Кофе и звезды

Листья летели хороводом вокруг замка, облачая серые тропы в золото. Джесс смотрела как близнецы пускают блинчики по воде, как Гарри и Рон о чем-то спорят в пол голоса под недовольным взглядом Гермионы. Джессика ощутила себя наблюдателем, которого нет. После ссоры с Седриком прошла неделя. Долгая и томительная неделя. Которую скрашивали как могли две рыжие головы, то подбросив конфеты в самых ярких фантиках, то рассказав самую нелепую историю, то просто сочувственно подставить плечо. — Он гуляет с этой, — Фред скорчил рожицу, изображая Чжоу, — хуже было бы, если бы он гулял с Малфоем. Джессика улыбнулась краешком губ, допустив что это было бы действительно забавно. Сильный ветер играл в волосах, развивая часть шарфа, небрежно перекинутого за плечо. — Эй, покажешь класс? — улыбнулся Джордж, кинув к ногам девушки камень, — иначе пойдешь плавать. — Даже не думай, Уизли. Окунуться в привычные забавы и дела было лучшим лекарством, но сердце всякий раз сжималось, видя его силуэт и случайный многозначительный взгляд в коридорах или столовой. Джессика качнула головой, отгоняя его образ, принимаясь за игру с двумя братьями, она не изменяла себе. — А что если подкинуть ему шипучку-вонючку? — Я не хочу ему зла. — Это веселье, Купер. — Фред пожал плечами, плюхнувшись на холодный песок, — и вообще, тебе бы оторваться да как можно круче. Джесс подняла бровь, усиленно пытаясь пустить камешек в нужном направлении. — Давайте отпразднуем следующую победу Гарри, да, Гарри? — Крикнул он, помахав растерянному Поттеру рукой. — Ему тяжелее всех. — Да, но ты ведь не думаешь, что он даст какому-то раскрашенному Диггори себя сделать? — Фыркнул Джордж. — Я буду болеть за Гарри, если вас это успокоит. Конечно, она болела за него, но глубоко в душе она верила в Седрика. Даже если он больше не нуждался в этой вере. — У нас вышла такая глупая интрижка, — неожиданно для себя Джесс села рядом с Фредом и разрыдалась. Ей показалось, что жизнь пошла вокруг нее, наполняя событиями всех вокруг, но обделив ее, украв у нее не только сердце, но и принципы. — Мерлинова Борода, этого еще не хватало, — испуганно отозвался Фред, округлив глаза, — я тебя не узнаю. Какие могут быть слезы по этому напыщенному индюку? — Но я его люблю, — хлюпала в ответ носом волшебница, утираясь шарфом. — Дорогуша, любовь — это когда за плечами время и пройденные препятствия, а не два свидания за пивом. Джессика шмыгнула носом, — да, да, ты прав. Значит, он мне просто нравится, — и она зарыдала с большей силой. — Ты делаешь только хуже, — цыкнул Джордж. — Если тебе так плохо, иди и поговори с ним. — Никуда я не пойду. Пойду только делать работу по зельеварению, — хлюпала Купер, отряхиваясь. — Это вообще не нормально, что с тобой происходит, — протянул Джордж, тяжело выдохнув, — женщины, — они развели руками, провожая Купер взглядом. Джессика шла, вытирая глаза, она спешила в библиотеку, коря за то, как глупо все стало складываться и как по-дурацки она расплакалась. Девушка поправила непослушные волосы и уселась в самый дальний угол у широких окон, покрытых готической решеткой. На стол вывалились многочисленные тетради и книги, обложив себя ими, волшебница попыталась сосредоточиться на чтении. Час тянулся за часом. — У тебя все в порядке? — Напротив присел Фред, будучи на редкость тихим и без Джорджа. — Мне кажется, нет. — Выдохнула девушка. — Но мне так стыдно за мои слезы. Фред улыбнулся, — ты просто неисправима, хватит уже. Быть собой — это нормально. — Как думаешь, что мне делать? — Голос ее был обессиленный. — Ничего, — Фред сложил из листка лягушку, — чем проще ты живешь, тем больше тебе хочется улыбаться. А Седрик не стоит того, чтобы целую неделю такой короткой жизни ты решила потратить на, — он посмотрел на учебники и скривился, — него и зельеварение. — Я видела на прорицание его смерть, — прошептала Купре, наклонившись к юноше. — Глупости все это. Сумасшедшая бабуля обвешалась травами и что-то рассказывает. — Не может быть, я словно почувствовала это и стала отговаривать от этого Турнира. — Ему не понравилось твое беспокойство? Знаешь, Джесс, я бы взглянул на это под другим углом и прекратил корить себя. — А если он умрет? И я не спасла его. — В любой сказке кто-то умирает в конце. Иногда, это даже мы. — Ты говоришь грустные и нетипичные для тебя слова. — Я не клише, Джесс, я такой же человек с философским взглядом на жизнь. — Фред улыбнулся, — подумай над моими словами и раз уж так, поговори с этим недотепой. Джессика улыбнулась мягко в ответ, она вдруг увидела Уизли в совершенно другом обличии, перед ней стоял не просто легкий и бездумный весельчак, но глубокий и чуткий юноша, поддержка которого окутывала ее пледом и заставляла двигаться, смеяться и не бояться. Она неожиданно для себя открыла, что именно он научил ее быть смелой. Быть смелой, когда садишься впервые на двухколесный велосипед в слетающем с головы шлеме, разбивая коленки, он бережно помогал подняться. Быть смелой, когда ждешь сову и дрожат руки от волнения, он приносил шоколадное печенье, которым пахла его старая коричневая кофта. Быть смелой, ощутив на себе Шляпу, быть смелой, готовясь к экзамену. Быть смелой, видя, как распадается семья и быть смелой, обретая новую. Не бояться никогда. Он и есть ее Гриффиндорский лев. Сердце ее в эту минуту забилось чаще, мягче и так, как должно было еще давно. — Спасибо, — шепнула девушка, всматриваясь в него, ресницы ее вздрагивали, словно она боялась спугнуть волшебную дремоту с глаз. Фред молчал. Их взгляды казались так близко и так далеко, такими тихими и такими кричащими. Этот день не мог не изменить их жизни и не мог не спплести их воедино раз и навсегда. — Вот вы где, — Голова Джорджа вынырнула из-за книжного стеллажа, он чихнул от пыли, — нам пора. — А куда вы? Джордж принял вид человека, хранящего одну большую тайну, выталкивая брата с его места. Фред натянуто улыбнулся, поддаваясь. — До вечера, Купер. Джессика впервые не чувствовала себя одинокой, словно изнутри ее наполнило нечто новое, фундаментальное и живое. Она долго сидела, наслаждаясь спокойствием, которого не было так давно, словно забытая детская наивность и гармония поднимались от земли до самой макушки и во всем девушка ощущала его силу и поддержку, полностью отдавшись в это тепло, Джесс не заметила ход времени, пропустив ужин. Волшебница неспешно собирала свои вещи, наконец желая покинуть библиотеку и расправиться с запасом шоколада, который покорно хранился в тумбочке. В комнате было пусто, лишь ветер гонял свежий воздух и шумел под потолком. Пахло свежим бельем и женскими духами. Купер с великим наслаждением скинула все на пол, собрав самые любимые шоколадки, она села на подоконник, укутавшись в плед, сшитый из множества футболок. Джессика погрузилась в чтение какого-то незамысловатого детектива, уже зная, кто убийца. — Ты чего не была на ужине? — В комнату влетела Эрика, чуть не сняв дверь, — мы на уши подняли весь замок. — Заметив совершенное блаженство подруги, Эрика насторожилась, — даже не смей говорить мне, что ты была где-то с Диггори. Джесс отрицательно качнула головой, — я просто поняла, что жизнь вообще-то гораздо лучше и есть в ней нечто волшебнее. — Понятно, зубрила? Купер рассмеялась, — да нет же, я просто отпустила наконец-то всю эту бессмыслицу. — Да будет Безголовый Ник всегда безголовым, — выдохнула Эрика, отворяя свой шкаф, из которого тут же вывалилась одежда, — я тогда побежала на свиданку, пока ты тут ловишь дзен какой-то. — Тебе пора написать справочник «топ три шага к мужскому вниманию» и раздать всем девушкам в Хогвартсе. — И тебе? — Мне нет, — Джесс слегка улыбнулась, уткнувшись в книгу. Она вспоминала, как когда-то описывала девушку для Фреда и поняла, что это полная ее противоположность и любые три шага показались бы ей нелепыми. — Ладно, давай не теряйся больше. Я так перепугалась, но на твоем месте я бы нашла Фреда и сказала, что ты жива, — бросила Эрика через плечо, — он вообще из рыжего стал серым. Хотя, впрочем, он такой всегда и был. — Она хмыкнула, уходя. Джессика взволнованно выскочила следом, стряхивая шоколадную стружку с пижамных полосатых штанов, — а где он? — Дорогуша, он пошел тебя искать. Подумай, что подумал бы он, ища тебя. Вы оба меня поражаете. — Волшебница тяжело выдохнула. Джесс замерла, но тут ее осенило, и она припустилась по коридору, чувствуя совершенное веселье от этого, словно ей пять, и она бежит в свой домик на дереве. Волшебница остановилась у каменной стены, которая тут же преобразилась в огромные двери, пропуская ее внутрь. Комната, набитая хламом, была их убежищем. Она заметила Фреда, выходящего из-за какого-то старинного шкафа, набитого склянками. — Ты точно доведешь меня до инфаркта, Купер. — Я и не думала об этом, — Джессика улыбалась. — Ну и вид у тебя. — Юноша окинул ее взглядом: пижамные штаны, огромный свитер в толстую вязку и точечка шоколада в уголке губ, — самый домашний, мне даже захотелось тот шоколад. — У меня еще осталось. Фред улыбнулся. Искренне и открыто, он не пытался быть кем-то другим, он не пытался доказать кому-то что-то. Он был и был настоящий от и до, — я сперва пошел в нашу беседку секретов. — Я так и подумала, последнее, где бы ты смотрел — это здесь. — Верно, — Уизли качнул планеты, висевшие на стоящем рядом макете. — Мне порой кажется, что я могу молчать, ведь ты и так все знаешь. Между ними возникло притяжение и разверзлось целое небо звезд, вылетевшее из небесного макета. Звезды рассыпались в воздухе, покрыв его ночью и своим сиянием. Планеты закрутились над их головами, позволяя звездам мерцать еще ярче. Кометы отражались в их глазах, заполняя пространство, лиловая ночь разливалась вокруг, бусины переливались в их руках, а взгляды неразрывно стремились друг к другу. Они молчали и все понимали, сердца стучали, поворачивая космические светила, растворяя их сахаром в горячем молоке импровизированной ночи. Фред оказался так близко, что его дыхание ощутимо скользнуло рядом. — Ты доверишься мне? — Да, — одними губами ответила Джесс. — Навсегда? — Ребят! — Чей-то голос раздался сзади, сломав этот момент, — о, черт, простите. — Кажется, это был Джордж, — Джессика отвела глаза на пол. Фред выдохнул и недовольно что-то буркнул, — нет, это был не он. Вся чуткость была нарушена, как легкое касание паутины. — Ладно, пойдем. Они поднимались молча, и тишина эта вдруг оказалась неловкой. Джесс готова была поклясться, что выглядела, как помидор от испытанного спектра эмоций. — Послушай, ты должна быть честной с собой и желательно со мной, я не хочу так помогать тебе забывать кого-то, у меня тоже есть сердце, Джесс, — Фред проговорил это отрешенно и устало. — За кого ты меня принимаешь? — Ты сегодня говорила о своей любви к нему. Лучше разберись за кого ты принимаешь меня. Спокойной ночи. — Юноша резко развернулся, спускаясь, оставляя Джессику обескураженной и задумчивой. Она не спала всю ночь, злилась, думала, негодовала и снова размышляла, снова анализировала и снова пыталась почувствовать ответ, но ее мысли и раздражение были сильнее. Этой ночью Джессика закрывала глаза и видела то небо из Выручай — комнаты.