Совершенствуя мир

К Инициации никто из них так и не купил атрибуты. Они не сговаривались. Просто для себя решили, что не больно-то им хочется быть представителями своей стихии, если они даже не были ими. Найл с недавнего времени жил в океане, хотя все чаще приходил ночевать к Зейну, который, работая над ювелирными изделиями, смог перебраться в жилище получше. Луи учился кататься на дельфинах, и это единственное, что у него не получалось. Он сумел изучить почти все направления, не брался пока только за лаву и шторм, но вот взаимодействие с животными водными, воздушными или земными шло очень туго. Они вроде как понимали его, а он понимал их, но идти на контакт отказывались, и Луи сердился. Гарри и Лиам, в котором внезапно проснулись таланты менталиста всех направлений, пытались ему помочь, но Томлинсон неожиданно заявил, что не очень хочет общаться со всякой тупой скотиной, а на следующий день тайком попытался прикормить Поди кефалью и хеком. Но дельфин, конечно, сразу же все рассказал Гарри, чем рассердил Луи еще больше. Накануне Инициации Зейн был тих и задумчив, и Найл очень волновался из-за него. Они все получили от Старейшин письма, в которых те настоятельно советовали посетить Инициацию, будто знали, что ребята не собирались появляться на ней. Причем, Хоран и Малик получили одно письмо на двоих. Укладывая Зейна спать, Найл не выдержал. – Почему ты такой грустный? – спросил он, присаживаясь на край кровати, где уже несколько часов лежал Зейн. Малик вздохнул, поворачиваясь с бока на спину. – Ничего не изменится. А самый важный для нас день оказался фикцией. Принадлежность стихии... Ха! Как будто мы на самом деле можем принадлежать какой-то стихии, – пробубнил он сквозь зубы. Найл нежно поправил отросшие волосы Зейна и наклонился, чтобы поцеловать его в лоб. Он был чуточку горячим — должно быть, от волнения подскочила температура. – Ты уже сделал многое, Зейн. Ты теперь ювелир, чего раньше не мог добиться ни один маг с основным направлением в сторону стихии огня, я живу под водой, а Лиам стал менталистом всех направлений — он же мечтал об этом. Гарри теперь гуляет по всем секторам и заводит друзей не только среди рыб. О Луи вообще молчу. Ну, если этот день — фикция, можем не ждать его, в таком случае, – сказал Найл. Зейн округлил глаза. – Да, я именно об этом, – улыбнулся он, устраиваясь сверху. – Не грусти, пожалуйста. – Не буду, – шепнул Малик, притягивая Найла к себе, чтобы поцеловать. Хоран был готов. Он будто весь последний месяц настраивался. Возможно, все дело было в том, что и для него Инициация больше ничего не значила, а, может, сказалось длительное общение с Зейном. В последнее время они много говорили по душам. О детстве, работе, друг друге. О том, как зарождалась их симпатия, о том, как приятно было смотреть друг на друга из разных частей Плато Четырех Стихий. Малик не знал, все ли он делает правильно. Он попытался быть нежным и аккуратным, потому что косвенно понимал — в первый раз будет очень больно. Но Найл был терпелив. Он позволил растянуть себя с помощью смягчающего бальзама, которым Зейн обрабатывал руки после работы в шахтах, и не издал ни звука, пока Малик пытался его подготовить. – Наверное, лицом к лицу будет больнее, – виновато проговорил Зейн, прежде чем приступить к действиям. – Я хочу видеть тебя, – твердо сказал Найл, и Зейн не мог ему воспротивиться. Малик старался отвлечь его — все время целовал и ласкал, нежно покусывал и шею, и мочку уха, и Хоран был искренне благодарен за то, какое внимание Зейн уделял ему. И, может, это не было так уж приятно физически, но внутри что-то без конца колыхалось от счастья иметь возможность ублажить Зейна и насладиться его прикосновениями в ответ без мешающей одежды. К тому же, Зейн все-таки помог ему получить удовольствие рукой, после того, как кончил сам. И Найл чувствовал себя абсолютно довольным. Разбитым, но очень счастливым, когда толкался в ладонь Зейна. Малик все это время не отводил от него нежнейшего взгляда и очень мягко поцеловал в губы, когда они закончили. Утром Найл немного прихрамывал, но вида не показывал. Малик помог ему одеться, хотя Хоран и сам прекрасно справлялся, зачем-то умыл его лицо, хотя в этом помощь точно была не нужна, и даже решил приготовить завтрак. Найл наблюдал за ним и не мог понять, что происходит. Лишь перед самым выходом Зейн остановил его у двери. – Закрой глаза и протяни руку, – сказал он. Найл послушно прикрыл веки и выставил руку вперед. На ладонь опустилось что-то холодное, но очень маленькое. У Найла застучало сердце, и он распахнул глаза. На руке лежал небольшой голубь, выплавленный из серебра. Он будто спал, засунув голову под крылышко. Хоран поднял взгляд. – Знак чистой и искренней любви, – развел руками Зейн, а Найл вдруг бросился к нему на шею почти со слезами. – Вообще, это я хотел тебе предложение сделать, но раз уж так вышло, считай, я согласен. – Это я согласен, дурачок, – целуя его в щеки прошептал Найл. Они вышли на площадь перед Домом Старейшин и присоединились к Луи, Лиаму и Гарри, стоявшим в стороне. Томлинсон навесил им на шеи ожерелья из ракушек — несмотря на полное пренебрежение к Инициации он все-таки решил одарить друзей, потому что праздники у них были редкостью. Зейн, зная, как это важно для друзей, еще накануне подарил Пати те самые наплечники, что присмотрел для себя, и получил от Джелены кексы с изюмом на всю их компанию, включая уже прошедшего инициацию Томлинсона и еще не дозревшего Гарри. Луи вовсю трепался о том, как он ловко обдурил дельфина, когда Старейшины взошли на помост и потребовали тишины. Толпа затихла, и даже Лиам, Луи, Гарри, Найл и Зейн прислушались. – Прежде чем начать Обряд Инициации, мы должны рассказать Вам важную вещь, которая, пожалуй, навсегда изменит нашу жизнь, – медленно проговорил огненный Старец. – И еще мы проведем голосование, чего раньше у нас никогда не было, – добавил он, заглушая шум, прокатившийся среди толпы. Найл не сильно сжал руку Зейна в своей, чувствуя его волнение, но Малик сразу успокоился, думая лишь о том, что скоро они с Найлом навсегда станут неразлучны. Что бы сейчас ни сказали Старейшины, было уже не важно, потому что стало понятно — они прислушались. Они дали им шанс. Им всем.