Лунный свет в ночи

      Местность пустынная, с кучей мелких камней и голых зарослей — не самое удачное место для тихой зачистки, но, благодаря тому, что рядом лежит река, ее шум заглушал и то того беззвучные шаги Киры. Давно она не практиковалась в таком деле — не так уж и часто ей приходилось бесшумно все делать. На самом деле, она даже не спец в этом, чаще всего она делала все Девой, лишь отдавая приказы. Это всегда было легче, ежели скакать перед ними, искать точку в теле, после удара в которую человек упадет, но сейчас ситуация совсем другая и ей придется постараться. Люди, стоящие на периметре, самые расслабленные, можно сказать, что они там стоят просто так, видом наслаждаются, поэтому пару углов она убрала быстро. Мужики даже не подозревали, что их сейчас вырубят ударом в шею, а уже падали на землю без сознания.       Парни же, которым привычнее это делать, уже с некой уверенностью пошли зачищать. К примеру, Гон вовсе не волновался о том, что его могут спалить, ведь человека вырубят прежде, чем он заорет «караул». Затруднение вызывали только балкончики, потому что они были у каждого на обзоре: четыре балкона по периметру внутреннего двора и самый высокий на башне. Проблемка заключалась именно в том, что расстояние между ними было немаленькое — где-то 1-2 секунду, что хватило бы некоторым горластом для поднятие паники. Парня даже один охранник спалил, но тот не успел рот открыть, как в него прилетел камень, прямо в темечко. Самое сложное место взял на себя настоящий профессионал — внутренний дворик, на котором большинство из них отдыхало, там даже мило все обустроили: деревянные лавочки возле стоек с оружием, костер посередине и тренировочное место. Конечно, весь двор загажен чем-то непонятным: то-ли помои, то-ли кто-то решил устроить местный туалет в углу, но лучше не вдаваться в подробности. На зачистку у парня ушло ровно две секунды: первая секунда на обращение внимания к себе, а вторая, собственно, на отключку всех. Киллуа даже запариваться не стал — просто свистнул для внимания и шагнул вперед, как только его стопа коснулась земли, последний уже упал без чувств.       — Как вы так быстро? — после окончания своей части Кира подошла ко двору, где увидела двух парней, мирно разговаривающих.       — А я говорил, что она нас недооценивает, — беловолосый головой махнул, мол, обиделся, но следом слегка рассмеялся.       — Какие крутые! — в ладоши похлопала, следом дав обоим по пятюне. Гон после слов аж выпрямился, жест головой сделал по типу «да ладно, пустяки обычные», но Киллуа еле смех держал. Так хотел забуллить сейчас друга, конечно, по-дружески, но совсем не тот момент.       Оставалось самое сложное — зачистить всех в здании и найти Кеннета. Сложность заключалась в помещении — не так много свободного место и повышенный риск попасться. Обычные бандиты уже не представляли никакой угрозы, а вот нэн пользователи — да. На самом деле, это больше всего волновало ребят, любая информация бы пригодилась, но у них ее ноль. Замок внутри оказался еще больше, чем они представляли: очень высокие потолки, в углах которых мирно расположилась паутина, серый кирпич, местами который начинал гнить под гнетом времени, и запах сырости — самый неприятный из всего. Из-за строения первый этаж вовсе не проветривался, из-за чего весь воздух был затхлым, застоявшимся и мутным. Старые подсвечники, на которых слоями лежал расплавленный воск, оставили там для красоты, хотя они только портили весь вид, а ковер под ногами, в засохших пятнах от чего-то, местами хрустел. Еще до входа на территорию ребята спрятали свое присутствие на всякий случай, что им помогло быстро разделаться со всеми на первом этаже, но одного они оставили.       — Так, теперь рассказывай о своей конторе, — Кира голову наклонила к нему, рассматривая его лицо: худой, с сухими обезвоженными губами и убитым взглядом. Большинство из бандитов имели такой же взгляд, что насторожило девушку. Не могут же они настолько много работать, чтобы сгореть ментально. Может быть, причина в другом? Мужчину привязали к деревянному стулу со спинкой веревкой, чтобы точно не сбежал. По факту, они зачистили только первый этаж, на верхние еще не ходили, потому что Кира предложила у одного выпытать информацию.       — Молчаливый какой, — Гон хлопнул его по плечу слабо, чтобы тот обратил на них внимание, — К тебе же обратились, отвечай.       — Ничего не скажу, хоть убейте, — промямлил про себя мужчина и лицо свое спрятал.       — У нас нет времени, — Киллуа вышел вперед к мужчине. Пальцем щелкнул по макушке, чтобы он поднял на него взгляд, и массой всей навалился. Кира сразу смекнула что к чему и за локоть отвела Гона подальше. Скорее всего, Золдик будет его пытать — не смертельно, но боль причинит для развязки языка, — Мужик, говори по-доброму, пока я тебе ухо не отрезал, — руку трансформирует и приставляет к щеке, сделав аккуратную царапину, — У тебя три секунды. Раз…       — Ничего не скажу… она не любит болтливых, — прикусывает и до того искусанные губы и жмурится, когда Золдик сильнее надавил. Острым ногтем повел дугу до уха, оставляя достаточную глубокую полоску, — Она меня… если я скажу, я не могу!       Виден страх на лице бандита — оказывается, он не такой уж и крепкий орешек. На него давит аура Золдика — страшная, давящая и колкая. Ощущение стекающей крови на лице только приумножало его страх и еще бы чуть-чуть и он сдался, но кое-что произошло. Резко его словно передернуло — мышцы шеи неестественно сжались в судорогах, само его тело задергалось, а зубы заскрипели в безумии. Ребята тут же опешили, слегка отошли назад, но следом Киллуа резко подорвался к нему.       — Не смей! — дает сильную пощечину, чтобы тот расслабил челюсть, пальцами сжимает, но опоздал — на его руки тут же упал откушенный язык. Брезгливо отбросил его в сторону и отпрыгивает, — Скотина.       — Он откусил язык?! — Кира тут же подскочила к нему, посмотрела на откусанный кусок плоти и зажмурила глаза. Громкий крик тут же пронзил весь первый этаж — неистовый и животный вопль, полное безумие в его действиях и выливающаяся рекой кровь из-за рта.       — Я убью его, — Киллуа резко оказался позади него и схватил за голову, чтобы свернуть шею, но Кира резко его остановила.       — Нет, нельзя! Он точно что-то знает, дай я проверю!       — Ребята, кто-то спускается! — Гон жестом показал, что он пошел разбираться с пришедшими, и выбежал за дверь, даже не услышав ответ ребят, из-за чего Киллуа громко выругнулся.       — Он не зря себе откусил язык, Киллуа, дай мне проверить Девой, это не сложно, — смотрит на него, практически умоляюще, пока бандит бешено машет головой, практически захлебываясь в своей крови. Когда видит его кивок, быстро подходит ближе и руку тянет вперед, постепенно выпуская серый туман. Все действия происходили быстро, в легкой панике и нервозности — они спалились, теперь люди с верхних этажей точно услышали этот крик. Когда спустятся, то увидят тела своих товарищей, а значит по-тихому сейчас никак не получится — нужно быстрее хоть что-нибудь узнать и спасать мальчика, — К… Киллуа, отойди! — после нескольких секунд в его воспоминаниях она увидела кое-что поистине ужасающее, из-за чего резко оттолкнула Киллуа. Огромный мешок с мукой резко упал на бандита, прибив его буквально к полу насмерть, и лопнул. Густая пелена тут же поднялась наверх, а следом приглушенный крик Киры. Девушка, лишившись всех чувств на пару секунд, не смогла заметить как на нее накинули веревку и грубо потащили к выходу.       — Кира! — Золдик на уровне чувств увидел, как Кира резко вылетела из комнаты, а за ней захлопнулась тяжелая деревянная дверь зала. Следом тронулся с места и, чтобы открыть дверь, со всей силы ударил ее, но она не поддалась, — Что за черт?! Ее укрепили нэном? Кира?! Гон?! — вновь бьет, но уже собрав в кулак нэн, но дверь не поддается. И тут то он понял, что их специально хотели рассоединить: сначала убежал Гон на крики, зачем утащили Киру и теперь они каждый сам за себя.       Быстро осматривается по сторонам в поисках дополнительного выхода, без разницы какого — он готов даже каменную стену проломить, но лишь бы найти ребят. Одна секунда — и он чувствует позади себя чье-то присутствие, а затем сильное жжение в области лопаток. Его только что порезали — не сильно глубоко и критично, но кто-то это сделал, причем так профессионально, что Золдик не сразу заметил. Отпрыгивает от двери и видит перед собой почти двухметровую черную фигуру: горбатая широкая спина, неестественно длинные конечности и полное отсутствие лица — это была кукла, сделанная из негативного нэна.       — И кто же тебя сделал? — спрашивает буквально риторический вопрос, потому что вряд ли кусок нэна ему ответит, и оглядывается по сторонам, — Срочно надо найти выход.       Тем временем, Гона уже встретили несколько таких фигур и насильно заставили выпрыгнуть на улицу через окно. Вести бой с несколькими врагами в закрытом пространстве невозможно из-за особенностей их боя — куклы были без костей, плавали по воздуху и уворачивались дугами от ударов парня. Он тоже слышал крик Киры, так же сильно взволнован, потому ищет способ как быстрее их прикончить, но такое ощущение, что им плевать на любые атаки, а значит сначала нужно найти человека, который их создал. Киллуа времени терять не стал — он сразу начал пробивать несущую стену, чтобы выбраться на улицу, и у него получилось — он буквально кувырком вылетел из помещения, быстрым перекатом встал на ноги, а за ним это чудище.       — Гон! — увидев своего друга, Киллуа резко вскочил к нему и встал за спину, — Вижу тебя тоже встретили.       — И не говори, — улыбается ему, не смотря на то, что перед ним мажут кухонным ножом, — Где Кира?       — Нас обманули и ее утащили, но перед этим она кое-что увидела. Видимо, из-за этого ее забрали, — пригнувшись, Золдик бьет по ногам, но те исчезают прямо перед ударом, а затем вновь появляются, — Бесполезно с ними драться, надо найти контрактора.       — Я знаю! — подскакивает на несколько метров вверх, но кукла за ним же, — Видишь? Они преследуют каждый шаг! Как же достали уже! — психует и всей своей массой приземляется на землю, вызвав ударную волну, но их даже не задело, — Они не дают приблизиться к замку.       На громкие звуки из замка выскочили оставшиеся бандиты: несколько десятков из главный ворот и несколько на балкончиках с огнестрельным оружием. Первая пуля, которая и предупредила парней о их готовности воевать, прилетела в Гона, но тот поймал ее рукой, защищенной нэном. В ладошке держит пулю, слегка улыбается, и кидает ее обратно с криком: «Лови, ты обронил!», попав прямиков в плечо противника. Золдик тоже не стал медлить: вокруг его тела стали появляться маленькие искорки молний, пушистые волосы электризовались, а на кончиках пальцах стало собираться напряжение.       — Бах, — указательным пальцем указывает на толпу людей и имитирует выстрел, после чего из его пальца выстрелила молния, поразив нескольких врагов, — Быстрее с этим разберемся и найдем Киру, ее нельзя одну оставлять, — Гон кивает на его слова, но, после того, как посмотрел на поверженных противников застыл. Из их крови собирались безобразной массой похожие чудовища из нэна, — Так это нэн с кровью? Какая мерзость.       — Чем больше мы убиваем, тем больше этих непонятных существ!       И тогда Золдик понял откуда появилось чудовище в зале — он вылез из того парня, который откусил себе язык, и почему при них только кухонные ножи, то есть… они специально пускают больше крови, чтобы стать сильнее. Парень из-за этого жмурится, понимая к чему может привести его рана на спине.       — Гон, нельзя пускать им кровь, просто вырубаем. И сам не позволяй себя ранить!       — Принято!

***

      Буквально летит по полу задницей, в кровь раздирая себе колени и ладони рук из-за старого ковра. Девушка чувствует как ее усиленно тянут куда-то, волочут как мешок мусора по полу, а сделать ничего не может — мука попала в глаза, лишив ее зрения. Любые попытки прочистить глаза не заканчивались успехом, а страх перед неизвестностью только больше пугал. Она пыталась за что-нибудь зацепиться, скинуть со своей ноги веревку, но кто-то дергал с такой силой, что травмировал девичью лодыжку только больше. Тянется к чехлу на своей ноге (благо она успела переодеться и взять оружие), достает нож и с неимоверным усилием режет веревку.       — Наконец-то! — вскакивает на ноги, когда перерезала веревку, один глаз трет, чтобы вызвать слезы, но очухаться не успевает, как ее хватают за шею кто-то очень большой. Пытается руками ухватиться за его руки, но они исчезают под ее ладошками, и она тут же понимает, что это необычный человек перед ней. Болтает ногами, изворачивается как может, практически задыхаясь уже, но чувствует пустоту под ногами, — Нет, нет, постой! — и ее отпускают.       Кукла выполнила задание — скинула девушку в погреб с шипами, а значит можно возвращаться. Исчезает медленно, растворяясь в воздухе, так и не заметив, что Кира держится за выпирающую доску в полу. Держится пальчиками еле-еле как, вот-вот сорвется, но внутри инстинкт кричит, что падать ни в коем случае нельзя. Вокруг абсолютная тьма, лишь ощущения опасности вокруг и хлипкости доски, на которой она держится. Аккуратно подтягивается, слышит треск и резко делает напор, буквально в последнюю секунду оказываясь на полу. Девушка дышит тяжело, трясется внутри и прижимается спиной к стенке рядом.       Когда зрение восстановилось более-менее, она увидела над чем висела — деревянные колья вбитые в пол, а в них несколько разорванных трупов. Им уже там несколько недель, из-за чего плоть начала гнить, мухи жужжали рядом и черви до омерзения противно копошились в гнили. Потом холодным облилась при виде этой картины и поблагодарила свою удачу за спасение. Помещение, в котором находился этот ужас, походило на подвал для пыток: стены серые, пропитанные грибком и сыростью, деревянный гнилой пол и жуткая стоящая зловония. Видимо, хозяйка замка давно уже поселилась тут, сделала из него целый цитадель смерти и рабства. То, что Кира увидела в воспоминаниях того парня, было довольно смутно, но понять можно — половина из бандитов уже убиты, точнее высушены. Им пускали кровь, как скотам, потом в бидонах куда-то уносили, а силуэт женщины с улыбкой на лице оживлял трупы. Звучит как детский бред, но это так — этих мужиков буквально заманили работой на заводе, а потом выкачивали кровь и заставляли работать. До этого от детей она слышала, что их отцы ушли и до сих пор не вернулись, из-за чего они бродят по городу в поисках еды.       — Так значит вот в чем проблема, — шепчет с болью в груди и встает на ноги. Все оказалось не так легко, теперь она не сможет просто взять брата и уйти — совесть не позволит. Вздрагивает от испуга, когда слышит звуки выстрелов, и вспоминает, что оставила парней там одних. Тут же выбегает из комнаты, осматривается панически и не знает что делать. Она знает, что ей следует найти брата, сделать так, как говорил Киллуа, но для этого ей придется оставить парней там одних, а они же ничего не знают! Они еще даже не представляют в какую кашу залезли, их нужно предупредить, но с другой стороны женщина могла догадаться за чем они тут и получается Кеннет уже в опасности. Смотрит по сторонам, не зная что выбрать в такой ситуации, но вспоминает недавнюю ситуацию: парни так легко разделались с бандитами во дворе. Продержаться они точно смогут, поэтому в приоритете все равно ее брат, — Я найду брата и вернусь к вам, пожалуйста, держитесь, — обращается к ним, словно они ее слышат и бежит по коридору.       В памяти примерно возникает место, где они держат его: длинный коридор, справа от которого окна, а слева пустой комод. Где-то рядом находится комната, в которую они затаскивали мальчика. Видит лишь отголоски памяти, его крики и постоянные угрозы «если не прекратишь орать, убьем, мелкий ты ублюдок». И вот, наконец-то, знакомый коридор, тот же комод и окно, но двери нет. Крутится на месте в поисках секретного входа и догадывается подвинуть комод. Дается эта мебель с трудом, со скрипом и шумом только двигается, но она была права — дверь прямо за ним. Внутри почему-то все съежилась от страха и тревоги: то ли от того, что она впервые увидит брата, то ли от того, что от страха боится увидеть что они с ним сделали. Медленно и аккуратно поддевает дверь пальцами, потому что в ней попросту отсутствует ручка, и открывает.       — Нет, пожалуйста, не трогайте меня! — и в этот момент все в груди сжалось: маленький мальчик сидел на углу комнаты, весь зашуганный, буквально въелся в этот дальний угол. Он маленькими ручками прикрывал голову, боялся попросту поднять голову, чтобы посмотреть, и весь дрожал, — Я больше не буду кричать, я об… обещаю…       Весь мир упал в ее глазах при виде животного страха маленького ребенка. В голове одна картина: она маленькая, в потрепанной белой майке, в грязном белье, сидит также в углу и плачет. Ей было так страшно, что буквально кровь застывала, голос сорванный постоянными криками, а на теле сплошные синяки, укусы и засосы. Впервые ее украли в двенадцать лет. Какой-то богатый ублюдок увидел в ней лишь живую беспризорную куклу, очередное украшение для него, игрушку для утех, а сбежать она не могла. Девочка буквально питалась своими истериками, слышала в голове лишь «убей, убей, убей», но не поддавалась — она не могла, она ведь еще ребенок. Она не могла отдать приказ убить всех, воспользовавшись Девой, в ней тогда еще была капля любви к людям, детская наивная надежда, что большие дяденьки не должны обижать маленьких девочек, но каждый раз эта надежда разбивалось об слова «пришло твое время».       И сейчас, спустя четыре года, она видит ту же картину с ее братом — мальчик также трясется от страха при открывании двери, бьется в истерике, но виду не поддает, чтобы не разозлить, и умоляет не трогать.       — Кеннет, не бойся меня, прошу, — выдавливает из себя слова с болью и делает один шаг, после чего мальчик только больше сжался, — Прошу, солнце, я не обижу тебя, я пришла спасти тебя, — падает на колени от бессилия и руку одну тянет, — Подними голову, посмотри на меня, я правда не обижу тебя.       Мальчик, пряча свои слезы под крохотными ручками, наконец-то поднимает свою голову и Кира зарыдать готова — опухшие большие глазки от слез посмотрели на нее с такой надеждой, с маленьким огоньком, который все еще не потух, а значит она не опоздала. Он совсем еще кроха, может быть, ему лет пять-семь, с большими яркими глазками, которые в точь точь как у Киры.       — С… сестренка? — нокаут. Сердце с такой болью заныло внутри, что слезы держать при себе уже невозможно. Кен узнал ее, лишь взглянув, телом почти поддался, чтобы побежать к ней, — Это ты?       — Да… да, Кеннет, это я, Кирали, — руки свои тянет к нему, чтобы наконец-то обнять, защитить от всего на свете, дать понять, что теперь он не один, теперь он не будет мучиться, и это случилось — мальчишка, чуть ли не спотыкаясь, бежит к ней через всю комнату, и мертвой хваткой обнимает за шею, начиная рыдать. Он такой маленький и хрупкий, трясется в ее руках от слез и страха, прижимается сильнее, лишь бы та не ушла, и плачет громко. А Кира сама дрожит рядом с ним, обнимает крепче и в макушку тычется носом, улавливая давно забытый аромат матери. Именно так она пахла в ее воспоминаниях — спелыми сочными цитрусами, — Теперь все хорошо, солнышко, тебе нечего бояться больше. Я рядом.       — Ты наконец-то вернулась! Я так долго ждал тебя! — половину слов он не выговаривал из-за истерики, — Они мне тут били, говорили, что я… я мелкий ублюдок, но я не такой… я не знаю почему они так со мной… я же ничего не сделал плохого!       — Посмотри на меня, — легонько его отталкивает от себя, держа за плечи, и смотрит в глаза, — Кен, они плохие люди, ты в ни в чем не виноват, ты самый хороший мальчик на свете, сестренка тебя в обиду больше не даст.       — Правда? — всхлипывает громко, одной ручкой держит ее за футболку, боясь, что она уйдет, — Мы же теперь домой вместе, да? К маме и папе?       — Конечно, — улыбается ему нежно, с безграничной любовью вытирая его слезки на щеках. Она не вернется с ним — это она точно знает, но разрушить и до того хрупкое спокойствие мальчика не может, — Будем вместе играть на заднем дворе, хорошо?       — Да! Я там недавно построил огромный дом из песка, я построю для тебя тоже, чтобы мы могли играть, — наконец-то он улыбнулся, поднял ручки наверх, чтобы показать какой большой домик он построил, и Кира рассмеялась. На душе больно, слишком больно, чтобы расставаться с ним. Больно от осознания того, что мальчик испытал на себе, больно от его ран на теле, от заплаканных глаз и такой искренней радости из-за возвращения сестренки, но ей нужно уйти, как минимум по одной причине — отомстить за его страдания.       — Мне кажется ты устал, — Кира пальцем пошевелила и пустила серый туман, невидимый для него, — Не хочешь отдохнуть, а после сразу отправимся? Я с тобой тут буду.       — Я совсем не хочу спать! — головой машет, но через пару секунд сонный падает девушке на плечо.       — Извини меня, братик, но у сестренки есть еще незаконченное дело, — гладит его по голове и поднимает на руки уже спящего мальчика. Аккуратно кладет на кровать, поправляя подушку, и садится на край кровати, — Мне так жаль, но я не могу вернуться… твоя сестренка уже мертва, я правда не могу, — губу прикусывает от боли и слезы вытирает резким движением, — Я… я хочу, но не могу, это для вашего же блага, я очень вас всех люблю, но будет лучше, если Кирали останется мертвой, — распутывает детские непослушные волосы в попытках впитать в себя ощущения его волос, его детскую искреннюю улыбку и произнесенное «сестренка». Она так не хочет этого делать, но просто вынуждена стереть ему память о себе. Как же глупо желать блага для своей семьи путем своей смерти, но это лучшее, что она может сделать для них, поэтому постепенно выпускает туман, а за ним и детские воспоминания о сестренке.       Посидела она рядом еще десять минут, пока устанавливала защиту: вокруг его кровати густыми клубнями разрослись белые цветы, на которых, если наступить, моментальная смерть, исключения только для нее и парней, а рядом с ним созданный из ее нэна волк. На самом деле, она даже не подозревала о такой способности, но из легенды Дева же могла выпускать волков, значит и она тоже в силах. Нужно было лишь только представить его и вложить достаточное количество нэна, которое оказалось для нее чересчур большим. Сидящее рядом животное покорно озирало по сторонам, выглядел почти как настоящий, только цветом отличался (прозрачно-голубой) и размером. Отходит слегка в сторону, чтобы оценить временную защиту, и начинает вновь кашлять, чувствуя, как сердце сжимается внутри.       — Так и думала, — неожиданно в проходе появляется виновница всего этого: высокая, на средних каблуках и в темном платье. Смотрела она с сильным презрением на комнату, улыбнулась при виде крови на руках Киры от кашля, и пальчиком повертела у виска, — Вы совсем больные такой цирк здесь устраивать из-за этого пацана? Половину моих людей перебили, да и плюсом еще ты, девчонка, слишком много увидела.       — Цирк говоришь? — выпрямляется, вытирая кровь об одежду, и поворачивается к ней, — И по-твоему мнению это цирк? Сейчас я покажу тебе настоящее представление, сука, — моментально оказывается позади нее, пинает со всей силы в спину в глубь комнаты, и следом в грудь бьет кулаком, выкидывая ее в окно. Стройное тело сразу же вывалилось на улицу, разбив вдребезги окно, а Кира тут же за ней.       — Ты в своем уме?! — кричит та, приземляясь на колени больно, и рывком встает, чтобы ей не прилетело по голове от Киры. Теперь они вдвоем оказались на улице, по левую сторону замка, — Я убью тебя, дрянь.       — Давай, я жду, — Бейкер же приземляется мягко со второго этажа, руку правую вверх поднимает и создает еще двоих таких волков вокруг себя. Она не собирается церемониться, терпеть или ждать подмоги со стороны парней — она разберется сама, ведь дело касается ее семьи. К тому моменту ее волосы уже приобрели лунный оттенок, а значит дело приобретает серьезный оборот, — Но я убегать не буду. Ты заплатишь за каждую слезу того мальчика.