Необъявленная война

— Можете войти, мистер Малфой. Миссис Малфой ждёт вас. С ней и с ребёнком всё хорошо. — Вы уверены? — Абсолютно. Драко осторожно толкнул дверь в палату. Гермиона полусидела-полулежала на больничной кровати — уставшая, но довольная — и держала ребёнка на руках. — Я же тебе говорила, что переживу это. — Боюсь, сейчас я этого не переживу. Можно мне его подержать? Гермиона аккуратно положила крохотный свёрток мужу на руки. — Думаешь, он знает, кто я? — спросил её Драко, вглядываясь в чудное личико малыша. Голубые глазки крохи с любопытством уставились на папу, пока тот, как заворожённый, смотрел на ребёнка, приказывая себе не расплакаться. — Знаешь, я нарочно попросила сестру ничего тебе не говорить, — услышал Малфой голос Гермионы. — О чём? — Это девочка, Драко. И она будет любить тебя не меньше, чем я. Всегда. В тот же момент его палочка, носимая лишь для отвода глаз, выпустила ослепительный пучок искр, и лёгкий ветерок пронёсся в полностью закрытой комнате. — Что это было? — взволнованно спросил Малфой и чуть крепче прижал к себе дочку. Помолчав от раздумий всего минуту, Гермиона вскрикнула: — Я такая глупая, такая глупая!.. С тех пор, как проклятье спало, твой яд был обречён. Это стало лишь вопросом времени и немного человеческой природы. Он испытывал нас обоих в последний раз. Это было не обобщение, а конкретная фраза. Моей любви недостаточно, я лишь одна волшебница, но этому яду одного противоядия мало! — Я не знаю, что сказать, Гермиона. Только, что люблю вас обеих. Но следующий... будет мальчик, — Малфой улыбался, глядя в её счастливое лицо. — Нет, Драко, нет… О чём ты говоришь! — Ты знаешь, как я отношусь к твоим «нет». Так что лучше помолчи. Временно... Им обоим вдруг показалось, что зазвучал тихий и мелодичный женский голос: «Получит шанс лишь тот, кто добровольно и искренне откажется от яда. И только с той, кто не будет зависеть от него. Но навсегда спасти душу от яда и тело от проклятия способны лишь волшебницы не чистые кровью, а с чистым и любящим сердцем».