***
Мэтт беспокойно крутит в руках телефон, думая, когда его жизнь умудрилась пойти по наклонной и снести его с разгону горькой реальностью, к которой он, позитивный, жизнерадостный и кайфующий от каждого момента, оказался не готов. Наверное, это произошло, когда он услышал трескуче-ломкое, хрипящее «будь счастлив». И впитал в себя взгляд шоколадных глаз, подёрнутых поволокой бесконечной тоски. И осознал как никогда ясно. Его счастье от него ускользнуло, пожелав напоследок удачи. Как бы Вселенная, смело распоряжающаяся чужими судьбами, не надорвалась от смеха при понимании, какой фокус умудрилась провернуть. Звонок телефона вырывает его из самокопаний, заставляя вздрогнуть. Эстер сообщает, что останется у Кэтрин. Он отделывается дежурным пожеланием спокойной ночи и кладёт трубку. Порой он задаётся вопросом, почему они до сих пор вместе. Почему не прекратил весь этот фарс, который опостылел давным-давно. Почему продолжает мучить её, не отвечая на искренние проявления чувств. И иногда внутренний голос отвечает ехидно «потому что пока ты был с ней, он был рядом». Неосознанная, но такая отчаянная попытка сохранить привычный уклад вещей в призрачной надежде. Надежде, что он вернётся. Снова появится в его жизни, освещая даже самые хмурые дни. Растопит застывшее где-то у сердца безразличие. Разбудит в нём неуёмную жажду к жизни и стремлению к каким-либо высотам. Эстер-то права. Предложение, поступившее ему относительно недавно, действительно выгодное. Да, ничем не примечательное амплуа парня по соседству, который очаровывает главную героиню. Обычный фильм, коих массы, но с правильной раскруткой его могут заметить. Оставаться актёром одной роли ему не хотелось. Какая ложь. Он остался бы. Если бы только… «Мэттью, ты чертовски жалок». Его агент настаивал на том, чтобы он согласился. Говорил «Как ты не понимаешь? Это отличная возможность пробиться на большие экраны. От тебя-то и требуется всего ничего — сыграть влюблённость в красотку да добавить немного драматизма в нескольких сценах». Тогда он прервал разговор, ссылаясь на усталость и обещав подумать. Вот оно. Влюблённость. Мэттью будто его предаёт. « — Порой мне кажется, что сыграть то, что испытывают друг к другу Алек и Магнус, невозможно. Ну, понимаешь, так, чтобы не упустить каждую мелочь. Передать малейшие оттенки эмоций. — И где твоя вера в нас, Мэтт? — смеётся. На сердце приятно оседает такое тёплое «нас»». Мэтт вдруг вспоминает наставления старшей сестры после того, как он получил свою первую роль. «Я горжусь тобой. Что бы ни случилось, иди к своей мечте». Он усмехается. Нет больше запредельных фантазий и амбиций, Алекс. Они рассеялись золой перегоревшего в нём желания идти и бороться. Заменились всепоглощающим чувством, которому он позволил заполнить всего себя под завязку. Которое с каждым днём лишь сильнее, а он всё ничтожнее. Мэтт знает, что это глупо. Забивать на карьеру в данный момент, как раз тогда, когда он может добиться многого. Но не может избавиться от ощущения, что он предаёт Гарри. Клиника. Думать о человеке, который сам ушёл, не заботясь о том, как ему жить дальше. Крайняя степень помешательства. Зависимость, сравнимая с наркотической. Он без дозы уже сто девяносто дней. Кто знает, надолго ли его хватит. Повинуясь порыву, он набирает номер, который помнит наизусть. Который удалил на следующий день после той вечеринки, наивно полагая, что это поможет. Затереть несчастный десяток цифр проще, чем дерущую рёбра никому не нужную привязанность. Кнопку вызова так и не нажимает. Снова он. Закрыть глаза. И едва не ослепнуть от воспоминаний, возникающих под веками. « — Гарри, у тебя всё отлично получается, — распинается режиссёр, — но добавь слабую улыбку, у них же всё будет хорошо, даже если Магнус так и не позвонит. Его быть на площадке вообще не должно. Но он не сдержался, зная, что за сцену снимают в его отсутствие. Наблюдает исподтишка за сомнениями, так отчётливо читающихся на лице Гарри. Шам убедителен, но пожалуй, и правда чересчур печален. И до невозможности красив. — Даже после смерти ты даёшь хорошие советы, — следует сценарию. А Мэттью думает о том, как прекратить безумие, окончательно охватившее его после этой сцены. То самое, в котором он будет тонуть и попытается утянуть Гарри вместе с ним». Что он теряет, в конце концов? Нажимает на вызов. Спустя пару запредельно долгих секунд слышит «данный номер недействителен». И чувствует, как надежда, проснувшаяся в нём, издаёт предсмертный вой.***
Он позвонит наутро агенту, откажется от роли и сбросит звонок, не желая слушать поток возмущений. И его переломит пополам обезоруживающее своей простотой осознание. Ему противно думать о том, чтобы играть любовь, какой бы удачной ни была роль. Сама мысль об этом омерзительна. Потому что с Гарри он не играл. Он не играл. И от него больше ничего не осталось. Кроме мучительной пустоты. И любви, что когда-нибудь его погубит.