Она — дракон

Веки Леды смыкаются, она не хочет видеть, осознавать открывающуюся правду. «Как хорошо и спокойно здесь, в темноте, в глубине», — принцессе не хочется знать о драконе, который плывет над ней, только остаться здесь, в тишине. «Какая же я глупая и слабая! Чуть что начинаю думать о смерти… Зачем рыцарю меня спасать, если я сама не могу о себе позаботиться? Глупая! Глупая слабачка! Нельзя такой быть!» — Леда злится на саму себя, но в груди уже нет воздуха, она барахтается, но уже нет сил подняться наверх, к закатному солнцу и небу. Горячие губы касаются губ принцессы, отдают ей свое дыхание. Леда вдыхает — и янтарные глаза Метаниры оказываются напротив, совсем близко, а сильные руки обнимают девушку и они поднимаются вверх в водовороте серебристых воздушных пузырьков. Пляж, последние лучи заходящего солнца, длинные тени. Двое напротив друг друга, не соприкасаясь, стоят. Молчат. «Как же так?» «А вот так». «Ты дракон?» Диалог без слов, только взгляды. Пауза натянувшейся струной между ними. — Я — дракон. Дальше слова идут сплошным потоком. Метанира почти захлебывается, пытаясь выплеснуть их из себя. Ей важно донести, рассказать… — Дракон, что похитил меня, был стар, в своей жизни сменил много замков, накопил несметные сокровища, и сотни рыцарей мечтали убить его и завладеть богатством. Этот замок в трех днях драконьего лёта от моего царства, и целый год я жила здесь, ожидая спасителя. И наконец он явился! Дракон взлетел, а я стояла на вершине башни, держа в руках развевающийся белый платок, и махала герою. Древний ящер хотел, чтобы его долгая жизнь завершилась красиво, чтобы выполнилось предназначение принцессы, дракона и рыцаря. Он даже не стал дышать огнем на спасителя, а, поиграв с ним, подставил свою шею под длинный меч. Когда я спустилась с башни, рыцарь грабил сокровищницу дракона, две его лошади были нагружены на пределе возможности, но алчный блеск все больше разгорался в глазах мужчины. Он повесил на себя еще несколько мешков и дал два тюка мне, навьючив принцессу как… как мула. Для этого рыцаря я была даже не бонусом, дополнением к сокровищам, а тягловой силой, позволяющей унести больше золота! Мои глаза застилали слезы, я не видела куда бреду, сгибаясь под тяжестью мешков, но больше всего мне было жаль не свои разбитые мечты, а дракона, отдавшего свою жизнь недостойному рыцарю. Как же я тогда разозлилась! Я почувствовала, что все мое тело горит, я сбросила золото со своих плеч и увидела, что стою посреди лужи еще теплой драконьей крови, и кровь вокруг закипела. Рыцарь сгорел очень быстро… Пламя спалило мародера дотла, и только потом я поняла, что огнем дышит не оживший старый дракон, а я… Я стала драконом. Не спрашивай меня, как это получилось, я сама не до конца понимаю, просто с того момента я могу быть и им, и собой… Дыхание Метаниры сбилось, а в голосе звучит обреченность и безысходность:  — Теперь ты ненавидишь и боишься меня? Леда смахивает тыльной стороной ладони набежавшие слёзы и делает шаг — «Нира, как же я хочу, чтобы тот рыцарь воскрес, хочу для того, чтобы убить его своими собственными руками! Прости, что тебе пришлось столько ждать», — шаг навстречу дракону. Ладошки скользят по гладкой спине, задевают еще влажные черные волосы, а принцесса склоняет голову, утыкается лицом в изгиб шеи Ниры — кожа пахнет костром и морем. — Что ты делаешь? Ты… не боишься меня? — в глазах Метаниры плещется неуверенность и надежда, руки робко поднимаются, чтобы обнять Леду в ответ. — Что я делаю? Я отказываюсь ждать рыцаря! — принцесса улыбается и крепче прижимает к себе своего собственного дракона.