Северный ветер

Уилл сел на предложенное место. -Как ты относишься к грядущей охоте? Хочешь, чтобы вендиго был пойман? Ганнибал поставил перед священником тарелку и приборы, а затем заговорил. -Боюсь, я отношусь к дарвинистам, Уилл. Правило естественного отбора. -Побеждает сильнейший, - кивнул Уилл. -Не только сильнейший, но и хитрейший. Тот, кто сможет выжить, несмотря на условия, вопреки им или используя их себе на благо. Словом, тот, кто более заслуживает права покрыть самку. Уилл почему-то вспыхнул. Почему, да почему же это звучит так… Внезапно его мысли прервали губы. Уилл опешил. Они мягко коснулись его лба. -Прости мне мою беспардонность, но мне показалось, что ты горишь, у тебя такие красные щеки. Так измеряла температуру моя мать, - Ганнибал прошел на свое место. Уилл почувствовал, что щеки залил румянец. -Моя тоже… - нашел в себе силы пролепетать он. Сердце заходилось в бешеном ритме. -И к кому же вы относите себя, доктор Лектер? К сильным или хитрым? – священник поднял взгляд на Ганнибала, а потом снова уронил в тарелку. -К живым, - легкая улыбка заиграла на губах мужчины. -Я буду участвовать в охоте, Ганнибал, интересно, к кому ты сможешь отнести меня после нее, - неожиданно произнес Уилл. Улыбка Лектера исчезла также незаметно как появилась. -Я бы не хотел, чтобы ты подвергал себя опасности, Уилл. -Вергер дал мне ясно понять, что мое желание здесь не играет никакой роли. Я бы хотел, чтобы ты был рядом, когда она начнется… - внезапно признал он, почти испуганно поднимая глаза на Ганнибала. Лектер ободряюще улыбнулся. -Я буду рядом, не беспокойся. Уилл положил в рот кусочек мяса. -Очень нежная свинина. -Она была совсем молодой, - улыбнувшись, подтвердил Ганнибал, возвращаясь к трапезе, - вина, Уилл? -Да, пожалуй, - неловко улыбнулся священник, следя за тем, как Лектер наполняет бокал темно-красной жидкостью. -А каково твое мнение о естественном отборе, Уилл? На каком витке эволюции возникла твоя эмпатия? Когда ты впервые почувствовал это? -Когда умерла моя мать, ее звали Абигейл Грэм, - Уилл выдавил из себя горькую улыбку. Ганнибал кашлянул в салфетку, поняв, что спросил что-то не то. -Что ж, как бы это банально не звучало, прими мои соболезнования, Уилл. Священник кивнул. -Она была служанкой в Букингемском дворце, там ее и встретил отец Джек. -А кто твой настоящий отец? – лицо Ганнибала ничего не выражало. -Я точно не знаю, - замялся Уилл, спешно сделав еще один глоток вина. Он поперхнулся и долго откашливался. Когда вновь воцарилась тишина, Уилл поднял глаза на Ганнибала. Только бы не жалость! Только бы не жалость! Как же я досыта наелся этих сердобольных взглядов еще в монастыре, все эти перешептывания за спиной… Лектер смотрел на него мягко и внимательно. Он ждал продолжения рассказа, и нет, жалости не было. Только внимание. Уилл почувствовал облегчение. -Отец Джек никогда не отвечал, когда я спрашивал его об отце. Но я помню, что родственники моего отца очень боялись моего существования, кажется, они боялись, что я могу претендовать в линии наследования. Я оказался бастардом. После смерти отца они приказали матери принять яд и отправить меня в монастырь. Таким образом, она надеялась спасти меня от наемных убийц. -Что ж, выпьем за то, что ей это удалось, - Ганнибал поднял бокал. Хрусталь едва слышно звякнул, соприкасаясь. Уилл пригубил вино. Красная жидкость. Напоминает кровь. Терпкий чуть кисловатый привкус. Даже хорошо, что Лектер завел этот разговор. Он будто оттягивает то время, когда ему придется задать вопрос, ради которого он пришел… -Когда она умерла, я не видел, но почувствовал ее смерть, мне было шесть лет, - кивнул Уилл, словно в подтверждение своих слов. -Понимаю, возможно, пережитый шок стал катализатором для твоих способностей, - Ганнибал слегка качнул бокал, образовывая миниатюрный водоворот, а потом сделал глоток, - что ты чувствуешь, когда делаешь это? -Что именно? -Смотришь все эти картины, что являют тебе твои видения, Уилл. -Не знаю, они появляются резко, будто я кувыркаюсь через голову. Их внезапные появления вызывают у меня головную боль. -Возможно, ты сможешь изменить способ видения, если потренируешься. -Что ты имеешь ввиду? -Представь себе маятник, часового механизма или Фуко, пусть он отмеряет секунды до полного погружения. Со временем, я полагаю, тебе удастся довести это до автоматизма. Это сделает твои видения более глубокими, а погружение не таким поспешным. -Интересная мысль, - Уилл глубоко задумался, ему никогда не приходило в голову, что в видениях можно что-то изменить. Внезапно он спросил. -А твоя семья? -Я происхожу из старинного княжеского рода, Уилл, - улыбнулся Ганнибал, - Но после войны, в результате которой все погибли, наша династия прервалась. Там у меня осталось лишь поместье, которое война почти не затронула из-за труднодоступности, да кое-какие земли. Туда я отправил служанку моей приемной матери леди Мурасаки. Ее семья сейчас там всем заправляет. Они исправно присылают мне отчет с каждым торговым караваном. -Но ведь ты остался, ты мог бы унаследовать свое княжество! – возразил Уилл удивленно. -Для всех там я тоже умер, - качнул головой Ганнибал, - мой дядя из ненаследной линии в своих путешествиях присягнул королю Франции и получил титул графа, который я унаследовал после его смерти. -Мы оба сироты, - кивнул Уилл горько. -Однако я не могу сказать, что чувствовал себя одиноким, даже после смерти Миши. -А я постоянно, - вздохнул Уилл, - Миша это твоя сестра? -Да, мы с ней были последними представителями нашего рода. Воцарилось молчание. Бокал опустел, и вино снова наполнило хрустальные стенки. -Кажется, ты хотел задать мне какой-то вопрос, Уилл? – поинтересовался Ганнибал. Молодой священник вздрогнул. Он думал о своей матери, о погибшей сестре Лектера, в том видении он не видел ее взрослой, значит ли это, что она умерла ребенком? Вполне возможно. -Да… - неловко начал он, - Ганнибал, мне нужно знать, как подавить желание, которое разум считает греховным. -А тело? Оно считает греховным? – в уголках глаз Лектера собрались искорки улыбки, хотя он продолжал оставаться серьезным. -Оно считает… - Уилл задумался, - желательным… -Если телу не давать то, чего оно хочет, оно начинает мстить, Уилл, - Лектер отложил вилку и внимательно посмотрел на собеседника, - разум тут не причем, когда тело хочет спать или есть, ты должен ему это дать, иначе оно станет больным. -Но если речь идет не о первичных потребностях, - попытался возразить Уилл. -Библейское понятие греха слишком неопределенно, Уилл. То, что считалось грехом сто или двести лет назад, сегодня лишь невинная шалость. Возможно то, что ты считаешь грехом сегодня, завтра не будет иметь никакого значения. Уилл нерешительно посмотрел на Ганнибала. Какой уверенный. Как можно быть таким уверенным. Священник почувствовал, что завидует. Ему никогда не приходилось чувствовать такую непоколебимую уверенность в своих действиях. Возможно, потому что он всегда знает, что есть еще несколько вариантов. А что сам Лектер? Сколько вариантов исхода в каждой ситуации видит он? Или он всегда знает, что хочет? Если так, как же ему повезло… -Даже если речь идет о содомии? – спросил Уилл, чуть помедлив. Ганнибал скорее почувствовал, чем увидел, как за спиной ухмыляется вендиго. -Самка готова к спариванию, тебе стоит только поманить его, и он падет в твои объятья, Ганнибал. -Зов плоти слишком ненадежное оружие, - покачал головой Лектер, - пока его разум, его сердце не хотят того же самого, я не могу позволить себе взять его. Рот вендиго ощерился в ехидной ухмылке. Он опустил конечность вперед и провел когтистой рукой вдоль линии лица Ганнибала. -Люди такие глупые существа, они так усложняют себе жизнь. -Так интереснее, - усмехнувшись, кивнул Лектер. -Ты хочешь о чем-то мне рассказать, Уилл? Почему ты продолжаешь оставаться монахом, если уже все кончено? Разве ты не хотел бы иметь семью, детей? -Раньше. Раньше я об этом мечтал, - чуть помедлив, сказал священник, - но у меня нет другой жизни кроме этой… Конечно, я мог бы попросить отца Джека освободить меня от сана, возможно, я даже смог бы жениться на Алане Блум… Уилл, казалось, говорил уже не с Лектером, он словно рассуждал сам с собой. Ганнибал с интересом рассматривал священника. Вендиго внутри раздраженно зашипел. Упоминание о Блум вызывало досаду и у самого Ганнибала, но он ничем ее не показал. -Ты должен делать только то, чего хочешь, Уилл, в чем абсолютно уверен, иначе потом будешь сожалеть. -Я ни в чем не уверен, - Уилл мотнул головой, избегая взгляда доктора Лектера. Ганнибал улыбнулся. -Тогда остается только делать то, что хочешь больше всего. Я делаю так всю свою жизнь. Пока жалеть не приходилось. Давай перейдем в гостиную, я принесу еще вина. Уинстон проснулся, едва Уилл коснулся его головы. -Как ты, приятель? – спросил священник, устраиваясь на полу рядом с псом. Уинстон завилял хвостом и положил свою голову на колени Уилла. -Ему намного лучше, и он скучает по тебе, - сообщил Ганнибал, входя. Мужчина подал священнику бокал и сел рядом. Голубые глаза устремились в пылающий в камине огонь. -Так странно, когда Френсис отбросил тебя к стене, мне было жутко, а сейчас так спокойно, словно ничего и не было. -Нельзя постоянно держать себя в напряжении, Уилл. Иначе нервы лопнут как струна на лютне. -Джек говорил, ты единственный, кому можно доверять в деревне, - Уилл устало уронил голову на плечо Ганнибала. Возможно, это было неприлично, возможно завтра он будет стыдиться этого, но сейчас слишком устал… Уилл отпил из своего бокала и поставил его на пол. Глаза слипались. -А как ты сам считаешь? Можно ли мне доверять? -Боюсь, что да, - последовал ответ. Воцарилось молчание. Лишь хвост Уинстона лениво шевелился, а потом и он замер. -Содомия не порок, Уилл, тебе нечего беспокоиться. По правде говоря, я рад, что ты сегодня пришел. Рядом с тобой мне так тепло… - неспешно проговорил Ганнибал. Он внутренне напрягся, ожидая ответа, но услышал лишь легкое сопение. Лектер скосил глаза и увидел, что Уилл спит. -Как раз в момент твоей откровенности, - заметил вендиго, весело ощерившись, - произнеси слова гипноза, ты сможешь усыпить его и получить его тело. -А оно и так мое, как и он сам, - Ганнибал невольно улыбнулся. -Думаешь, священник не придет искать его сюда? – вендиго ловко вскарабкался на сосну и растянулся на стволе вниз головой. -Только не сегодня, - качнул головой Ганнибал и усмехнулся. За окном завыл северный ветер. Мальчик попытался поднять голову, но тело не пошевелилось. Перед глазами стояли яркие вспышки картин недавнего прошлого. Красные пятна на снегу как большие полевые маки. Ветер рвет страницы из трактата Гюйгенса под перебитой рукой гувернера Якоба. Его черные с сединой волосы разметались по снегу как пепел. Мать лежит неподалеку. От взрыва порохового снаряда ее бросило в сторону как мешок. Светлые пряди окрашены в алый. Отец рядом с ней. Половина лица обгорела, и Ганнибал закрывает Мише глаза, принуждает отвернуться. Это не родители. Больше нет. Туда дальше, труп няни, она была молодой и веселой девушкой, и ее тело пострадало больше остальных. Перед тем как убить, напавшие надругались над ней. Она лежит лицом кверху. И на шее улыбка куда шире той, что была у нее при жизни. Мягкая нежная ручка перепуганной Миши. От страха и шока она даже не плачет, ее губы дрожат, пытаются что-то выговорить, но она лишь без конца лепечет - ..аниба… Не смотри, не надо. Теперь я такой же, как они, только еще живой. Пока еще живой. Но голубые глазенки не сводят с него взора, пронизывая насквозь как северный ветер. Мальчик чувствует взгляд полный любопытства приходит в себя, делает еще одну попытку поднять голову. Не получается. Тогда тот, кто оказался рядом, поднимает ее сам, задирая за светлые, мокрые от крови, волосы. Незнакомец был не преследователем, и вообще не был человеком. На мальчика смотрит что-то непонятно косматое с пронзительными янтарными глазами и массивными рогами. -Ты знаешь, что скоро умрешь, человечек? – спросил голос, напоминающий свист стужи за окном маминой спальни. -Знаю, - сказал Ганнибал. -Ты боишься смерти? -Нет, я к ней привык. -Как это печально. Мясо людей, кто не цепляется за жизнь, пресное и сухое. -Прости за то, что невкусен, ты ведь вендиго, да? -Да, откуда ты меня знаешь? -Мама рассказывала. -Кто это сделал с тобой? – вендиго поднял руку мальчика, его пальцы были разбиты в мелкое крошево. -Люди, - мальчик прикрыл глаза. -Было больно? -Было, - согласился ребенок. -Тогда ты, наверное, очень рад, что умрешь? Ведь тогда исчезнет боль, - вендиго склонил свою голову так, что она оказалась на одном уровне с лежащим мальчиком. Вендиго был стар, и возможно от того, а может от того, что и так умирает, ребенок так и не почувствовал страха. -Нет, я предпочитаю чувствовать боль. Она питает мою ненависть. Жаль только, что я умру раньше тех, кто это сделал. Вендиго посмотрел мальчику в лицо. Глаза цвета осенних орехов не сводили с него взгляда, упрямого, резкого, прямого. -Ты совсем меня не боишься? – поинтересовался он. -Нет, люди страшнее тебя, - мальчик судорожно вздохнул, - съешь их, пожалуйста, а потом делай со мной что хочешь. Где-то внутри шла кровь, он почувствовал это по боли, что пронзила все тело при вздохе. Вендиго смотрел на него, оживленно и почти радостно. -Ты бы хотел сам их убить? – спросил вендиго, - Или съесть, как они съели твою сестру? Мальчик на мгновенье задумался. -Да, - ответил он без тени сомнений, - я бы хотел убить их и съесть. -Тогда попроси меня соединиться с тобой, но учти, для питания не подходят покойники, мясо должно быть срезано с живого тела. -Соединись со мной, - проговорил мальчик. Силы стремительно покидали его, сознание меркло. Вендиго стремительно рванулся ко рту мальчика, укусив его за губы, словно поставив клеймо. Его тело засеребрилось и растаяло словно туман. А предсмертная муть, застилавшая ореховые глаза, растворилась будто облако.