Затмение

Музыкальная тема: Erogenous Zone Рики Мне так и не дали никакой одежды. Меня все еще лихорадит. Простыня слишком тяжелая. Она царапает. Там, где ты оставил на мне свои следы. Я скинул ее на пол. Там на полу еще разбитые тарелки. Я отказался есть. Я знаю, что мне не дадут - не позволят - умереть от голода, но пока никто не разжимает мне челюсти. Сделали какой-то укол. Дэрил приносит новые подносы. Я бью посуду. Он все приносит и не убирает мусор. Запах еды. Получается, что я сам себя наказываю. Я понимаю, но продолжаю отшвыривать пищу. Может, тут в еду тоже подсыпают какую-нибудь возбуждающую дрянь. За прошедшие пять дней я не сказал ни слова. Мой рот словно склеился в замок. Мне кажется, я больше ни слова не скажу. Никогда. Ты хочешь секс-куклу. Разве куклы разговаривают? Дэрил тоже молчит. Не знаю, что он там думает. Я думаю: мне будет 18 ровно через семь месяцев. Пэтов старше 18 не существует в природе. В кого я превращусь за это время? Что останется от Рики Дарка? Мне страшно. Я боюсь, что не останется ничего. Я кусаю еще не зажившие губы, вспоминая твои губы, твои пальцы и даже твою плеть. Мои руки тянутся к члену, и я сжимаю их в кулаки. Дверь почти бесшумно раздвигается. Дэрил. Я по-прежнему лежу на кровати лицом вниз, не двигаясь. Он заводит мои руки за спину. Я слышу знакомый щелчок. Все же интересно, есть ли на его ногах синяки - под униформой не видно. Он приподнимает меня - может, удивлен, почему я не брыкаюсь, может, думает, что я слишком слаб. Достаточно силен, чтобы въехать по ухоженной морде фурнитура при случае. Все та же дорожка. Тот же путь. Навстречу - два пэта. Мои щеки загораются. Их взгляды скользят по шрамам на моей груди и руках и, вероятно, спине и ягодицах, когда их любопытные лица остаются позади. Дверь. Та же комната. Дэрил ставит меня на колени. Ясон Через пять дней мне доложили, что он достаточно вылечен. Можно продолжить эксперимент. Все пять дней он отказывался есть. Его пришлось кормить внутривенно. А еще он замолчал. Он даже перестал ругаться, только слегка шипел, когда обрабатывали его раны. И краснел. Я видел это по визору. Камеры фиксируют все. Почти все. Дэрил у дверей. Монгрел на коленях около. Как будто и не было этих пяти дней. Хотя... он похудел. Но кожа стала значительно лучше, и волосы заблестели хоть растрепанными, все никак не приучится к укладке, но явно здоровыми прядями. Может быть, голодовка пошла ему на пользу? - Подними голову, пэт. Дэрил предусмотрительно заносит руку, чтобы поднять его голову за волосы. Но он сам, откидывая со лба пряди, делает то, что я сказал. Этот тусклый взгляд... Хотя нет. Он просто спрятался. Еще одна его выдумка? Я ничуть не жалею, что тогда приказал доставить его. - Надеюсь, ты помнишь прошлый урок и сделал из него выводы? Приласкай себя. Рики Я хорошо помню прошлый урок. Очень хорошо. Тебе понравилось, что я так... я так сопротивляюсь, верно? Что я не способен с радостным повизгиванием лизать твои сапоги, как приучены твои пэты? Я поднимаю голову в ответ на твою команду. В твои глаза я смотреть не могу - глаза того, о ком я не могу перестать думать и желать и ненавидеть каждую минуту. Посмотреть в твои глаза - все равно, что наизнанку вывернуться. Я смотрю на твои плотно сжатые - приказы выскальзывают, как выдохи, ты почти не двигаешь ими, когда разговариваешь - губы. Они кажутся такими безжизненными. Но мой рот ты насиловал живо. Нет. Не насиловал. Я сам тянулся. Мой самый жуткий кошмар. Я меняю позу и сажусь на ковер. Широко разведя ноги, засовываю в рот пальцы - слишком поспешно и коротко, чтобы этот жест мог показаться сексуальным - и начинаю ласкать свой анус. Твои губы... Я хочу сказать: "Вот было бы классно, если бы ты помог мне своими блядскими губами". Но я молчу. Я закрываю глаза, отгораживаясь. На твои губы смотреть - тоже невыносимо. Ясон Так хорошо запомнил урок? Невероятно. Мне хочется улыбнуться, но я прикусываю губу. Я привык, что он кричит и сопротивляется? В чем дело? Что... не... так? Я чуть хмурюсь и жестом отсылаю Дэрила. Он исчезает. Ты продолжаешь ласкать себя. Я касаюсь панели, и стена снова уходит в пол. Я понял. В тебе нет... чувства. Ты стараешься быть похожим на племенных пэтов. Это тебе никогда не удастся. Мне это не нужно. Зачем мне еще один из тысячи? Твоя уникальность, Рики... о, твоя уникальность. Именно твоя. Я уже перенастроил интерьер стенда. Теперь там не голый пластик стен, а зеркала. Зеркальные стены, потолок, пол. Но по-прежнему отражаешься только ты. Без меня. Узкое ложе, изгибающееся черным языком в центре. Подстроенное под тебя. Мобильное. С блестящими захватами зажимов. Я встаю с кресла. Подхожу и кладу руку тебе на шею, берусь за ошейник. - Пойдем. Там будет удобнее. Рики С закрытыми глазами у меня уже почти получается погасить стыд возбуждением. Я стараюсь сосредоточиться на механической реакции тела. Не думать ни о чем. Я хотел перебить мысли о тебе воспоминаниями о ласках Гая. Он всегда боялся причинить мне боль. Ему было так важно доставить мне удовольствие. Его сухие рыдания. У меня никак не получалось кончить. Гнусный был день - мы едва не попались в лапы полиции. Он расстроился чуть не до истерики и все повторял, что никудышный любовник. Я так и не кончил. Почему с тобой мне достаточно знания, что ты рядом? Мои пальцы проникают глубже внутрь - я уже достаточно расслаблен. Я пытаюсь не стонать. Хотя бы. Твоя новая команда распахивает мои глаза. Зеркала. Я вижу себя с рукой на торчащем члене, с разведенными в стороны - все напоказ - ногами. Внутри вскипает что-то черное и холодное. Когда твоя рука тянет меня за ошейник, я шарахаюсь в сторону. Ты не ожидал, мне удается вырваться и отползти почти до самой двери. Я не выдержу снова! Нет! Ясон Я активирую пэт ринг. И, подойдя, беру на плечо его корчащееся в судорогах, полубесчувственное от боли тело. Пока ты, изметеленный болью, висишь у меня плече. Пока ты пытаешься собрать все свое животное мужество и волю. Пока... Я шлепаю тебя по заду. Очень чувствительно. Как шлепают не в меру расшалившегося мальчишку. Ты дергаешься и затихаешь. Правильно. Я сбрасываю тебя на лежанку и встегиваю руки и ноги в фиксаторы. Только сейчас, когда я убрал руки, ты дернулся и... посмотрел на меня. Улыбка, легкая, мимолетная. - Я тебе говорил, что твое мнение здесь не играет роли. Он возбужден. Напряженный член, требующий ласки. Я чуть подправляю растяжки, и ноги раздвигаются шире. Становится видно анус. Выгнутое тело. Закушенные губы. Сжимающиеся кулаки. Он видит это во всех отражениях вокруг. Вот он, настоящий. Дикий нежный монгрел. Мой Рики. Я уже стал относиться к этой мысли спокойнее. И даже думать ее с отдаленным удовольствием. - Я хотел бы показать тебе кое-что. И я включаю видеозапись. Она проецируется на все поверхности зеркала. На ней он. Отдельные удачно склеенные фрагменты прошлой сессии воспитания. Вот он, что-то возмущенно выкрикивающий в диссонанс своему выгибающемуся в неге телу. Вот он, краснеющий и кусающий губы. Вот он ласкает себя, вставляет пальцы, трахает себя, попутно пытаясь коснуться члена. Вот его запрокинутое лицо. И рефреном звук. Его дыхание. Прерывистое, вперемежку со стонами и всхлипами. И финал... Он просит... Я наблюдаю за ним. Внимательно. Рики Я зажмуриваюсь. Стискиваю пальцами края. Я не умею притворяться покорной послушной покладистой игрушечкой. И не могу остаться свободным своенравным гордым монгрелом. То, что ты делаешь со мной, перемалывает меня на мелкие части. Крошит. То, что ты делаешь со мной, - больно, невыносимо больно от этой ломки. Если бы ты просто избивал меня, я бы стерпел. Я бы сжал зубы, закрыл глаза, задержал дыхание, и пережил. Но ты выводишь меня на ринг с самим собой. Я хочу разбить разорвать рассыпать все эти изображения. Я открываю глаза. Теперь я вынужден смотреть прямо в твое лицо, чтобы не смотреть в свои собственные покрытые испариной лица. В моем голосе тягучая злая муть. - Отличная режиссура. Сам старался? Ты мог бы подрабатывать такими классными зажигательными фильмами. У тебя хорошо получается. Ебанутый на всю голову блонди! А вообще я бы советовал тебе - с твоими волосами до жопы - устроиться в клуб Лу. Там бы у тебя каждый день были монгрелы любого экстерьера и характера. И, может, если бы ты был хорошей шлюхой, Лу снял бы фильмец и с тобой в главной роли. Можем начать прямо сейчас. Может, отсосешь мне? Или ты не умеешь, чокнутый придурок? Ясон Он смотрит в мои глаза. Если бы взглядом можно было жечь, все мои апартаменты уже бы сгорели. Огромные пульсирующие зрачки. Тело, плавящееся в лихорадке желания и ярости. И неизвестно, чего больше. - Мое имя Ясон. Я рад, что тебе понравилось. Он затыкается. Моментально и как-то беспомощно. Я выключаю запись, и нас опять окружают зеркала с единственным отражением в них. Я кладу руку ему на грудь. Туда, где бешено стучит его сердце. Минуту я слушаю и пытаюсь понять. Провожу рукой до паха, не прикасаясь к члену. И отхожу. Я снимаю верхний белый сьют, как и в прошлый раз. Перчатки. Он лежит, выгнувшись в неестественной позе, и не может отвести глаз. Не мог и тогда. Я подхожу ближе. Касаюсь его скулы пальцами уже без перчаток, вслушиваясь, как мгновенно рвется его дыхание. Мне хочется коснуться ладонью его лица, но... не сейчас. Я просто обвожу контур и спускаюсь на шею. У него чувствительная шея. Пальцы под ошейник, нащупывают зажим и пристегивают голову к изголовью лежанки. Пять фиксаторов. Его распятое тело передо мной. Его глаза не отрываются от моего лица. Он боится смотреть в зеркала. Там правда. Его правда, здесь и сейчас. Я начинаю его гладить. От кончиков пальцев до дрожащих губ. Он не может сдерживаться. Его гнет. Нежная кожа. От ног, вверх по надкостнице, захватывая икры. Бедра, внутренняя сторона, внешняя. Ягодицы, бесстыдно раздвинутые и гладкие. Мошонка, подтянутая и уже готовая ко... всему. Я касаюсь кольца, сворачивая ладонь, обхватываю его член, вверх. Нежно, сильно, не отрывая взгляда от его лица. И внезапно прищемляю головку пальцами. Он почти кричит. Я говорю. - "Ясон, пожалуйста". Повтори. Я продолжаю возбуждать его, делая боль нестерпимой, когда он заходится несложной тирадой. Я убираю руку. - Я могу оставить тебя здесь навсегда. И никогда не позволить тебе больше... Он замолкает на полуслове. Я слегка щелкаю пальцем по обнаженной головке. Рики Твое лицо надо мной. Глаза вонзаются острыми ледяными иглами. Но мои собственные расширенные - то болью, то наслаждением, то этими двумя силами вместе - зеркальные зрачки куда большая пытка. И я рад избавиться от нее. Уцепиться за что-то другое. Я не вижу то, что ты делаешь, и от этого чувствую, кажется, еще больше. Разве это возможно? Возбуждение течет сочится плавится. Горячие струйки. Собираются в паху. Внезапная боль осушает пульсирующее влажное наслаждение. Отпускает. Новый прилив удовольствия и снова боль. - Аааххккккаааааааааааа. - "Ясон, пожалуйста". Повтори. Ясон... Ясон... Ясон... Ясон... Твое имя бьется у меня в голове, как обещание завершения мучений. Назвать тебя по имени. Попросить. И снова увидеть в зеркале - в гладкой черноте твоих зрачков - себя, хрипящего в животном насильственном экстазе, тебе на забаву. Твои пальцы кусают, жалят змеями. Ты ждешь. - Мннннннннн... Недоделок ебаный. - Я могу оставить тебя здесь навсегда. И никогда не позволить тебе больше... Никогда? Эта мысль впихивает кляп в мой рот и бьет кулаком в лицо. Я пытаюсь представить, что это такое - никогда. Как долго это будет. Никогда. Вечность. Выдержать вечность может только пустота. Пустота. Я начинаю хохотать, так, что все тело сотрясается, как в припадке. - Будешь трудиться надо мной вечность и все впустую, а, блонди? Нахуя? Ясон Удар по лицу. Еще один. Еще. Спокойно, методично. У него истерика. - Успокойся. Ненадолго отхожу. Выбрать в приспособлениях дерм стимулятор-афородизиак. Ярко-синий. Возвращаюсь. - Будем говорить позже. Я ставлю дерм ему на шею. Резкая вспышка эндорфинов. Кольцо сжимает член, не дает ему разрядки. Я провожу кончиками пальцев по его груди. Отбрасываю с его лба влажные волосы. Наклоняюсь. Касаюсь губами его губ. Вскользь. Шаг назад. Я беру тонкую однохвостную плеть. Это несложно - попадать всегда по одному и тому же месту. По стоящему члену. Когда он, не выдерживая, начинает кричать, я опускаю плеть и проделываю тот же ритуал. Рукоять у него в заду. Петля из хвоста на члене. Я отхожу и усаживаюсь наблюдать. В его жилах огненный канкан возбуждения. Под воздействием наркотика его трясет мелкой дрожью. Член дергается, как живой, от его судорог. Кожа плети касается его кожи. Проходит час и 15 минут. Афродизиак почти закончил действие, но возбуждение не спадает, оно просто возвращается на бывший до дерма уровень. Рассчитанная доза, хорошая химия. Я подхожу ближе, и влажной салфеткой вытираю его мокрое лицо. - Ты видел, как ты хорош? Рики Потолок. Тоже зеркальный. Отражение корчится кричит плачет под ударами плети и опьяняющими атаками отравы. Раньше я не знал, что такое боль. До сих пор я не знал, что такое возбуждение. Я хочу закрыть глаза. В рассвеченной цветными точками тьме боль и возбуждение хватают еще крепче и вгрызаются зубами, посасывают раздвоенными на концах языками. Я раздираю мокрые ресницы. Перед открытыми глазами вибрируют и расплываются сотни я. И все они - до одного - умоляют меня о пощаде. О свободе от пытки любой ценой. Что ты за существо, если тебе нужно столько моей жизни, что ты убиваешь меня? Я понимаю, что просто не выживу. Сойду с ума уже послезавтра. Ты отступаешь. Боль режущих ударов корежит мышцы, заставляя отражения содрогаться в конвульсиях. Кинуться в холодную воду. Хочется невыносимо. Погасить себя. Чем больше остывает боль, тем мучительнее возбуждение. Мышцы ануса сокращаются в надежде на облегчение. Пальцы на руках и ногах скрючены неимоверным напряжением. Кажется, мое тело никогда не знало расслабления. Сколько еще таких сеансов я вынесу? Колоть меня ядом, избивать и смотреть, как меня перемалывает. Семь месяцев. Вечность. Что я за существо - ты показываешь мне результаты своих дрессировок - если бы ты видел сцены в моей голове. Все эти ночи - когда я не контролирую сознание - мне снится, как я кричу. Без наручников кольца плети. Что я сам рву на тебе одежду, твои проклятые шмотки, сжимаю ногами, цепляюсь за твои плечи. И моих рук слишком мало, моих глаз слишком мало, меня слишком мало. Чтобы получить столько, сколько хочет мое тело. Этот сон ночь за ночью и воспоминания о нем постоянно. И сейчас тоже. Я сам сведу себя с ума. В реальности, где ты ломаешь меня, прикасаешься ко мне плетками и приказами и оковами. Тебе нужны мои живые кровь и слезы и пот. Я не дам тебе этого больше. Послушная кукла Рики. Вещь, которая всегда отвечает: "Да". Сорванным от криков голосом, выдавливая слово за словом, я выбрасываю в воздух притворство, надеясь, что ты не заметишь фальши. - Ясон. Пожалуйста. Я сделаю все... Только позволь... мне... кончить. И воды. Пожалуйста. Я больше не причиню... не причиню неудобств. Слова дерут гортань. А я всегда презирал тех, кто не ценит свою жизнь. Если потом меня передадут в бордель, я найду способ сбежать. Я должен выдержать. Семь месяцев. Всего лишь вечность. Блядь. Блядь. Блядь. Ясон Да. Но это кричит лишь его тело. Посмотрим, может ли кричать его... Опять влажные салфетки. Холодные - по коже. И мои руки сверху. Он уже просто лежит, он расслаблен и, кажется, что сломлен. Кажется. Зачем я ломаю его? Мне приходится прикрыть глаза на мгновение, чтобы он не увидел мой взгляд. Мой "такой" взгляд, мой "этот" взгляд. И все-таки мне кажется, что он успел заметить... Как же тяжело с ним. И интересно. До странного безумного интереса. - Не прикасайся ко мне, что бы я ни делал. Понял? Он судорожно кивает и сглатывает. Пересохшие губы. Он просил пить. Отхожу и приношу высокий бокал, полный искрящейся прохладной минеральной воды. Я ослабляю его фиксаторы на руках и освобождаю шею. Он может сесть, но тело ему не повинуется. Тогда я присаживаюсь рядом с ним и, обнимая за плечи, помогаю сесть. Он прислоняется к моему плечу. Измученный, в смятении. Безвольные руки кончиками пальцев опираются о стекло, дергаются в мою сторону, но... Я прижимаю его ближе и подношу стакан к его губами. Руки его не слушаются и... я даже рад этому. Я делаю глоток и задерживаю воду, приподнимаю пальцами его голову, жестко, но не резко, и, касаясь его губ, пою его водой. Судорожные движения гортани. Вода стекает из уголков губ. Я пою его аккуратно, ему нет нужды отфыркиваться. Он все же поднимает руки и вцепляется в бокал. Я отдаю его ему. - Я хотел бы показать тебе еще кое-что. Он вздрагивает, и я успокаивающе глажу его по плечу. И включаю запись. На экране всего один кадр. Он в беспамятстве лежит у меня на коленях, и видно, что его губы что-то шепчут. И мое лицо над ним. Мои руки... Он вздрагивает, я чувствую, как заходится в странном режиме его сердце. И соединяю изображения. То и наше отражение в зеркале. Полностью. Он и я. Два кадра. То, что было, и то, что сейчас. - Что ты шептал тогда? Рики Пьяная слабость бродит по телу. Пытка все еще держит меня в плену, и я не чувствую тела. Оно как будто онемело. И это к лучшему. Я не знаю, гарантирует ли моя покорность избавление от мучений, может, тебе просто нравится выбивать из меня крики, сначала глухие, потом пронзительные. Я тянусь за бокалом с водой - она пузырится, мне, кажется, больше ничего не надо, я истосковался по воде, как будто перешел пустыню - но не могу поднять руку. И тогда ты поишь меня сам. Не прижимая прозрачные края к моему рту - прижимая мои губы к своим. Вода невозможно вкусная. Потому что все внутри меня, полумертвое, высохло, или из-за того, что твои губы такие мягкие, каким никогда не был твой взгляд? Странное засасывающее чувство - я как будто падаю, продолжая сидеть - заставляет меня собраться, ухватиться за бокал. Ты отпускаешь его. Я пью жадно, полностью сосредоточившись на свободе от жажды. Но ты не даешь мне забыть о своем присутствии. - Я хотел бы показать тебе еще кое-что. Моя голова на твоих коленях. Покрытый потом лоб. Спутанные волосы. Запекшаяся кровь на губах. Я выгляжу ужасно. А ты... твой взгляд полон... Нежности? Рядом появляется новый кадр - ты и я, сидящие рядом. Сейчас. И твой взгляд... он точно такой же... та же мягкость. - Что ты шептал тогда? Бокал выпадает из моей руки, мягкий стук, остатки воды забрызгивают пол. Глазам становится больно. Я прижимаю пальцы к дергающимся векам и сгибаюсь пополам. Меня разламывает на две половины. Тогда в забытьи мне правда показалось, что ты гладишь мои волосы. Целуешь мое лицо. И я шептал - не чтобы ты меня отпустил, как должен был думать - а чтобы ты держал меня крепче. Ты как-то подсмотрел мои мысли? Все это чертова иллюзия, и сейчас твоя гребаная усмешка скорпионом выползет наружу, и мир снова станет острым, черным и ядовитым. Я отворачиваюсь от экрана и от тебя. Мое отражение цедит сквозь зубы. - Я не помню... ничего... Продолжай делать... то, ты намереваешься делать со мной... Без вопросов. Ясон Я думаю. Я думаю свои невеселые мысли и... касаюсь тебя. Провожу по плечу. Сверху вниз, до запястья. И опять вверх. Я разворачиваю тебя обратно. Мокрые дорожки на твоих щеках. Опущенное пылающее лицо. Я провожу по скуле, ладонью стирая слезы. Я притягиваю тебя к себе, запрокидывая твою голову. И касаюсь твоих губ. Нежно и властно. Потому что ты мой. Теперь я знаю это совершенно точно. Возможно, ты сам никогда не скажешь мне этого. Но я знаю, что ты это знаешь так же точно, как и я. Я мягко укладываю тебя на лежанку. Медленно снимаю сьют, он падает к моим ногам на пол, и, уже обнаженный, оказываюсь над тобой. Верхом на твоих бедрах. Я чувствую, как загорается твоя кожа. Я смещаюсь вниз, между твоих ног, раздвигая их. Нам хватает места. Я глажу твои руки, грудь, плечи. Целую твою кожу, чуть прижимая зубами твердые соски. Твое дыхание учащается. Ты стонешь и выгибаешься мне навстречу. Я провожу кончиком языка по твоей шее до уха, вызывая у тебя еще один тягучий стон. Мой шепот обжигает тебя. Твои скулы заливает румянец. - Скажи это, Рики. Я же знаю, что ты этого хочешь. И я слегка прикусываю мочку твоего уха. Я почти лежу на тебе. Пальцы одной руки требовательно ласкают твои бедра. Вторая ласкает твою грудь и теребит соски. Волосы падают на смуглую кожу шелковой волной. Рики Колючая боль в глазах прорвалась слезами. Теперь я глотаю соленую воду. Мне трудно понять, что со мной происходит. До того, как попасть сюда, я плакал навзрыд всего однажды. Я отрубил этот кусок памяти. Здесь я только и делаю, что захлебываюсь рыданиями. Дерьмо. Когда ты стираешь мои слезы пальцами без перчаток, они начинают струиться еще сильнее. Я ведь не хотел тебе снова показывать свою боль. Ничего у меня не получается!!! Ты целуешь мои веки и губы, и снова я проваливаюсь в истому. Глаза сами собой закрываются. Шорох одежды. Я разлепляю влажные склеившиеся ресницы. Сияющая белоснежная кожа. Движения расслабленного большого хищника. Этот хищник мягко подминает меня под себя. В зеркале я вижу твою спину с рассыпавшимися шелковистыми также почти нестерпимо сияющими прядями светлых волос. Мне хочется подхватить и намотать прядку на пальцы. Слезы не перестают течь. Капли ползут по вискам. Острые когти в лапах хищника спрятаны. Но я все равно чувствую чуть поджившие и свежие раны, оставленные хлыстом. Твои пальцы гладят мою грудь и бока и шею и задевают застегнутый на мне ошейник пэта. Хищник играет мной. - Скажи это, Рики. Я же знаю, что ты этого хочешь. Твое тело вжимает меня в черную кожу ложа. Липкую от моего пота и горячую от пожирающего меня желания. Я вскидываю руки вверх, но ты перехватываешь мои запястья и прижимаешь к черноте у меня за головой. Кожу щипит от слез. Я представляю, что это сон. Тот самый сон, который преследует меня. Сон. - Я хочу... тебя... Ясон Мне кажется, мои глаза светятся сейчас. Наверное, это от того, что я видел в твоих несколько мгновений назад, пока ты не затенил взгляд ресницами. Я вскидываюсь над тобой, откидывая волосы за спину, и провожу руками вдоль всего твоего тела. Пальцы смыкаются вокруг твоего члена. Я соскальзываю вниз, кончиком языка провожу между яичек до самого кончика. Мягко обхватываю его губами и смотрю на тебя. Ты почти зажмурился. Я никогда такого не чувствовал. Удары сердца отдаются колоколом в ушах. Ты шире разводишь колени, подставляясь. Я пробую тебя на вкус, запах, нерв. Твой стон, он отчаянный. Я вставляю в тебя пальцы, два и не глубоко. Ладонь перебирает яички. У тебя такая чувствительная кожа. Задержав тебя на грани, я отрываюсь от твоих бедер и возвращаюсь наверх. Опять к твоим губам. Прижимая тебя телом, скользя по коже. Ты встревожено дергаешься. Поцелуй, и ты понимаешь и прогибаешься в пояснице. Я вхожу в тебя. Осторожно, давая тебе почувствовать, что я хочу, отпуская фиксаторы ног. Твои ноги, сначала на моих предплечьях, потом я закидываю их на плечи, так удобнее. Я довожу движение до конца. Резко, на всю длину. Это удается достаточно легко, хотя пот и выступает у тебя на висках, и новые твои слезы сцеловываются моими губами. Я начинаю двигаться в тебе. Сначала медленно, разрабатывая, растягивая твой анус, потом... Рики Ты просовываешь руку мне под поясницу, и я оказываюсь заполнен тобой до упора. Во сне это совсем не больно. Я думал, мне будет больно. Как все, что делает огромное сильное сияющее животное. Я стискиваю черную кожу ложа пальцами так сильно, что хрустят косточки. - Мнннаххх... Пожаааммммммнлуйста... Я хочу просить хищника позволить мне вплести свои пальцы в его гриву. Потрогать тепло его молочной шкуры. Составить фразу слишком трудно. Говорить. Я разучился. Рот наполнен стонами. И твоим языком. Он оплетает мой язык мой разум мой мозг. В зеркале добыча хищника выгибается и провисает и снова выгибается в осторожных сейчас лапах. Глубокий поцелуй - всем твоим телом - сминает сознание. Левой рукой я продолжаю стискивать черноту. А правая тянет платиновую прядь. Ясон Я заполнен им, я заполняю его. Его запах, его тело, его голос. Вскрик, стон, губы. Мир раскачивается, как качели на ветру. Его тело, распластанное и жадное, мое тело. Я взвинчиваю ритм, я меняю силу и направление. Вхожу в него, задевая простату, и он стонет, задыхаясь после каждого удара внутрь. Я уже не знаю, от боли или от удовольствия. Потому что я и сам сейчас на грани между одним и другим. Никогда, никто, не... Как он смог заставить меня захотеть этого? Горячая кожа, горячие губы, горящие руки. Его член трется о живот, и я, чуть выгибаясь, захватываю его, доводя нашу страсть до высокой ноты его стона. Он не может больше сдерживаться. Я чувствую, что он теряет все, сдерживающее его. Один рывок, и его руки распяты моими. Тело выгибается. Он почти кричит. Я целую его, склоняясь к губам, сгибая его напополам. Вхожу резко, глубоко, он настолько открыт, насколько это вообще возможно. Я слышу влажные всхлипы, когда двигаюсь в нем. Я полностью забираю его себе... Это безумие. Безумие власти брать и власти отдавать. Рики - Ясон... Отпусти... Ясооон. Я кричу. Голос срывается. Я шепчу. Невнятное бормотание. Снова кричу. Ты останавливаешься и наклоняешься ко мне. Слизываешь мои слезы. Когда они успели стать слезами наслаждения? Наслаждение переполняет мое тело. Уже не вмещается в мои кости мои мышцы мои хрипы. Я сам толкаю себя вперед и насаживаю себя на твой член. Я давно не вижу никаких отражений. Наслаждение смыло все. Я не помню ударов плети. Я не помню сковывающего меня кольца. Я не помню самого себя. Никогда еще ни в ком я не терял себя до такой степени. Но мне мало. Я хочу тебя всего. Я лихорадочно выдыхаю. - Отпусти... Ясон... Руки... Отпусти... Ясон Я склоняюсь к твоему плечу. Провожу губами. Тихо в самое ухо. - Нет. Движения, как будто раскаленный металл по венам. - Не сейчас. Никогда, думаю я. Огненный шар уже на подходе. Он загорается в паху. Он захватывает тебя и меня, заставляя все глубже и сильнее двигаться в тебе. Я отпускаю твои руки. Они так и остаются неподвижными, лишь пальцы вздрагивают в такт ударам моего члена в тебе. Так глубоко, так сильно, так... с тобой. Я снова берусь за твой член. Он пульсирует в моей ладони, ты выгибаешься, вминаясь в меня всем телом. Всем, чем можешь прикасаться сейчас. Но руки остаются за головой. Лишь пальцы ловят воздух. Я целую их, как можно глубже входя в тебя, замирая на короткое мгновение. Мгновение пика. Нашего вместе. Ты кричишь... Ты... Рики Нестерпимое сияние выжигает все чувства. Оставляя только самое себя. Не помня собственное имя, я обнимаю твои плечи, вжимаюсь в тебя, выплескиваю из себя не умещающийся во мне ослепительный свет. Твой короткий стон и... мое тело кидает в темный холод боли. Она опутывает меня тесными путами. Внезапная. Отрезвляющая. От боли мои руки разжимаются. Знакомая кусающая дрожь под кожей. Сперма на моем животе. А чувство... что кровь. - Рики. Я сказал - не прикасаться. Я думал, я в своем сне. Время просыпаться. Мое тело обмякает. Отражения - все - наваливаются единой мощной массой. Ты лежишь на мне. Ты тоже часть этой тяжести. Которая давит на мое бешено бьющееся сердце, комкая его, как бумагу. Я кукла. Ты берешь меня на руки, как будто сам я ничего не вешу, несешь меня в ванную, ставишь. Я без сил прислоняюсь к стене. Ты включаешь воду и встаешь рядом. Вода льется на нас. Под ней не видно, что я снова плачу. Нечем дышать. Дергаешь меня за ниточки. Кукла Ясона Минка. Мне кажется, за эти несколько дней я прожил целую жизнь. Не свою. Чужую. Напиться. Я хочу напиться. До полного скотского бесчувствия. Ты притягиваешь меня к себе, забирая у стены. Твои руки гладят мою спину, ягодицы. Кидая обратно в пламя возбуждения. Под прохладными струями. Мои самые крепкие нити. Я откидываю голову назад - это сильнее моего инстинкта самосохранения - мокрые пряди больше не скрывают мое исступленное отчаяние. Я вонзаю ногти в твои поглаживающие руки и пытаюсь оторвать их от себя. Без единого звука. Разорвать веревки. Ясон Пощечина. Хлесткая с брызгами воды. И еще одна. И еще. Ты пытаешься сопротивляться. Ты не понимаешь, не понял... Я впечатываю тебя в стену лицом и пережимаю горло в захвате сзади на локоть. Ты такой хрупкий. - Выполняй то, что я говорю, и все будет хорошо. Не заставляй меня объяснять более одного раза. Или тебе нравится боль? Ты что-то хрипишь. Что-то привычно грубое. Я усмехаюсь. Я и не рассчитывал, что ты поймешь. Вот так, с почти первого раза. Глупое упрямство монгрела. Я подсекаю тебе ноги, и ты падаешь. Скользкий пол. Я подхватываю тебя и перекидываю через колено. Шум воды, шум крови в висках. Твои упругие ягодицы, изласканные мной. Ты дергаешься, яростно пытаясь освободиться. Я просовываю пальцы под твой ошейник и заставляю успокоиться, перетягивая тебе горло. Ты хрипишь. И я всей ладонью шлепаю тебя по заду. Ты вздрагиваешь и хочешь что-то сказать. Но я уже не останавливаюсь и продолжаю методично тебя бить, пока твой зад не становится пунцовым. Коленом я чувствую, что твой член снова встал. Тогда я вздергиваю тебя и, приблизив свои губы к твоим, заглядываю в твои глаза. - Я освободил эту ночь для тебя. Так что постарайся быть умницей. Рики - Мне понравится, если ты сдохнешь на месте, ты подонок! Ты разбил мне лицо в кровь. Вода смывает ее, но красное снова течет по подбородку. Цепь бряцает о стену. Равнодушно текущая вода, сочащаяся кровь, облицованные стены, твои руки, цепь эта... Все ненавистное!!! Меня тошнит от раскручивающейся во мне бесплодной ярости. Физически тошнит. Я сейчас, кажется, блевану ею. Вот бы мне еще свое возбуждение долбанное выблевать! Да хоть вместе с кишками! Только бы освободиться от тебя внутри. Ты бросаешь меня в пол. Мне надо было бы не выставлять руки вперед и разбить свою тупую башку о мрамор. Тогда бы у меня верняк получилось выкинуть тебя из головы. Я, похоже, только так могу это сделать. Я рычу от бессилия. Я молочу руками по камню. Перебивая болью в разбитых руках боль от унизительных жестоких шлепков по заду. Никакой надежды на конец пытки. Что-то вроде воя вырывается из моей глотки. Я затыкаюсь. Жуткий звук. Издыхающая собака так воет. Только вот у собаки, если ее бить, пинать и мучить, член не стоит торчком. Мой член упирается в твое колено. От каждого удара мое тело дергается. Член трется о твою ногу. Я сглатываю кровь. Это нестерпимо. Я не хочу хотеть тебя. Не хочу хотеть тебя! Ты встряхиваешь меня и ставишь на ноги. Я по-прежнему чувствую удары по своему пылающему заду, хотя твои руки сейчас обхватывают меня, не давая двинуться. Мое лицо напротив твоего. Я касаюсь пола лишь большими пальцами ног. - Я освободил эту ночь для тебя. Так что постарайся быть умницей. Я просто плюю в тебя своей кровью. - Пошел к черту! Я тебе не игрушка! Ты понял, гребаный выродок? Ясон - Глупо, Рики. Ты сейчас ведешь себя очень глупо. Я запрокидываю твою голову и позволяю струям воды смыть кровь. Мы стоим под душем некоторое время, я крепко держу, обнимаю тебя. Ты шипишь что-то о своем праве. Мне уже даже не смешно. Мне скучно. И я начинаю думать, что и ночь будет также скучна. В конце концов, ты успокаиваешься настолько, чтобы тебя можно было вытащить из-под воды и активировать пэт ринг без риска разбить тебе голову об пол. Надо будет отдать распоряжение, чтобы в душе поставили необходимое устройство для... Ты оседаешь на пол, закрыв лицо руками. Боль скручивает твое тело. Я подхватываю тебя на руки и выношу из ванной комнаты. Моя спальня. Ниша с приспособлениями. Фиксаторы. Я укладываю тебя на пол спиной вниз. Я не выключал пэт ринг, и ты уже почти без сознания. Я пристегиваю тебя руками к стене, высоко, чтобы ты мог сидеть на корточках только на кончиках пальцев. Цепочка между лодыжкой и бедром. Ты наполовину лежишь, подвернув ноги, наполовину висишь на стене. Я отключаю пэт ринг. Кляп в твой рот. Ненадолго отлучиться в ванную комнату в спальне. Привести себя в порядок перед сном. Вернуться. Подойти к тебе, приласкать запрокинутое лицо. Провести рукой по жестоко стоящему члену, пальцами надавить на растянутый анус, не входя. Ты измучен, но дико возбужден. Я задумчиво глажу твои волосы, но... Я укладываюсь на кровать напротив и выключаю свет. Остается только тусклая лампочка над тобой. - Ты мог провести ночь здесь, рядом со мной. Но ты настоял на ином выборе. Что ж, спокойной ночи. Рики Спокойной ночи. Блядь. Сволочь. Ненавистный ублюдок. Все мое тело - это судорога боли. Ноги и руки вывернуты. Каждую секунду мне кажется, что я не смогу больше, и секунда за секундой пытка продолжается. Мышцы ноют и кричат и стонут. Во рту скопилась слюна. Я пытаюсь сглотнуть. Комок в горле. Дыхание избито, как все мое тело. Я не могу поднять руки, чтобы стереть соленые потеки изнуряющих слез. Света достаточно, чтобы я мог видеть тебя. Ты лежишь на боку лицом ко мне. Твои ресницы ни разу не дрогнули. Мое задушенное дыхание, перебиваемое редкими всхлипами - я стараюсь не завыть. А что я, блядь, хотел? Я сам подставился. Я же решил спрятаться. А потом просто забуду. Весь кошмар. Отрублю, как тот случай, когда меня прижигали сигаретами в вонючей машине. Мне даже лица этих подонков удалось вытереть из мозгов. Твое лицо забыть не получится. Что ему нужно от меня? Я просто пацан, карманник из трущобы... Он сказал, что положил бы меня рядом с собой, если бы я не рванулся из его рук там - в ванной. Этой выворачивающей боли могло бы сейчас не быть. Я пытаюсь представить себя лежащим рядом с ним. Мой член дергается. Дерьмо. Лицо начинает гореть, хотя меня никто не видит. Блонди даже ни разу не шевельнулся. Он бы положил меня на край? Или сгреб в охапку? Это, верно, от боли я думаю всякую чушь. Я закрываю глаза, опуская голову вниз. Вот же пиздец. Через секунду я начну скулить от мучительного застывшего в мышцах напряжения. Перед закрытыми глазами маячат неясные пятна. И твое спокойное расслабленное лицо. В голове высвечивается кадр с моей головой на твоих коленях, твои руки ласкают мои влажные спутавшиеся волосы. Что тебе до меня? Ясон Мне кажется, что мне снится сон. Сон, где нет ничего, кроме нас. Где голубое небо. Где я могу смеяться так, как хочется мне, а не так, как диктует этикет. Где я могу взять его на руки, и он не будет кричать от боли. Где нет единственно возможных условий быть вместе. Где не прослушивается каждый вздох. А ведь мне скоро станет все равно, что он прослушивается. Вот почему... Я отравлен этим чистым единственным глотком воздуха. И я... хочу дышать. Я улыбаюсь. Мое тело на постели раскидывает руки, как будто что-то ища. - Рики... Шепот едва шевелящихся губ. Пальцы стискивают шелк подушек. Притягивают к себе одну и сворачивают, обнимая. - Рики... Улыбка пополам с горечью. Рики Я стряхиваю со лба мокрую челку. Ты притянул к себе подушку. Подмял под себя. Так вот как бы мы спали. Ты бы обнял меня и забрал себе. Целиком. Оковы на моих руках, как широкие огненные кольца. Боль. Боль. Боль. Твои губы двигаются. Хороший сон, да? Шум крови в ушах. Забитый стук сердца. Обрабатывая мои раны, Дэрил снизошел до краткой лекции, куда я попал и кто мой, блядь, хозяин, какая честь быть твоей, нннн, дерьмо, вещью, я должен не рыпаться. В трущобах я встречал тех, кто завидует пэтам. Мне можно, ага, позавидовать... Ты скотина бесчеловечная. Плевать мне на Эос и на тебя плевать. Я роняю голову на грудь. Почему мне становится... Больнее. Больнее. Больнее.