Не игрушка

Марк Проснувшись, понимаю, что что-то не так. Во-первых, сегодня царство Морфея я покинул по собственной воле, а не из-за назойливого ворчания евнухов. Их вообще не видно на горизонте. Кстати о горизонтах...эта комната гораздо просторнее моей. А вот и во-вторых: она вообще не моя! Память услужливо подбрасывает картины вчерашнего унижения и ночной страсти. Да, уснул я явно не один. Замираю, боясь разбудить своего мучителя. Если бы мог, и дышать перестал бы. Прислушиваюсь: тишина. Осторожно поднимаю голову, чтобы осмотреть кровать. Никого, как, собственно, и во всей комнате. Трахнул и сбежал? Но это же его спальня... Значит, просто не стал будить? Странно ведёт себя этот сумасброд: то издевается, то... Облачаюсь в свои разбросанные по полу одежды и замираю в нерешительности. Сейчас за мной впервые за долгое время никто не наблюдает. Может, удастся сбежать? Подхожу к окну. Слегка раздвинув тяжёлые шторы, выглядываю на улицу. Высоко. Отсюда не спустишься. Да и сад внизу ограждён замковой стеной. Остаётся дверь. Крадусь на цыпочках к выходу и тяну на себя тяжёлое металлическое кольцо. Не заперто! Однако моя радость быстро утихает: в коридоре ожидают евнухи. Повинуясь короткому приказу, молча следую за ними. И кто меня тянул сразу выходить? Мог бы хоть какое-то время понаслаждаться одиночеством, столь ценным в этих стенах. - Господин доволен тобой и позволил днём прогуляться в саду. Надеюсь, ты достойно отблагодаришь его за оказанную милость. А вот это радует. Я, с тех пор, как стал фаворитом эмира, ещё ни разу не был под открытым небом. Хоть какое-то разнообразие. Вечером — очередной вызов в господские покои. На этот раз не ощущаю ни всепоглощающего страха, ни особого унижения. Выполнение приказов даётся легко, и нежность эмира служит достойной наградой за мою покорность. Похоже, зверёк приручен: ластится и лижет руки хозяину. И никакого отторжения я почему-то по этому поводу не испытываю, будто так оно всё и должно быть. Постепенно совместные вечера стали мне не то что не в тягость, а даже в удовольствие. ...И мы не только делили постель! Господин не брезговал и игрой в шахматы со своим рабом, или просто непринуждённой беседой за ужином. Так, однажды он мне объяснил, почему во дворце нет ни одной собаки: оказывается, с детства Всемогущий государь панически боится этих созданий, а потому в замке введён строгий на них запрет. Этот рассказ так рассмешил меня, что я не выдержал и расхохотался, благо, мой Господин не обиделся. За неимением других развлечений, я теперь с нетерпением ждал каждого вечера. Да и моя гордость больше не билась в конвульсиях, ведь эмир не напоминал мне о моём положении, а мнение евнухов меня не волновало. Так продолжалось до приезда Великого посла Фламии. Переговоры проводил сам эмир. Они продолжались несколько дней, и каждый раз Господин возвращался поздно, измотанный и напряжённый. Я прилагал все силы, чтобы хоть немного расслабить Хозяина и позволить ему спокойно уснуть. На шестой день он объявил мне, что все вопросы наконец улажены, в честь чего устраивается торжество, и я должен на нём присутствовать. Дурное предчувствие кольнуло иглой беспокойства, вспомнился и последний праздник, перетёкший в оргию. Снова принимать участие подобном совсем не хотелось, и я попытался уговорить Господина не брать меня туда. Эмир Не успел я объявить наложнику своё решение, как он начал капризничать: - Пожалуйста, Господин, позвольте мне остаться у себя. Я не хочу принимать в этом участие! - Из нас двоих хотеть могу только я, мальчик. Ты же здесь для того, чтобы выполнять мои пожелания. То, что я не указываю тебе регулярно на твоё место, не значит, что ты можешь о нём позабыть. Или ты решил отказать мне? - Нет, Господин. - В таком случае, завтра будь готов сопровождать меня. - Как пожелаете, Господин. Мне гораздо больше нравится улыбка на его лице, чем это выражение покорности и обречённости сейчас. Но я не должен позволять рабу манипулировать мной. Моё слово — закон для всех, и для него — в первую очередь. Если он не усвоит это сейчас, проблем не избежать. Устало опускаюсь на кровать и притягиваю к себе напряжённое тело. Просто смирись, малыш.