услышать разговоры, которые велись в комнате. — Так для тебя они лишь скот? — Можно сказать и так. Правда, придется немного воздержаться. Мне нужно сначала увеличить поголовье скота и вывести более вкусный сорт. А потом можно будет их и забивать. — Сбегут они от тебя.- Канафинве было как-то плевать на людей, но было интересно, как Саурон собирался их удерживать. — О нет. Они сами будут мне предлагать себя в жертву. Знаешь, у них есть боги, которым они приносят жертвы. Я стану для них таким богом и буду намного лучше. Их дети вырастут с мыслью, что своей жизнью они обязаны мне, а через несколько поколений я разыграю спектакль с ухудшением своего самочувствия. Поверь мне, ради того, чтобы можно было и дальше жить в тепличных условиях, они сделают все. — Возможно. Но всегда могут взяться бунтовщики. — А для бунтовщиков я специально сделаю уютные камеры в самом низу. Их там никто не услышит. А остальным можно сказать, что они ушли искать свою судьбу. Люди такие доверчивые.— На губах Саурона красовался кровожадный оскал. — Если честно, я буду с нетерпением ждать таких бунтовщиков. Сплошная выгода - их души можно будет съесть предварительно попытав. Иногда так хочется сбросить весь накопленный негатив. Хочешь, я даже дам тебе право разобраться с первым провинившимся? — Ты предлагаешь мне остаться? — Да. Почему бы и нет. Все равно тебе некуда идти. Мы с тобой остались одни. — Может быть.— Маглор вздохнул. Он хотел сказать что-то еще, но тут в дверь постучали. Повинуясь легкому движению руки Саурона, дверь отворилась, и на пороге они увидели женщину. — Что-то случилось, Сольвейг? — Нет, господин Аннатар. Просто время кушать, вы и ваш гость наверное голодны? — Ах, спасибо. – Саурон улыбнулся.— Мы совершенно не обратили внимание на время. Мы скоро подойдем. — Конечно. Мы будем ждать вас. – Поклонившись, Сольвейг ушла. — Тебе требуется пища? — Нет. Мне требуется их доверие. – Фыркнул Саурон. — Значит, Аннатар. Как иронично. Только, боюсь, пища не нужна и мне. — Вот как. Как странно. Впрочем, пару кусков тебе не повредит. А позже ты мне расскажешь насчет этого. Вроде бы вы, эльфы, не воздухом питались. Сказав это, Саурон пошел на выход из пещер, увлекая за собой Канафинве. Снаружи горел костер, вокруг него сидели люди. Осмотрев их более внимательным взглядом, Канафинве понял, что из взрослых там только женщины. Впрочем, это его особо не волновало, присев на предложеное место он ушел в себя, пока его не позвал по имени Саурон. — Канафинве, спой нам что-нибудь, – с усмешкой спросил он. — Спеть? Что же, почему бы и нет.— Если он собирался жить среди этих людей, то почему бы не занять в их сердцах место рядом с Сауроном. Притворится еще одним богом. Вскоре в вечернем воздухе разлилась песня. Голос Канафинве действительно ослаб, но Саурону казалось, что это можно было исправить. У него были подозрения насчет состояния барда, но следовало в них удостовериться. Так вечер перетек в ночь, а на утро к ним пожаловал гость, которого так ждал Саурон.