Круговорот

Эйс не любил ее. Ему, отпрыску Короля, причем Короля не какой-нибудь там страны, а целого моря, куда больше подходила принцесса песков с голубыми волосами. Когда они встретились в той истощенной засухой и войной стране, Эйс испытал самое настоящее благоговение. Ее движения были плавны, манеры — изящны, а голос напоминал легкий, едва заметно звенящий колокольчик. Эйс был покорен — покорен сталью в ее глазах, которая так больно контрастировала с хрупкими руками и выпирающими ключицами. Покорен ее решимостью, которая сочеталась с мягким и податливым, точно ручей, нравом. Покорен белоснежной кожей, которая не темнела даже от этого испепеляющего все до самого нутра солнца. Эйс был очарован — но ночью он почему-то оказался с совсем другой, совсем непохожей. В ее волосах был огонь, в ее глазах был огонь, ее повадки напоминали мальчишку, а нрав был так крут, что разбивал в щепки все на своем пути. У нее было дурацкое имя и совсем не было фамилии. Нет, Эйс не любил её. После того, как Эйс прочел в газете о свержении Крокодайла, он пообещал себе написать принцессе, узнать, как у нее дела и чем она живет теперь, когда стране ее наконец свободна. Он купил чернила, бумагу, уже даже сел за письмо, но рука почему-то вывела совсем другое имя — тоже из четырех букв, но другое. Дурацкое, неправильное. Нами получила это письмо только в Ватер 7 — до Скайпии, края Божьего, почта не доходила. Нами тоже не любила его — но помнила, помнила того, кто согревал ее холодными ночами среди песчаных дюн. Ответ вышел скомканный, сухой и скупой — Нами решительно не знала, что писать ему. У них не было ничего общего на двоих, кроме жара огня внутри да отпечатков ладоней на телах друг друга. Эйс опалил ее плоть, но душа осталась нетронутой, невыжженой. Она всегда знала — он выбрал принцессу, не ее. Эйс не прочитал ее письмо. Когда птица, наконец, нашла его следы, читать почту ему было уже нельзя — в Импел Дауне строгие правила. Он сидел с Джимбеем, весь грязный, покрытый кровью и потом, вспоминал, рассказывал, снова вспоминал. Вспоминал о любимых братьях, с которыми провел детские годы. Вспомнил старика Гарпа, чью оплеухи были самыми болезненными ударами из всех, что он получал. Вспоминал ворчливую Дадан, что заменила ему мать. Пытался вспомнить принцессу с голубыми волосами — но не смог, не вспомнилась. Вспомнилась только другая, рыжая, в вульгарном наряде танцовщицы и на каблуках. Он не рассказал о ней Джимбею — зачем, если он ее никогда не любил. Нами узнала о его смерти на острове, что на высоте одиннадцати тысяч метров над землей и морем. Нами плакала — плакала о боли Луффи, который остался один на один с тяжелой утратой. Нами бежала, спотыкаясь и пытаясь найти способ выбраться с острова, — только для Луффи. Нами думала лишь о Луффи. Нами никогда не узнает, что, умирая на руках ее капитана, Эйс даже не попытался вспомнить принцессу. Он вспоминал лишь пиратку, в которую влюбился раз и навсегда в далекой и жаркой стране бесконечных песков.