Алчный порок (сборник)

      По рукам разливалась магия, образуя в ладонях рыжий огонь. Медленные движения рождали огненные шары, запущенные в никуда. Бурлящая лава с удовольствием принимала каждую мою попытку сделать что-то по настоящему прекрасное, поедая огненные шары один за другим. Силы постепенно уходили, а усталость накатывала с каждым движением руки. Нелегко осваивать что-то новое. Мой путь к овладению магии Разрушения достаточно сложен.        — Лилит, ты слишком слабо делаешь огненные шары. Разве это может сбить противника? Разве смертный устрашится тебя? — отец грозно возвышался сзади меня в своем привычном для смертных образе — четырехрукого великана. Каждое мое движение подвергалось его безупречной критики. Мой разум кипел от этих нелепых, по моему мнению, замечаний. Я не слышала какие-то комментарии похвалы к своему труду. А это раздражало. Я не понимала его речи до конца. Как может быть огненный шар слабым? Огонь всегда наводил страх на живое существо. Даже пламя свечи может показаться в глазах факелом.       — Любой вид огня устрашит смертное существо, — я медленно повернулась к отцу, держа руки по прежнему в боевой готовности. Место, где я тренировалось, было одной из возвышенностей. Отсюда я могла наблюдать отца только по его могучую грудь. Его громадный рост и красная кожа никак не давала даже намека на то, что мы родственники. Однако я была рождена именно от Мерунеса Дагона. Колючая боль распространялась по моим рукам, давая знать о том, что я перетрудилась. Отец не позволял мне отдыхать и если мне захочется присесть на землю и слегка забыться, то гневные возгласы будут сотрясать весь план. Не торопясь, я снова стала шептать заклинание, плавно двигая руками. Сначала в моих ладонях появляется ничтожная искра, которая уж точно никого не впечатлит, но затем из этой искры появляется огненный шар небольших размеров. Отец внимательно за мной наблюдал, но по его лицу можно было сказать, что он далеко не рад тому, что у меня в итоге получалось.       — Нет, дочь моя, твой огонь не устрашит смертного, особенно хорошего мага Разрушения, — по его лицу проплыла грусть, а в желтых глазах поселилось разочарование, смешанное с болью. Он был разочарован тем, что принцесса Разрушения не могла сделать огненный шар, который бы устрашил смертного! Я продолжала ласкать огонь в моих руках, как будто в моих руках было живое существа. Я почувствовала, как моя гордость постепенно ломается под разочарованным взглядом отца. Моя уверенность покидала меня, заставляя руки дрожать, а пламя лихорадочно дергаться, словно здесь был сильный ветер. Каждый треск хребта гордости вызывал по капле гнева. Мои руки, словно ядом, были отправлены болью. Времени на тренировку было затрачено достаточно много. Но разбивая огненные шары, одним за другим часа три, я так и ничему и не научилась по мнению отца. Моя гордость пала, обнажив неудержимый гнев, что превращал меня в чудовище. Мерунес Дагон из любящего отца моментально превратился в тирана, который лишь подчеркивает твою ненужность и неспособность в этом мире. Тирана, который только и ждет твоего очередного провала, чтобы вечно тебе о нем напоминать, еще раз подчеркивая насколько ты ничтожен и жалок. Зубы плотно сжались. Ярость наполнила меня до краев и в этот раз я позволила ей выйти, уничтожая все вокруг.        — Я понятие не имею какой шар ты от меня хочешь, отец! — закричала я на него, поспешно выпустив свой огненный шар прямо в стоящего напротив гиганта. По лицу Дагона пробежал страх, но затем, поняв, что конкретно летит в него, он вернул свою маску спокойствия и безмятежности, будто перед ним не было разъяренной дочери. Огонь благополучно врезался в его плоть и погас. Вряд ли он почувствовал даже малейшую боль. У высших Даэдра шкура достаточно толстая и обычный шар из огня их не то, что не ранит, а даже не впечатлит. Краснокожий гигант посмотрел на меня и на секунду мне показалось, что он улыбнулся. Ярость вскипела в крови, давая еще одну причину нападения на отца.       Я сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Злость постепенно затмевала разум, превращая мое тело в идеальное оружия для убийств. Мерунес грозно посмотрел на меня, а затем открыл рот, собираясь что-то произнести. Однако я нарушила его планы, разогнавшись и прыгнув. Мои цепкие пальцы вцепились в толстую шкуру на плече. Я открыла рот, позволив острым зубам вонзиться в кожу Даэдра, прокусить ее. Такое действие моему отцу не понравилось и он поспешно схватил меня огромной лапой, пытаясь оторвать от плеча. До того, как он сумел меня оторвать, горячая кровь хлынула в рот. Ее странный привкус гари совершенно не понравился мне, однако выплевывать я ее не собиралась. Дагон вряд ли беспокоился из-за этой раны, ведь на его теле сейчас она была ничтожной. Оторвав меня от себя, он сжал ладонь таким образом, чтобы не раздавить свое чадо в ней. Гнев во мне еще бурлил и руки сами стали бить по толстым пальцам, стараясь сделать им больно. Я чувствовала себя слишком ничтожной и от этого еще сильнее злилась. Из-за бессилия внутри кипел гнев. Выглядела я тоже сейчас достаточно ужасно, ведь кровь, что я хлебнула из раны отца, тонкой струей стекала по губам, напоминая Дагону, что даже такое ничтожное создание как я может его убить.        — Ты никогда не научишься делать правильно, если будешь так реагировать, Лилит! — сказал спокойным тоном отец и осторожно посадил меня обратно на землю. Он был как всегда предельно спокойным. Даже мой укус не дал ему повода сильно злиться на меня. Когда ноги почувствовали землю, я сложила руки на груди и вызывающе посмотрела на отца. Даже после того, как я его укусила, гнев не утихал. Что-то во мне требовало ярость Дагона. Я хотела видеть, как эта красная морда корчиться от ярости, а огромные пальцы пытаются меня поймать. Я хотела стереть это спокойствие с его морды, залитой кровью…       — А что ты умеешь, Мерунес Дагон? Твоя магия ничтожна! И посмотри…ты истекаешь кровью, а это значит, что ты смертный! — бросила я ему с такой ненавистью, будто передо мной стоял не отец, а мой заклятый враг. Я почувствовала, как внутри разливается удовольствие, словно я только что победила врага. И мне точно было известно, что эти слова тирану будут по вкусу.       Спокойствие было вмиг сорвано с лица Дагона, обнажив уродливую маску ярости. Кожа его стала еще краснее, зубы сжались, а в глазах я увидела настоящую обиду.        — Да как ты смеешь мне это говорить, Лилит?! Да как ты смеешь говорить это принцу Разрушению, Даэдра?! — его голос был похож на раскат грома. Этот голос, пропитанный ядом гнева, заставил меня задрожать, словно кролика, которого загнала в угол сова. Вся моя смелость в миг улетучилась, обнажив страх. Внезапно до меня дошло, что я натворила, ведь туман моей ненависти ушел. Я разозлила самого опасного принца Даэдра, который мог одним взмахом секиры разделить меня пополам. Мое тело затрясло в страхе, а ноги уже искали путь к отступлению.       — Отец, нет… — прошептала я, однако мой голос утонул в реве Мерунеса Дагона. Он поднял две руки перед собой. Яркие искры прошлись по гигантским ладоням, а затем я увидела, как рождается в них огромный огненный шар, размером с голову Дагона. Этот шар рождался из негативных эмоций, вбирая в себя частицы гнева. А затем отец отпустил его. И этот шар двинулся в мою сторону. Внезапное осознание скорой смерти заставило меня оцепенеть. Каждый орган моего тела налился металлом и способность к движению пропала вовсе. Я обняла себя, готовясь к неизбежному. Шар становился все ближе и ближе и, казалось, время растянулось, когда он летел ко мне.       Страх тяжелой цепью опутал мои ноги, тем самым парализовав меня. Я смотрела на шар, который медленно летел ко мне и по мере того, как он становился ближе, тело дергалось в непроизвольных конвульсиях. Но сбежать я не могла. Закрыв глаза, я приготовилась к своей смерти. Мысли сплетались в голове и вместо решения выходил сплошной немой вопль. Огонь вмиг прикоснулся ко мне, разъедая плоть. Кожа плавилась, слезала с хрупкого скелета. Рот мой разжался, рождая дикий крик боли. Неужели собственный отец решил убить меня? Слезы медленно потекли из глаз, практически сразу высыхая. Боль была ужасной: ее горячие лапы сдирали с меня кожу, ломали кости, разрывали душу. И казалось, этому не было конца. Мне казалось, что время для меня остановилось.       Внезапно боль исчезла, оставив после себя странный холод. Мои глаза распахнулись. Кожа больше не плавилась и она вовсе не горела! Я стала осматривать себя. По обнаженной коже стекал пот, но никаких ожогов на ней не было видно. Недалеко от меня лежала сожженная ткань. И только сейчас я поняла, что огненный шар спалил всю одежду, оставив лишь от нее ненужные тряпки. Оцепенение внезапно сошло на нет, уступая месту стыду. Я стояла обнаженной перед своим отцом.       Я стыдливо стала прикрывать интимные части тела, пытаясь не смотреть в глаза отцу. Дагон внимательно посмотрел на меня. Глаза его больше не светились яростью, но в них было что-то иное. Будто он задумал что-то по истине грязное и отвратительное и хитрая улыбка стала тому подтверждением. Я сделала шаг назад, понимая, что огненный шар был не самым страшным. Самое страшное сейчас замышлял Дагон и понять его замысли, раскрыть их мне не удавалось.       Неожиданно его фигура стала уменьшаться и изменяться: четыре руки втянулись в тело, будто ложноножки, а кожа постепенно меняла цвет с красного на телесный. Изменения проходили достаточно быстро и вот уже скоро передо мной стоял мужчина в красной мантии до земли. Его бронзовые волосы ниспадали на плечи, а хитрая улыбка обнажала острые зубы. Никто бы не поверил, что он был секунду назад огромным краснокожим гигантом.       Ноги предательски задрожали от зародившегося внутри желание. Я любила своего отца, но любовь моя была другой. Внутри меня давным давно родилось желание. Желание попробовать этого принца на вкус, но я никогда не пыталась осуществить свою мечту. Страх быть отвергнутой всегда жил во мне. Принц медленно стал идти ко мне. Его движения были грациозны и он настолько плавно двигался, что казалось, парит над землей.        — Отец, прости, я была груба и дерзка по отношению к тебе, — я опустила голову, повинуясь любому желанию принца Разрушения. Он снова запрет меня в комнате…снова будет ругать меня за то, что я сотворила. Но что-то мне подсказывало, что сегодня будет все иначе. И именно это наводило страх. Дагон молчал. Он шел ко мне, не произнеся ни слова, тем самым, устрашая все мое нутро все сильнее и сильнее.       Когда нас разделяло ничтожное расстояние, он остановился. Запах его плоти вскружил мне голову, заставив немного расслабиться. Желание стало постепенно овладевать моим разумом. Я настойчиво посмотрела в глаза отца. Эти глаза цвета янтаря видели меня насквозь и в них я видела нас, задыхающимися от страсти на каменной обожженной земле. Мне пришлось тряхнуть головой, чтобы сбить своё нелепое наваждение. Я не могу выпустить на волю свое звериное естество. Я не могу поддаться этому по истине чудовищному искушению. Здравый смысл и звериное желание боролись над контролем моего разума. И я не в силах им противостоять.        — Нет, моя прекрасная дочь, ты заслуживаешь наказания! — прорычал он и в его рычание я услышала нотки остывшего гнева. Он точно запрет меня в комнате! Я не желаю сидеть взаперти неделями, не желаю слышать гневных слов отца. И я попыталась задобрить его, убрав руки от тела, обнажая аккуратную полную грудь. Я обняла отца, прижимаясь к нему. Моя грудь терлась о ткань мантии, вызывая еще больше приятных ощущений. Внутри все расплылось в удовольствии от такой близости. Я чувствовала ровное дыхание отца, стараясь запомнить этот момент навсегда. Ведь нечасто я стою с ним полностью обнаженная. Я смотрела на отца, восхищаясь его гордой фигурой. Он был для меня идеальным мужчиной, с которым никто не сравниться. Ни один смертный не мог похвастаться такой красивой кожей, ни один дремора не мог похвастаться такой силой, которую демонстрировал отец. В сознании непроизвольно возник образ обнаженного Мерунеса Дагона, руки которого с любопытством изучали мои самые сокровенные места.....        — Я прошу прощения за эти слова. Я не имела права говорить такое, — шептала я ему на ухо сладкие речи. Мужчина прикрыл глаза. Он явно боролся с собой. Я надеялась, что он меня простит и отпустит, обычно он так и делал. Мое желание набирало силу, рисуя обнаженные картины, где я сидела на Дагоне сверху, а внутри все разрывалось от возбуждения. Внутри меня пульсировал член, давая немыслимое наслаждения. Я поспешно тряхнула головой, чтобы мое тело не повторило движения из наваждения. Мы бы могли сойтись в любовном акте, познав друг друга, но это было бы неправильно. За такую связь меня бы догрызало чувство стыда или же…нет? Почувствовав сильную боль на коже головы, я поначалу не поняла, что происходит, но затем увидела странную улыбку отца, которая не сулила ничего хорошего. Его рука схватила меня за волосы, с силой сжав их.        — Нет, маленькая принцесса, не в этот раз. Я тебя сейчас так накажу…— последние слова прозвучали тише и с каким-то эротическим подтекстом. Он оторвал меня от своего прекрасного тела. Я пошатнулась и была готова упасть на землю, однако его сильная рука подхватила меня за талию. Я уловила в его взгляде наслаждение…наслаждение моей болью и неспособностью что-то сделать в ответ. Его ладонь нежно легла мне щеку, а затем острые когти прошлись по ней, рисуя кровавые немыслимые узоры. Я закричала от боли и отвернулась. Отец превратился в какого-то дикого монстра, от которого хотелось сбежать. Он делал мне больно и наслаждался этим. Слезы вмиг затопили мои глаза. Я стояла спиной к своему мучителю, утопая в страхе. Этот страх рождался из бессилия, из-за того, что самый близкое существо стало твоим мучителем.        — Слезы больше тебе не помогут, маленькая принцесса. Ты разбила мою гордость, заставила принца Разрушения бушевать внутри меня. И я сломаю ее в тебе, — его слова были наполнены желанием. Желанием унизить меня и сделать то, что должно сломать во мне стержень. Своей выходкой я уничтожила в нем любящего отца. Я обернулась к мужчине, что приближался ко мне неторопливой походкой. Мое тело задрожало от его пронзительного взгляда. Я подумывала о том, что можно было бы сбежать, однако… Дагон не даст мне просто уйти. Я стояла и смотрела как грациозно шел ко мне мой принц, которому я сломала его внутренний хребет. Я опустила голову, ожидая неизбежного. Не прошло и минуты, как он оказался передо мной. Его величественный стан, глаза, в которых пылало живительное пламя, сводили меня с ума. Мои веки дрогнули в мучительном ожидании. Что же он сделает со мной?        Он медленно усадил свою ладонь на мою полную грудь. Я задержала на миг дыхание, ведь не могла поверить в то, что со мной происходит. Он сжал ее так, чтобы острые когти вошли в кожу. Я застонала от наслаждение. А затем он медленно потянулся губами ко мне. Однако всю эту идиллию разрушал его взгляд. Я уловила в нем что-то окруженное сильной аурой зла, холодной ненависти и злобности. Но…может мне показалось? Он прикоснулся к моим губам своими и мы слились в горячем поцелуи. Его губы были настолько вкусными, будто какой-то запретный плод и его хотелось пробовать снова и снова. Мы целовались, не в силах оторваться от друг друга. Я хотела своего принца и желание снова и снова захватывало меня, однако острая боль в груди заставила меня оторваться от любимого отца. Я распахнула глаза и посмотрела на свою грудь и едва не закричала. Мое тело было покрыто каплями крови, а в груди зияла рана с рваными краями.       Я буквально видела, как из меня вытекает жизнь темно-красной струей. Я неосознанно дотронулась до нее, сжав губы от боли. И стук сердце стал сильнее. Я медленно вздохнула и подняла голову, взглянув в глаза отца. Наши глаза встретились, и в эту секунду лицо его стало лицом мстительного монстра, искривленным ненавистью и злобой. Я едва не закричала. Он неожиданно рассмеялся чистым смехом, который затем отдавался в моей голове еще долго. Мерунес неожиданно вскинул руку, а затем вонзился ладонью в рану. Жгучая боль накрыла меня с головой, словно волна, рот открылся в бесконечном крике, режущем горло. И внутри что-то внезапно оторвалось, заставив исчезнуть все...... ____________       Бездыханное тело лежало на камне. Рот был открыт в немом крике. который никто и никогда не услышит, а из груди сочилась горячая черная кровь, напоминая о том, что тело было минуту назад живое. Я стоял перед своей дочерью, сжимая в руке мягкое сердце полукровки. Мне даже казалось, что оно еще бьется. Я равнодушно смотрел на то, что осталось от неповинующейся девушки. Никто не смеет оскорблять принца Разрушения, даже его собственная дочь. Я не знал, что мне делать дальше. Теперь, когда она мертва, все должно стать на свои места в этом мире. Я сжал хрупкое сердце в руке, на миг прикрыв глаза. Совсем недавно обладательница этого органа дышала и смеялась, она даже целовалась со мной. А теперь… Я открыл глаза, дав себе последний раз посмотреть на труп и уйти. Только труп изменился. Волосы Лилит внезапно стали покрываться чернотой, становясь все гуще. Ее тело меняло форму: грудь уменьшилась, тело стало более худым, а лицо более вытянутым, уши вытянулись, заострив кончики. И внезапно я осознал кто передо мной. Глаза эльфийки распахнулись и в них я уловил самый настоящий животный страх. Однако страх был не за свою собственную жизнь.        — Что ты наделал, Дагон? Они же тебя теперь уничтожат.....— прошептала она. Я смотрел в синие глаза, не веря в то, что Лилит стала своей матерью вмиг. Однако жизнь в них долго не продержалась и я заметил, как глаза медленно стекленеют. «Но кто меня может уничтожить, моя прекрасная девочка? Кто может уничтожить принца Даэдра?» Какой-то непонятный гул заставил меня обернуться. И ответ на вопрос был неожиданно получен. Даже отсюда я видел как в Мертвые Земли вошли темные эльдары. Их было несметное количество. Они уверенно шли туда, где стоял я.  — Почему именно так, Латрей? Ведь убил я не тебя… __________ Мои глаза распахнулись и перед глазами были не белые лица эльфов, а до боли знакомый потолок. Я сел, пытаясь понять где нахожусь. Эта была моя комната. Значит…все, что было таким реальным — сон? Я сидел, смотря на свое любимое кресло из человеческой кожи, пытаясь понять что это все значит, ведь Даэдра не видят сны. Они по большей части даже не спят. Но что случилось со мной?