Nobody can save you now Никто не может спасти тебя сейчас It’s do or die… Победи или умри…
Лидия не помнит, сколько пролежала на полу в том подвале. Может час, может два. Это время промелькнуло слишком незаметно, но за это время он не пришел. Не спросил, в порядке ли она. И Мартин считает себя дурой, раз думала, что ему может быть не плевать, что он придет и скажет банальное «Как ты?». Ему плевать, жива ли она еще или нет. Она не помнит, как вышла из этого оцепенения и добралась до ванной комнаты. Но она помнит, как опустилась на пол и начала плакать, как только закрыла дверь на замок. Помнит, какой страх испытывала, находясь в нескольких метрах от двери в его комнату. Помнит, и, кажется, уже никогда не забудет. Горячие струи воды обжигают кожу, но девушка не обращает на это внимание, делая воду максимально горячей. Слез не видно, но это даже к лучшему. Ее бесят собственные слезы, собственная беспомощность, слабость… Ее бесит он. Лидия уже давно призналась самой себе, что вовсе не сильная. Все ее поступки ведут к одному — к боли, с которой она не справляется. И от нее не избавится. Она заседает глубоко внутри, не желая уходить. Боль корнями вцепляется во все органы и не отпускает. Хочется кричать, срывая голос и бить зеркала, разбивая костяшки в кровь, но она может лишь молчать и понимать, что он уничтожает ее изнутри. Она ничего не может сделать. Она парализована. И осознание этого факта убивает ее. Вода, льющаяся с большим напором заглушает ее рыдания, хотя ей плевать, услышит ли он. Но ей плевать не только на это. С его появлением в ее жизни, она поняла, что такое настоящие страдания. И дело не в том, что он делает с ней. Дело в том, что он делает с другими. Бьет, режет, пытает, убивает. Тео тоже бы погиб, если бы Лидия не отпустила его. Но если бы она этого не сделала, Мартин не страдала бы так. И она считает себя эгоисткой, потому что думает, что ей не стоило спасать его. Не стоило спускаться в подвал, ведь он говорил, предупреждал. Быть может, тогда бы это не произошло. Никогда. Она думает об этом лишь на секунду, но уже ненавидит себя за это. Стайлз, скорее всего уже спит, ведь он не думает о том, что совершил. «Он когда-нибудь думал о своих поступках? Когда-нибудь сожалел?» — мысленно спрашивает Мартин у себя и подсознание сразу же кричит «Нет!». Кипяток жжет кожу, а из-за пара становится трудно дышать, но Лидия не собирается делать воду холоднее. Только так она может избавиться от его прикосновений, которые ощущает до сих пор по всему своему телу. Только так она может стереть все это с себя. Мартин с силой трет каждый сантиметр своего тела, ногтями оставляя красные полосы. На смену рукам приходит жесткая мочалка, которой она нещадно трет свою кожу, в каких-то местах сдирая ее маленькими кусочками и оставляя небольшие ссадины, которые ужасно ноют от горячей воды. Девушка начинает задыхаться от злости и ударяет кулаком в стену. Через несколько секунд она жалеет об этом, когда боль пронзает ее руку, словно удар током. Она чувствует сильную боль, но не произносит ни звука. Терпит. Как и тогда, когда он издевался над ней. Да, она сможет смыть с себя все его прикосновения, но стереть это из памяти — никогда. В голове проносится мысль и Лидия хватается за нее, как за спасательный круг, цепляется всеми силами, чтобы она не ускользнула от нее. И когда Мартин понимает, что это за мысль, это заставляет ее вздрогнуть. Не смотря на то, что на нее течет горячая вода, ей становится неестественно холодно, словно кто-то очень холодный проходит сквозь нее. Кто-то невидимый и совсем неосязаемый. Страх. Осторожнее с мыслями, они — начало поступков.***
Стайлз лежит на кровати, подложив руки под голову. Не первый раз он не может заснуть. Но это первый раз, когда он думает о ней, о том что было. Обычно его мысли заняты той, кого он любил, и, кажется не переставал любить ни на секунду, но сейчас что-то изменилось. «Какого черта я думаю об этой дуре?» — проносится в его голове и он переворачивается на бок. Ему понравилось, но он никогда не думал о девушке после секса. Только об одной. Стилински не сожалеет, не испытывает желания пойти и сказать, что ему жаль, потому что это не так. Ему ни капли не жаль. Он считает, что прав, ведь она ослушалась. Быть может, у него действительно нет сердца? И оно правда находится далеко, с той, кого он любил. Раньше он не был таким. Он изменился. Ведь обстоятельства меняют людей. И зачастую убивают в них человека, оставляя лишь красивую оболочку с монстром внутри. Стайлз — определенно не монстр. Ведь монстры способны чувствовать, способны на сострадание. А внутри него лишь тьма. Он пуст и не способен на чувства. Красное платье бережно сложено в шкафу, среди его вещей. Ведь на нем остался запах ее духов. И плевать, что прошло много времени. Воспоминания о ней никогда не угаснут и будут греть сердце, как и любовь. Стилински понимает, что пора наконец уже отпустить, ведь если держаться за прошлое — легче не станет. Будет намного хуже. Отпустить и забыть. Ведь что прошло — уже не вернуть. Прошлое остается в прошлом, и, сколько не пытайся — этого не изменить. Он прекрасно знает, что это будет сложно, расстаться с прошлым, с которым связано слишком много воспоминаний. Но эти воспоминания, словно груз, не позволяющий взлететь и все изменить. Ни одной ее фотографии нет на видном месте. Все они спрятаны далеко, как обычно прячут секреты или то, чего опасаются. Он боится. Никто точно не мог подумать, что Стайлз Стилински — кровожадный дьявол чего-то боится. Казалось бы, бояться должны его, но у каждого человека есть свои страхи. Кто-то боится темноты и то, что за ней скрывается, кто-то — высоты. Стайлз боится своего прошлого. Прошлого, что заставляет его страдать. Он никогда не был так счастлив, как за все то время, что провел рядом с ней. Малия стала для него целым миром. Его личным маленьким миром, в котором он наслаждался спокойствием и был счастлив. Иногда, чтобы быть счастливым, не нужно иметь много денег или друзей. Нужен всего один человек, который будет принимать тебя любым, со всеми твоими недостатками. Мириться со внутренними демонами, что так и норовят вырваться наружу, показывая настоящую сущность. Стилински неоднократно срывался и злился, но она всегда была рядом и успокаивала его. Теперь он научился контролировать себя самостоятельно. Ему не нужна помощь, он справляется со всем сам. И он отпускает. Стайлз буквально спрыгивает с кровати, подходя к тумбочке и отодвигает самый нижний ящик, на дне которого лежит книга в толстом переплете. Среди многочисленных страниц лежит фотография. Не просто фотография — воспоминание, которое положит начало очищению. Забвению. В другом ящике валяется давно забытая зажигалка, и когда шатен находит ее, он ухмыляется. Парень в последний раз вглядывается в такое любимое лицо. Запоминает каждую деталь; глубокие глаза, что светились, когда он был рядом, лучезарную улыбку, что дарила тепло в самые ужасные дни. Стилински подносит зажигалку к краю фотографии и без зазрения совести поджигает ее. Огонь моментально вспыхивает и яркие языки пламени охватывают всю фотографию. Он смотрит, как сгорает его прошлое. А потом, остается лишь пепел.***
Лидия роется среди полок в ванной, пытаясь найти то, что ей необходимо. Вода больше не течет, но вместо этого ванна наполнено прохладной водой практически до краев. Когда она тянется к четвертой полке, случайно задевает рукой бутылку с шампунем и она с грохотом подает на пол. А за ней на пол летит что-то маленькое. Девушка опускается на колени, дабы поднять упавшие вещицы, когда замечает, что упало как раз то, что она искала. Мартин грустно улыбается самой себе и задумывается. «Я смогу. Я могу быть сильной. Я справлюсь.» Залезает в наполненную ванну и тянется рукой к вещице. Распаковывает обертку, отбрасывая ее в сторону и несколько секунд смотрит на предмет в своей руке, будто видит впервые. Тонкое серебристое лезвие блестит от света и Мартин сжимает его в руке покрепче, понимая, что если будет медлить — ни за что не решится. Держит его ровно, собираясь делать первый надрез — горизонтально. Она знает, что нужно резать вертикально, но что-то не позволяет ей перевернуть лезвие. Набирает в легкие побольше воздуха, перед тем, как холодное острие касается ее светлой кожи, оставляя на ней тонкий, но глубокий порез, из которого начинает течь кровь. Лидия шипит от боли, но не позволяет себе большего. Она не будет слабой в последние секунды жизни. И да, пусть те, кто решаются на самоубийство считаются слабыми, но, быть может у них не было выбора? Люди справляются отнюдь не со всеми сложностями. И Лидия не может справиться с этим. Точно не в одиночку. Поэтому она выбирает более легкие путь — сдаться. Умереть. Проводит по запястью еще несколько раз, а затем переключается на другое. Вода уже приобрела алый оттенок и от этого начинает кружиться голова. Она делает вздох, перед тем как закрыть глаза и погрузиться под воду.