Не игрушка

Эмир Марк, по всем правилам подготовленный к подобного рода приёмам, тенью проследовал за мной в уже заполненный гостями и придворными зал. Все присутствующие, даже пришедшие с супругами, буквально пожирали глазами его практически ничем не прикрытое тело. Неожиданно ловлю себя на том, что вместо гордости за столь совершенную игрушку, красивую и покорную, я испытываю жгучую ревность и желание скрыть своего мальчика от остальных, встретиться с его опущенным сейчас взглядом и сказать, что он принадлежит только мне: пусть даже не думает больше выходить в таком виде на люди. Ах да, я же сам заставил его...Скорее бы прошло это проклятое посольство, запру в покоях и не выпущу больше никуда. Мысль прерывается приветствием Великого посла Фламии. Кланяюсь высокопоставленному гостю, Арзам отвешивает встречный поклон. Мирный договор, заключённый между нашими государствами, прерывает двадцатилетнюю изнурительную войну и даёт надежду на мирное будущее и спокойное развитие более чем восьми пограничных государств, помимо собственно наших. Арзам — мудрый правитель, но сложный человек, договориться с ним стоило огромных трудов. Теперь, когда между нами заключён союз, нужно делать всё возможное, чтобы сохранить его. Приглашаю гостя за стол. Поскольку на праздник он явился один, Марк, как и предписано правилами дворцового этикета, прислуживает нам обоим. Беседа течёт ровно, пока Арзам не задаёт вопрос: - Друг мой, я слышал, у вас на подобных торжествах принято уводить любого понравившегося наложника в свои покои, а то и развлекаться с ним прямо на людях. Это так? - Да, мой друг, если вы не ниже его господина по рангу. Так что будьте уверены, Вам никто здесь не откажет. - В таком случае, Вы же позволите мне насладиться Вашей жемчужиной? Признаться, северная кровь для меня в диковинку. На миг теряю дар речи от возмущения. Да как он смеет?! Затем осознание положения обрушивается на меня: Великий посол смеет и, более того, имеет полное право потребовать любого наложника в этом зале, ведь он равен мне. Если я ему сейчас откажу, это может стать концом и без того хрупких ещё мирных отношений: разве какая-то игрушка может встать между друзьями? И отговорок здесь быть не может: не хочешь делиться — не бери своих рабов в свет, а взял — не жадничай. Понимая, что выхода нет, нацепляю лучезарную улыбку и отвечаю послу, что мальчик в его полном распоряжении до утра. Моё секундное замешательство осталось незамеченным собеседником, да он и не ждал иного ответа. Посол, видимо уже слегка захмелевший, предвкушающе облизнулся и принялся что-то оживлённо рассказывать, но теперь я лишь делал вид, что поддерживаю беседу, на деле не разбирая слов говорящего. Ревность и вина перед моим нежным мальчиком не давали покоя. Из-за глупости своего господина он вынужден будет ублажать другого мужчину, подчиниться чужаку и принять всё, что он даст. Я сам позволил опорочить своё сокровище и не видел выхода из сложившейся ситуации. Дальнейшие события запечатлелись в моей памяти как на кадрах замедленной съёмки: Вот Марк подходит к столу, чтобы поставить очередное блюдо перед гостем; вот рука посла скользит вверх по его бедру, а другая ложится на обнажённую ягодицу; вот юноша испуганно отскакивает и отвешивает звонкую пощёчину похотливому мерзавцу; вот все присутствующие шокированно замирают, не зная, как себя вести; вот посол вскакивает с места и одним ударом отправляет строптивца на пол, а затем в ярости оборачивается ко мне: - Я требую наказания для этого раба! - Какое наказание удовлетворит Вас? - поднимаюсь навстречу. - Смерть! - Я приму любое Ваше решение, но прежде, чем Вы объявите его, прошу учесть, что я не хотел бы лишиться этого наложника. - Даже после того, как он поднял на меня руку?! - прокричал Арзам, но, видимо что-то разглядев в моих глазах, смягчился, - В таком случае, полагаю, пятидесяти плетей будет достаточно на первый раз. - Исполняйте, - бросаю слугам. Стражники кольцом окружили по-прежнему лежащую на полу беззащитную фигурку: вероятно, осознав, что совершил, мальчик так и не решился подняться. Грубые руки подхватили несопротивляющееся тело и понесли во двор. Толпа придворных хлынула вслед, не желая пропускать столь занимательное зрелище, ведь наложников нечасто наказывают публично. Прозрачные ткани и звенящие украшения разлетелись от одного резкого рывка, оставив юношу полностью обнажённым. Его руки и ноги зафиксировали верёвками, растянув тело на вертикальной раме. Первый взмах хлыста — и тонкая алая полоса пересекает белоснежную спину. Наказуемый дёргается, но сдерживает крик. Его кулаки сжаты, а лицо опущено и скрыто каскадом длинных волос. Ещё несколько ударов, и тело обмякает: мальчик теряет сознание, так и не проронив ни звука. С молчаливого согласия Арзама, палач отсчитывает оставшиеся удары, после чего хмурый посол удаляется и сразу уезжает. Все договоры о мире остаются в силе, но это уже совершенно не волнует меня: моего мальчика, бесчувственного и окровавленного снимают с растяжки. Едва сдерживаюсь чтобы не броситься к нему, но останавливаю порыв и лишь приказываю отнести раба в лазарет. Так больше продолжаться не может. Марк Открываю глаза и обнаруживаю себя в больничной палате. Что-то зачастил я сюда. В кресле рядом — эмир. Его взгляд суров и устремлён в одну точку, брови сведены. Такое выражение не предвещает ничего хорошего. Он решается на что-то. Подбирает слова, чтобы сообщить мне, что я больше не подхожу ему? Сердце отзывается болью, чувствую, что продолжать отрицать очевидное невозможно: я привязался к своему пленителю. Более того, я уже не мыслю своей жизни без него. Да, Стокгольмский синдром, чтоб его! Или просто...таким странным образом судьба свела две половинки? Нет, невозможно, ведь я совсем не пара ему, ни по характеру, ни по положению. Теперь, когда я уже сделал всё, чтобы он отказался от меня, и назад пути нет, я начинаю говорить, понимая, что это ничего не изменит. Просто мне нужно выговориться, лишиться права жалеть себя впоследствии, ведь столь ничтожный, потерявший гордость человек не заслуживает сочувствия. Так будет намного легче. - Понимаешь, - я впервые обратился к Господину на 'ты' , - я давно решил, как поступлю, если ко мне будут приставать: оказывать сопротивление. И пусть такое поведение карается смертью, я просто не мог представить, как буду отдаваться тебе, запятнанный чужими прикосновениями, использованный для удовлетворения чужой похоти. Прости, я меньше всего хотел подставить тебя, но и по-другому поступить не мог. Я понимаю твоё разочарование и готов понести ответственность за содеянное — замираю, покорно склонив голову и ожидая приговора. Эмир по-прежнему не смотрит в мою сторону. По выражению его лица невозможно прочесть что-либо, но я уверен, что он услышал меня и скоро решение будет принято. На несколько минут тишина окутала комнату, и я вздрогнул от звука его голоса. - Марк, я освобождаю тебя. Вздрагиваю и ещё ниже склоняю голову: - Сколько мне осталось? - Нет, ты не понял меня. Ты свободен. Можешь вернуться в Англию или переехать в любую другую страну. Я полностью возьму на себя твоё материальное обеспечение и более не побеспокою. - Чем же я заслужил такую милость? Неужели мой проступок настолько ужасен, что я даже не могу быть принесён в жертву твоему богу, как все остальные неугодные? Почему бы тебе тогда просто не выбросить меня? - Марк, ты не неугоден мне. Да уж если на то пошло, никого и не приносят в жертву... - Куда же тогда пропадают юноши из гарема? - Их просто отпускают, щедро заплатив за причинённые беспокойства. Мы же не звери. А легенда...это всё задумки Исама: старик всё хотел найти способ воспитания мальчиков с минимумом наказаний, вот и нашёл. Я без надобности не лезу в его дела. Мой мир буквально перевернулся. А ведь я даже не заподозрил ничего подобного, несмотря на то, что не видел ни одной смерти. Евнухи были весьма убедительны. Однако это открытие не сильно меняло моё положение сейчас: от меня хотели отказаться. - Неужели ты не дашь мне второй шанс? После всего...что было? - Маркус, из-за моей глупости тебя едва не казнили! Будь этот Арзам понастойчивей, и я ничего не смог бы поделать. Ты не создан для неволи, мой мальчик, а потому я должен тебя отпустить. - А если бы я остался по своему желанию? Ты продлил бы контракт? Оставил бы меня рядом по прошествии полугода? - Я бы женился на тебе. Но не смею даже просить об этом. - Я согласен! - Я знаю, что был жесток с тобой, но не стоит так шутить. - Хаким, я люблю тебя. - … - Сам не знаю, как так вышло, но я хочу, чтоб ты, засранец эдакий, не оставлял меня. Свадьба состоялась неделю спустя, ведь нужно было ещё подготовиться. В первую же брачную ночь я лишил своего супруга анальной девственности, после чего мы, к обоюдному удовольствию, стали равны не только в браке, но и в постели. Гарем был благополучно распущен. Эмир Что только не сделаешь, чтобы любимый был счастлив! Недавно начал брать уроки английского языка, а ещё после долгих уговоров супруга завёл маленькое чудовище — пока ещё крохотного и милого щенка, обещающего вырасти в огромную псину, занимающую половину нашей общей постели. Надеюсь, второго он не попросит...