Во льду.

Словно по иронии, Тем-Кого-Нельзя-Называть на их катке стал Гарри Поттер. Если хоть кто-то заикнется о нем — неважно, в каком контексте, где и когда — Драко тут же появляется там и принимается громко разглагольствовать о «святом Поттере». Его совершенно не волновало, что все вокруг уже давно не хотят ничего слышать о Гарри из его уст. Он все равно продолжал яростно бубнить, что Поттер убого катается, а еще тощий неумеха и идиот с нелепыми очками, которые бессовестно закрывают от мира потрясающую зелень его глаз… кхм. Такие монологи для Драко были не редкостью. Ему не хватало одних только перепалок с Гарри, он еще и обсуждал его со всеми подряд, кто не успел сбежать и спрятаться — с Дафной, Ноттом, Блейзом, раздраженным Снейпом, с родителями, дворецким Добби, Панси или с павлинами в саду. Стремительно приближаясь к своим восемнадцати, Драко с отчаянием осознал, что не может ничего делать, не думая о нелепом Поттере. Когда он тренировался, то перед глазами стоял образ Гарри, отрабатывающего упражнения — запыхавшегося, раскрасневшегося, с изящно выгнутой спиной, напряженного каждой мышцей. Когда он исполнял свою программу, невольно посматривал в сторону Гарри — смотрит или нет? Когда слушал музыку, представлял — в зависимости от жанра и звучания — как Поттер танцует на льду, раздевается после тренировки или мрачно сверлит его недовольным взглядом. Итак, если бы Драко платили всякий раз, когда он говорил о Гарри Поттере, он смог бы купить луну и съехать с этой планеты, чтобы больше никогда не видеть этих отвратительных, ужасных, волшебных и очаровательных глаз. Их «вражда» продолжалась долгие годы — как бы Драко ни пытался бороться с дурацкой влюбленностью в своего главного соперника, она все равно одерживала над ним верх. Даже лёд уже не дарил привычного триумфа победы — его пьедестал отнял наглый мальчишка со сверкающими глазами, и Драко даже не способен дать ему отпор! Какой позор для всего рода Малфоев. Драко мог проклинать Гарри всеми возможными словами, язвить, насмешничать, распускать слухи, откровенно жаловаться, а потом ночью запираться в ванной и раз за разом вспоминать его сегодняшний прокат или мгновения в раздевалке или… В общем, Драко пал так низко в своих собственных глазах, что ниже только Уизли. Хотя, даже рыжий Рональд уже умудрился охомутать свою подружку и ходить с ней за руку повсюду, смотря абсолютно безмозглым, влюбленным взглядом. Ну, а Драко не такой, он выше этого. Он будет мрачно страдать со стороны, при встрече ерничая и пытаясь задеть. Потому что ни обстоятельства не располагали к нежной романтике — они должны выгрызать себе место на пьедестале — ни мнение его отца, твердо желающего найти Драко выгодную партию и воспитать сотню внуков, ни сам Гарри, который явно не собирался бросаться в этот омут с головой. Умные люди бы просто забыли эту подростковую влюбленность и занялись бы делом, понимая, что весь мир настроен против них. Но это явно не про них. Гарри искренне оскорбился бы, если кто-нибудь назвал его «разумным», а Драко всегда был не такой, как все — эпатаж и пафос текли в его жилах. Царапни — и потекут деньги. Поэтому они, вопреки логике и здравому смыслу, решили быть вместе. Ну как, решили. Драко просто завалил Гарри прямо на катке, не снимая с руки гипса и с ног коньков. Впрочем, можно долго спорить, кто кого здесь еще завалил, но факт оставался фактом — они поцеловались и решили, что пора послать все к чертям и любить друг друга. Ежедневно. У Ромео и Джульетты подобное закончилось весьма плачевно, но Драко мыслил более оптимистично — семья Гарри как-то не тянула на Капулетти. Поэтому, ни капли не стесняясь, нагло выселил его из гостевой комнаты по причине ремонта, и они зажили вместе, краснея от ухмылок Нарциссы и понимающих взглядов Добби. — Эх, молодость, — вздыхал дворецкий. — Вот у меня, юный лорд, в Вашем возрасте уже четверо детей было, а Вы все со свиданиями тянете… эх, молодость-молодость, где мои молодые годы с Винки и Кричером в обнимку, эх… Драко хотел его уволить, но Гарри так мило смеялся рядом с ним, что пришлось повременить с этим. — И правда, что я тяну, — бормочет Драко себе под нос. — Гарри, что ты делаешь сегодня вечером? — Иду на каток, как и во все вечера моей жизни, — пожимает плечами Гарри, гремя посудой. — Но перед этим я хочу приготовить для Добби шоколадный пирог по рецепту тети Петуньи… Драко неприязненно морщится. Мысль об этой женщине и ее мерзкой семейке, в целом, вызывает у него исключительно отвращение с примесью гнева. Гарри упрямо не хотел идти в суд и обвинять их в чем-нибудь, заявив, что не желает тратить на них время, нервы и деньги. Лучше потратить их с умом. — Ты уверен, что эта женщина не начиняет ядом все свои пироги? — прищуривается Драко. — Ой, да ладно, она нормальная, — равнодушно отмахивается от него Гарри. — Счастливая белая женщина с мужем и ребенком, с собственным домиком и красивой лужайкой. Я просто неудачно влез в ее жизнь, так что мне некого винить, кроме себя и того урода, что… Он резко замолкает и с грохотом ставит кастрюлю на стол. Драко пытается с ним заговорить, но любой звук глушится невыносимым шумом и звоном посуды. Даже изящное ситечко падает на стол с оглушительным скрежетом. Драко отодвигается от жуткой кухонной техники — пожалуй, он ни разу в своей жизни не готовил ничего, сложнее… салата? Его учили политике, дипломатии, хитросплетениям бизнеса, уходу за волосами, но никак не готовке. Драко был уверен, что готовка — занятие бедных. — Сэр, у вас в порядке? — осторожно спрашивает его Добби, забегая на кухню. Гарри уверенно разбивает яйца ровным ударом ножа, заставляя Драко и Добби вздрогнуть. Малфой максимально невинно улыбается Гарри и отводит дворецкого в сторонку. В его голове мгновенно появляется коварный план мести. Он, конечно, не граф Монте-Кристо, но оставить безнаказанными людей, которые причинили боль его солнышку — невозможно. — Ты знаешь, что делать, — шепотом произносит Драко, быстро записывая адрес Дурслей на бумажке и просовывая ее в карман его пиджака. — Убить их? — у Добби загораются глаза. — Они обижали суженого молодого господина? — Обойдемся без этого, — отмахивается Драко с невольной дрожью. Он сотни раз видел, как отец раздумывал о своих врагах и советовал проявлять хитрость и беспощадность. Но убивать их — это немного чересчур. — Маленькая шалость. — Как прикажете, сэр, — чинно кланяется ему Добби, поправляя идеальный воротничок, и скрывается во тьме коридора. Драко потирает руки и довольно улыбается — минус одна проблема для их идеального будущего с Гарри. Он разворачивается и идет обратно на кухню, насвистывая приятный мотив себе под нос. Но вместо теплых объятий его встречает строгий взгляд и венчик в руках любимого. Драко невольно улыбается шире — миниатюрный Гарри не воспринимался им как угроза, несмотря на физическую подготовку. Его хотелось завернуть в одеяло, как в ролл, принести ему какао и обнимать до конца дней. А еще завалить прямо в этом одеяло и хорошенько трахнуть, но это Драко планировал на следующий год их отношений. Сразу после его золотой медали. Гарри строго на него смотрит, напоминая, что пора возвращаться в реальность и отвечать за свои слова и поступки перед лицом правосудия. Точнее, перед его макушкой. Гарри вряд ли когда-нибудь станет выше ста семидесяти, а Драко все еще возвышен и высок, как его самооценка и акции Малфоев. Зато его удобно обнимать, прижимая к своей груди. — Драко Малфой, скажи мне честно, — хмуро говорит Гарри, откидывая назад непослушную прядку, измазанную в муке. Драко на секунду теряет нить повествования. — Вы мафиози, а? Драко фыркает и смеется. Гарри не улыбается, проводя свободной рукой по форме для пирога. — С чего ты взял, солнце? — спрашивает Драко, обходя его и обнимая сзади. Гарри мягко вздыхает и откидывается назад, позволяя сильным рукам сжать себя в крепких объятиях. Драко резко разворачивает его и впивается в измазанные мукой губы поцелуем. Гарри подается вперед, очаровательно вставая на носочки, чтобы дотянуться до Драко, и выпускает из рук венчик. Кажется, этот раунд за Малфоем. Они отрываются друг от друга с легким стоном и как-то совершенно по-глупому улыбаются. — Ты не можешь отвлекать меня поцелуями всякий раз, когда я спрашиваю о твоей семье, — закатывает глаза Гарри, присаживаясь на край стола. — Правда? — приподнимает бровь Драко. — А я думаю, что могу. Гарри тихо вскрикивает, когда он подхватывает его за бедра и несет над плиточным полом из кухни. Гипс болезненно ударяется об белобрысую макушку, но Драко мужественно терпит и в отместку стискивает в ладонях крепкие бедра. Гарри смеется в голос, запрокидывая голову, и Малфой не может отвести взгляда от его обнаженного горла и огромного синяка на подбородке. — Поставь меня на место, мне надо готовить, — возмущенно приказывает Гарри, обхватывая руками его шею. — Ты отказываешься от того, о чем мечтают все мои фанаты, — подмигивает ему Драко с очевидным намеком. — Может быть, дело в том, что я не тринадцатилетняя девочка, — дразнится Гарри. — Малфой, убери руки! — Заставь меня, — игриво предлагает Драко, слегка кружа его вокруг себя. Гарри воспринимает его предложение всерьез, внезапно кусая его за щеку. Драко от неожиданности вздрагивает, и Поттер легко изворачивается и прыгает на пол, со смехом глядя на ошарашенное лицо Драко. Четкий след от зубов остается на его не по-аристократически красном лице. Он едва оправляется от шока, подбегая к широкому зеркалу и непонимающе рассматривая свое обескураженное отражение в зеркале. — Поттер! И как мне выступать с этим?! — Ты сам напросился, — пожимает плечами Гарри, возвращаясь к рабочему месту. — Замажешь тоналкой, какие проблемы, а? Я сотню раз так делал… Он прикусывает язык и быстро несется в сторону шкафов, делая вид, что перебирает продукты, а не прячется от Драко. Все-таки, не всеми подробностями своей жизни он хочет делиться с человеком, который ему нравится — это просто жалко… Гарри беззаботно улыбается ему и хватается за разделочную доску, будто бы ничего и не произошло сейчас. — И что это значит? — хмурится Драко. — Что пора тебе готовиться к Гран-при, Драко, — ровным голосом произносит Гарри. — Я и так дал тебе отсрочку в пару недель, воспользуйся ей с умом. — То есть, ты намекаешь, что я катаюсь хуже тебя? — вскидывается Драко, когда Гарри случайно затрагивает болезненную тему. — Нет, — на лице Гарри расцветает ухмылка. — Просто тот, кто первый — тот и сверху. Он улыбается совершенно по-дьявольски и откровенно смеется над опешившим Драко. И вот это вот чудо стесняется чересчур пошлых комплиментов и знаков внимания? Да он выглядит как маленький ангел со всей своей худобой и задорными изумрудными глазами! А когда ездил по катку с букетом белых лилий, так вообще был воплощением чистоты и невинности! Да его семье за электричество платить не надо — его чарующие глаза должны освещать три квартала подряд! Или Драко просто влюбился и растерял остаток мозга. Возможно, и то, и другое. — Поттер, — качает головой Драко. — Ты нарываешься? — А ты золотой медалист? — изумленно спрашивает Гарри. — Слушай, без шуток — я волнуюсь за тебя. Не хотелось бы, чтобы мой «самый главный соперник» проиграл всем, кому только можно и нельзя. Во-первых, это стыдно. Во-вторых, я не уверен, кто закопает меня первым — твой отец или тренер Снейп. Возможно, одновременно. Так что, коньки в зубы и на каток. — А ты? — А я перестану кататься, если мне ногу отрежут. Как видишь, ноги у меня на месте.

***

Добби вздыхает, когда приходится пару раз прыгнуть по изящно подстриженным кустам, а потом раскидать по лужайке мусор, который он так и не донес на помойку. Он легко разбирается с замком, вспоминая свое воровское прошлое, и открывает дверь. Наверняка, какая-нибудь любопытная соседка сейчас следит за ним, но Добби только за. Пусть смотрит. Разломать стоящие статуэтки и фоторамки — легче простого. Раскидать горшки с цветами, изрезать многочисленные шмотки — дело нескольких секунд. Добби грустно качает головой и включает на максимум воду в ванной. Потом вспоминает об огромных ценах за коммунальные услуги и решает просто дополнить бардак шампунем и порошками. Мыльная пена быстро заполняет коридор второго этажа. Добби и не хотел бы рушить дом этой милой семейной пары и их сына, но обижать мистера Гарри Поттера — это чересчур. Сами напросились. Деньги и украшения Добби оставляет нетронутыми. Зато шкаф весело и задорно летит на пол с громким звоном стекла. Добби раздумывает, успеет ли он закидать машину тухлыми яйцами, когда слышит в замке поворот ключа. Ах да, нужно будет сломать дверь. Хотя, лучше не надо, а то заберутся к ним воры, а Добби и так получил за это три года тюрьмы. Точнее, десять, но ему надоело и пришлось уйти. В прихожей слышится истеричный крик женщины и басовитый визг подростка. Добби достает из холодильника приготовленный ими торт и осторожно несет его навстречу судьбе. Последнее, что видят Петунья, Вернон и Дадли перед тем, как на них валится внушительное кремово-бисквитное чудо — спокойное, почти уставшее лицо Добби.

***

Тренер Снейп встретил их как обычно — недовольно, раздраженно и хмуро. Даже серое лондонское небо было не такое мрачное, как его лицо. Еще больше он разъярился, когда увидел их сцепленные вместе руки. Ко всяким проявлениям романтики он относился резко негативно. Любви нет. И не будет. Даже не просите, лучше работайте изо всех сил. А еще он слишком хорошо помнит, как так же приезжал на каток с юной Лили Эванс, как они в шутку отрабатывали парное катание и легко скользили вместе, крепко держась за руки и смеясь. Глаза у нее тогда были такие же — ярко-зеленые, будто светящиеся изнутри и счастливые. Ну, а потом, она вышла замуж за другого, родила ему сына и умерла, еще будучи молодой звездочкой фигурного катания. А еще первой и последней любовью Северуса, но кому есть дело до переживаний старого, вечно угрюмого тренера, верно? — Так, Малфой, живо на лед, повторять программу, национальные через два дня! — рявкает Северус. — Поттер, какого черта ты здесь? — Не говорите так с ним, он же не виноват, что… — возмущается Драко, но Северус бросает на него тяжелый взгляд и резко шагает к ним. — Гринграсс, не останавливаться! — приказывает Северус затихшей Дафне, с увлечением наблюдавшей за шоу. — Малфой, за коньками, сейчас же! Иначе свои позорные падения будешь оправдывать перед всей страной! Несколько дней не появлялся на тренировках, неужели Поттер заразил вас безалаберностью и безмозглостью? Незаменимых нет, ваши детские прежние победы не значат ничего сейчас без ежедневной тяжелой борьбы! Так что живо в раздевалку. Поттер, за мной. Никаких коньков. — Хорошо, — бурчит Гарри, отпуская руку Драко, и покорно плетется за Снейпом. — Хорошо, сэр, — шипит Северус. — Не обязательно называть меня сэр, тренер, — не подумавши, язвит Гарри, дерзко смотря в темные глаза Снейпа. Дафна на льду свистит. Блейз и Нотт с трудом сдерживают истерические смешки. Драко тихо бормочет себе ругательства под нос, ударяя себя по лбу. Северус бледнеет, и Гарри практически видит в его глазах свою скорую кончину. Возможно, он сейчас свернет ему шею голыми руками. Да что там руками — одним презрительным изгибом бровей. — Что Вы себе позволяете, Поттер? — тихо шипит Северус, переходя на «Вы», и Гарри было бы куда менее страшно, если бы он кричал. — Простите, сэр, — вздыхает Гарри. — Но как я буду выступать, если Вы не позволите мне тренироваться? — А кто сказал, что я позволю Вам выступать, — цокает языком Северус, неодобрительно смотря на него сверху вниз. — Ваша рука сломана, Поттер, а это один из ведущих элементов в катании. Если Вы начнете кататься сразу же после снятия гипса или еще до его снятия, то это может только усугубить ситуацию, и Вы проваляетесь в больнице еще пару лишних месяцев. Ой. — Но, сэр… — тут же вскипает Гарри. — Я же не могу пропустить целый сезон из-за этой ерунды! — он показательно тыкает пальцем в гипс. — Еще как можете, Поттер! — резко выдает Северус, устав от нелепых пререканий. — Нет и точка! Вы не посмеете ослушаться меня. — Но фигурное катание — это вся моя жизнь, — со страстью кричит Гарри, пытаясь достучаться до тренера. Тот лишь презрительно закатывает глаза, вызывая неожиданно вспыхнувшую с новой силой неприязнь. А Гарри ведь искренне верил, что эту стадию они уже прошли! — Вы такой же любитель играть на публику и создавать драмы из ничего, как и Ваш отец, Поттер, умерьте свой пыл, — холодно и безо всяких эмоций говорит Северус. — То, что Вы отхватили пару золотых медалей, не значит, что Вы можете управлять анатомией и законами физики. Уймитесь и не мешайте остальным. — О, а может дело в том, что Вы просто завидовали моему отцу, сэр?! — вскидывается Гарри, издевательски выводя последнее слово. — Он смог добиться мировой известности и создать семью к двадцати, а Вы в это время судились из-за участия в преступной группировке, расистских лозунгов и незаконных химических экспериментов в подвале своего дома! Северус впивается в него злым взглядом потемневших от ярости глаз, сильно задетый этой колкостью. И откуда мальчишка вообще мог узнать об этом? Дамблдор посодействовал, чтобы вся информация о том заседании испарилась из всех источников. Драко нерешительно переглядывается с Дафной, не зная, стоит ли сейчас вмешиваться. Слишком уж… личным кажется это противостояние. Не предназначенным для их глаз. Неприятно и мерзко на душе, когда видишь двух сильнейших людей, которые с ненавистью смотрят друг на друга. Зачем таким замечательным людям вообще ссориться? Драко делает шаг вперед, намереваясь остановить спор. Нотт и Блейз застывают у бортика, явно чувствуя себя лишними. Дафна нервно подъезжает к ним, не сводя взгляда с раскрасневшегося Гарри и побледневшего Северуса. Внутри клокочет гнев. Хочется выплюнуть в лицо все то, что копилось в груди долгие годы, выплеснуть все сокрытое и просто гордо развернуться и уйти. Нельзя. Есть вещи, за которые мы должны нести ответственность. — Вашей матери было бы за Вас стыдно, Поттер, — неожиданно тихо говорит Северус. У Гарри вспыхивают глаза. Он сжимает ладонь в кулак, впиваясь короткими ногтями до крови, и резко разворачиваясь, уходит с катка, даже не смотря ни на кого. Рядом застывают фигуристы, ошеломленные его реакцией на такие, в общем-то, невинные после всего сказанного слова. Драко осуждающе качает головой и срывается с места вслед за Гарри. Его редко можно увидеть искренне разозленным — обычно, он воспринимает все с усмешкой или обреченным вздохом, а потом начинает усердно работать. Жизнь заставила. Но у всех есть больные места, ахиллесова пята, которую нужно беречь как зеницу ока. И чертовски неправильно, когда люди пытаются причинить боль с ее помощью. Особенно, если это смерть родителей. Драко вырос в семье с сомнительными политическими взглядами, древней историей, подозрительно заработанными деньгами и при этом с прекрасными семейными ценностями. Его мать любит его больше всего на свете. Отец — гордится, хвастается им и строго направляет на истинный путь. Гарри был лишен родительской любви. Да вообще любой любви. Все, что у него было, когда он пришел в фигурное катание, — пара-тройка друзей, дешевые коньки и надежда. Поэтому любое упоминание родителей воспринималось им в штыки. Он всегда игнорировал вопросы журналистов о семье. Говорил о них крайне редко и всегда с каким-то детским восторгом и печалью. Конечно, разговоры Снейпа о его отце причиняли боль. А о матери — вдвойне, потому что не надуманные оскорбления, а что-то другое, непонятное стороннему зрителю. Драко нагоняет его в коридоре и крепко прижимает к себе. Гарри даже не сопротивляется, утыкаясь носом ему в грудь. Драко мягко гладит его по волосам и молчит, не зная, что в такой ситуации вообще можно сказать. От него ничего и не требуется. Гарри тихо подрагивает в его руках, но ни единого всхлипа не слышится из его уст и глаза остаются сухими. — Мы все преодолеем вместе… — Драко знает, что это максимально клишированно, но ему больше нечего сказать. — Хочешь, я сейчас пойду и засужу его? — Еще чего, — посмеивается Гарри, поднимая на него горящие зеленые глаза. — Ты обязан остаться у этого хрыща и победить любой ценой, Драко. Так, чтобы у соперников челюсти отлетели к сраному Южному Полюсу. Ты должен победить за нас двоих. — А ты? — Драко смотрит на него, понимая, что ради этих печальных глаз выиграет все медали. Если ему позволит японец. Или русский. Или Нотт. А может, и канадец. Или, с чем черт не шутит, американец. — А я вернусь и уничтожу всех, — фыркает Гарри как бы в шутку, но Драко видит в его глазах чистую, ничем не замутненную ярость. — Иди на тренировку. Я… наверное, домой поеду? — Поехать с тобой? — Драко переживает за этого наивного дурака, который в порыве эмоций может натворить дел. Гарри с кроткой улыбкой качает головой. — Точно? Ну хорошо. Гойл тебя проводит и довезет. Гарри, я тебя умоляю, только не натвори глупостей. — Когда это я творил глупости? — скептически спрашивает Гарри с явной иронией. — Тебе в хронологическом порядке или алфавитном? Гарри смеется и целует его на прощание, нагло взъерошивая уложенные гелем волосы. На первый взгляд, он совершенно спокоен и весел, но Драко знает: он отличный фигурист. А фигуристы — прекрасные актеры. Поэтому он хватает Гарри за руку и нежно целует тонкое запястье. Юноша вспыхивает самым восхитительным оттенком красного и быстро отворачивается, чтобы Драко не увидел его румянец. — Я волнуюсь о тебе, — звучит вместо «я люблю тебя», но Гарри и так понимает. — Не убивай себя ради золота, хорошо? — Я и не собирался. Просто буду тренироваться и все, — Гарри пожимает плечами. — Как и раньше. Могу даже диету соблюдать, — Драко смотрит на выпирающие кости его запястья и хмыкает. — Конечно, милый. Конечно, он ему не верит, поэтому поспешно пишет сообщение Добби, едва Гарри летящей походкой не скрывается за разворотом. Ноги его едва держат, когда он встает на коньки. Малфоям не свойственно волнение. А Драко — Малфой, это его долг. И он пообещал Гарри.

***

К вечеру приезжает отец из своей командировки, которая почему-то включала в себя гонки на яхтах вместе с Гринграссом. Встречать его выходит вся семья, дворецкие надевают праздничные мундиры, а Гарри неловко мнется у стены, почесывая гипс. Драко стоит рядом с ним и криво усмехается, стараясь скрыть дрожь от мысли, как отец отреагирует на Гарри. Дверь резко распахивается, и под звуки оркестра выходит Люциус в сопровождении старшего Гринграсса, его красавицы-жены с надменным взглядом женщины, которая никогда не работала и при этом носит бриллианты на пальце, а также его двух дочерей. И если Дафна — копия отца, со своим холодным цепким взглядом и светлыми волосами, то Астория похожа на мать своей яркой внешностью: пухлые губы, изящная фигурка в противовес спортивной Дафне, огромные карие глаза, пушистые волосы, на чью укладку тратится пара часов, макияж не по годам и белозубая модельная улыбка. — Ах, как приятно видеть вас всех снова, — расплывается в фальшивой улыбке Нарцисса, сверкая изумрудами на пальцах. Миссис Гринграсс обменивается с ней поцелуями в обе щеки и презрительно швыряет свою укороченную шубу в Гарри, приняв его за мальчика-слугу. Люциус даже не смотрит на него, подходя к жене, Дафна коротко кивает им и утыкается в телефон, игнорируя всех и все, а Астория неожиданно срывается с места и с широкой улыбкой несется к Драко. Тот едва не падает, когда Гринграсс заключает его в объятия и настойчиво целует в губы. Люциус одобряюще улыбается, Нарцисса на секунду презрительно кривит губы и вновь возвращает равнодушие на свое лицо, мистер Гринграсс безразлично хмыкает и отдает свое пальто Добби, Дафна ахает и быстро переводит взгляд с Астории и Драко на Гарри, даже отвлекшись от телефона из-за такого неожиданного события. Гарри молчит. Держит в руках шубу и просто смотрит на целующуюся пару. Драко отталкивает, наконец, от себя Асторию, но она нежно целует его в щеку и прижимается к груди, как делал совершенно другой человек сегодня утром. — Ах, Драко, я так скучала по тебе, — мелодичным голосом говорит она. — Как вы чудесно смотритесь вместе, ну просто жених и невеста! — всплескивает руками миссис Гринграсс, восторженно глядя на них. По-хорошему, адекватный бы человек отвел Драко в сторону и поговорил бы, а еще лучше — с Нарциссой. Возможно, кто-нибудь гордо хлопнул дверью и исчез в зимней мгле в слезах. И кто-то согласился бы и на отношения втроем. Но Гарри не был ни одним из этих трёх людей. Вместо всего этого, он молча швыряет в лицо миссис Гринграсс ее шубу и идет к Драко, отталкивая со своего пути Асторию. Все тут же внезапно обращают на него внимание. — Драко, кто это?! — звучит одновременно двумя голосами. Сегодня определенно не день Драко.