Необъявленная война

Спустя три дня Малфой спокойно отдыхал на коленях у Грейнджер, лёжа на маленьком диване в небольшой квартире на окраине Хогсмида. Гермиона молча ерошила белоснежные волосы и наслаждалась мгновениями самой обычной человеческой близости. — Хочу тебе сказать, — протянул Драко, — что той ночью, в спальне, ты вела себя просто... из рук вон! Будь эта какая-нибудь другая девушка, я бы выгнал её ещё раньше. — Я знала, что ты меня непременно выставишь! Ты ещё долго продержался. — Тогда зачем ты устроила этот фарс? — Старалась разозлить, как могла. Злость мешает контролировать свои поступки, а подобного ты ожидал от меня меньше всего. Да, это было рискованно, но в любви как на войне... сам знаешь! Я должна была заставить тебя либо признаться, либо отправить меня за дверь, но прежде назначить встречу в другом месте. Чтобы не перебудить всех и расставить точки над «и». — Знаешь, интриганка, ты бесила меня! — Но всё получилось, не так ли? — Да, но это твоё поведение очень осложнило мне задачу потом, когда Гринграсс подстерегла меня в ванной. Я думал, ты опять меня провоцируешь, но Астории и правда далеко до тебя. К тому же она выдала себя раньше, чем я сорвался. — Даже не буду спрашивать, что Гринграсс от тебя хотела и как далеко всё зашло. — Не было ничего, и не могло быть. Никакие оборотные зелья не превратят её в мою Гермиону. Драко поднял голову с колен, присел рядом и невинно поцеловал её в губы. — Может, теперь расскажешь, что произошло, пока меня не было? Только без сальных подробностей, — он рассмеялся. С момента, когда Гермиона догадалась, что это был Блейз, она довольно подробно пересказала ему их диалог. — Ты опасна, как фурия, — с изумлением произнёс в конце Драко. — Это ж надо было заколдовать их одежду! В трансфигурации они не сильны. Даже не представляю, как и в чём они выбрались оттуда. — Да, я такая! Бойся меня, Малфой, ибо в гневе я страшна! — Тогда мне, наверно, не стоит злить тебя лишний раз! — Драко опять рассмеялся и посерьёзнел: — Ты что-то говорила про яд, Гермиона... — Ты хочешь об этом поговорить? Сейчас?.. — Да, пока я не стал нагло к тебе приставать. — Ну, я бы не отказалась лишний раз сказать тебе «нет», — мечтательно выдала Гермиона, и в её голосе промелькнул явный намёк. — Так... Давай без твоих соблазнительных «нет», — Драко мог быть и ласков, и настойчив. — Я прочитала очень много о ядах. Они как паразиты. Ведут себя будто преступники: хитрят, изворачиваются, прячутся, однако способны испытывать страх и боль. Яд можно ранить, но сложно убить, особенно если он начинает действовать. Гермиона увидела, как изменился в лице Драко, но не замолчала: — Я знаю, почему ты потерял сознание в первый раз. Что-то глубоко ранило его, лишило части силы. Это безумно напугало яд, и он почувствовал, что его существование под угрозой. Или же рана была столь значительна, что ваш симбиоз сказался и на тебе. А может, всё вместе. — Но ведь в следующий раз этого не произошло. И почему ты пугаешь яд, ты же маглорождённая? — Вот этого я пока не понимаю. Возможно, ответ прямо перед глазами, только я его не вижу. Когда я попыталась проникнуть в твою голову, он снова почувствовал угрозу, и ты отключился. Он не столь силён, как раньше, поэтому ты легче справился с ним. — Но я не хочу падать без сознания, когда Кларисс заблагорассудится! — И не будешь! Я думаю… — Ты уверена? — Ведь я рядом, он будет экономить силы и разрушать тебя изнутри осторожнее, надеясь, что всё-таки успеет довести дело до конца. — Звучит не слишком утешительно… — Прости, это я во всём виновата. Гермиона снова почти расплакалась. — Вот только не надо!.. Прошу тебя. Так уж вышло. Я же не умру. — Ты не хочешь сказать, что с тобой? Ты же знаешь, правда? Драко молча кивнул. — Ты всё равно узнаешь, — со вздохом произнёс он. — Лучше я тебе покажу. Малфой достал волшебную палочку и направил её на камин: — Инсендио! Но ничего не произошло. — Что с ней? — обеспокоенно спросила Грейнджер. — Сломалась? — Нет, проблема не в ней… А во мне. Она сразу поняла, о чём идёт речь. Несколько секунд размышляла, пытаясь вспомнить или понять что-то конкретное. Наконец, лицо Гермионы прояснилось: — Но яд не может лишить тебя магии, он не дементор. Ты таким родился, это часть вашей семьи не одно поколение! — Значит, он блокирует мою магию. И ты сама сказала, что уничтожить яд невозможно. — Я так не говорила. Почти невозможно. Всё равно я смогу замедлить его действие. Кто знает, может, решение найдётся само собой. — А если нет? — Ты забываешь, кто я по рождению. Мне это безразлично. Я хочу быть с тобой. Если одной любви окажется недостаточно, то так тому и быть. — Ты даже не представляешь, как много значишь для меня, а я так мало могу тебе дать. Драко опустился на колени и обхватил точёные ноги. Он сидел так несколько минут и просто впитывал любимое тепло. Его руки скользили по её ногам, едва касаясь, вызывая у Гермионы лёгкую дрожь. Драко растягивал предвкушение, прислушиваясь к дыханию и долгожданным словам: — Нет, — тишина рассыпалась. — Нет... Сто раз нет... Губы Малфоя нежно коснулись коленей Гермионы. Он целовал её бёдра... руки, с трепетом гладящие его по волосам... Целовал её губы. Война с собой окончилась, и в этих ласках сквозила особенная чуткость. Драко поднялся с колен, взял Гермиону за руку и, не говоря ни слова, повёл в спальню. Их губы снова встретились, и они не целовались, а утоляли чувства друг друга, не в силах оторваться. Кожа горела желанием наготы и потребностью обжечься любимым телом. Казалось, одежда никогда не закончится... Но как только это произошло и они оба упали на гладкий шёлк, ни один из них уже не смог бы сказать «нет». Вкус губ пробуждал жажду обладания, и руки спешили, утоляя её, по волосам, шее, плечам и бёдрам. Они прикасались к груди, ласкали и впивались в кожу, заставляя хотеть друг друга сильнее и ярче. Эти же руки легко находили самые чувствительные места, дразнили и оберегали, делились мгновением. Сладкое переплетение ног, первое проникновение — всё это было на грани боли от близости не только души, но и тела. Они не занимались любовью — они дышали ей. И этим чувством пропитался весь воздух. Всё существо утонуло в ней, в прикосновениях и звуках. В том, что нельзя увидеть — только почувствовать сердцем. Никогда ещё Драко не занимался любовью так долго. Толчки дарили безрассудство, дыхания — трепет. Губы касались всего, до чего могли дотянуться: лица, шеи, плеч, груди, кончиков пальцев. И Гермиона отвечала ему тем же. Но не тогда, когда стоны срывались с её губ. Он не мог обходиться без них, припадая к их нежности снова и снова. Не было гонки и криков, лишь — неторопливые «шаги» вплоть до того момента, когда сдержать себя уже невозможно. И слова «я люблю тебя» становятся единственным, что человек знает, произносит и слышит, запирая чувствами время. Наконец всё так, как и должно быть.

* * *

Гермиона отдыхала в объятьях Драко и слушала размеренные удары его сердца. — Выходи за меня, — вдруг прошептал Малфой. Она даже не заметила, как слетело с губ «нет». — Я серьёзно, выходи за меня, — настойчиво повторил он. Гермиона приподнялась и посмотрела ему в глаза. — Ты с ума сошёл? — И не думал даже. «Нет» это в смысле «да»? — переспросил Драко. — Нет, — улыбаясь, Гермиона медленно опустилась на его плечо. — Нет это нет. Она чувствовала, как любящие губы целуют её в макушку, думая о том, что хочет прожить так всю жизнь. И только теперь желание иметь ребёнка заявило о себе в полную силу. Слёзы снова покатились по щекам, и Малфой почувствовал прохладную влагу. — Гермиона, что с тобой? — он присел, приподнял её за плечи и заглянул в заплаканные глаза. — Не молчи... Что такое? — Сама не знаю, — солгала она, ведь сказать правду не было сил, и слёзы потоком заструились по лицу. — Что-то ты, бедная моя, слишком эмоциональна в последнее время, — улыбнулся Драко и стал вытирать их пальцами. — Прошу тебя, успокойся. А то я решу, что тебя подменили. Ты так не похожа на ту Гермиону, что спасла меня от самого себя. В наступившей тишине можно было услышать, как что-то щёлкнуло в её голове. — И от проклятья, — задумчиво произнесла Грейнджер. Драко как молнией ударило: — Чёрт!.. Ну при чём тут оно? — Его больше нет, — негромко, но уверенно заявила Гермиона. — Быть такого не может, с чего ты это взяла? — Просто знаю и всё. Вот что так сильно ранило яд. Урон стал столь велик, а угроза — столь близка, что ты отключился на несколько минут. — Ты ошибаешься. Успокойся... — Драко плёл, что мог, лишь бы закрыть больную тему: — Ты слышала предание, ты читала пергамент, мне колдомедика позвать? В доказательство! — Зови, это всё упростит. Я знаю, что я читала. И я знаю, что с ним не так. По-моему… И то, что твоя кровь боится меня, лишь подтверждает догадку. Лицо Драко напряглось, он даже не мог пошевелиться. — Ты тешишь себя надеждой, и мне от этого больнее, — сказал он. — Послушай меня, прошу, — Гермиона горела яркой звёздочкой, — всё сходится. Я зациклилась на яде, поэтому мне и в голову такое не приходило! Пергамент не врёт. Ты сам говорил, что Кларисс писала послание перед смертью, поэтому и строчки неровные. Она со своим пристрастием к аккуратности — и тут такое накарябать, извини за выражение. Да ещё смазать последний символ и оставить всё как есть! Ну уж нет!.. — Может, пергамент просто свернули рано? — Нет, он смазан в сторону и вниз, а не вверх. Фламель просто не дописала его, вот и всё! Нельзя предугадать момент своей смерти, а писать рунами утомительно, скажу я тебе. — Так что ж там по-твоему было написано? — Точно не знаю, но если яд так меня страшится, то символ отрицания должен идти за последним. Счастливая и довольная Гермиона излучала радость. — А если ты ошибаешься? — с недоверием спросил Драко. — Не в первый раз, между прочим. — Не-а, — игриво заявила она. — Вы со своей манией чистой крови и подумать об этом не могли. Что за ирония... Гениальная женщина! Только невольно ввела вас в заблуждение. — Гермиона, — Драко схватил её за плечи. — Ты сама понимаешь, что сейчас говоришь? Я не?.. Ты чокнулась! — Драко почему-то улыбался, боясь впустить истину. — Говори что хочешь. Но если верить природе, через несколько дней мои подозрения превратятся в твёрдую уверенность. И к колдомедикам не ходи! — Ты хочешь сказать, что... беременна? — Я и мысли такой не допускала, думала, стресс, но теперь… Эти несколько дней не случайность. Мой организм раньше меня не подводил. Так что... — Нет, Гермиона, нет, — не веря, повторял Малфой. — Драко, ты провоцируешь меня своим «нет». Мы, беременные дамочки, можем быть очень озабоченны. И она повалила его на постель. — А если ты не права? Твоя самоуверенность тебя погубит. — Эту «погибель», — она погладила даже не намечающийся животик, — я переживу. И с ядом твоим что-нибудь придумаю, вот увидишь. Проклятия больше нет. Не мытьём, так катаньем я это докажу. — Дурочка ты, — прошептал Драко, уступая напору. Но какая теперь разница...