Проклятье мучительного сна

      Сразу же после обеда девочки скрылись в своих комнатах и стали готовиться к балу, а мальчики слонялись без дела, с нетерпением ожидая вечера.       За час до начала бала мальчики быстро переоделись и собрались в гостиной. Девочки в платьях стали спускаться вниз, а мальчики старательно воспроизводили те комплименты, которым их научила декан Гриффиндора. Несомненно, большая часть комплиментов была искренней — многие мальчики были откровенно поражены, когда они увидели девушек в праздничных нарядах. Девочки смущались и краснели, благодарили и, цепляясь за руки своих кавалеров, уходили с ними в Большой зал. Гарри, волнуясь, стоял среди оставшихся ребят, ждал Гермиону и тщетно пытался придумать что-то оригинальное.       Гермиона не спешила. Почти все девочки уже спустились вниз, а её всё не было. Гостиная почти опустела, когда наконец наверху появилась его подруга. Увидев её, Гарри буквально впал в ступор.       Он, конечно, ожидал, что Гермиона наденет красивое платье и будет ещё более красивой, чем обычно. В конце концов, он же видел, как Гермиона показывала на себе разные бальные платья. Однако... он, видимо, забыл, что это была примерка, и к платьям не прилагалась ни прическа, ни все остальные мелочи, которыми занимались девочки на протяжении последних часов перед балом. И он совсем не ожидал, какой эффект это окажет на его чувствительную влюбленную натуру.       Когда Гермиона появилась, всё остальное на какое-то время перестало для него существовать. Ему не хотелось ни на секунду отрывать своего восхищенного взгляда от неё. Сердце забилось сильнее, и в пальцах стало покалывать — его руки как будто предвкушали, что будут держать это великолепие в танце.       Он моргнул, вспомнил, наконец, что нужно дышать, и постарался унять колотящееся сердце. Ему стало немного стыдно за свою реакцию, но он всё равно не смог оторвать глаз от Гермионы. Она была одета в длинное платье чистого голубого цвета, которое волнами ниспадало до самых щиколоток, на шее у неё было ожерелье — его подарок на Рождество. Обычно растрепанные волосы были уложены в сложную прическу, из которой кокетливо торчали несколько локонов, спускающихся на лицо. Из-под платья при каждом шаге показывались серебристые туфли. «Как она красива!» — думал Гарри, смотря на её шаги вниз по лестнице. Она уже спустилась и остановилась рядом с ним, а он продолжал смотреть на неё, не произнося ни слова.       Гермиона с улыбкой посмотрела на него и сказала:       — Спасибо, Гарри.       Гарри, очнувшись, переспросил:       — За что?       — Твои глаза говорят мне всё то, что обычно в этих случаях говорят вслух, — Гермиона выглядела довольной. — Хотя все девочки уже давно знали, что мальчики заготовили им комплименты.       — М-м, это плохо?       — Нет, это хорошо. Постарались, молодцы. А ты даже слова не произнес, — с улыбкой поддела его Гермиона.       — Гермиона, прости меня, я...       Она рассмеялась. Хотя он и не сказал ничего, но она всё видела по его реакции, и ей было приятно осознавать, что её старания не пропали даром. Однако Гарри попытался взять инициативу в свои руки и несмело произнес:       — Гермиона, ты выглядишь потрясающе. Я в жизни не видел никого красивее...       Тут Гарри словно прорвало, и он ещё долго расписывал ей свои впечатления от её красоты, пока они шли к Большому залу, чем привел Гермиону в большое смущение.       

***

      Они вместе с другими чемпионами и их партнерами открывали бал первым танцем. Благодаря занятиям у профессора МакГонагалл, Гарри и Гермиона не волновались за саму технику танца и могли спокойно следовать музыке.       Однако кое-что отличалось от занятий танцами на факультативе. Гермиона на балу совершенно преобразилась, и Гарри просто не мог спокойно на неё смотреть. Он был заворожен её красотой. Если бы не занятия танцами, Гарри, наверно, не смог бы и шагу ступить в танце. А сейчас ему помогала привычка. Поэтому, когда он касался её рук и талии и смотрел в её сияющие радостным возбуждением глаза, он всё-таки мог двигаться и даже улыбаться ей.       «Как же быть? Я ведь хотел сегодня признаться ей...» — пытался он размышлять о своих планах на вечер. От волнения и обилия впечатлений у него гудела голова, а в груди не хватало воздуха.Теперь у него отнимались ноги при одной мысли о том, чтобы рассказать Гермионе о своих чувствах.       Время от времени Гарри утаскивал Гермиону к столикам, где можно было перекусить и выпить какой-либо напиток. Когда же съедено и выпито было достаточно, а ноги опять устали от танцев, Гермиона захотела пойти в сад, который был устроен рядом с Большим залом.       Сад был большим, настольно большим, что там можно было долго бродить, не натыкаясь на других студентов и преподавателей, которые вышли туда отдохнуть от музыки и танцев. В саду было много розовых кустов, между которыми летали миниатюрные феи, и зачарованных деревьев, почти подпирающих прозрачный потолок. Между ветвями были видны ярко горящие звезды.       Гарри остановился и поднял голову, рассматривая звезды. Тут он почувствовал, что Гермиона прислонилась к нему плечом. Немного помедлив, Гарри приобнял её одной рукой. Говорить не хотелось. Говорить о чем-то серьезном не хотелось тем более, поэтому они так и стояли молча, пока Гермиона не встрепенулась и сказала:       — Гарри, ты слышишь?       Гарри прислушался к музыке в зале и узнал одну популярную, хотя и довольно старую песню, которую он слышал ещё до Хогвартса.       — Гарри, это одна из моих любимых песен! Пойдем в зал, я хочу её послушать!       Она взяла его за руку и нетерпеливо потянула в зал. Когда они зашли, она хотела присесть к столикам, но он потянул её в середину.       — Ты не против потанцевать под твою любимую музыку?       Она смущенно улыбнулась, присела в реверансе, и они начали новый танец.       Была уже почти полночь, когда они снова вышли в сад и присели на одну из резных скамей, установленных между кустами роз. Гермиона оперлась на скамью рукой, при этом её пальцы коснулись его, но она не стала сразу убирать руку. Гарри замер. Сердце забилось чаще, он пытался сдержать дыхание, чтобы Гермиона не заметила, как он нервничает. Если он хотел признаться, нужно было делать это сейчас.       Гермиона повернулась к нему. У неё был усталый вид, но в глазах светилось удовольствие.       — Гарри, этот вечер такой... У меня столько впечатлений, — она тихо засмеялась. Гарри немного помолчал и нерешительно начал:       — Гермиона... Я хотел сказать тебе... О нас с тобой...       Шумная компания пятикурсников и шестикурсников вывалилась в сад и с хохотом проследовала мимо них. В этот момент в зале послышался голос профессора МакГонагалл, которая объявляла о завершении бала. Гарри перевел взгляд на Гермиону. Она нерешительно забрала руку.       Момент был упущен. Музыка замолчала, и участники бала стали расходиться. Из разных уголков сада стали появлялись парочки студентов.       Гермиона встала, не глядя на него, и спросила:       — Ты проводишь меня?       Он вздохнул и поднялся.       — Конечно. Пойдем.       Гарри подал ей руку и повел в башню факультета, уже начиная жалеть о своей нерасторопности и нерешительности.       Когда они пришли в общую гостиную, ему совершенно не хотелось отпускать её наверх, ничего не сказав ей на прощание. Но в комнате уже появились студенты, все расходились, прощались, делились впечатлениями. Гермиона сделала попытку уйти, однако Гарри решительно удержал её за руку и развернул к себе. Она смотрела на него со смущенной улыбкой, её лицо слегка покраснело. В его груди гулко стучало сердце, когда он произнес:       — Гермиона, я хочу поговорить с тобой. Завтра утром. Хорошо?       Несколько секунд Гермиона молча смотрела на него, и её лицо покраснело ещё сильнее. Потом Гермиона подалась к нему и неловко клюнула его куда-то в уголок рта.       — Хорошо. И... спасибо за вечер, — тихо шепнула она. Гарри от неожиданности отпустил её, и Гермиона беспрепятственно ускользнула от него в спальни. Гарри проводил её ошарашенным взглядом, пытаясь понять, что это значило.       Когда Гарри наконец отвернулся от лестницы, он вдруг наткнулся на мрачный осуждающий взгляд Рона Уизли. Рядом с Роном стояла Парвати, его пара на балу, и безуспешно пыталась привлечь его внимание. Гарри совершенно не хотелось выяснять сейчас с ним отношения, поэтому он молча прошел мимо своего друга в спальню.       Уже потом, ночью, ворочаясь в постели, он перебирал в памяти все фразы в их разговорах, нервничал, надеялся и повторял про себя: «Спасибо за вечер». И трогал уголок рта, куда поцеловала его Гермиона.       

***

      27 декабря, утро, гостиная Гриффиндора.       Гарри почувствовал, что Гермиона мягко отпрянула от его губ. Воспоминания о бале промелькнули в его голове секунд за двадцать. Гермиона взяла его за голову и смотрела ему в глаза с ожиданием. Он прочистил горло и произнес:       — Гермиона. Я... я вспомнил.       — Что именно? Ты вспомнил, что было перед Рождеством? А на само Рождество?       — До Рождества. И в день Рождества. Когда был бал, — он потер рукой лоб, голова была тяжелой от сна и от пробудившихся воспоминаний. — Мы так и не поговорили после бала, — он попытался улыбнуться, но у него ещё плохо получалось. В его памяти зияла огромная дыра на месте двадцать шестого декабря, что вызывало волнение и новую волну горечи. Хотя заботливые объятья Гермионы и её ласковый взгляд снимали всякую необходимость волноваться, но Гарри хотел, жаждал вспомнить то, что его заставили забыть с помощью этого отвратительного проклятья.       — А день после бала? — спросила Гермиона, сама пытаясь скрыть беспокойство. Гарри взглянул на неё. Её тоже волновало, помнит ли он тот день! Он немного приободрился.       — Всё опять как в тумане, но что-то...       — Тебе, наверно, нужно ещё помочь, — Гермиона коротко, но нежно поцеловала его и посмотрела в глаза. «Немагический способ? Да это точно магия!» — подумал Гарри, чувствуя, что его память опять проясняется.       — Да, я, кажется, вспоминаю. У озера. Как же всё нечетко. Ой... Гарри ойкнул от неожиданности, когда новая порция возвращающихся воспоминаний буквально вывалилась на него. Его мысли опять поглотили события прошедших дней.