Свет гаси и приходи

Страж Москвы был драконом. Ему было очень много лет, но он был не стар. Старость, как и молодость живет в голове, а не в прожитых годах и означает не что иное, как ожидание неизбежного конца. А смерти дракон не ждал, хоть и бессмертным не был — о чем напоминал ему шрам, пересекающий шею ровно там, куда в прошлой жизни пришелся удар топора, отделивший голову его от тела. Иногда, довольно часто, следы наших смертей приходят к нам из прошлого, чтобы напомнить — все может кончится вовсе не так как ты планировал, дорогой. Он посмотрел на часы — нужный ему поезд уже прибыл, а значит девочка вот-вот будет здесь. Дракон отпустил свое зрение от тела чтоб окинуть взглядом всю вокзальную площадь и подошедшие поезда. Зло он чуял задолго до того, как оно приблизится. Сейчас он не чувствовал опасности — а сперва, признаться, опасался, что Падший решил воспользоваться дочерью, чтобы пробраться в Москву. Но Падшим на вокзале и не пахло. Страж заключил, что девочка куда больше похожа на мать, чем на отца, раз на первый взгляд ничем не отличалась от обычных людей. Вот, кстати, и она. Дракон отметил материнские черты — темные волосы, миниатюрное хрупкое телосложение. От отца ей досталось особенное выражение лица — невинное и вместе с тем лукавое. На дне ее глаз как будто притаились чертики. Красивые кстати, глаза, зеленые, это страж отметил еще издалека. Девочка заметила его и уверенно направилась к нему сквозь толпу волоча за собой небольшой чемодан в темно-синюю клетку. Дракон мысленно отметил пункт “интуиция” двумя галочками. Восемнадцать лет, подумал страж, совсем ребенок. С одной стороны, слишком молода, чтобы быть хорошей заменой временно вышедшему из строя медиуму, а для стража не было секретом то, что девочка попросится на это место. С другой — сила духа и воля вполне могут уравновесить юный возраст и отсутствие опыта. Задумавшись, он по рассеянности выпустил из ноздрей дым, который сошел бы за сигаретный. План сложился: это будет испытание терпения и воли, которое продолжится, пока девочка не достигнет своей цели, или не сдастся. — А я и не ждала что меня будут встречать! — жизнерадостно заговорила она, . — Я Алиса, ну это вы и так знаете. Как поживаете? Вам папа сказал что я приеду? Алиса с любопытством разглядывала его. Страж был очень бледен, но бледность эта не выглядела болезненной — напротив казалось, что его фарфоровая кожа будто бы светится изнутри. У него были призрачные серые глаза, белые брови и ресницы и такие же белоснежные волосы. Он был красив, как мраморная статуя, разве что жизни в его лице и жестах было много больше. Правда голос у этого ангела был хриплый, как у старого шансонье. — Меня зовут Ян. Приятно познакомится. Никто мне не говорил о тебе, знать кто пересекает границу моя обязанность. Теперь я вижу что ты не опасна для города и моя миссия закончена. С тем откланяюсь,— сказал, отвесил церемонный поклон и, кажется собрался уходить. Алиса опешила и испугалась. — Погодите! — крикнула, увлекая за собой неповоротливый чемодан. — Да постойте же, куда вы так быстро идете. — Я иду нормально, — невозмутимо ответил страж. — Просто мои ноги длиннее твоих и двигаюсь я быстрее, никакой мистики. — Вы видно торопитесь. — Верно. — ответил он, ничуть не сбавляя шага. — Я ведь еще не говорила зачем приехала? — Это меня не касается. — Как раз-таки касается, ведь я здесь чтобы просить вас о помощи. — Неужели? — страж сбежал вниз по ступенькам метро. Алиса, чертыхаясь про себя, за ним, подхватив неудобный чемодан. — Верно! Не соблаговолите ли постоять немного на месте, чтобы я могла изложить свою историю? — Я собирался позавтракать. — ответил он. — Можешь составить мне компанию. — С удовольствием, — процедила запыхавшаяся Алиса. Прибыл поезд. Он был полон и трудно было предположить, что он может стать еще полнее. Тем не менее страж как-то ловко просочился внутрь и Алисе пришлось следовать за ним чтобы не потерять и протискиваться в то микроскопическое пространство, которое оставляли прижатые друг к другу человеческие тела. Короткая поездка принесла Алисе массу новых впечатлений о Москве. Трудно было поверить что где-то люди могу с такой страстью рваться на работу. А в Москве — обычное дело. Страж вынырнул из людского потока через несколько станций, ничуть не помятый и такой же невозмутимый. Алиса вырвалась с трудом. Всю поездку толпа то пыталась вытолкнуть ее из вагона, то заталкивала глубже. Она ожидала что и в кафе будет аншлаг, но в зале было пусто, не считая скучающих официантов, чрезвычайно возбудившихся при виде посетителей. — Ты еще здесь, — простодушно обрадовался страж. — Да, — сказала Алиса, — я как раз хотела рассказать… — Готовы заказать? — перед ними возникла официантка вооруженная телефоном и устрашающим маникюром. — Кофе, пожалуйста. — аппетита у нее не было. Страж отбарабанил названий десять, не заглядывая в священный талмуд называемый здесь меню и, когда официантка упорхнула с их заказом, перевел наконец сияющий взгляд на Алису. Добившись его внимания, Алиса рассказала свою историю. Когда она закончила, вернулась официантка и уставила маленький столик тарелками с едой. Она ушла и страж задумчиво сказал: — Интересно, — и занялся кашей. Алиса посмотрела в чашку. Оттуда на нее глядело ее искаженное отражение, изрядно прифигевшее от происходящего. Закончив с кашей страж сказал: — Значит, ты видишь призраков? — Да. Призраков, сущностей, духов. Но что вы думаете на счет того что я рассказала? Вы знаете где заточен мой друг? Страж пожал плечами и принялся за блинчики с шоколадом. Алиса терпеливо ждала, хотя очень хотелось придушить стража или начать бегать по ресторану кругами от бессилия. Ее останавливало только осознание, что и это не поможет стражу ускорится. — Вариантов масса, — сказал он наконец, — Дух может быть заперт порабощен и управляем множеством способов. Разочарование стало иглкой, которая выпустила из нее все силы, как воздух из воздушного шарика. Она надеялась, что после ее рассказа страж хлопнет себя по лбу и скажет что точно знает где находится Джентльмен и как его спасти. Все оказалось сложнее. — Но ведь отыскать его можно? — Вероятно, — ответил страж, — На данный момент у отдела другие приоритеты. Я отправляюсь по делам, если ты не возражаешь. — Вы ведь можете мне помочь! — Сейчас это невозможно, — повторил страж, — приятно было познакомится, теперь я спешу. — Постойте, — вскочила Алиса, — я ведь тоже могу быть полезной. Я вижу мир духов, я умею общаться с ними, могу узнать что угодно! — Медиум у нас в штате есть, — ответил страж и слегка наклонил голову. — При всем уважении, Алиса… ты слишком молода. Лет через пять-шесть, когда у тебя будто достаточный опыт, мы может, поговорим об этом, если ты все еще захочешь быть в отделе, в чем я сомневаюсь. Наша работа подходит не всем. — Через пять-шесть лет с моим другом может случится много ужасного, — сказала Алиса, — Это все равно что бросить его в беде! Лицо стража ничего не выражало кроме вежливого, но равнодушного сочувствия. Алиса поняла что никакими мольбами и упрашиваниями его не убедить. Все пропало. Пропало… Или нет? На ум пришли видения, которое показало ей ведьмино зеркало. Они указали ей путь в Москву, и они же показали ей кое-что еще... — Вы торопитесь потому что в вашем отделе произошла катастрофа. — начала она говорить не зная, имеют ли ее выводы какой-то смысл, или же она придумывает на ходу, но ведь видения в зеркале что-то значили. Что если не это? Выражение лица стража ничуть не изменилось, не дало ей никакой подсказки, и Алиса продолжала на свой страх и риск. — Три человека из группы пропали. Просто растворились в воздухе и вы не знаете где они. Я приехала помочь вам, чтобы вы помогли мне, — закончила Алиса. В глубине души она была уверена, что страж пожмет плечами и уйдет, про себя думая что за бред она тут несла. — Оплатите карточкой или наличными? — пропела официантка, переводя взгляд с одного на другого участника сцены, сверлящих друг друга странными взглядами. Ей было не привыкать, здесь недалеко был театральный. — Карточкой, пожалуйста, — вежливо ответил страж, оплатил заказ, вместе  Алисиным кофе и аккуратно положил чек в карман. Алиса стояла неподвижно, сжимая ручку чемодана. — Здесь недалеко, — сказал страж, — и нас уже, полагаю, ждут. — Простите? — не поверила своим ушам Алиса. — Ты ведь хотела помочь? Я готов дать тебе шанс, и лучше бы тебе меня не разочаровать. *** Это было самое мерзкое утро в карьере Матвея, следующее сразу за самым отвратительным вечером. Сто ему открыть глаза и весь этот кошмар навалился на него как многотонный пароход. Ему не приснилось: его перевели в самый шизоидный отдел, за день до того как он раскрыл дело, над которым бился еще с тех пор как был стажером. Невероятно. Так хреново ему еще не было. Столкнувшись с трудностями Матвей, как правило, закусывал удила и во что бы то ни стало доводил дело до конца. А сегодня он не мог придумать никакого выхода из этой дебильной, по сути, ситуации. Матвей не становился полицейским, он им родился. Свою работу он видел в наведении порядка и любил это больше всего на свете. Эта страсть и привлекла его к безнадежному “висяку” о пропавших людях, кажущаяся неразрешимость дела только раззадорила его и он вцепился в это дело как клещ. Ночами не спал, просиживал то в архиве, то в хранилище вещественных доказательств, перетряс все ниточки, и нашел то, чего не заметили все остальные! ​Матвей представил блестящий доклад начальству и, вместо того, чтобы дать ему закончить дело, его перевели в отдел расследования паранормальных явлений. К “ведьмам” как его снисходительно называли остальные. “Экстрасексам”. Господи боже, за что? Матвей сопротивлялся как лев, рвал и метал, но все начальники, хорошие знакомые и добрые друзья, только разводили руками и многозначительно показывали взглядом в потолок, для убедительности еще и тыча туда же пальцем — распоряжение сверху, друг, рады бы что поделать, да ничего не сделаешь. “Лучше бы уволили”, — думал Матвей, пробираясь по забитой пробками утренней Москве. В другое время он бы и уборщиком согласился быть, лишь бы в полиции. Но этот перевод был еще хуже чем разжалование. Из всех отделений отправить его в самое бессмысленное и унизительное. В сухом вежливом сообщении, которое пришло к нему на электронную почту в конце дня, сотрудник отдела кадров передала просьбу Яна Погодина (которого между собой часто называли “Белый” за седые волосы и светлые глаза), в которой он просил “непременно явится к 10 часам по указанному адресу”. Так и написал “непременно”. Матвей уже по сообщению понял, что будущий начальник — чудик каких мало. Это только больше злило. Матвей приехал на место раньше всех и не обнаружил никаких привычных символов расследования — не суетились спецы, не было фотографов не шуршали пакетиками сборщики вещественных улик. Было пусто как в склепе, только заградительная лента была на месте и охранник стоял, чтобы никого не пущать. И все. Расследование блин. У словоохотливаого охранника Матвей выяснил, что огороженное здание — театр, уже шесть лет как находился на реставрации и здесь вроде бы как пропали три человека. Ветхий храм драмы снаружи выглядел заброшенным и ничуть не загадочным. Старичка было жаль, как смутно жаль бывает заросшую сорняками могилку и покосившийся ржавый крест за кривой оградкой. По старой привычке, опасаясь затоптать следы, Матвей не стал заходить в здание, пока не прибыли двое. Первым шел Белый — при виде нового начальника Матвей не испытал ничего кроме смутной тоски. Не похож он был на нормальных полицейских. Слишко высокий и тонкий, слишком лощеный. Кукла, а не человек, статуя. Следом за ним шла маленькая девушка зачем-то волочащая за собой чемодан на колесиках. Ее Матвей никогда не видел прежде в полиции и решил, что Белый прихватил свидетеля. — Доброе утро, — вежливо поздоровался Белый, — Калинин, верно? Матвей кивнул. Девочка с интересом посмотрела на него и приветливо кивнула. Белый больше ничего не сказал: не прозвучало ни короткой реплики о погоде, ни монолога для введения в курс дела. Они втроем молча зашли в театр. Фонарь-прожектор в руках Белого выхватывал из мрака картинки: осыпающаяся лепнина, остатки плитки на полу и запустение наводили на печальные мысли. В зале было все что положено иметь театру: ряды серых от пыли кресел, сцена, с остатками декораций, которые уже никому не пригодятся, оркестровая яма (туда Матвей заглянул на всякий случай — мало ли, вдруг “исчезнувшие” просто упали туда и переломали шеи, — но не увидел ничего кроме дирижерского помоста, мусора и клочков первобытной тьмы в углах). У ямы Белый остановился и спросил девочку: — Где, как думаешь? У Матвея сложилось странное впечатление, будто бы Белый прекрасно знает ответ на свой вопрос, а девочку проверяет. Но тогда она вовсе не свидетель, и Матвей потерялся в догадках что же она тогда делает на месте преступления. — Туда, — девочка оставила свой чемоданчик и взлетела по лесенке на сцену. Там она наклонила голову и пошла аккуратно, будто бы обходя что-то, хотя видимых препятствий Матвей не увидел. “Ну начались обезьяньи пляски” — обреченно подумал он. Похожее он уже видел по телевизору — нелепо одетые люди с пафосными и тревожными выражениями на лицах, неубедительно делали вид что соприкасаются с какими-то “потусторонними” силами. Девочка указала на разрисованный задник, ограничивающий сцену от закулисья. На ней было небрежно, но не без изящества изображено черным голое дерево. — Здесь, — сказала она, — Я видела как они пропали перед этим. Матвей не ослышался, девочка сказала “пропали”.​ Это было неправильно. В его понимании люди исчезали определенными способами: сбегали сами, их похищали с автостоянок, некоторых убивали, и прятали трупы в труднодоступных местах, и все это означало что нельзя было назвать конкретного места где человек “исчезает”. ​ Это противоречило здравому смыслу. Очевидно, картина мира этих двоих сильно отличалась от его, поскольку Белый не стал возражать, а наоборот, спросил: — Как это было? — Они растворились. Как дым, — ответила девочка. — Только не пойму как и… здесь что-то странное творится с духами. “Духи”, — тупо повторил про себя Матвей. Она сказала “с духами”. Прелестно. Интересно, когда в дело пойдет бубен? — Объясни? — Здесь просто никого нет. Стерильно как в операционной. — И отчего оно так, как думаешь? — Не знаю. Может это никак не связано с происшествием, может они ушли раньше. А может пропали вместе с теми людьми. Матвей не сдержался и громко фыркнул. Принятая им доза абсурда была слишком велика чтобы продолжать это терпеть молча. Девочка бросила на него удивленный взгляд, а Белый посмотрел с большим интересом: — Тебе есть что добавить? — живо спросил он. — Ох ну что вы. Куда уж мне. У меня фантазии не хватит, — ответил Матвей, изрядно доведенный до точки. ​Вообще он никогда не грубил ни коллегам ни начальству, субординацию понимал как следует, но этот цирк просто вывел его из себя. Сегодня им были пройдены все невиданные ранее границы терпения и клокотавшие внутри злость и досада искали немедленного выхода. Неужели правительство правда оплачивает “работу” этих ненормальных? — Ты полагаешь, что она фантазирует? — дружелюбно поинтересовался Белый. — Понятия не имею, что думает она, а я уверен, что так дела не ведутся. Вы тут черти чем занимаетесь вместо того чтобы все сделать как надо. — А как надо, не мог бы ты рассказать? Девочка совсем новичок, уверен ей будет интересно послушать. — Вы… — Матвей даже подавился внезапной догадкой, — Вы что хотите сказать что она здесь работает?! Девочка насупилась, но не ответила. Понятно, задел за живое сомнением в ее талантах. Белый простодушно пожал плечами. — Пока не знаю. — Ты хоть школу-то закончила? — обратился Матвей к девочке и, не дав ей договорить, продолжил, — Я не знаю что ты там видела, но к твоему сведению, люди в воздухе не растворяются. Обычно их бьют по голове и швыряют в машину, или же они сбегают сами, но и в этом случае вряд ли кому то под силу “исчезнуть как дым” или как ты там сказала. Девочка посмотрела на Белого. Поддержки значит ищет. Матвей старался говорить помягче, но по-видимому не работало. — Понимаешь, пропали три человека. И нам тут не ведьмины пляски нужны, а нормальная версия. Специалисты. Следователи, — это уже относилось в Белому. Что он в самом деле дурью мается, — А не одна девочка которая что-то видела во сне. — Это не то дело, которое вы привыкли расследовать, — ответила она. — Оно не решается привычными вам способами. — Детка... Поверь моему опыту, я видел достаточно чтобы понять что передо мной. А ты — явно нет. Здесь сказкам не место, понимаешь? — Нет, это вы не понимаете, — на ее скулах заиграл румянец, глаза опасно заблестели, и Матвей понял что девушка похоже вот-вот расплачется. Или по-настоящему разозлится. Белый в разговор не вмешивался, с благожелательным интересом наблюдая за тем как накаляется обстановка. — Давай не будем спорить. Просто ты пойдешь на выход, а мы с дядей обговорим как взрослые люди, как следует вести расследование. Уверен ты большая умница, но здесь это не помог…— договорить Матвей не успел — девочка шагнула вперед и взяла его за руку. Пальцы, сжавшие запястье Матвея были ледяными и в первую секунду он инстинктивно попытался вырвать руку. А потом Мир обрушился на него и стало не до того. Все заволокло зеленым туманом. На полу, в шаге от своей ноги Матвей увидел темный след, как будто по полу волокли что-то обильно истекающее кровью. Вот что обходила девочка, когда поднялась на сцену. Черное дерево, на которое она указала, танцевало. Это был завораживающий медленный танец хищника, гремучей змеи. Мгновение — и проглотит. Матвей испытал утробный, первобытный ужас, какого никогда в своей жизни не испытывал. Древний страх темноты и опасной неизвестности накрыл его с головой, заставив волосы шевелиться на голове. Девочка выпустила его руку и морок развеялся. Старый театр снова был просто ветхим зданием и больше ничем, но Матвей верил своим глазами и знал что видел. Он был не из тех, кто просто отмахивается от того, что не может объяснить. То что он увидел существовало в реальности, а значит, та картина мира, которую он для себя выстраивал двадцать восемь лет своей замечательной жизни, рухнула. Он стоял, как громом пораженный, глядя как из ее останков восстает что-то новое, незнакомое и пугающее. Белый присвистнул. — А так, между прочим, даже наш медиум не умеет. Лихо. Алиса — это Матвей. Матвей — Алиса. Из вас получатся хорошие напарники, жду ваш отчет к вечеру. Мне, к несчастью, пора. Улыбнулся ласково и исчез — не то растворился в воздухе не то просто вышел бесшумно через дверь, кто его знает.