* * *
— Куда ты собрался посреди ночи? — удивился Алот, увидев Хранителя на пороге таверны. — В библиотеку, — мрачно огрызнулся тот. — Неужели? — поднял бровь эльф. Их лидер выглядел скорее так, будто собирался рубиться с сотней огров. Челюсти его были плотно сжаты, а глаза отчаянно сверкали. Волшебник был последним, кто оспорил бы чужое право на тайны. Но и отпускать Хранителя в таком состоянии одного — после всего, через что им довелось пройти вместе — он не собирался. — В пользе чтения усомнится сложно, — протянул он. — Тебе точно не нужна помощь? Я очень хорошо разбираюсь в каталогах. Могу и слишком тяжелый фолиант подержать. — Не думаю, что ты сможешь… — начал было воин и вдруг запнулся. Взгляд его стал задумчивым. Осмотрев эльфа с ног до головы, Хранитель повернулся к собственному отражению в окне и повторил осмотр.* * *
Утром Паледжине меньше всего хотелось спускаться в зал. Она привыкла к мужчинам, которых привлекало к ней любопытством, но любовные признания были чем-то запредельным. Разбивать надежды Хранителя было больно… Но так было лучше для них обоих. Он заслуживал хорошей, красивой девушки, на которую не будут глазеть, и из-за которой его не станут называть извращенцем. Прятки теперь ничего не дали бы. Нужно было снова посмотреть друг другу в глаза и решить, смогут ли они теперь остаться друзьями, или ей пора собирать вещи и возвращаться в посольство. На лестнице богоподобную поджидала широко улыбающаяся Сагани, уже успевшая выгулять своего лиса. Пропустив Паледжину вперед, она поспешила следом, в предвкушении потирая руки. Сегодня, впервые с тех пор, как товарищи переступили порог «Смоляной бочки», никто из посетителей на нее не посмотрел. Вместо этого почти все с усмешками косились на обычно занятый Хранителем и его товарищами стол. Сам хозяин неубедительно кашлял в кулак. Музыканты играли слащавый вальс — на радость нескольким парочкам — которые сегодня тоже то и дело отрывались друг от друга и поглядывали на стол Хранителя… Потому что Хранитель, обычно не расстававшийся с тяжелой броней и двуручным мечом, сидел во главе стола в платье. Шикарном, хоть и немного узковатом ему в плечах платье, которое Паледжина раньше видела на одной из девиц в «Соленой мачте». Грива его была стянута на затылке в конский хвост, а на блюде, вместо обычных куриных ножек, лежала груда пирожных в цветной глазури. Более «девчачьего» блюда Паледжина себе представить не могла. Скрестив могучие руки на груди, Хранитель посмотрел на нее, потом поднял бровь и поинтересовался: — Найдется в этой дыре хоть один настоящий мужчина, который не побоится пригласить меня на танец? Завсегдатаи подбадривающе закричали. Богоподобная прижала ладони ко рту, сама не зная, что сдерживает — смех или рыдания. Музыканты, переглянувшись, начали вальс сначала. — Когда он спросил, умею ли я зашнуровывать платье, — пожаловался Алот Хиравиасу, который во все глаза наблюдал за происходящим, — то я подумал, что вы с Эдером плохо на него влияете, и хуже быть уже не может. Но потом он отправил меня к той девице, что купила дом неподалеку. Я почти час убеждал её, что тряпки мне нужны не для себя. — На что только не пойдешь ради дружбы, — ухмыльнулся Эдер. Верный своему принципу «хоть раз пробовать всё», он под шумок доедал пирожное. Хранитель, к слову сказать, на это так и не решился. — На большее пойдешь только ради любви, — кивнула Сагани, глядя на начавшую танец пару. Хранитель уже второй раз наступил на подол платья. — Ты ведь понимаешь, что это ничего не решает? — попыталась вернуть себя с небес на землю Паледжина. Рука Хранителя лежала в её собственной, а платье превращало мрачную реальность в абсурдный сон, где возможно всё. И просыпаться ей не хотелось. — Я попросил библиотекарей найти устав вашего ордена и записи обо всех случаях, когда кого-то выгнали за отношения, — ответил Хранитель, путаясь в ногах и едва не падая. — Мы хорошо изучим их и найдем какой-нибудь выход. — Ты изобретательный, — рассмеялась Паледжина. — Еще какой! — гордо объявил Хранитель. Сегодня ему удалось невозможное — он не только развеселил богоподобную, но и заставил зевак пялиться на кого-то другого.