Что есть, то есть. Тут уж ничего не поделаешь...

Часть 12 Передо мной черное озеро, а может океан. Мое второе я лежит на поверхности темной субстанции. Солнце ярко светит и вокруг как будто пустыня. Спускаюсь с крутого утеса прямо в жидкость. Это не жидкость, а очень густой черный туман. Вытягиваю «себя», из озера. «Я» на удивление легкий. Кладу на раскаленную землю. Близнец открывает аквамариновые глаза. - Печально, – говорит «он», и горько усмехается. - Но я счастлив! Как может быть печально? Двойник неожиданно встает, и берет рядом лежащую палочку. Ломает, ядовито ухмыляясь. - А, вот так. Мы все потеряли. - «Все» это что? Он игнорирует мой вопрос. Наклоняется ко мне и крепко обнимает. - Но ведь у тебя есть я! И я люблю тебя. Не отчаивайся. Все смазывается. Слышится посторонний шум. По всему телу прокатывается волна боли. Боль пульсирует от живота, доходя до кончиков пальцев. Я даже закричать не могу, голос не слушается, да и сил нет. Уши режет неприятный писк каких-то приборов. Кажется, я могу различать голоса. Голова болит. Напрягаю слух. - Пуля прошла на вылет – неприятный голос - внутренние органы в порядке, но лечение понадобится серьезное. Посмотрите, на этом снимке показаны все осложнения. Вы готовы заплатить… вот эту цену? - М-м-м, да конечно. Кир?! Кир! Что с твоим голосом? Болезненный и хриплый! Что вообще происходит? Где я? Глаза не открываются. Боль расходится по всему телу. Такое ощущение, что каждый миллиметр тела горит. И еще есть… пустота. Пустота. Чего-то не хватает. Но я не могу вспомнить чего. Что же это? Новая сильная волна боли. Я уже не могу. Хочу, чтобы это прекратилось. Пожалуйста, что угодно, только не это! Б-о-о-о-о-же, как больно! Прибор рядом быстро и громко запищал. Появилось много шума. Много голосов. Мне бы только немного покоя, немного тишины, и меньше боли. Все затихает. Боли нет. Мыслей нет. Пустота. Я опять, куда-то, проваливаюсь. Снова темнота. «Прости, прости меня,… прости… я тебя… только ты,… пожалуйста… – голос сорванный хриплый. От него по телу мурашки. Сердце сжимает. Множество иголок впиваются в меня. Во рту вкус железа, неужели уже всю губу загрыз. Мне больно. Опять. Только не в теле, а в душе. Это еще хуже, я бы вытерпел любую физическую боль ради него. Но ему, похоже, еще хуже. Внутри все сворачивается в тугой узел. Руки дрожат». * * * Открываю глаза, все белое. Ну, почти. Кровати голубые, а точнее кровать. Одна, моя. На подоконнике стоит маленькое одинокое деревце. Почему-то оно мне себя напоминает. Погода, как ни кстати, хмурая. Тучи собрались, и в палате немного холодно. Что я здесь вообще делаю? Помню остановку, холодные глаза, нежные руки и… кровь. Кровь?! Что случилось? Скидываю одеяло с себя. Иголка от капельницы, больно втыкается в руку. Все равно! На мне больничная пижама. Поднимаю ее. Живот замотан бинтами. Что с ребенком? Где он? Где мое сокровище? Мне страшно. Никогда в жизни не было так страшно. Мой маленький светлый ангелочек, где он? Дверь в палату приоткрывается. Заходит Кирилл. Точнее похожий на него человек. Я бы не назвал это существо Киром. До ужаса бледное лицо, под глазами залегли глубокие тени, а сами глаза красные, как будто от тысячи бессонных ночей. Похудел сильно, волосы были мокрыми и спутавшимися. Но даже такой, он был красив до невозможности. Я бы сказал даже не внешне, а просто красив. Немного удивленно смотрит на меня, пустыми глазами. Да что ж такое, что случилось?! Садится на стул рядом с койкой. Страшно спокойный. Это даже пугает. Молча, укладывает меня на кровать, что-то там делает с капельницей, укрывает одеялом. Садится на стул и апатично сморит в окно. На стекле капли дождя, с каждым разом все больше. - Где…кх.. что с ребенком? – стараюсь унять дрожь в пальцах, голос вообще не слушается. Он с болью посмотрел на меня. Я понял. Нет. Нет! Нет!!! Невозможно, не верю! За что? Как мой маленький он.… Нет! Прибор рядом со мной отчаянно запищал. А может, закричал… вместо меня. Я не могу издать ни звука. Только корчиться в агонии безнадежности. Мой маленький малыш… мертв. Я никогда не услышу его смех. Не увижу первые шажки. Первое разочарование. Любовь. Не увижу его глаз - солнышек. Сердце болит. Сильно. Мне очень больно. Как такое могло быть? Я все равно до конца не верю. Кир видит мои немые страдания. Ему самому не легче. В наших глазах много боли, ей мало места там, но она всё идет, идет прямо из сердца. - Расскажи – голос дрожит. Я, кажется плачу. Вздыхает. Сжимает ткань одеяла. - Мы стояли на остановке… тебе в живот выстрелил киллер. Пуля прошла на вылет. Ребенок убит… - на этой фразе по его лицу скользнула гримаса боли - у тебя особо осложнений нет - он замолчал, чтобы прийти в себя, но вскоре продолжил. - Сейчас я тебе все расскажу. Давно… Нет… Ты же знаешь, что моего отца убили? И не за просто так. Он… заключил договор с одним человеком… сильным. Тогда ты, наверное, видел, его на остановке… я же увидел его поздно… слишком поздно. Зовут Артур, тридцать девять лет. Отец не хотел выполнять свои обязанности. И его пришили. Артур очень жесткий человек, несмотря на внешность,… но к послушным куклам благосклонен. В восемнадцать я первый раз встретился с ним. Контракт еще распространяется и на меня. Я не буду говорить, что выполнять мне приходилось… мне этого нельзя, они могут сделать тебе хуже. Я был слишком счастлив с тобой, что бы хорошо работать. Каждый день видеть тебя, обнимать, целовать… я был очень рад, тем более скоро должен был родиться мой малыш… я уходил по ночам, но ты все равно замечал… старался приносить, как можно меньше хлопот… но видимо слишком расслабился. Артуру не нравилось, что частенько я пропадал… он предупреждал, давил, угрожал,… но я не замечал, я любил и радовался жизни. Это была последняя капля. Он убил наше солнышко, тебя в его планах не было, а ребенок был… я виноват Влас. Только я! Прости, прости меня… Плачет. Первый раз вижу, как Кир плачет. Все сжимается внутри. Не знаю, как реагировать на такую правду. Но, винить Кира не стану. Не смогу. - Кир… что делать? Мне больно… мир рушится… Несмело обнимает меня, утыкаясь носом в грудь. - Солнышко… прости, прости меня… прости… я тебя… только ты… пожалуйста – голос сорванный хриплый. От него по телу мурашки. Сердце сжимается. Множество иголок впиваются в меня. Во рту вкус железа, неужели уже всю губу загрыз. Мне больно. Опять. Только не в теле, а в душе. Это еще хуже, я бы вытерпел любую физическую боль ради него. Но ему, похоже, еще хуже. Внутри все сворачивается в тугой узел. Руки дрожат. - Я люблю тебя, Влас. Прости… Так еще больнее. Но… мне приятно, что он рядом. - Я должен уйти. Если не уйду, будет очень плохо… О чем он? - Что? Уйти?! Что за бред! Только не говори, что бросишь меня! Я не хочу остаться один, Кир! Не хочу! Он только смотрит, с болью в серых глазах. - Я люблю тебя… люблю… больше всех на свете… но если я останусь, ОН может сделать тебе больно… Нет, только не уходи Кир. Я останусь совсем один, без шанса на просвет, без шанса убить боль. Кир поднимается со стула. На ватных ногах подходит к двери. Ну, вот почему в такие моменты мое тело парализует?! - Не уходи… я люблю тебя! – хватаюсь за несуществующею надежду. Кир, обернулся. В глазах на секунду показалось счастье, но тут же погасло, и появилась агония, но он от своего не отступится. Он решил. Теперь я сделать ничего не могу. - Я тебя не бросаю… ты единственное дорогое существо на этой планете, – грустно улыбается. Ушел. Теперь можно дать волю слезам. Кажется, я много плакал в этот день, я плакал и за него и за себя. Внутри все как будто умерло. И я умер. Может в момент, когда убили ребенка, может, когда Кир ушел… не знаю. Не знаю, что мне делать. Все, что было дорого, исчезло. Что я такого сделал?! За что?! Я так больше не могу. Все сломалось. Навсегда…