Лунный свет в ночи

      Едким туманом распространился ее нэн по площади замка, заставляя обычных бандитов на землю ложиться от удушья. Бейкер злая, чертовски злая и прятать свои эмоции не собирается, сполна одаривая свой нэн этой примесью негатива. От нее буквально смердит чистейшей яростью и силой — топчущей в землю, как кусок мусора. Волки без устали гоняются за женщиной, цапают за пятки, брызгаются слюной бешенства и рычат подобно настоящим диким животным — это девушка их питает своими эмоциями, они как двигатель для них.       — Боже, какие неприятные псины, — та же, в свою очередь, достаточно легко уворачивается от их зубастых морд, подставляет под удар своих кукол, которые уже целым отрядом защищают ее и одновременно нападают на Киру. Стоит лунным псам задеть ее кукол, как те начинают распадаться, падая оземь, а затем вновь собираются из новой крови.       Бейкер, не долго думая, достает из чехлов пистолеты, и все оба дула целятся лишь в одну цель. Пару ударов пролетели мимо ее лица, но заставили женщину испугаться не на шутку.       — Кира! — на выстрелы тут же прибежали с другого края замка парни. Увиденное заставило их встревожиться максимально — они впервые видят Бейкер настолько серьезную.       — Не подходите, — говорит им, попутно уворачиваясь от удара куклы и ближе подбегая к врагу, — И не вмешивайтесь.       — С ума сошла?! — Киллуа кричит через все поле, заставляя двоих повернутся к нему, — Я тебе что говорил?! — смотрит на ее цвет волос, на откуда-то появившихся волков, от которых за километр разит ее нэном, и на кровь в уголках рта.       — Потом объясню, — пока женщина была отвлечена на Киллуа, Кира тут же подбежала к ней, и дуло подставила к подбородку. Резко нажала на курок, но в последнюю секунду та увернулась. Громко цыкнув, девушка пригнулась от удара, но следом получила ногой по плечу от куклы. Отлетает на несколько метров, поднимая пыль за собой, вскакивает и выбегает из облака пыли, сразу же направляясь к хозяйке. Ловко отбегает стоящих на пути кукол, берет в руки нож и наносит удар по воздуху, где она стояла несколько секунд назад. Левой рукой целится и стреляет, попадая ей в бедро, — Допрыгалась, — скалится на ее крики, подбегает к ней и пистолет направляет, — Человек, который однажды подарил мне эти пистолеты, приказал мне, что каждый, на кого смотрит дуло, должен умереть. Как же жаль, что исключений нет, — нажимает на курок, но пуля улетела в другую сторону из-за удара по руке. Кукла ножом царапнула ей ладонь, кулак невидимый занесла над ней и ударила в грудь, из-за чего она вновь улетела. Больно приземляются спиной на камень, шипит себе под нос от боли и гнется в туловище, чувствуя как солнечное сплетение от удара перехватило адской болью грудь.       — Ахахха, ты, грязь, посмела меня ранить! — истерически смеется, окружая себя куклами, держится, дрожа, за бедро, и ковыляет подальше от нее, — Да как ты посмела ранить саму Кровавую Луну?! Мелкая ты шлюха! — земля от ее слов задрожала, казалось, что сам воздух приобрел металлический привкус. Женщина судорожна собирая в кулак свою кровь, улыбалась безумно, выплескивая из себя волны нэна — удушающего, мерзкого и противного. Весь ее нэн, который держится на кровопролитии, сейчас расцветает помойными цветами в воздухе, собирая в одну кучу всю кровь.       Кулак заносит надо головой и каплями выпивает свою кровь. Все окружавшие ее куклы задрожали от переполняющих их силы, стали пульсировать и звереть на глазах, а люди, которые были движимы только ее волей, попадали на землю, отдавая свою последнюю кровь ей. Картина до омерзения противная и ужасная, заставляла кровь в жилах остыть и бояться. Страх, сродне животному, бегал по телу колкими мурашками, оцепенением конечностей выражаясь.       — О, мальчики, — ее лицо, подобно лицу безумца, посмотрело на парней, — Мои молодые мальчики, вы же будете со мной? — руку тянет к ним, улыбаясь мягко уже. На лице капли крови, вокруг нее ужасный смрад стоит из запахов трупов, — Ваша кровь… она во мне, так почему бы не?..       И тут Киллуа содрогнулся от ужаса — вот зачем ей все эти не смертельные порезы. Резко, словно испуганная кошка, отскакивает от Гона, чувствуя как спина начала невыносимо жечь, а футболка позади уже вся окрасилась кровью. Только на нем имеются порезы, Гон же, послушав в начале Киллуа, не допускал такого, но сейчас не до этого — он видит как Кира начала кашлять кровью. Девушка гнется все сильнее, держится за футболку и кашляет больно, раздирая в кровь горло.       — Кира! — моментально оказывается возле нее, падает на колени, чтобы подержать ее, но тут же был отодвинут ее руками, — Почему ты кашляешь кровью? Что с тобой?       — Все хорошо, — наигранно улыбается ему, подняв голову, а следом вовсе встает, — Лучше помогите подобраться к ней поближе.       — Тебе нельзя драться, как ты не понимаешь?! — пытается взять ее на руки, ведь ему невыносимо видеть как она дрожит, но девушка вовсе отскакивает от него подальше, — Что ты делаешь?       — Киллуа, не пытайся меня остановить. Она пытала моего брата, на нем живого места нет, а ему и десяти нет! — пальцем указывает на эту сумасшедшую, которая продолжает давить улыбку, — Это уже дело принципа и ты меня не остановишь. Я не прощу этого, — голову опускает вниз, поднимая правую руку вновь, и вызывает через силу еще одного волка. В общем счете их теперь четыре, что неимоверно большая нагрузка на нее. Внутри все буквально трещит по швам от боли, трескается и изнывает.       — Тогда мы с тобой, — Гон оказывается рядом с ней, самому больно видеть ее в таком состоянии, но он понимает ее чувства, — Не отталкивай, а прими нашу помощь. Так ведь, Киллуа?       Киллуа лишь молча кивнул. Он зол, неимоверно зол на Бейкер из-за нарушенного обещания, но против ничего сказать не может. Такие глупые слова, как «себя пожалей; он же жив и ладно; не дерись» никак не повлияют на девушку, лишь больше разозлят. Парень сейчас в безвыходном состоянии и это его бесит, плюсом еще эта рана на спине, которая с каждой секундой изнывает больше. Кровь не останавливается вовсе — нэн той женщины не дает ей затянуться корочкой, вытаскивая еще больше крови, и, честно, Киллуа уже не знает сколько крови он потерял.       — Ты действительно разозлилась из-за этого ребенка? Боже, какая нелепость, — рукой машет, высылая на ребят кучу кукол, и улыбается довольно, — Мальчишка из богатого рода для нас лучшая нажива. Эти Бейкеры буквально купаются в деньгах, так почему же не поделиться с нами? Мы просили по-хорошему, но они отказались, так что сами виноваты в страданиях своего дитятко.       — Заткнись, — выдавливает из себя пятого волка и натравливает на кукол. Волосы ярко горят в темноте, что символизирует полную работу нэна в организме, аура, буквально кричащая о желании убивать, моментально распространилась по полю, — Твой рот кишит трупными червями, заткнись.       — Ой, ой, — смеется звонко, словно все это ее веселит, — Раз уж ты такая злая, то, может быть, давай по-настоящему сражаться? Зачем нам эти детские разборки, я права? — по ее щелчку пальцев мужики, которые мертвыми телами лежали на земле, поднялись. И в этот момент стало действительно страшно — восстали мертвые. Вопреки всем законам Вселенной, то, что должно гнить, сейчас двигается в их сторону безмолвно, подобно тихой смерти, — Темная сторона Луны, смотри! Бойся!       Все ее слова о Луне дико бесили Киру, но сказать она ничего могла. В прямом смысле, ей даже тяжело разговаривать сейчас. Она буквально заставляет свое тело двигаться против его воли, драться с куклами, чтобы хоть маленько приблизиться к врагу. Пуль уже не осталось, на запас она не брала, поэтому единственный вариант, что ей остается, — это использовать на полную нэн.       — Луна? — харкается кровью, стоя на месте, а следом падает на колени, руками опираюсь об землю, — Ты даже не понимаешь о чем говоришь. Луна — это намного хуже, чем твои фокусы здесь, — делает глубокий вдох и с выдохом выпускает из себя туман. Бандиты, которые в начале дрались с парнями, практически разбежались. Они знали, что побег равносилен смерти, но смотреть на бой нэн-пользователей для них равносилен кошмару на яву, но некоторые все же остались, и вот на них этот туман был отправлен, — Деритесь — я приказываю.       И они пошли. Одурманенные ее нэном, без возможности отказаться, они пошли в бой, подобно марионеткам. Не знающие об инстинкте самосохранения, они пушечным мясом кидались на всех, руками рвали восставших трупов и умирали от рук кукол. На поле сейчас полный бардак, отовсюду кишит нэн, что сбивает с толку, абсолютный бардак из преисподней.       — Думала одна такая? — смотрит на ее шокированный взгляд, улыбается через силу и вновь кашляет, — Перед твоей смертью я покажу тебе настоящую Луну, — пытается встать, но не может — ноги отказали. Они мертвым грузом лежат на земле, не слушаются вовсе, а сердце внутри рвется. Пульс, наверное, перешел уже все рамки норм, и, подобно старому мотору, из-за всех сил гудит, готовый вот-вот зачахнуть.       — Кира, перед тобой! — слышит голос, но отреагировать не успевает, лишь видит, как зомби несется на нее с ножом в руках. Мертвые не в ее силах, она даже приказать уйти не может, потому закрывается руками от него, но слышит тупой звук — звук разорванной плоти. Открывает глаза и видит перед собой Киллуа, который закрыл ее грудью, а в его плече холодное оружие. Он стоял перед ней на коленях, прикрывал своей спиной и тихо шипел от боли. Следом он вынимает из себя нож, кидает его в голову мертвого и рукой держит рану.       И только сейчас она увидела его спину: большая кровоточащая рана, из которой обильно капает кровь и брызжет нэн той женщины. Осознание болью отдалось в сердце и чувство нарастающей вины удушало — он все это время терпел. Чувствовал, но терпел боль от кровопотери, прятал ее от всех и был поглощен только состоянием Киры, забив на свое. Пытался остановить ее, хотя сам был не в силах двигаться из-за нэна, ведь оно, как паразит, выкачивало из него кровь. Он ведь даже не в нэн защите, он попросту не может ее активировать из-за большой потери крови, все это время дрался буквально голым. Рукой дрожащей тянется к нему в попытках что-нибудь сказать.       — Это пустяки, не бери в голову, — поворачивается к ней, рукой пряча рану на плече, из которой кровь еще обильнее течет из-за порезанной вены.       — Но… но ты еле держишься, — даже голосом дрожит от страха, пытается ухватиться за него, но держится за воздух.       — Это неважно, меня тренировали, я выдержу, — кивает ей слегка и пытается встать на ноги, но из-за плеча вновь хлынула кровь. Ее действительно словно выкачивали, ну не может из такой раны вытекать так много крови. Она тут же брызнула на лицо Киры, а сам парень упал на колени, склонив перед ней голову. Страшно, невыносимо страшно видеть такого Киллуа, чувствовать его горячую кровь на своем лице и понимать, что все это из-за нее. Девушка понимает, что он не выдержит еще десяти минут боя и вскоре упадет в обморок из-за обильного кровотечения, а следом станет такой же мертвой марионеткой в ее руках. Таков ее план, она специально тянет время, убегает от них, не вступая в бой первая, и ждет, когда кто-нибудь из них упадет. Вновь это чувство — до тошноты ужасающее, судорогами бьющее конечности, и даже не вдохнуть — внутри все кричит, разрываясь только больше. Ей срочно нужно что-то придумать, как защитить парней и победить ее, как забрать своего брата и отнести домой, но в голову ничего не лезет, лишь копошащийся страх в коре мозга зудит, — Убегай.       — Что? Нет, нет… нет, я не убегу, — панически руками машет, притягивая парня к себе за плечи, пытается защитить своим телом от всех, но тот отталкивает ее, — Пожалуйста, Киллуа…       — Мы справимся, просто бери брата и убегай, — встает медленно и активирует нэн-защиту, из-за чего кровь только больше фонтаном стала лить, — Я защищу тебя, Гона и твоего брата, просто уходите.       — Даже не думай! — вскакивает за ним, но вновь без сил падает — ноги все также не слушаются, а он продолжает идти к женщине. Начинает бить себя по ногам кулаками, кричать на них, чтобы они наконец-то встали, но безуспешно — они отказали полностью. Он не слышит ее, точнее, делает вид, а Бейкер глотку рвет, чтобы его остановить, волков посылает к нему, чтобы они остановили, но они лишь тявканье щенят для него. Судорожно ищет глазами Гона и замирает на месте — он лежит на земле, а над ним кукла. Он придавлен ею, пытается защититься от ножа в ее руках, но из-за чертовой особенности даже ухватиться не может за руки, — Нет, нет, нет! — посылает к нему волка на помощь, который скинул все же куклу с парня, пожертвовав собой, но уже поздно — на нем тоже есть раны, — Гон, прошу, ответь!       — Я живой, — парень поднимается на ноги, держа кровоточащую руку. Скалится от боли жгучей и рвет низ футболки, чтобы перекрыть кровь, — теперь он буквально без правой руки будет драться. Но ему даже передохнуть не дали, две куклы вновь нападают на него, заставляя отступать.       Когда же все пошла не по плану? Когда Кира нашла брата и не убежала, как наставлял Киллуа? Наверное, если бы она это сделала, то парни бы тоже отступили и такого не было, но она разозлилась. Да, все началось с ее злости в той комнате, когда она увидела виновницу страданий брата. Девушка не подумала к чему может привести ее злость — она лишь хотела отомстить, наивно полагая, что ее сил хватит. В начале не скооперировалась с парнями, разрушав их строй, начала действовать самостоятельно, упрямо отталкивая любую их помощь. Даже больше — она игнорировала их, думая, что они справляются хорошо и без нее. Если бы только в начале она пошла сражаться вместе с ними, только бы заметила рану Киллуа в самом начале, может быть, все было по-другому. Но реальность такова — она, не в силах даже шаг сделать, сидит и смотрит, как ее дорогие люди рискуют, чтобы спасти ее. Тошно, до омерзения тошно стало от себя, потому она продолжает бить себя по ногам, проклиная все на свете. Она обязана встать, обязана спасти их всех, вытащить из этого ада, но она не может. Ее силы иссякли, она больше не может ничего, кроме как поддерживать свой нэн, и то это дается еще с большим трудом. И в сердце заныло с новой болью: все смешалось с безобразную кучу внутри из чувств, давило на сердце, а то, в свою очередь, на Киру, заставив упасть ее на землю, захлебываясь в своей же крови.       — Мой лучик, тебе помочь? — через боль слышит чей-то голос и открывает глаза. Все застыло вновь, стало серым и безжизненным. Медленно садится на ноги, осматриваясь по сторонам: Гон стоит в защитной стойке, держа в левой руке украденный меч; Киллуа практически рядом с той женщиной сидит на коленях, окруженный куклами. Девушка тут же ползет к нему, бормочет про себя и кровью харкается, пока не видит перед собой красную бабочку, — Тебе лучше не двигаться, не заставляй умершее тело лишний раз напрягаться.       — Что? — останавливается и медленно руку подносит к груди — оно не бьется. Судорожно дрожит, отрицая этот факт, бьет себя по груди, чтобы оживить себя, но не получается, — Я… я не могла умереть, нет, нет, нет… как оно могло остановиться? Нет, я не могла умереть…       — Ты не совсем умерла, золотце, — бабочка, которая порхала перед ней, резко превратилась в человека. Темноволосый парень сидел перед ней на кукурках, лицом опирался на правую руку и с нежной улыбкой смотрел на Киру. Она видит его впервые: черные, как ночное небо волосы, и такие же глаза — они были подобны самой смерти. В них было что-то такое необъяснимое для нее, какая-то вещь, которая вскрывала старые, уже давно зажившие раны, но она видела их уже. Честно, она не понимает, сам его вид для нее полный диссонанс — она чувствует внутри, что знает его так давно, словно веками ждала его нежное «лучик мой», а с другой стороны боится до ужаса, — Я так долго искал тебя, я не дам тебе умереть такой глупой смертью, Дева. Сейчас ты приостановлена в секунде от смерти, но фактически сердце биться перестало. Ты осознанно продолжала использовать свои силы, даже после того, как у тебя отказали ноги? Ты же понимала к чему это ведет, не так ли?       — Я знала, но…       — Но наивно полагала, что выстоишь? Как же глупо, — парень издает легкий смешок, — Ты всегда была такой безрассудной, Дева.       — Дева? Ты видишь во мне Лунную Деву?       — Конечно, а кого же еще, глупышка? Ты и есть Дева, мое самое драгоценное золото на свете.       — А ты кто? Я же тебя знаю, но не помню, — опускает взгляд и жмурится от путаницы внутри. Она до сих пор не может принять тот факт, что ее сердце не бьется. Сколько бы Кира не щупала пульс, но не чувствовала его.       — Так позволь же помочь тебе вспомнить, — парень руку свою протягивает ей и в воспоминаниях видит его. Но ее ли это воспоминания? — Позволь показать кто такая на самом деле Лунная Дева, показать смысл твоего существования и твою настоящую историю. Лучик, протяни мне руку.       И она протягивает. Словно в тумане, в темнице своих чувств и воспоминаний, она бездумно тянет к нему руку, словно ею управляют. Она уже не в силах делить эмоции на свои и чужие, они слились в одну общую массу противоречий, что и стало началом и концом для общего между Кирой и Девой.       — Ты не умрешь, я буду поддерживать в тебе жизнь до того самого момента, пока ты сама мне ее не отдашь. Бедная и глупая Дева, ищущая в страданиях свое истинное счастье. Моя нежная любовь и нескончаемая ненависть, мы вновь вместе, — он улыбается непринужденно, берет ее за руку и притягивает к себе, в сердце внедряя одну из бабочек, — Спаси же своего лжеизбранного, чтобы сыграть вновь трагедию семисотлетней давности.       И сердце вновь забилось, его стук ощущается по всему телу ударами электричества, заставляя тело двигаться. Она проснулась от долгого сна, извещая всех поблизости мощнейшими ударными волнами по земле. Весь бой в этот момент прекратился, все в ужасе ощущали на себе настоящую пробужденную силу Лунной Девы. Волки, ощущая свою истинную хозяйку, завыли на Луну, на Деву, как предвестники катастрофы. А Кира же, нет… Дева стояла неподвижно. Волосы чистейшего цвета Луны в полнолуние волнами извивались до пят, а вокруг закрытые бутоны цветов.       — Кира, нет, — в ужасе шепчут парни, наблюдая за ней. Они оба прекрасно понимают до чего довела себя Кира, это последняя стадия нэна — самая опасная и жуткая, — Кира, остановись! — кричит Киллуа в попытках встать и добежать до нее, но его останавливают цветы под ногами.       — Я справлюсь, — наконец-то она сказала хоть что-то, но даже эти слова внедряли страх в сердца. Ее глаза… черные, подобны самой темной ночи на свете, холодно осмотрели поле боя, но с некой нежностью на Киллуа. Она улыбнулась ему слабо, рукой махнула в его сторону и цветы облепили его по кругу, вызывая чудодейственный эффект лечения. Также она сделала с Гоном, который тоже пытался остановить ее, подбежав, — Нужно наказать виновных.       Один единственный шаг вперед и все поле зацвело цветами — теперь это ее территория. Атмосфера скорейшей смерти — прекрасной смерти в лунных лучах, самой страшной и красивой. Каждый ее шаг заставлял бутоны цвести, а бабочки, рядом кружившие, окропляли каждый лепесток грехами, болью и криками. Вот истинное лицо Луны — смерть с букетом прекрасных цветов в руках.       — Вновь обижают моих любимых, — уши режет от ее голоса, звучавшего в тишине так мрачно, — Вновь заставляют их чувствовать себя плохо, заставляют плакать и проливать свою кровь. Сколько же будут длиться мои страдания, скажи мне, — подходит ближе к центру, усталым взглядом наблюдая за бабочками вокруг. Она смертельно устала, тянущая сердце тоска тяжелым грузом лежит на ее маленьких плечах, и это видно. Она сама подобна этим цветам, от любого ветерка сорвется и улетит, но держится так стойко, но для чего? (Кира) Дева уже не помнит, она забыла весь свой опыт, забыла к чему стремилась, лишь размытые картины перед собой и сильное желание стать счастливой с Избранным, — Я только нашла свое счастье, но у меня вновь его отбирают, как же несправедливо!       Голос сорвался на крик и лепестки волной взлетели в воздух. Ветер врезался в лица стоящих рядом людей, а цветы больно резали, хотя казалось, что не могут физически порезать. Ее злость меняет буквально пространство, облипает все холодным туманом, который сотнями змей вился вокруг хозяйки замка. Ей сейчас не сладко, точнее, ее разрывает изнутри из-за неимоверной силы нэна Девы, а собственный страх не дает даже убежать. Женщина даже не знает точно ли это страх, но пошевелиться она не может — лишь молча молить о пощаде, глотая свои слезы.       — Я… я так устала, смертельно хочу быть рядом, но с кем? — внутри месиво из чувств Киры и Девы и края их личностей стерлись, из-за чего мысли в голове беспощадно рвут здравый разум на лоскутки, — Кого я так долго ищу? Из-за кого я так мучаюсь? Почему я? — руками дрожащими прикрывает свое лицо и корчится от боли в груди — их чувства съедают это тело, грубо клыками разрывая куски, — Кто-нибудь, пожалуйста…       Плечи к себе прижимает и плачет горько — ее слезы подобны звездам. Переливаются и сверкают в ночной темноте, падают маленькими камушками на землю, где разбиваются об холодную землю. Она одинока, до жути как одинока и молит о помощи, но сама не принимает ни капли помощи. Сама спряталась где-то далеко, отдала всю силу девочке подростку, не желая принимать ответственность за грехи, а теперь вынуждена делить свою боль с Кирой, а Кира с Девой.       — Умри! — женщина, собрав все свои последние силы, накинула на нее всех своих кукол разом, но те в метре встали от нее.       — Во всем виновата ты, — поднимает свои глаза на нее, смотря исподлобья, и выпрямляется, — Убью… убью всех, кто делает больно мне и ему, — рукой взмахивает, приказывая своим волкам разгрызть кукол, — Убью… убью… убью тебя, а следом всю твою семью отправлю за твоим гнилым трупом, — она обезумела окончательно — грань между разумом стерта основательно и убийственная аура хлещет во все стороны. Девушка руку правую поднимает и, словно касаясь Луны, преобразует из нэна лук: очень тонкий, почти невесомый, с необычными узорами на нем и прозрачной тетивой, — Я избавлюсь от мук, если убью всех, кто делает больно.       — Кира, остановись! — Киллуа уже не мог — он наблюдал за этим молча, честно говоря, даже боялся что-либо сказать, потому что не знал. Обоих парней словно парализовало — они попросту двигаться не могли во время монолога девушки, лишь молча слушали и внутри кричали ей остановиться. Больно, невыносимо больно видеть ее в таком состоянии: знать, что она сходит с ума из-за своего нэна; слышать как она молит о помощи; видеть как плачет одна. Почему-то Киллуа чувствами понимал всю ее тоску, с горкой прочувствовал ее мольбы и даже услышал тихое «помоги», — Ты зашла слишком далеко.       — Я? — она голову клонит в бок в непонимании, но лук с заряженной тетивой не отпускает — он смотрит точно в грудь Киллуа, — Почему ты говоришь мне остановиться, разве не ты страдал? На тебе живого места нет, так давай я отомщу. Я защищу тебя.       — Это я должен защищать тебя! — голос повышает, смотря в ее глаза, и не узнает ее — перед ним не Кира. Ее голос, ее манера говорить, тело и лицо, но не глаза. Эти черные глаза пусты, в них нет даже единицы той Киры, которую он знает, — Кира… отпусти лук и вернись к нам, уже нет смысла сражаться, оглянись, все мертвы.       И правда, большее количество зомби и восставших из-за нэна Киры людей умерло из-за ее неконтролируемого гнева.       — Но та женщина жива и ты ее защищаешь, а не меня, — плечи напрягаются, а за ними и руки, держащие лук. Она выпрямила осанку вновь, направляя тетиву ровно на парня, — Киллуа, одна сторона меня говорит, чтобы я тебя не убивала, но другая считает тебя предателем и говорит убить, поэтому тебе лучше уйти.       — Ты этого не сделаешь.       — Почему же? Сомневаешься во мне? — натягивает тетиву все сильнее, держа стрелу всего двумя пальчиками.       — Нет, я уверен, — его взгляд полон уверенности, он знает, что Кира сможет одолеть свои внутренние конфликты, что не выстрелит в него, благодаря чему парень руки распахивает, — Лисенок, очнись, я жду тебя.