Тьма взращенная

      Майрон не думал, что он найдет что-то интересное, если пойдет за стихиями. Но он не мог их игнорировать. У детей так легко потерять доверие, а именно ими стихии и являлись, по мнению майа, хоть им и было много лет. Для таких существ время почти ничего не значило. По своему мышлению они были детьми. И они так же легко отвлекались. Именно это сейчас и происходило. Он пытался объяснить, как создавать облик, и у стихий даже началось что-то получаться, но тут Вода отвлеклась.       Стихии серьезно восприняли слова Майрона о существе, которое должно скоро прийти. Они следили, и теперь Вода почувствовала существо, чья душа напевала мелодию похожую на ту, что была у Майрона. Похожа она была лишь моментами, но стихии этого хватило, чтобы заинтересовать ее. И она незамедлительно поспешила сообщить об интересной находке.       Как сообщила Майрону Вода, существо находилось на берегу моря, довольно далеко от них. Чтобы добраться до него, Майрону требовалось либо сменить облик, либо развоплотиться. Но развоплощение было сразу отброшено, ибо Майрон слишком боялся потерять это тело. Так что оставалось только смена облика.       Майа недолго думал в кого ему превращаться. Это было хорошим способом проверить силы. Он знал что может сменить внешность, но менял он ее только в пределах человеческого тела. С усмешкой он начал процесс, чувствуя, как перестраивается тело. Скоро на земле стоял величественный орел. Взмах огромными крыльями поднял ветер и пыль. Поднявшись в воздух, Майрон полетел в сторону, указанную Водой.       Каменистый берег, по которому гулял промозглый ветер. Волны тяжело бились о берег, отражая цвет неба. Серость царила в этом кусочке мира. Серость, влажность и холод. Холод, проникающий под любую одежду. Проходи здесь человек, перед ним предстала бы унылая картина, завораживающая своей серостью.       На берегу, почти ничем не выделяясь из общей серости, сидел юноша. Хотя, если бы кто-то потрудился заглянуть ему в глаза, они были бы поражены тому, какими старыми они казались, такие глаза должны принадлежать умудренным старцам, а не молодым людям. Впрочем, облик его тоже отличался от человеческого, пусть и совсем немного. У него были удлиненные, заостренные уши. Он был высок и худ. Длинные черные волосы, собранные в косу, лежали на груди, одет человек был в довольно простую одежду, которая не соответствовала климату места, в котором он находился. Человек сидел на берегу почти у самой кромки воды, не обращая внимания на волны, которые лизали его ступни. Он что-то тихо напевал себе под нос, неотрывно смотря вдаль.       Впрочем, он оторвал свой взгляд от горизонта, услышав шелест перьев. Огромный орел приземлился на берег.       Вновь приняв человеческий облик, Майрон с удивлением уставился на стоящую поодаль фигуру. Вот уж кого он точно не ожидал увидеть. На берегу стоял эльф, и не просто эльф. Сколько времени уже прошло с тех пор, как он слышал о сыновьях Феанора. Сколько эпох минуло с той войны, но забыть их он не мог. Как можно забыть этих гордых эльфов, которые бросили вызов всем и вся, проливая кровь своих собратьев. Какая горькая ирония – гнаться за камнями отца, которые в конце отвергли запятнанные кровью руки. И теперь он стоит напротив второго сына Феанора и не знает, что теперь делать. Просто отпустить его и сделать вид, что они не встречались не получится. К его удивлению первым тишину решил нарушить эльф. — Кто бы мог подумать, что мы встретимся? Прошло столько времени. Я слышал, что тебя победили, и ты исчез. — Я слышал, что ты утопился. – Саурон не остался в долгу. О судьбе второго феаноринга он слышал от Келебримбора. — Как интересно, все думали, что мы ушли, но вот, стоим напротив друг друга, и думаем о том, что же дальше. — Ты прав, что же дальше, сын Феанора? Поговорим, разойдемся и сделаем вид, что никогда не встречались, или, может, устроим битву? — Для битв мой голос слишком ослаб, сделать вид, что не виделись, мы не сможем. Полагаю, нам остается только первый вариант. Что же здесь делает такое существо, как ты, Гортхаур? Разве не ушли вы все к Эру? — Ну, во-первых, сейчас меня зовут Аннатар,— со стороны эльфа послышался смешок.— Во-вторых,зачем мне подчинятся Эру и уходить, если там нет ничего интересного, в отличие от этого осколка? А что ты здесь делаешь, менестрель? Как удалось тебе выжить? И где тот огонь, горящий во всех сыновьях Феанора, пусть и в меньшем количестве? — Действительно, зачем мятежнику возвращаться туда, откуда он так стремился уйти? Выжить же мне удалось только благодаря детям. Пусть и не были они моими по крови, и были между нами события, что лишили их матери, но близнецы пришли за мной. Если бы не они – то, что ты слышал было бы правдой. Элронд и Элрос, мои дорогие дети, спасли меня. Я не помню точно, что было тогда, в те дни, когда я метался в бреду. Но когда я очнулся, они были со мной. Знаешь, Гортхаур, наверное, я слишком давно все держал в себе, раз так охотно рассказываю это тебе. — Что же в этом плохого? Те времена давно прошли. Исчезла та Арда, которую мы знали. Расскажи мне свою историю менестрель, а в ответ я расскажу свою. Может быть нам станет легче, двум осколкам мира, которого больше нет. — Возможно ты прав. Что же, слушай: близнецы не оставили меня, они рассказали мне, что произошло после того, как мы с братом украли камни. В словах феаноринга не было тех чувств, которые ожидал Майрон. Возможно, те времена действительно были слишком давно, настолько давно, что все успело переболеть и забыться. А может просто все в душе эльфа сгорело, и у него уже нет сил для тех переживаний. — Сперва я жил с Элросом. Я видел, как он создавал свое королевство. Прекрасные воспоминания. — На лице эльфа появилась нежная улыбка. — Помогая ему в управлении, на первых порах я мог отвлечься от мыслей о Нелья. Позже мне оставалось лишь наблюдать, как Элрос умелой рукой управлял своими людьми и старел. Хоть и медленно, но старел. Наверное, хуже всего тогда было Элронду. Его дорогой брат, который был с ним, все детство и юность, собирался покинуть его. Причем покинуть навсегда, ибо не может душа человека попасть в чертоги мандоса – у нее свой путь. Майрон с интересом слушал рассказ. Он в те годы скрывался и не обращал особо внимания на то, что творилось в основном мире. — После смерти Элроса, Элронд предложил мне жить с ним. Хотя я и был рад, что он хочет видеть меня рядом, но я сомневался. Он жил с Гиль-галадом, и я не знал, как он отреагирует на мое появление. Но я не хотел покидать Элронда.       А дальше Майрон и сам прекрасно знал, что случилось. Он пришел к Келебримбору под именем Аннатар, и вместе они создали кольца для людей и гномов. Тогда же он создал единое, а Келебримбор три эльфийских кольца, за которые отдал свою жизнь. Позже он стал Зигуром, и Нуменор канул в пучину вод. А после была война и долгие годы затишья. — Если подумать, то ты должен ненавидеть меня.— С усмешкой сказал Майрон. — А я и ненавидел. А потом просто устал. Я ведь тоже многих убил, и многие меня ненавидели. Я ничем не лучше тебя. Слишком долго я жил, слишком долго скитался. Многое изменилось во мне, сломалось и срослось. Ты сам сказал, старой Арды уже нет, так и нет больше того сына Феанора, которого когда-то знала история. — Возможно. Однако за разговорами мы не заметили, как пролетел день. Идем со мной, сын Феанора. Я покажу тебе мою нынешнюю обитель, там я и расскажу свою историю. Но сначала скажи: какое имя ты предпочитаешь? — Разве не растерял я право называться любым именем, что дали мне мать и отец? Или уже все равно? Отец давно в чертогах, и не покинет их до Дагор-Дагорат, а о судьбе матери мне не известно. Впрочем, я смотрю, ты не постыдился взять вновь то имя, что подарило смерть моему племяннику. Так не все ли равно мертвецам и пропавшим? Вновь я хочу зваться тем именем, что подарила мне мать. — Как пожелаешь, Макалауре.