ИДЕАЛ В САХАРНОЙ ПУДРЕ

- Фрейлейн Цецильхен фон Плюсквамперфект, - были первые слова, которые услышала Анна, войдя на следующий день в помещение департамента. Сопровождались эти слова взрывом хохота. – Такая, могу себе представить, добродетельная педантичная зануда. На ком еще мог жениться немец... - Зато, небось, печет отменные штрудели! Группа молодых чиновников, покинув свои столы и деловые бумаги, сбившись в кучку, упражнялись в остроумии. - Господа, вы опять? – возмутился проходивший мимо молодой человек в очках. – Что вы, право, зачем так-то? Вот стукнет вам самим сорок лет, тоже захотите остепениться... - Ах, как мы любим свое начальство! – ехидно заметил один из остряков. - Любовь к начальству – дело похвальное, - подхватил другой тем же едким тоном. Молодые люди приготовились веселиться дальше, но тут, неожиданно для болтунов, прозвучал женский голос – негромкий, но звучно перекрывающий их голоса: - Господа, не будете ли вы столь любезны... Господа повернули головы и дружно приоткрыли рты. Перед ними стояло воздушно-небесное создание, поистине - воплощение юности и весны. Прелестное личико, точеная фигурка, роскошные волосы – все это было в наличии, но бриллиант требует оправы – и оправа, надо признать, тоже была выше всех похвал. От дьявольски кокетливой шляпки до милых прюнелевых ботиночек – все было бесподобно, а уж платье нежнейшего муслина и накидка с высоким воротником были просто шедевром творчества столичных модисток; и да! - все это, плюс бриллиантовые сережки в прелестных ушках - обошлось кому-то в кругленькую сумму. - Чем могу служить, мадемуазель? - подскочил к обворожительной даме главный остряк, глаза которого уже успели масляно заблестеть. - Мадам, - мило поправила его Анна, как бы невзначай прикоснувшись пальчиком к венчальному колечку. Затем, обращаясь к юноше в очках, не то спросила, не то пропела: - Не могли бы вы мне подсказать, как найти кабинет надворного советника г-на Штольмана Якова Платоновича? - Разумеется, - юноша в очках был явно польщен тем, что дама оказала ему честь, выбрав именно его. – Я как раз являюсь секретарем г-на Штольмана, позвольте представиться – Васильков Модест Степанович, прошу вас, пройдемте... И гордо прошагал вместе с дамой, оставив общество пребывать в слегка смятенных чувствах. - Как о вас доложить? – спросил молодой человек, когда они остановились у дверей кабинета. В глазах дамы сверкнули веселые искорки, и, вынув из премиленькой бисерной сумочки крошечный конвертик, она протянула его секретарю со словами: - Передайте г-ну Штольману мою визитную карточку. Как только секретарь скрылся за дверью, она воровато оглянулась и прильнула ухом к двери. - Ваше высокоблагородие, к вам дама, - меж тем почтительно докладывал в кабинете секретарь, в то время как Штольман, нахмурившись, сосредоточенно разбирал на столе какие-то бумаги. - А что вы так тяжело дышите, - машинально осведомился Штольман, не поднимая головы от документов. – Что за дама? - Ваше высокоблагородие – красавица! – восхищенно шептал Васильков. – Писаная! Клянусь вам, я такой женщины в жизни не видел! - Вот как? – усмехнулся Штольман. - Не женщина, а хризантема! - Что-то вы, - Штольман сделал недобрую паузу, - слишком возбуждены... - Да разве я один, - виновато вздохнул секретарь, - там почитай что весь департамент... - Что?!... - Да извольте видеть, как прошла она по департаменту, да как на нее все глянули... Клянусь, они до конца дня теперь работать не смогут... - А имя есть у этой дамы? Как она представилась? - А вот-с, просили передать... Штольман, подняв брови, извлек из прелестного конвертика визитную карточку. Глянул на секретаря. Снова на карточку. - Ситуация начинает проясняться, - не без иронии заметил он, вставая из-за письменного стола и небрежным жестом передавая карточку секретарю. Затем, подойдя к двери, широко распахнул ее со словами: - Добрый день, моя дорогая. Секретарь меж тем задумчиво изучал прямоугольный кусочек плотной бумаги, на которой, в окружении завитков и виньеток, изящным шрифтом было отпечатано: «Штольман Анна Викторовна». После чего рысью пронесся через зал департамента к кучке шутников, все еще стоящих на прежнем месте, и торжествующе-злорадно прошипел: - Господа – хотите знать, кто была эта дама?!