***
Люциус Малфой прибыл в Малфой-мэнор под вечер, когда Нарцисса уже успела извести себя душевными терзаниями. Она стояла у окна прямая и напряженная, как натянутая тетива: тронь ее — и она зазвенит далеким, выворачивающим душу стоном. Люциус сбросил парадную мантию в руки эльфа, который молчаливой тенью следовал за хозяином от самых ворот. С громким шлепком на зеркальный столик у камина упали черные кожаные перчатки. Этот звук заставил Нарциссу вздрогнуть и обернуться. Она с боязнью посмотрела на своего мужа, такого красивого, но такого далекого. Светлые волосы Люциуса были собраны в низкий хвост, красивые серые глаза, обрамленные длинными ресницами, прищурившись, смотрели на Нарциссу, лениво скользя по ней острым и цепким взглядом. Люциус снял свой черный камзол с серебряной вышивкой и небрежно бросил его на спинку большого кресла, обитого бархатом редкого изумрудного цвета. Нарцисса невольно залюбовалась его плавными, грациозными движениями, когда он, наконец отвернувшись от жены, достал из бара бутыль янтарного огневиски. Ее глаза неотрывно следили за его сильными руками с длинными пальцами, которые теперь держали граненый хрустальный стакан, вовремя поданный домовиком. Кольца на руке Люциуса соприкоснулись со стеклом, и Нарцисса отвела взгляд. Секунду она стояла, нервно сжимая губы, а потом прикрыла глаза: — Люциус… Малфой не обернулся, все так же глядя в огонь камина, и отпил немного огневиски. — Нарцисса, — он выждал небольшую паузу вежливости, как это принято в обществе. В чистокровном обществе. — У тебя какие-то новости? Или просьба? — Люциус нетерпеливо прошелся вдоль камина и обратно. — Новое платье, украшения? Только скажи, и все будет. — Нет, Люциус, — Нарцисса наконец открыла глаза и тяжело сглотнула. — Вчера я навестила Вальбургу Блэк. Это была ее просьба, — быстро добавила она, заметив как Люциус неодобрительно поджал губы. — Она рассказала мне одну вещь… Точнее, показала, — Нарцисса тонко и ненавязчиво улыбнулась, но тут же нахмурилась. — Сириус и Роксана… — бросив взгляд из-под ресниц на мужа, Нарцисса увидела, как дернулся Люциус, когда она произнесла это имя. — У них родился ребенок. Люциус замер, явно не веря в сказанное. — Откуда она знает? — спросил он, чуть погодя. Голос его звучал глухо и как-то устало. — На гобелене Блэков появилась новая кровная связь. — Нарцисса внимательно наблюдала за реакцией мужа. — Это девочка. Кассиопея. — Не изменил-таки семейным традициям, — губы Люциуса дрогнули в ухмылке. — Щенок, — выплюнул он сквозь зубы и, одним глотком допив содержимое своего стакана, с силой опустил его на стеклянную столешницу. Стекло жалобно звякнуло и, расколовшись посередине, разлетелось крошечными осколками по мраморному полу. Домовик тут же побежал за веником. — Ну и где она? — Никто не знает, Сириус наложил антиотслеживающие чары. Он силен в этом, — Нарцисса провела рукой по полированному подлокотнику кресла, любуясь бликами на хрустальных осколках. Некоторые из них попали в щербинки на мраморе и теперь тускло сияли как настоящие самоцветы. — У нее, должно быть, такие же глаза, волосы, характер, — Нарцисса не хотела спорить с мужем, но язвительные слова лились из нее бурной рекой, и не было никаких сил остановиться. — Может, она так же будет тебя ненавидеть, презирать тебя за твою слабость и отсутствие собственного мнения, — она дословно повторяла недавно сказанные Роксаной слова. Обычно безмолвная и беспрекословно подчиняющаяся, Нарцисса наседала, с особой яростью осознав, что это его ошибка, ошибка, за которую придется платить не деньгами, а чем-то большим. Человечностью. — Может, она тоже когда-нибудь скажет тебе, что ты собачка на побегушках у Темного Лорда? — Нарцисса упивалась своим могуществом, пусть и таким маленьким. Слишком поздно она поняла, что перегнула палку с высказыванием своих мыслей. Люциус легко и спокойно прошел через весь зал и остановился перед женой. Со стороны казалось, что он хочет приласкать жену, утешить, оглаживая рукой ее сияющую белую кожу. Так же лениво и небрежно, он хлестнул Нарциссу по губам. Потом постоял минуту и, глядя, как она прижимает пальцы к разбитой губе, тихо прошептал, и этот шепот показался Нарциссе громче, чем гроза за окном: — Не смей открывать на меня рот, Нарцисса. Дорогая, — Люциус мягко прислонился губами к ее лбу, — знай свое место. Он осторожно поднял подбородок Нарциссы двумя пальцами, нависая над ней, как смерч, тихий, но смертельный, и посмотрел в ее глаза, подавляя и заставляя ту склонить голову. Потом Люциус развернулся на каблуках и покинул зал, по пути толкнув старого эльфа, подметающего пол. Нарцисса странно сгорбилась, провожая мужа взглядом, чувствуя, как недавний запал гаснет, не успев излиться. Яркая молния осветила ее дрожащий силуэт и маленькую фигурку домовика, убирающего последствия еще одного разрушения их чахлой семейной лодки.***
Месяц спустя, когда конфликт был подзабыт, Роксана Малфой умерла. Конверт из Министерства Магии, сухой и серый, звонким механическим голосом вещал о ее смерти так, будто это и не смерть вовсе, а приглашение на свадьбу, торжественную и долгожданную. Действо было весьма комичным: конверт прислали аккурат во время собрания коллег Люциуса. Сидевшие за столом стали бурно обсуждать новую весть прямо в присутствии Нарциссы. Каждый из них посчитал своим долгом порадоваться избавлению рода Малфоев от этой «грязной и лживой дряни, которая ни во что не ставит чистокровное общество». Нарцисса же, в отсутствие мужа принимавшая гостей, медленно и спокойно поднявшись со стула, одним движением палочки обрушила на них заклятие Силенцио. В воцарившейся тишине, бледная и какая-то бесцветная, она оповестила всех о том, что у всех есть ровно две минуты на то, чтобы покинуть поместье, а при проявлении сопротивления, обещала доложить Темному Лорду о непомерном оскорблении, нанесенном лично ей и ее мужу. Спустя минуту в опустевшей гостиной витал лишь серный запах Летучего пороха. Сама Нарцисса медленно поднялась к себе в комнату и закрыла ее, опечатав чарами. Девять часов спустя, когда черная звездная ночь опустилась на Малфой-мэнор, пьяный Люциус Малфой, в расстегнутой рубашке, без камзола и мантии, весь посеревший и осунувшийся, поднялся в комнату Нарциссы, легко обойдя все магические замки. Та сидела у ночного столика и поправляла багровые розы в хрустальной вазе и покрасневшие глаза были свидетельством её скорби. — Цисси, — Нарцисса удивленно посмотрела на мужа, когда тот назвал ее старым детским прозвищем, — Цисси, она… Ее нет, понимаешь? — Люциус странно хлюпнул носом, и его лицо расчертили дорожки прозрачных слез, — Моей Роксаны… нет, больше нет… Погибла, представляешь? — теперь он улыбнулся и захохотал как сумасшедший, вглядываясь в чернильную темноту оконного проема. Нарцисса никогда не думала, что это известие так ошеломит ее. Кажется, только сейчас до нее дошло, что Роксана погибла. Внутри будто скрутился тугой комок и Нарцисса, подойдя к мужу, обняла его так крепко, как только смогла. Слабый и пьяный Люциус осел на пол, увлекая ее за собой. Они сидели, вцепившись друг в друга руками так, словно были двумя потерявшимися лодками в огромном бушующем океане. Океане отчаяния и боли, где две далеко не любящие друг друга души, слились в одно целое, склеенные и придавленные непомерным грузом смерти. Слились, чтобы на следующее утро продолжать так же сильно ненавидеть друг друга.