Бар

Юнги ставит перед Чимином какой-то очень красивый коктейль, больше похожий на радугу в бокале, чем на напиток. Он очень давно наблюдает за этим парнем и должен знать его как облупленного, но в том столько секретов и лабиринтов, что проще забить на всё это, чем пытаться найти выход. Юнги уже в курсе, что Дива и Намджун, вероятнее всего, расстались. Никто, конечно, официального заявления не делал, да и, насколько Юнги известно, Сокджин ничего не приносил, но слухи просачиваются то тут, то там. Намджун не возвращался больше в ту квартиру, где они жили вместе с Тэхёном. Кто-то видел Нама в отеле, кое-кому показалось, что он наведывался в больницу. Даже если это не навсегда и парочка потом сойдётся, Дива всё равно страдает, а значит, цель достигнута? — Почему не празднуем? — Юнги протирает стойку и посматривает в зал. Чонгук словно слился с тем угловым столиком. Он изменился немного: одевается проще, без этих своих вечных костюмов. — И что праздновать? — Чимин болтает в коктейле трубочкой, стучит по стеклу кусочками льда. — Намджун расстался с Дивой. Твой план удался. Разве это не повод? — Повод, — вздыхает Чимин. — Но что-то совсем не радостно… — Если ты переживаешь за бар, то зря. Думаю, Сокджин не станет возражать, если спор будет просто аннулирован, — Юнги наливает себе пива — время позднее, и в баре почти никого нет. Он может позволить себе расслабиться. — Но ведь дело в чём-то другом? — Не знаю, в чём дело, Юнги, — говорит Чимин и продолжает мучить лёд в стакане. — Я думал, это будет весело, думал, что увижу какой-нибудь скандал, а они там тихо-мирно разошлись, и даже весь город целый… И в бар больше не заходят. — Намджун ходит в тёмных очках и наведывается в больницу. Один из наших постоянных видел его. Это всё же не совсем мирно. По идее, они с Джином заняты друг другом, если твой расчет был верным, вот и в баре их нет. Дива и раньше не жаловала, а Хоби ты отшил, — Юнги говорит и без того понятные вещи. Просто сухо констатирует факты. Чимин вздыхает и наконец-то пьёт. — Если тебе не хватает зрелищ, то я могу плюнуть кому-нибудь в бокал. Для провокации скандала, — Юнги улыбается и делает ещё пару глотков, — только обещай не увольнять. — Фу, Юнги! — Чим морщит нос. — Лучше на стойку залезай и танцуй. Вот это будет зрелище! — Нет. У тебя навязчивая идея по поводу стриптиза. Я могу только в приват, но ты разоришься. — Я разве сказал про стриптиз? — Чимин удивленно хлопает глазами. Юнги смеётся. — А ты прав. Видимо, это мой пунктик, — он с шумом ставит бутылку на стойку, — киёми за танец сойдёт? — Нет, нет, даже не надейся! Намджун и Сокджин как раз возвращаются из Пусана. Они провели немало приятных минут на берегу моря, гуляли, пробовали знаменитую местную еду, снова гуляли, много целовались… У Джина появилась какая-то срочная работа, поэтому удалось провести там всего два дня, но Намджун доволен и даже выглядит гораздо лучше, как будто отдохнувшим. — Зайдём в бар? — спрашивает он у Сокджина. — Вечером? — Зайдём. Я даже соскучился. Да и с Чимином нужно спор закрывать. — Тогда жду тебя там в десять, — Намджун целует Джина в губы перед его домом, а потом уезжает на своем мотоцикле в ту гостиницу, где он пока живёт. Сокджин решает одеться как тогда, в первый день миссии по соблазнению Намджуна. Кожаные штаны, облегающие всё, что можно, задница в них потрясающая, майка, куртка и обязательно чокер. Джин выглядит так, словно спор он проиграл и собирается танцевать у шеста, хотя на самом деле ему просто понравилась реакция Намджуна в тот вечер. Джин приходит немного раньше времени, облизывает губы как тогда и заходит в бар. Намджун уже на месте, оборачивается к Джину и улыбается. Наму ещё хотелось увидеться с Хосоком в ближайшее время, но тот куда-то пропал и телефон игнорирует. Сокджин садится за столик Намджуна, поближе к нему, и тычется губами в его щёку. — Я уже соскучился. Тот обнимает его, забравшись рукой под куртку, целует Джина в щёку, потом в губы. — Я тоже. — Я чёртов купидон, — ядовито говорит Чимин, наблюдая это безобразие. Джин машет ему, приглашая за их столик. Условия спора не выполнены, но он надеется, что Чимину будет достаточно. Чимин подходит к ним, скептически оглядывает, садится и спрашивает: — Ну и какая половина бара тебя устроит? Правая или левая? — Он мне не нужен, да и видео я не принёс, — Сокджин вспоминает ту камеру за городом и краснеет, — но если ты настаиваешь, то это можно организовать. — Но вы трахаетесь, да? — Чимин закидывает ногу на ногу. — Не просто трахаемся, — замечает Намджун и притягивает Сокджина к себе ещё поближе. — Мы встречаемся. Джин усиленно кивает и прилипает к Намджуну намертво. — Спасибо, Чимин. Если бы не наш спор... Действительно спасибо, — Сокджин улыбается ему и заказывает выпивку. Где-то там в бар заходит Дива. Те, кто его узнают, ахнув, шепчутся. Он ещё и не один. Он с Хосоком, конечно, как-то удалось его вытащить. Это событие года — Намджун таращится на них, не донеся бокал до рта. Дива машет ему ручкой, другой крепко-крепко держась за локоть Хоби. Чимин нихера не понимает. А Хосок готов провалиться сквозь землю. Он не рассчитывал на подобные сюрпризы, думал, сядут с Намджуном, поговорят по-человечески. — Давно не виделись, — урчит Тэхён, притащив Хосока к столику. Намджун ставит бокал на стол. — На пару слов, — зыркает на друга и буквально вырывает его руку у Дивы, а потом тащит к бильярдной. Хоби уже прикидывает, пойдёт ли ему фингал, такой же, как был у Намджуна совсем недавно. Идея зайти в бар изначально ему не понравилась, но Тэхёну невозможно отказать. Да и в подобном столкновении есть свои плюсы — не нужно ходить вокруг да около. — Намджун, — Хосок опирается на бильярдный стол, — блядь, даже не знаю, с чего начать, но мы с Тэхёном, по ходу, вместе. — Чё, серьёзно? — Намджун не может в это поверить. Его аж пошатывает слегка. — Ты? И Тэхён? Да вы… Вы… Вы же друг друга терпеть не могли! — Да я его на хуй послал, как только увидел у собственного порога, а он взял и неожиданно пошёл, — Хоби смеётся. — Сначала плакался, говорил, что ты его, что он тебя не отпустит, а потом поцеловал. Это странно, Намджун. Нам прикладывает руку ко лбу, трёт кожу пальцами, хмурится. — Блядь, я даже не знаю… Поздравить тебя или посочувствовать. — Да я сам не знаю. С ним как по минному полю. Невыносим, своенравен, бесит, сука, неимоверно, но так стонет, что у меня мозги отключатся. И ведь умеет же как-то лавировать, взглядом, голосом, даже телом, — Хосок вспоминает, как последнее его желание Диву придушить окончилось каким-то безумным секс-марафоном с порчей мебели и прочего имущества. — Я не ревную, — говорит Намджун тяжело, останавливается, прерывая ходьбу вокруг стола. — Но если что, Хоби, я тебя жалеть не буду. И видеть его чаще нужного не хочу. Я его разлюбил, кажется, но насмотрелся на него за эти годы будь здоров. И, пожалуйста, не повторяй моих ошибок, — он кладет руку поверх своей майки. — Я понимаю. Спасибо, Намджун. Благословением это, конечно, не назовёшь, но я рад, что ты остаёшься моим другом, — Хосок обнимает его, хлопает по спине. — А как Сокджин? Удаётся ему покорить твоё сердце? — Он невероятный, — Намджун смотрит в сторону зала, находит взглядом макушку Сокджина и улыбается. — Я даже не могу привыкнуть пока. Но он мне очень нравится. Такое чувство, знаешь… Как будто я жрал много лет одни гвозди, и меня наконец угостили спелым яблоком… — Я рад за тебя. Это действительно круто, даже звучит так, — Хосок улыбается и похлопывает друга по плечу. — А мне, по ходу, надо тренировать желудок, — он смеётся заливисто и очень ярко. — Пойдём в зал, выпьем, вся ночь впереди. — Ну как тебе Намджун? — не удержавшись, сладко спрашивает Тэ. — Правда классно трахается? — и подмигивает Сокджину. — Не знаю, — Джин напрягается. Предыдущая встреча с Дивой была крайне неудачной. — Мы ещё не трахались. Точнее, не совсем, — он не знает, как правильно объяснить. Секс-то был, но не совсем тот, о котором спрашивают. — В любом случае я его люблю и никому не отдам. — Ой, да расслабься, красавчик! — Дива машет на него рукой. — Никто его не отбирает. Ты, главное, — он вдруг тянется к собеседнику поближе и понижает голос. — Помни, что я всегда буду в его памяти и на его теле тоже, — а потом подмигивает и заразительно смеётся. Это очень сильный удар. Сокджин не ожидал. Очень сильный, очень точный. Тэхён словно находит в тщательно скованной броне один-единственный изъян, слабую точку, куда можно всадить стрелу. Попади она в любое другое место — и можно выжить, но только не при таком раскладе. Джину нечего возразить. Все попытки стать любимым и единственным кажутся сейчас таким абсурдом и глупостью. Даже если они окажутся в кровати, стоит только Сокджину опустить голову — он увидит двух драконов, которые обещали любить друг друга вечно. Чимин прожигает в Диве взглядом дыры, но молчит. Тэхён встаёт и уходит к барной стойке, оставляя «подбитого» Сокджина «истекать кровью». Намджун возвращается за столик, сразу обнимает Сокджина, целует в висок. Чувствует напряжение и заглядывает в лицо. — Эй, что случилось? Тэхёна за столом уже нет, но Намджун прекрасно знает, что тот способен за две минуты развести в чужой голове пожарище. Джин отводит взгляд, чувствует, что глаза блестят, и не хочет, чтобы Намджун это видел. Он хотел уйти. Извиниться и просто выйти, но остаётся снова, как и в тот раз, видимо, из принципа. — Мне нужно в уборную. Я на секунду, — Сокджин всё же решает взять паузу. На Намджуна сейчас очень больно смотреть, голос его слышать. Джин поднимается с места и, не дав никому возможности опомниться, быстро удаляется. Он тормозит лишь у барной стойки, делает знак Юнги. Тот толкает в его сторону бутылку рома и не понимает, что произошло, но он — сторонний наблюдатель и вопросов не задаёт. Сокджин скрывается в одной из кабинок туалета, открывает бутылку и пьёт прямо из горла. Он пытается прижечь рану внутри себя, притупить боль, но видимо, алкоголь не той крепости. Хосок обнимает Тэхёна у стойки, тычется ему носом в волосы и урчит от удовольствия ровно до того момента, пока не видит удаляющегося Сокджина. — Зачем? — Хоби даже не нужно спрашивать, он уверен, что Дива причастен. — Чтобы жизнь раем не казалась, — Тэ дергает плечами. Поворачивает голову. — Обычно, когда у меня отбивают парней, — ведёт пальчиком по его челюсти, — я отбиваю желание жить. И яйца. Так что он ещё легко отделался. Спасибо пусть скажет тебе. А затем сладко целует Хосока в губы. — Я чёртов купидон дважды, — убито говорит Чимин на другом конце стойки. — Сокджин? — Намджун следит за ним взглядом, идёт следом, когда теряет из поля зрения. Толкает дверь в туалет. — Джин? Сокджин сидит на крышке унитаза, уперев ноги в закрытую дверцу кабинки, и пьёт. Ему не хочется отвечать. В его голове: «Подумаешь, рисунок?» терпит поражение и корчится в муках перед: «Ты будешь видеть его КАЖДЫЙ день. Видеть и вспоминать». — Сокджин, я знаю, что ты здесь, — Намджун начинает злиться. Джин ставит бутылку на пол и выходит. От алкоголя и эмоций его уже немного ведёт. — Возвращайся в зал, я скоро буду. — Твою же мать, — рычит Намджун и уходит за стол. Сокджин идёт следом. Он садится рядом и буравит взглядом чужую спину за стойкой бара, выдыхает. — Может, поиграем, как в тот раз? — На желание? — уточняет Нам. — Да, — Джин даже улыбается, — на любое, даже самое безумное. — Ох, берегись, — Намджун качает головой и уходит к бильярдному столу. Он играет молча. Загадочно посматривает на соперника. Прошёл всего месяц, а всё так изменилось. Дива вон сидит у стойки, висит на Хосоке. Намджун смотрит в их сторону и не чувствует ничего такого, о чём стоило бы переживать. Ему странно видеть их вместе, но не более того. Всего месяц назад он бы, наверное, насадил их обоих на кий. Интересная штука — влюблённость. Ещё недавно Сокджин казался ему дико сексуальным, но этим даже подбешивал. А теперь Намджун смотрит на него и замечает, что он может быть просто милым, очаровательным, даже невинным каким-то. И не то чтобы секс в нём потух, отнюдь нет, Намджун прекрасно знает теперь, на что способны его губы, какие стоны срываются с них, как стонет Джин, когда кончает… И он хочет с ним попробовать очень многое, не всё сразу. Просто эта «милость» ужасно греет Намджуна. Ему нравится просыпаться рядом с ним, по утрам он особенно милый, сонный и помятый. Хотя Намджуна это тоже заводит, он извращенец. А Сокджин — действительно вкусное яблочко, с наливным красным боком. У него широкие плечи, но со спины кажутся очень тонкими, какими-то девичьими, Намджун не может подобрать хорошего сравнения, но именно со спины ему чаще всего хочется подходить к Сокджину и пытаться скрыть его в своих руках вместе с этими его плечами. Вот и сейчас он подходит, забив свой последний шар, обнимает Джина и гудит над ухом: — Ты проиграл, солнышко. — В тот раз ты явно поддался, — Сокджин улыбается, вспоминая их первый неловкий разговор и вечер на берегу. За время игры его отпустило. Внутри ещё дергает, но уже не кровоточит. Он тоже не без прошлого. Были отношения и с девочками, и — неловкие — с мальчиками, каждый из них оставил свой след. Просто след Тэхёна более явный, но он не делает его значимей. В конце концов — это просто драконы, а не кандалы.  — Намджун… — Джин кутается в объятиях, — Тэхён сказал, что ты всегда будешь помнить его, и они останутся на твоей груди навсегда, — Джин набирает в лёгкие побольше воздуха, — он прав. Я не могу этого изменить, но пока мы играли, пока я смотрел на тебя и вспоминал твоё первое «хочу» и взгляд, своё первое признание, что могу сделать всё сам. Пока всё это крутилось в моей голове… я понял, что это часть тебя. Как шрам от неудачного падения, всего лишь период в жизни — и глупо переживать из-за какой-то ссадины. — Я тогда поддавался, потому что надеялся, что ты предложишь в качестве желания трахнуться со мной прямо в туалете, — признаётся Нам, но улыбается при этом, и, может быть, он преувеличивает даже. — Моё желание будет не таким, хотя… — он выдыхает горячо. — Я ещё подумаю. Затем он разворачивает Джина к себе лицом, смотрит в глаза. — А на моей груди всего лишь два дракона, Сокджин-а. Один из них дракон-солнце. А другой — луна. И уж луна сама решит, кто её солнце. Хотя… Может быть, солнце — это я? А луна — это ты? — и улыбается, прижимаясь лбом ко лбу. — Чёрт, это тоже надо обдумать! — Я люблю тебя, Намджун, — Джин кладёт руку на ему грудь и шепчет: — Потом выберу того, что посимпатичнее, — Джин оставляет на губах Намджуна поцелуй, меняется в лице, прижимается сильнее, чтобы можно было почувствовать всю прелесть кожаных штанов. — А ты когда-нибудь трахался на бильярдном столе? — Ты хочешь, чтобы этот бар увидел живое порно? Ах ты извращенец маленький! — смеётся Намджун, сажая его на стол. — За твоей широкой спиной никто ничего не разглядит, — Сокджин обнимает его ногами, снимает с себя куртку и бросает её на стол. Если уж быть до конца честным, то он был бы не против, чтобы один человек догадался, чем они заняты. Намджун заваливает его спиной на куртку, скользит по ноге вверх, сжимает бедро. — Ты серьезно хочешь этого прямо здесь, Сокджин-а? Джин вздрагивает. Это возбуждает ужасно, и узкие штаны становятся в тягость. — Нет. Только я должен слышать твои стоны, — Сокджин облизывает губы, — но мы ведь можем просто пошалить? Хотя желание выиграл ты, так что повелевай. — Ну тогда пошалим, — улыбается Намджун. — Не издавай ни звука. Иначе накажу. А после этого подталкивает Джина по столу повыше и тычется прямо в лицом в его ширинку, не раздевает, но трётся носом, губами, рукой помогает. Сокджин даже материться не может, а очень хочется. Скрести руками по столу тоже нельзя. Стоны же тоже звук? Правда? Приходится закусить собственную ладонь, но это не сильно помогает, и короткие стоны всё же вырываются. — Сокджин-а, я всё слышу, — гудит Намджун, выпрямляясь, трёт его ладонью между ног, закрывает собой обзор — и правда ничего не видно, хотя понятно, что они там уже не шары гоняют. — Ну вот, ты наказан, — довольно говорит. Намджун пихает руку в ширинку Джина, расстегивает и сжимает член. Стон выходит тихим, но протяжным, Сокджин не в силах совладать с собой, его выгибает. Он тянется к Намджуну, к его губам, чтобы глушить звуки в поцелуе. Намджун целуется с ним, улыбается при этом, да и дрочит член Джина, не останавливается. Это, конечно, его самого ужасно заводит — что за спиной столько людей. Сокджин кусает его губы, мечется, потому что это слишком круто — и возбуждение уже на пике. Он чувствует себя мальчишкой, который доводит себя до разрядки за пару движений.  — Намджу-у-ун… Я же кончу сейчас, — Джин стонет задушенно и снова ищет губы Намджуна. — Давай, хороший мой, — разрешает Намджун, улыбаясь, держит его спину свободной рукой. Сокджин кончает. Его трясёт от мелкой дрожи, и с губ всё же срывается довольно громкий стон. Намджун его глубоко целует. — Охуеть! — Чимин и не думал, что когда-нибудь увидит такое вживую. Джину слишком хорошо, чтобы заботиться о мнении окружающих. Он улыбается пьяно и счастливо, застёгивает ширинку и хватает свою куртку. — Хочу тебя… — Сокджин потирается о Намджуна всем собой сразу. — Как ты там обещал — внезапно и жёстко? Намджун шлёпает его по заднице. — Ну пошли. Сокджин тянет его за руку прочь из бара, по дороге одаривая всех своей улыбкой. И ему плевать на взгляды, он счастлив. Ночной город пьянит и будоражит. Хочется Намджуна и хочется творить безумства, любые, которые только придут в голову. Джин даже подумывает, а не отсосать ли ему в каком-нибудь переулке, но кровать кажется предпочтительней. Сокджин запрокидывает голову, кружится, а потом снова хватает Нама за руку и практически бежит в свою квартирку, зная, что не отпустит его утром: хватит разоряться на гостиницу. Он заводит Намджуна в дом, снимает с него куртку и обувь. Джин ведёт его до кровати и толкает на неё, а сам отходит чуть дальше и включает музыку. — Раз видео нет, должен быть стриптиз. Сокджин спускает свою куртку на одно плечо, делает волну и улыбается очень пошло. — Ох, а можно подрочить на это? — с улыбкой спрашивает Намджун и кладёт руку себе на пах, наблюдая за Джином. — Это будет лучшим комплиментом, — Сокджин смотрит на его пах и облизывается. Он снимает куртку и откидывает её в строну, чтобы не мешалась. Проводит рукой от шеи до паха, затем по ноге вниз. Улыбается и немного задирает майку. Разворачивается спиной, наклоняется и ведёт руками снизу вверх по ногам. — Охренеть… — выдыхает Намджун, пожирая его глазами. Джин снова разворачивается к нему лицом и медленно снимает майку. Двигая бёдрами, расстёгивает ширинку и выдыхает стон. Штаны летят вместе с бельем куда-то в сторону куртки, а Сокджин забирается к Намджуну на кровать и ведёт языком по его руке, ласкающей член. — Иди-ка сюда, — Намджун тянет Джина за плечи вверх, затем гладит его голую кожу. Переворачивает на спину, нависает сверху, целует шею. Потом приходится встать, чтобы самому снять штаны. Ещё нужна смазка, по-хорошему, но Намджун не знает, где она, а от Сокджина ему не хочется отрываться, что-то искать… Он решает обойтись только своей слюной, плюет на пальцы и проводит ими между ягодиц своего парня. Джин вздрагивает. Для него это не в новинку в принципе, но Намджун — совсем другое дело. Его хочется до одури. Сокджин столько раз фантазировал, оставаясь один в душе, выдыхал вместе со стоном его имя, что сейчас готов на без преувеличения на всё. Он шире разводит ноги и ждёт. — Ох, горячо, — вводя в него палец, Намджун задерживается ненадолго, выдыхает и пропихивает глубже. Джин приоткрывает рот, выдыхая, и облизывает губы. Действительно горячо. Намджун долго целует его, мешая дышать. Растягивает, не жалеет. Сокджину пару раз приходится его придерживать, чтобы получить немного воздуха. Намджун не отпускает от себя ни на секунду. Ощущений так много, внутри и снаружи, что Джина начинает потряхивать. Он хватается за плечи Намджуна и уже насаживается сам, дурея от того, что чувствует. — Сокджин-а, — тяжёлым голосом зовёт Нам. Ловит взгляд Джина, концентрируется на нём, вводя в него член. Входит горячо и туго. Джин не отводит глаза, не жмурится, лишь задерживает дыхание, чтобы прочувствовать. В его вселенной снова нет ничего более постоянного, чем Намджун. — Я люблю тебя, — он шепчет одними губами и выгибается, как кошка, когда Намджун начинает двигаться. — И я тебя, моё яблочко, — Намджун ухмыляется, подхватывая его ягодицы. Приподнимает их, входит всё глубже. — Блядь… — Джин сжимает в руках одеяло и скулит. Он потом успеет подумать о том, что сказал Намджун, ведь тот в первый раз ответил на его признание не молчанием. Намджун довольно порыкивает, когда входит в тело Сокджина уже свободнее. Держит его и постепенно ускоряется. Переходит на короткие вздохи прямо ему в ухо, втрахивая его в кровать. И добивает: — Мо-о-о-ой… Сокджин тянет его за волосы, путается в них пальцами и отвечает стоном на каждый вздох. Его ведёт. Намджун ударяет в голову похлеще любого виски. Голос, руки, член — это настолько круто, что Джин с криком кончает на очередном движении, не сумев себя удержать. Намджун собирает ртом все звуки, что срываются с его потрясающих губ, перекатывается на бок, потом на спину, держит Джина за бёдра, подкидывает бёдрами вверх и в тот же момент выстреливает в него спермой. Сокджин ещё какое-то время сидит сверху, упираясь руками в его грудь, вбирает в себя ощущения, все, до последней капли, а потом ложится сверху, обнимает и тычется носом в шею. Отдышавшись, он сползает под бок Намджуна и гладит драконов, словно рисует на них новые узоры. — Ты потрясающий. Оставайся у меня сегодня и навсегда. — Останусь, — улыбается Нам и обнимает его крепче. Сокджин нежится в его объятиях, касается губами щеки и шепчет признания пополам с пошлостями до тех пор, пока вставший член Намджуна не намекает, что рот можно занять и другим.