Несколько бесконечно долгих мгновений в подземном зале царила тишина. Все застыло, словно само время приостановило свой ход. И в этой пронзительной тишине десять замерших на местах фигур казались каменными изваяниями, древними и вечными, как сам мир.
А затем все вдруг ожило, будто кто-то щелкнул невидимым выключателем.
— Что с ним?
— Он жив?
Северус и Люциус одновременно сорвались с мест, бросившись к упавшему ребенку. С их лиц разом исчезли все краски, а в глазах — серых и черных — на мгновение отразился абсолютно одинаковый ужас.
— Да, — коротко ответил Андрей, с облегчением отнимая пальцы от шеи мальчика. — Пульс есть.
Сдвоенный облегченный выдох, пронесшийся по залу, окончательно разрушил всеобщее оцепенение. Люциус медленно провел рукой по лицу, словно снимая невидимую паутину, и обессиленно прикрыл глаза. Северус, лично убедившись, что Гарри дышит, выхватил откуда-то из складок мантии флакон со светло-золотистой жидкостью и едва слышно забормотал что-то, одновременно осторожно вливая зелье в приоткрытый рот ребенка.
И в этот момент позади них раздался чей-то сдавленный вздох.
— Мой Лорд…
Регулус и Натаниэль, неверяще переглянувшись, кинулись к возвышению в центре зала. Лицо Волдеморта было призрачно бледным, настолько, что, казалось, можно рассмотреть под прозрачной кожей каждую венку, и совершенно неподвижным, но глаза… Его глаза были открыты, а веки едва уловимо подрагивали, давая понять, что лежащий на каменной плите человек жив.
— Сработало, — хрипло выдохнул Блэк, вглядываясь в темные глаза. — Мой Лорд…
— Унесите мальчика! — быстро произнес Снейп, кивнув Андрею.
— Северус, что ты там копаешься?! Нужно что-то делать, он холодный, как лед!
— Господа, пожалуйста, поднимитесь наверх! — сбросивший оцепенение Люциус вновь выглядел собранным и сосредоточенным. — Нам необходимо оценить, насколько успешно был проведен ритуал…
— Получилось? Люциус, он вернулся? — в проеме распахнувшейся двери возникла Беллатрикс. Ее лихорадочно блестящие глаза устремились к телу Волдеморта.
— Белла, держи себя в руках. Господа, давайте сохранять спокойствие! Пьер, Анастасия, будьте добры, подождите нас наверху. Спасибо…
— Мой Лорд… Вы слы… слышите меня?
— Регулус, отойди, — Снейп решительно оттеснил Блэка, склонившись над Лордом и быстро накладывая диагностирующие заклинания.
— Люци, что происходит? Почему он не двигается?! — Белла мертвой хваткой вцепилась в руку Малфоя.
— Он открыл глаза, — пробормотал Гринграсс. — Это же значит…
— Но мы не можем быть уверены…
— Тихо! — рявкнул Снейп, разом обрывая все разговоры. — Все отошли на пять шагов! Отошли, я сказал! — он длинно выдохнул и сосредоточился на светящемся коконе, окутавшем тело Волдеморта. — Все жизненные показатели в норме. Для его состояния, разумеется. Я не вижу никаких отклонений, но… — он осторожно склонился над бледным лицом. — Мой Лорд, вы меня слышите? Если вам трудно говорить, просто закройте глаза…
Несколько томительных секунд все жадно вглядывались в застывшую маску, ожидая, что полупрозрачные веки дрогнут, но ничего не происходило, а затем…
Медленно. Невыносимо медленно Лорд сделал глубокий вдох. Его взгляд сфокусировался на замершем лице Снейпа. Тонкие, пепельно-бледные губы разомкнулись.
— Северус… — еле слышный свистящий выдох прозвучал в гробовой тишине невероятно отчетливо.
— Да, это я, — так же тихо прошептал Снейп, его глаза недоверчиво расширились. — Вы… помните меня? Как вы себя чувствуете?
Все затаили дыхание, ожидая ответа. Некоторое время Лорд молчал, глядя на Снейпа без всякого выражения, а потом в глубине его глаз вдруг вспыхнули неясные искры.
— Северус… — все так же чуть слышно, на выдохе, — ты постарел…
Снейп моргнул, словно не веря своим ушам. Люциус и Регулус медленно переглянулись. Белла пошатнулась, схватившись за плечо Натаниэля. А затем губы Северуса вдруг дрогнули, и по залу разнесся нервный, сдавленный смешок. Сначала одинокий и нелепый, но за ним вслед изумленно хмыкнул Гринграсс, затем Регулус… и внезапно, будто мгновенно распрямившаяся пружина, зал сотряс взрыв всеобщего хохота.
Смеялся Люциус, с невероятным облегчением откидывая со лба волосы. Смеялись Регулус и Белла, соприкоснувшись лбами. Смеялся Натаниэль, обнимая и хлопая по спине слегка шокировано улыбающегося Северуса. Все они ощущали сейчас одно и то же — радость, еще такую робкую, недоверчивую, но крепнущую с каждым новым вздохом Лорда, облегчение — окрыляющее, дающее новую надежду, единение… впервые за долгие одиннадцать лет они снова чувствовали себя единой командой. Нет, больше, чем командой… семьей.
И у всех у них в сознании билась одна и та же мысль. Родившаяся в тот миг, когда открылись глаза Лорда, и полыхнувшая ослепительной вспышкой после его единственной фразы. Мысль о том, на что они уже почти перестали надеяться, но продолжали бороться. Продолжали, только чтобы иметь право сказать то, что озвучил в итоге Натаниэль, когда смех начал потихоньку сходить на нет, сменившись облегченными вздохами, а глаза на просветлевших лицах сияли так же ярко, как и одиннадцать лет назад.
— Он вернулся…
***
— Гарри! Гарри, ты слышишь меня? — нервный звонкий голос ворвался в сознание неожиданно, будто кто-то резко включил звук.
Гарри медленно открыл глаза и, с трудом сфокусировав взгляд, увидел прямо перед собой бледное перепуганное лицо.
— Мама? — голос почему-то не слушался и звучал сипло.
— Слава Мерлину, — где-то сбоку шумно выдохнул Джеймс.
— Что?.. — Гарри недоуменно нахмурился, оглядев знакомую с детства комнату. — Что случилось?
— Ты не помнишь? — Лили встревоженно заглянула в его лицо.
Гарри рассеянно потер лоб, честно пытаясь вспомнить, что произошло, но мысли путались, расползались, как после долгого и реалистичного сна, и ему сложно было понять, где реальность.
— Я помню, как был на катке… — неуверенно произнес он. — Помню, как шел домой… была метель… А потом, кажется, я упал…
— Гарри, ты поскользнулся и ударился головой о лед, — тихо сказала Лили. — Мы искали тебя по всей деревне около часа, а потом нашли в переулке недалеко от дома… ты лежал на земле без сознания, тебя почти замело снегом… — она всхлипнула и прижала ко рту ладонь.
— Ну, ну, успокойся, Лилс, — Джеймс положил руки ей на плечи. — Главное, что все обошлось, правда? Гарри, как ты себя чувствуешь?
— Да вроде… нормально, — он осторожно пошевелил руками и ногами, затем коснулся рукой головы и моргнул. — Странно… не болит ничего…
— Мы вызвали колдомедика, — пояснил Джеймс. — Ты очень долго был без сознания, мы испугались. Он осмотрел тебя, сказал, что ничего серьезного, просто небольшой ушиб… Ты уверен, что в порядке?
— Да, — рассеянно отозвался Гарри, проводя рукой по волосам. — Да, просто… — он замер на миг, уловив какое-то странное ощущение, разлившееся по телу. Будто теплая волна накатила, а затем схлынула, оставив воздушную легкость. — Нет, ничего. Все хорошо, пап. Простите, что заставил вас волноваться, не нужно было задерживаться на катке до темноты.
— Ничего, — Лили вытерла заплаканное лицо. Первая волна облегчения ушла, и в воздухе снова повисла эта извечная неловкость. — Все прошло, и слава Мерлину. Ладно, ты отдыхай, Гарри, колдомедик сказал, тебе лучше полежать какое-то время… Если что-то понадобится, зови, мы будем внизу.
— Хорошо, — слегка настороженно ответил Гарри, пытаясь понять, чем вызвана такая эмоциональная реакция родителей.
Он и раньше падал и коленки разбивал, и посерьезнее травмы были, но никогда он не видел, чтобы мама плакала из-за этого. Она не плакала, даже когда Анна сломала запястье, упав с велосипеда, а тут… Неужели они действительно так испугались за него?
Гарри откинулся на подушку и уставился в темный потолок. Несмотря на то, что произошедшее с ним едва ли можно было считать радостным событием, на душе почему-то было очень легко. Легко и радостно, словно должно было случиться что-то хорошее… Это ощущение было схоже с тем, что он испытал после распределения, когда Шляпа послушала его и отправила на Слизерин. Но тогда это было объяснимо, а сейчас-то с чего?
Так и не найдя объяснения этому странному происшествию, Гарри повернулся на бок и почти мгновенно снова провалился в сон.
***
А в это время этажом ниже Лили все никак не могла успокоиться.
— Джеймс, это была последняя капля, — ее лицо было бледным, но решительным. — Я больше не стану лгать.
— Дорогая, я понимаю, мы все на нервах…
— Нет, — она качнула головой, судорожно комкая в руках салфетку. — Нет, нервы здесь ни при чем. Я все решила, Джей. Мы должны сказать Гарри правду. Так будет лучше… для всех.
— Ты с ума сошла? — Джеймс схватил ее за плечи и встряхнул. — Лили, приди в себя! Ты представляешь, что будет, если правда откроется?!
— Но ведь нам не обязательно рассказывать о его отце! — в ее глазах металась какая-то отчаянная надежда. — Мы можем сказать, что он сирота… что его подкинули к нам на порог, когда он был маленьким! Это ведь почти правда! Пойми, дальше будет только хуже! Он же умный мальчик, он догадается… Рано или поздно, но он узнает правду, и что тогда?
— А о нем ты подумала? Каково ему будет узнать, что его обманывали всю его жизнь? Лили, это эгоизм!
— Хватит! — она решительно стряхнула его руки и отошла на шаг. — Я больше ничего не хочу слушать! С меня хватит, Джеймс! Гарри имеет право знать правду. А я имею право на нормальную жизнь, понятно? А ты определись, наконец, кто тебе дороже: твоя семья или Дамблдор с его общим благом! — она гневно сверкнула глазами и, резко развернувшись, вышла из кухни.
Джеймс несколько секунд растерянно смотрел ей вслед, а затем в отчаянном порыве ударил кулаком по столу и рухнул на стул, устало сжав переносицу двумя пальцами.
У Лили сдали нервы, это очевидно. А значит, нужно просто подождать, и все вернется на круги своя. Вот только, как бы она не наделала глупостей до тех пор… И что делать? Как отговорить ее от этой безумной затеи? Джеймс надел очки и, подумав несколько секунд, призвал перо и чистый свиток пергамента. В сложившейся ситуации ему как никогда был необходим совет.
