Рауль (сайд-стори к "Затмению")

Рауль Наконец я отрываю глаза от монитора. От единственного сочетания символов. Его не должно быть здесь! Я отодвигаю кресло и встаю, скидываю тяжелый бархатный халат. Фурнитура я не зову, самостоятельно совершая все необходимые действия, от расчесывания до одевания. Я знаю, что уже через десять минут переоденусь в форму, и все равно очень тщательно выбираю костюм. Фактура, цвет, детали, - для меня все имеет значение. Сегодня мое настроение - закрытость, ярость, красный. Ведь это не могло произойти по причине твоей рассеянности? Уж этим недостатком ты не страдаешь. Серия привычных операций должна бы успокоить мои нервы, но каждая истекающая минута, приближающая меня к нашей утренней тренировке, натягивает их все сильнее. Есть мне совершенно не хочется, и я пренебрегаю завтраком. Лифт, переход, несколько кивков по дороге. На площадке спортивного зала нет никого, кроме древних богов, героев и чудовищ. Утренний солнечный свет не может достать до всех углов огромного помещения, и некоторые боги забыты в тени. Скорее всего, зная твою привычку приходить чуть раньше, с запасом, ты уже переодеваешься. В зале пусто, но не бесшумно, со стороны раздевалок доносятся звуки, металл ударился о металл. В своей гардеробной я меняю светский костюм на тренировочный. Мне очень жаль, что он не красного цвета. Рапира ложится в руку, как будто не мои пальцы рукоятку, а оружие обхватывает меня. Прочная сталь. Старательно медленным шагом я иду в центр зала. Как же мне трудно дается сдерживать себя. Когда я останавливаюсь, я слышу твое приветствие. Мои плечи напрягаются, губы сжимаются. Я успеваю совладать с собой, пока разворачиваю корпус в сторону твоего голоса. Чуть склоняю голову. А у тебя хорошее настроение. Слова вертятся на кончике языка, скребут его. Ясон Утро, душ, хлопочущие фурнитуры. Все быстро, четко, слаженно, уверенно. И я уверен в своем состоянии, во всяком случае, в зеркале отражается именно это. Но внутри опасно сжатой пружиной замерло нетерпение. Как кобра перед броском. Парадный костюм я приказываю доставить уже в фехтовальные раздевалки, переоденусь после и сразу по делам. Рапиру я выбираю из своей коллекции. Любовно провожу пальцами по сверкающей чаше гарды, стальная вязь холодит кожу. В ромбовидных зеркальцах узора я вижу свое лицо. Улыбка, пока никто не видит. В раздевалке приписанный к ней фурнитур почтительно принимает у меня оружие и приглашает пройти переодеться. Я предупреждаю его о том, что на выходе надену другой костюм, который уже доставили. Он вежливо кивает, принимая информацию к сведению. Я раздеваюсь до черного обтягивающего трико, и фурнитур помогает мне надеть верхнюю часть фехтовального костюма. Похоже на обтягивающую рубашку с высоким глухим воротом, застегивающуюся сзади и облегающую бедра. Ноги я предпочитаю оставить как есть и использовать только щитки на особо уязвимые части: колени, бедра, надкостницы. Впрочем, вся эта мишура не более, чем дань традиции. Защитное поле блонди нашего уровня непробиваемо. Просто сейчас его радиус уменьшится до миллиметровой толщины над кожей. Я хмыкаю про себя, представляя, как Рауль и я пытаемся достать друг друга при обычном поле защиты. Мне докладывают, что ты уже в зале. Странно, я рассчитывал, что мы будем переодеваться вместе, как было в интернате. Я выхожу в залитый светом зал. Утро на редкость солнечное, и яркие золотые блики играют в твоих волосах, когда ты оборачиваешься ко мне. Твое лицо отнюдь не так солнечно. Кончик твоей рапиры подрагивает, ты напряжен. Тоже странно. Я вскидываю свое оружие, салютуя и приветствуя тебя. Ты делаешь то же самое со своей стороны. - Надеюсь, сегодня ты удивишь меня не меньше, чем всегда. Впрочем, - я отступаю на шаг, готовясь, - ты всегда великолепен. Блонди-совершенство. Я не намерен отступать, моя улыбка говорит лучше, чем мои слова. С оружием или без него, я опасный противник, Рауль. Я вскидываю голову. - В позицию, Ра. Рауль Костюм изящно облегает твою фигуру. Да, тебе идет белое, и даже больше, чем раньше. Если это не обман памяти. Откуда же в тебе это необъяснимое желание запачкать себя? Мне нужно было отменить тренировку, тщательно проверить подготовку к субботнему торжеству и успокоиться, все взвесить и перенести рвущиеся из груди вопросы на вечер. Не стоит разговаривать во время боя и не стоит биться во время разговора. Это никогда не приведет к хорошему и тем более желаемому результату. Почему ты вводишь меня в заблуждение относительно своих планов? Поначалу тебе даже нравилось рассказывать о своих успехах, но ты довольно быстро замолчал, а потом стал и вовсе раздражаться на вопросы. Ты намерен продолжить с ним? Тебе уже удалось удивить меня сегодня, блонди-сюрприз. Я чувствую, как рапира накаляется от моей ярости, как радостно она поглощает мое настроение, большими торопливыми глотками пьет его, удивленная нежданным угощением. Нацеленная на тебя как на настоящего противника, она дрожит от предвкушения. Больше всего на свете мне сейчас нужна победа. Жалея, что не предпочел шпагу, я скрещиваю свою рапиру с твоей. Вибрация ожидания, мгновение равновесия - единственное, когда оба фехтовальщика равны. Это не шахматы, здесь невозможно просчитать, что случится в следующий момент, здесь нет времени на покой. Мы сделали уже целый круг со скрещенными взглядами. Все посторонние звуки смолкли, герои и чудовища затаили дыхание. Хотел бы я заглянуть в твои мысли, а не довольствоваться сплетнями других и твоими улыбками. Со своей вечной улыбкой ты слегка ударяешь своим оружием по лезвию моего, подначивая, и я бросаюсь вперед. Ты парируешь, я отдергиваю руку назад, чтобы отступить, но рапира снова устремляется к тебе с бешеной скоростью. Твой ответный удар уносит мою руку влево с такой силой, что острие оставляет царапину в полу. Я отскакиваю, наши лезвия разъединились. Ты улыбаешься. Если бы не эта твоя улыбка, возможно, я бы сдержался. Ясон Я удивляюсь тебе. В мои планы не входило злить, я хотел просто дружеского спарринга. Но ты его не хочешь. Ты идешь в ближний бой. Где твоя изящная вязь выпадов, Рауль? Где филигранная техника движений? Где искусно скрытое двойное дно тактики? Или ты решил попробовать мою технику? Улыбка в глазах. - Не торопись, Ра. Сначала лучше разогреться. И я ухожу от твоей прямой атаки, ты пролетаешь мимо меня, так силен твой удар. Не увернись я и не будь на мне защиты, ты бы пробил меня насквозь. Ты резко разворачиваешься. Я поддразниваю тебя кончиком рапиры, металл звякает, ты сдуваешь со лба рассыпавшиеся волосы. Твои глаза злые и отчаянные. Ты так хочешь меня достать? Я чуть приоткрываюсь, и ты почти попадаешь, за долю секунды понимая, что я открылся специально, ты злишься еще больше. Эмоции, Рауль, эмоции, как ты прекрасен сейчас! Настоящий злой, сильный, опасный противник. Я наслаждаюсь ситуацией и тобой. У тебя сегодня резкий парфюм и, разогревшись, он становится еще ярче. - Мы деремся на что-то конкретное или на интерес? Мне хочется чуть прибавить тебе рассудочности. Ты слишком отчаян сейчас, это вредит твоей технике. Я отступаю, заставляя тебя принять мою тактику. Выпад, рапира гнется о защитное поле и задевает ткань твоего костюма, рвет. Если бы у формы была алая подкладка, это было бы похоже на порез. - Прости, Ра. Я снова отступаю. - Ну, так как? Еще не решил, на что? Я знаю, что сейчас ты обдумываешь свой ход. Рауль Я хватаюсь за плечо, как будто ты меня ранил. Под пальцами рваная ткань. Пока я проигрываю, и это причиняет почти ощутимую боль. Спустя секунду я понимаю, что боль и в самом деле есть, - вернувшаяся мигрень. Она бьет в виски, используя их, как барабаны. Твой голос едва перебивает их. - Хочешь выиграть у меня обещание, что я совершу какую-то глупость? Я уже совершаю ее, торопясь. Я заставляю себя поумерить пыл. Мои глаза прикованы к твоей побеждающей меня руке. Вчера она лечила. - Заплел волосы в несколько кос? Выпустил всех лабораторных мышей? Я проделывал все это и другие забавные с твоей точки зрения вещи, расплачиваясь за свою нерешительность в бою припадками безумия. Так, наверно, думали преподаватели, что я компенсирую свою обычную серьезность спонтанными выходками. Сколько тебя помню, тебе всегда было немного скучно. Твой Z107M тоже дань твоей вечной скуке? Ты выпустил его, как мышь, чтобы посмотреть, как он побегает на воле, и поймать снова? Я делаю паузу. Дожидаюсь, когда ты сам ее прервешь, парирую твой удар, делаю ложный выпад, и сталь рассекает ткань твоего черного трико. Белая полоска кожи ниже бедра. - Прости, Ясон. Я копирую твою интонацию. - Я думаю о другом. Ты вопросительно выгибаешь бровь. - Я думаю о регистрации Z107M. Бессонница, интуиция и проведение подняли меня утром с постели и усадили за комм. - Она не удалена из общего реестра пэтов. Это ошибка или... Мы снова в первоначальной позиции. Пока нет ни проигравшего, ни побежденного. - ... Интерес? Солнечный свет играет с металлическими зеркальцами на эфесе твоего оружия. Я слежу, чтобы они не ослепили меня. - Сразимся на него? Твой пэт станет моим. Ровный голос. Неровное дыхание. Ясон - Нет. Ты сердит на собственную невнимательность, и твои интонации тебя выдают. Я обхожу тебя по кругу, заставляя поворачиваться за собой, звенят клинки, легко, как предупреждающие колокольцы. Косы, это было... красиво. Я бы хотел, но... - Нет. Я перехожу в нападение, близкое, насколько возможно при нашем оружии. В ближнем бою ты обычно спокойнее, сильнее. И это срабатывает, ты начинаешь просчитывать свои ходы. Мы как будто танцуем под аккомпанемент собственных сердец и звон рапир. Скрежет, ты идешь совсем близко со своим вопросом, глаза в глаза, грудь в грудь. - Нет. Я отталкиваю тебя и ухожу из-под удара. Порванная ткань раскрывает кожу. Я знаю, что мои глаза сейчас сощурены, как перед ударом, и я правда хочу ударить. - Нет. Мой эксперимент еще не закончен. Мой разум как будто выхолодили азотом, а потом залили кислотой, я закусываю губы изнутри. Зачем ты напоминаешь? Хочешь узнать, что?... В груди щемит, хотя двигаться я продолжаю безупречно. Вот только агрессию приходится сдерживать. Мне хочется ударить тебя. Зачем ты?... - Почему он тебя так волнует? Рауль Лезвия наших рапир скрежещут друг о друга. Все это время ты фальшивил, тогда я буду прямолинеен. - В чем суть твоего эксперимента, Ясон? В том, чтобы пэты шептались по углам, что ты проводишь ночи с монгрелом? В том, чтобы другие блонди усмехались о том, что ты делаешь с ним во время этих ночей? В том, чтобы внешники позволяли себе двусмысленные шуточки об изменении сексуальной политики Эос? То, как ты ведешь себя, унижает не только твой статус, это унижает всех нас! Одно дело - школьные проказы, мы были детьми. Одно дело - жестокие развлечения, на тебе повышенная нагрузка. Одно дело - черный рынок, это только удвоило силу Синдиката. Другое дело - грязный монгрел, уже несмываемое пятно на твоей репутации. - Ты больше не Ясон Минк. Ты перестал им быть, когда стал Первым Консулом Амой! Ты отбрасываешь меня от себя так, что я чуть не падаю. Я тут же выпрямляюсь. Тяжело дыша, мы стоим друг напротив друга. Теперь я намерен выпустить наружу все свои слова. - Веди себя, как должен вести себя Первый Консул. Чтобы на тебя могли равняться те, кто рядом с тобой. Раньше втайне я всегда мечтал быть таким же, как ты. - Может быть, ты сделал из этого трущобного изгоя свою игрушку. Но взгляни, что эта игра сделала с тобой. Моя рапира замолкает. Выслушай же меня, наконец. Посмотри на ситуацию трезвыми чужими глазами. - Тебе недостаточно? Ты хочешь войти в историю как Первый Любитель Монгрелов? Он изгой. Неприкасаемый. Социально прокаженный. Отродье. Не делай из него нечто особенное, своего... Я не успеваю выдохнуть последнее слово и оказываюсь на острие твоей выгнутой дугой рапиры. Ты смотришь так, как будто готов меня убить. Я никогда не видел такого твоего взгляда, от которого внутри все застывает, как при мгновенной заморозке. Я перевожу глаза вниз и вижу, что рапира упирается прямо в мое сердце. Я чувствую вибрацию сопротивляющегося лезвию защитного поля. Если бы мы дрались без него, я был не смог сказать больше ни слова. Я сжимаю лезвие кожаной перчаткой и отталкиваю от себя. - Ты не хочешь слушать. Я швыряю не принесшее мне удачи оружие на пол. Эфес деформируется от удара. Как этого мало, чтобы унять клокочущую во мне ярость. Ясон Рапира подрагивает в моей руке. Я не буду ломать ее, как ты. Хотя ты смог меня разозлить даже больше, чем я предполагал. - Ты хочешь от меня объяснений? Моих дальнейших планов? Или того, чтобы я согласился с тобой во всем, и сделал, как ты скажешь? Рауль, я уже не только Ясон Минк, я еще и Первый Консул. Ты забываешься. Не твое дело говорить мне, что можно и что нельзя. Для этого есть Юпитер. Я делаю шаг ближе к тебе, опуская острие рапиры почти в пол. Внутри все такой же опаляющий жар, и он отражается в моих глазах. Я знаю. - Я буду проводить свои ночи так, как мне это необходимо, пока это не мешает работе. Пэты могут шептаться, о чем угодно, это уровень их интеллекта. Внешники могут мечтать и предаваться мечтам до тех пор, пока не столкнутся с нашей экономической политикой. О да, сексуальная политика Эос стала более интересной. Только в их случае им придется принять то, что скажем мы, это очень своеобразный "секс". Моя улыбка на мгновение становится такой, как бывает, когда у меня в руках плеть. Мне надо успокоиться. Мне надо забыть, закрыть, заморозить ту болевую точку, по которой ты ударил сейчас, даже не подозревая, что делаешь. Я медленно выдыхаю, складывая губами другую улыбку. Еще рано, Рауль, ты еще не готов. Или?... - Или ты просто..., - меня посещает простая догадка, - ты ревнуешь, Ра?... В мгновение, что ты хочешь развернуться и уйти, я хватаю тебя за плечо и заставляю остаться, заставляю глядеть мне в лицо, наклоняюсь к тебе ближе, всматриваясь в твое. - Что тебе известно и откуда? Я не понимаю такой твоей реакции на мой эксперимент. Ты скажешь мне, Ра? Я продолжаю тебя удерживать, не смотря на твои попытки освободиться. - Ты проиграл в этом поединке. Но я могу дать тебе фору в другом. Рауль Конечно, у тебя на все есть готовые ответы. В этом виде фехтования мы тренировались три года. Биться с тобой очень сложно. Ты либо давишь, либо закрываешься. Не мое дело... Твое лицо совсем близко, я пользуюсь этим, чтобы прошипеть тебе в самое ухо вещи, которые я не имею права думать как блонди, но думаю, потому что я твой друг. - Юпитер? Юпитер?! Ты, умный политик, никогда не задумывался о том, почему тебе все позволено? Сам не стань экспериментом, подопытной обезьянкой. Какой финал будет у этой истории? Если Юпитер не сочтет результаты адекватными? Ты, который так много времени уделил монгрелу, найди время подумать о себе. Мы стоим, кричим друг на друга и совсем друг друга не слышим. Твои глаза просто бешеные. Ты защищаешь свою свободу проводить ночи с беспородным щенком, как будто я отнимаю у тебя саму жизнь. Я совсем не узнаю тебя. Я хочу уйти. Мне тяжело это зрелище. Твоя рука впивается в мое плечо, то, на котором ты порезал одежду. Ты прожигаешь меня взглядом. - Что ты делаешь, Ясон? Ты держишь меня? Я не сразу даже могу это осознать, что ты совершаешь насилие в отношении меня. Рывок в сторону. Ты держишь. - Ты Первый Консул, но я пока еще не твой пэт! Пожалуйста. Контролируй. Себя. Я сжимаю свои пальцы на твоих запястьях, и ты отпускаешь руки. - Посмотри, до чего дошло. Какие мы... Бессилие. Я чувствую дурноту. Боль барабанит в ускоряющемся темпе. Вот-вот барабан лопнет. - Спасибо за предложение. Прямо сейчас, боюсь, я не в состоянии им воспользоваться. Я цепляюсь за слова этикета. - Прошу извинить меня. Мы можем продолжить наш разговор позже. Ты расскажешь мне о своих планах. Если позволишь, завтра вечером. ... Фехтование есть искусство наносить удары, не получая их... Сколько времени мне понадобится, чтобы прийти в себя? Никогда прежде не было такой ситуации, чтобы я не знал ответ на этот вопрос. На фреске Ариадна тянет свою спасительную нитку. Мне нужно потянуть за что-то привычное, что поможет дойти до выхода. ... Нужно проследить, чтобы у льда для шоу был нужный оттенок голубого... Я иду в сторону раздевалок, в груди тоже сухой грохот. Мне не хватает воздуха. Я разрываю ворот костюма. Пальцы очень слабые, едва справляются. ... Али может испугаться толпы, нужно, чтобы он побыл с большой группой людей до субботы... Вдруг свет как будто гасят, а пол выдергивают из-под ног, как ковер. Потеря сознания очень кратковременная - мигнувшая лампочка. Я прихожу в себя, еще не успев упасть. Но не так быстро, чтобы не ухватиться за стену. Если бы ее не было... Я осторожно встаю ровно, уже понимая, что это не случайность, и что-то внутри разладилось настолько сильно, что мне нужна посторонняя помощь. Меня шокирует это понимание, оно как обвинение в профнепригодности. Непростительно при моем уровне знаний оказаться пациентом самому. Еще больше меня шокирует то, почему я в таком состоянии. Это хуже профнепригодности - ты прав, говоря о ревности. Ясон Совершенно обезумев, ты шипишь мне в ухо безумные вещи и предположения. Кто же из нас сошел с ума? Я ли, что позволяю все это? Или ты, доведший самого себя до потери контроля? Я замечаю, что все еще сжимаю твое плечо. А ты вцепился в мои запястья. Я разжимаю пальцы. - Прости, Ра. Надеюсь, я не причинил тебе боль? Но ты уже ничего не слышишь, ты весь в своих эмоциях. Злой, разгоряченный. Блонди может быть бешеной машиной, если потеряет равновесие. Ты чеканишь уже правильные слова. Ты отводишь взгляд и не даешь мне ни шанса. Ты не хочешь разговаривать. Ты уже сорвал горло, пытаясь объяснить мне то, что я и так понимаю. Но вот смогу ли я объяснить тебе то, что я понял сам, и хотел бы, чтобы понял ты?... Не знаю. На почти негнущихся ногах ты отходишь от меня, и я смотрю тебе в след. Ты делаешь несколько широких шагов и, пошатнувшись, начинаешь медленно оседать, цепляясь пальцами за стену. Идеальная машина дала сбой. Ты перенапряг нервы, пытаясь решить мою задачу. Ту, ответа на которую я и сам еще не нашел. Я почти прыжком оказываюсь рядом, чтобы не дать тебе упасть. Но ты уже выпрямляешься, даже не замечая моего присутствия. Ты очень бледен, и только скулы горят лихорадочным румянцем. - Это нервы, Ра. Не надо так волноваться. Тихо, но уверенно. Я решительно обнимаю тебя за плечи, не смотря на то, как ты вздрагиваешь от этого. - Все нормально, я просто помогу тебе дойти. Фурнитур тебя не донесет, если что. Я пытаюсь шутить, а внутри с грохотом колотится сердце. Мой тактильный голод вновь показывает хищные зубы. Даже если бы ты меня сейчас ударил, я бы не отпустил тебя. - Пойдем. Я прикажу, чтобы мою одежду принесли к тебе. Если ты, конечно, не против. Ты, наконец, делаешь шаг, уже не пытаясь вырваться. - Я не хочу оставлять тебя одного сейчас. Еще есть время. Нам принесут чай, и ты успокоишься. Так вдвоем я никогда не ходил, да и тебе, думаю, не доводилось. Но мы быстро учимся. Я опускаю руку тебе на талию, и мы идем, почти обнявшись, в твою гардеробную. Рауль Я сдаюсь и принимаю твою помощь. После нашего буквально на ножах разговора я вряд ли мог рассчитывать на нее, и, тем не менее, ты беспокоишься обо мне. Мне неловко, что я повысил голос, мне несвойственно такое поведение. А, похоже, оно становится для меня уже нормой. Головокружение не оставило силы на злость, за это я ему почти благодарен, но я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии. Я вижу наше отражение в боковой зеркальной стене, когда мы входим. Мое лицо белое, как будто во мне не циркулирует кровь, или оно накрашено театральными белилами. Дикий, неестественный и неэстетичный, контраст с пылающими скулами, как работа неумелого гримера. Все еще придерживая меня за талию, ты усаживаешь меня на диван, мы сидим почти вплотную. Я отодвигаюсь, но дальше уже подлокотник. - Спасибо. Мне лучше. Я почти в порядке. Ты сидишь слишком близко, невозможно. Не смотри на меня. Я наклоняю голову, и волосы рассыпаются по плечам и груди. - Просто налей мне холодной воды, пожалуйста. С мятным кубиком. И отошли фурнитура. Я держусь ровно, и моя речь - почти шепот. Фурнитуру точно не стоит видеть блонди в таком состоянии. Это может напрасно обеспокоить его и, что еще хуже, породить лишние домыслы. Когда фурнитур, поклонившись, оставляет нас одних, я уже свободно откидываюсь на мягкую спинку дивана, стягиваю перчатки и прикладываю подушечки пальцев к глазам. Солнечный свет, бьющий справа, мешает, лучи как спицы, хочется темноты. Я сижу так, пока ты исполняешь мою просьбу. - Благодарю. Холодный бокал в ладонях немного унимает дрожь. Я не знаю, что со мной, это провоцирует дополнительное напряжение, я не привык не владеть информацией всецело. Никогда не любил осмотры, помимо обязательных раз в квартал, надеюсь, ущерб не настолько серьезен, чтобы я не мог сослаться на волнение и нагрузку в связи с грядущей презентацией. И без того у меня нет желания описывать симптомы и свой режим Ваю, невозможно провести осмотр самостоятельно, сейчас этот запрет - досада для меня, любая процедура должна быть зарегистрирована. Только в данную секунду гораздо больше меня заботит другое. Конечно, это ревность, но, судя по твоему испытующему выражению лица и ехидной интонации, ты имел в виду ревность, какая бывает между любовниками. Что ты думаешь обо мне? Что я хочу занять место монгрела? Твое предположение унизительно. Никогда я не давал тебе повода, никогда не допускал таких мыслей. Как же они появились у тебя? - Мне нужно идти, Ясон. Я не могу праздно сидеть здесь. Меня ждут. Ты выбрасываешь вперед руку, дотрагиваешься до меня, пресекаешь мою попытку подняться. Как будто имеешь право... Хорошо, в данном случае ты действительно имеешь право старшего. - Счет идет на часы. Прости, я волнуюсь. До субботы всего четыре дня. А как твой проект? Совет одобрил твою поправку? Я готов обсудить что угодно, от деления клеток до очередной ноты Объединенных Галактик против рабства, - все, кроме монгрела и своих чувств. Их так много, что они вытесняют здравую логику. - Окно. Открой. Я буду очень признателен. Ты поднимаешься, и наши бедра перестают соприкасаться, наконец. Ясон - Ты слишком много работаешь, Ра. Я встаю, чтобы взять пульт. И снова опускаюсь рядом с тобой. Мне не хочется прерывать контакт. Я чувствую твое тепло сквозь одежду. Ты стараешься не смотреть на меня, но я ловлю осторожные взгляды. Хочешь знать, что я думаю? Ты ведь никогда не испытывал такого, ты не знаешь...Один сегмент окна откидывается, и в комнату ощутимо тянет прохладным воздухом. - Может быть, затенить освещение? Ты массируешь веки пальцами. Стакан, уже наполовину пустой, стоит на столе. - У тебя явное перенапряжение. Скажи, сколько ты спишь в последнее время? Тоска по прикосновениям скрючивает мои пальцы, но я тщательно слежу за своими движениями. - Может быть, тебе стоит немного отдохнуть? Я могу проводить тебя в твои апартаменты и вызвать врача. Твое лицо очень бледное. Я никогда не видел тебя таким. Ты стискиваешь бокал, и, мне кажется, что он сейчас треснет. Но сейчас с нами нет Рики, откуда такие эмоции? И вообще, откуда у тебя, блонди-безупречность, эмоции? - Ты выглядишь очень больным. Думаю, я на сегодня освобожу тебя от работы в приказном порядке. И попрошу врача присмотреть за тем, чтобы ты отдохнул. Так нельзя, Ра, ты убиваешь себя. Ты смотришь на меня почти в ужасе. Но я серьезен. Надо будет внимательно просмотреть все врачебные отчеты о твоем состоянии. - Надеюсь, ты не будешь со мной спорить? Я смотрю в глубокие зеленые глаза, мне кажется, я слышу далекий и невозможный шум моря. Проходит вечность до того, как я решаюсь вздохнуть и сморгнуть наваждение. - Ра? Немного неловкое молчание, и ты отводишь взгляд. Я не успел заметить, как придвинулся ближе, еще минута, и я бы потянулся к твоим губам. Но... я не уверен, что ты не вызовешь охрану, чтобы скрутить спятившего Первого Консула. - Тебе помочь переодеться? Мой официальный костюм уже здесь, так что мне не составит труда проводить тебя и успеть на утреннее совещание. Рауль Ты перекрываешь доступ солнцу, и мы оказываемся в полумраке. Твоя близость раздражает меня, выводит из равновесия, вызывает беспокойство, тревожит - мне сейчас сложно подобрать точное определение. Снова, как вчера, я хочу остаться один, без тебя. Из-за того, как ты прикасаешься, что ты говоришь и каким взглядом смотришь, - не так, как я привык. То, что я чувствую рядом с тобой, я бы классифицировал как чувство опасности. Я находился в подвешенном состоянии, но теперь канат здравомыслия, за который я держался все это время, распался на отдельные волокна, и они по очереди рвутся. Логика. Хладнокровие. Установки. Уверенность. Расчет. Пока не остается одно лишь смятение. Я вишу над пропастью, и ты толкаешь меня вниз, я не хочу падать... Такого не может быть - образ, который рисует мое воображение, должно быть, химера утомленного мозга. Ты мой друг, мои ощущения не более, чем бред, и нелепое обвинение мне тоже почудилось. Моя нервная система сейчас искаженно воспринимает действительность, - в этом все дело. Здесь нет твоей вины, я сам перестал воспринимать твои прикосновения как дружеские, все время я помню о том, какую черту ты переступил. Я встаю, комнату качает, но, по крайней мере, я избавился от близости твоего тела, которая меня дестабилизирует. - Вызови Вая. Его код 1237. Обрисуй ситуацию. Пусть захватит все необходимое. Походный портативный сканер. Я понимаю твое беспокойство и не буду спорить, но, возможно, действительно достаточно одного дня отдыха. Искусственного суточного сна, я в самом деле плохо сплю от перенапряжения. Ты говоришь, я убиваю себя. Это очень верно. Но чем? Ведь не заботой же о престиже блонди. Тем, что я и сам бы назвал ревностью? - Думаю, я сам могу справиться с одеждой. Только, если тебе не сложно, помоги мне с замками сзади. К сожалению, невозможно расстегнуть их самостоятельно. Я делаю то единственное, на что способен сейчас, - закрываюсь. Я даю мозгу команду не реагировать ни на что. Я чувствую, как замедляется пульс, расслабляется тело, холодеют мысли, я вхожу в состояние эмоционального анабиоза. Навык, необходимый на случай экстренной ситуации, когда по какой-то причине защитное поле не работает. Он дает возможность вытерпеть любое воздействие, болевое или психическое. Ясон - Я знаю его код. Я быстро набираю на наручном браслете нужные вводные. Через мгновение приходит ответ. Я выставляю параметры ситуации и время. Подтверждение. У нас есть еще десять наших минут. - Я, конечно, был бы рад, если бы твой отдых и сон были естественными, но поскольку сейчас нельзя поручиться, что у тебя это получится, то да, пусть будет сон, какой возможен в данной ситуации. Но потом, - я внимательно смотрю тебе в глаза, - Потом я буду настаивать на обычном отдыхе, не менее пяти дней. Я улыбаюсь, а ты растерянно смотришь на меня. Ты так всегда делал в интернате, когда я изображал из себя старшего наставника, чтобы поддразнить тебя в чем-то. - Конечно, я помогу тебе. Но надеюсь на взаимность. Я киваю на мой разложенный в кресле официальный костюм. - Да и нижний сьют надо сменить, ты порвал мой. Я отхожу к креслу и начинаю раздеваться. Ничего сложного, просто расцепить застежку, и вся ткань сползает к моим ногам, как сброшенная вторая кожа. Я беру с кресла черный обтягивающий костюм и исподтишка бросаю взгляд на тебя. Ты ждешь. В твоих распахнутых глазах черные зрачки почти затопляют радужку. Яркий изумрудный ободок становится все тоньше. Я пугаюсь, как бы ты опять не упал, и бросив переодеваться, прямо в белье подхожу к тебе. - Давай, я помогу тебе. Повернись. Ты неловко отворачиваешься от меня, но спину подставляешь. Ты откидываешь волосы, выпрямляясь, и они задевают меня по лицу. Вместе с твоим особенным запахом. Я бы хотел почувствовать его ближе, но это невозможно, пока. Я запускаю пальцы в твои волосы всего лишь для того, чтобы перебросить их тебе на грудь и получить доступ к застежкам. Нехитрые манипуляции, и вот я уже раскрываю твой защитный костюм, как скорлупу, чтобы выпустить тебя оттуда. Для того, чтобы выйти, тебе нужно сделать шаг назад, на меня. Я вытягиваю руки, чтобы дать тебе расстояние для маневра. Но ты неловок, и твоя спина упирается в мою обнаженную грудь. Мне кажется, ты пошатываешься. Я выпускаю одну сторону куртки, чтобы прижать тебя к себе и не дать упасть, другой рукой я бросаю куртку на стол и обнимаю уже двумя. Ты как будто заперт моими руками, крест на крест. - С тобой все в порядке? Ты делаешь попытку вырваться, и я спокойно отпускаю тебя. Шаг, и ты почти падаешь на диван. - Я не ошибся, отдав тебе приказ об отдыхе. Я хмурюсь и опускаюсь перед тобой на одно колено, чтобы снять щитки. Рауль Наши представления об обычном отдыхе в последние годы очень сильно расходились, и твои слова лишний раз напоминают мне об этом. Но выставленный щит помогает сохранить эмоциональное равновесие и не кидаться на каждое твое двусмысленное слово, как рыба на крючок с наживкой. Я даже нахожу в себе силы почти пошутить. - После презентации я выдержу и шесть дней отдыха, если в этом будет производственная необходимость. Ты отходишь от меня на несколько шагов, я беру со стола бокал, вода в нем уже успела принять температуру комнаты. Не совсем понимаю, зачем ты предупреждаешь меня о том, что тебе нужно переодеться, я в состоянии немного подождать, предметы обстановки приняли свои истинные формы, гул в ушах прекратился. Я рассеянно смотрю на дно бокала, с облегчением отмечая, что больше он не дрожит в моих пальцах. Поднимаю глаза снова на тебя, и мой щит лопается, как хрупкое стекло под ударом. Всего один резкий удар, роль которого сейчас играет одно плавное движение, с которым ты расстегиваешь застежку и заставляешь ткань костюма упасть тебе под ноги. Не каждый пэт умеет раздеться с таким изяществом и скрытым приглашением. Ты убираешь волосы как специально для того, чтобы моему взгляду ничего не мешало. Я отмечаю, что твои мышцы накачаны не как у блонди, предпочитающих делать акцент на руки и торс. Рисунок твоего мышечного рельефа, как у отборных самцов, бедра способны выдержать многочасовую сексуальную гонку. Я ставлю опять пляшущий в моих пальцах бокал на стол и отвожу от тебя глаза. Если у меня и были сомнения, ты развеял их окончательно. Ты так просто даешь мне это последнее знание, ты совершенно его не стесняешься, как будто действительно принятые нормы для тебе не более, чем забавный атавизм в публичном шоу, в которую ты превратил свою жизнь. А мне оно сжимает губы, ладони становятся влажными, и мой контроль, который в любой другой ситуации, не с тобой, не пробить ничем, сломан. Это делает меня гораздо более раздетым, чем ты сейчас. Я незаметно втягиваю носом воздух, пока легкие не оказываются заполнены до отказа, когда ты берешься за мою одежду. Когда мне остается только вынуть руки из рукавов и выдохнуть, я делаю шаг, но после обморока он оказывается неверным, и ты подхватываешь меня. Я мгновенно скидываю твои руки. ... Не прикасайся ко мне... Мне едва не приходится зажать себе рот, чтобы не сказать эти слова. Я боюсь, что через ребра, мышцы и кожу ты услышишь, как колотятся осколки лопнувшей выдержки. Я вжимаюсь спиной в диван, опасаясь снова смотреть на тебя. ...Не прикасайся ко мне больше никогда... Твои ладони ложатся на мое колено. Ясон - Я рад, что ты всегда готов к испытаниям. Даже если это отдых. Я улыбаюсь, расстегивая замки, щитки легко снимаются. Я слышу, как твое сердце готово выломать ребра. Но ты блонди, у тебя великолепный контроль. Иногда мне кажется, что лучше, чем у меня. Встав, я отхожу в свой угол, где завершаю с одеждой. Разворачиваюсь на тебя. - Все в порядке? Ты сдержанно киваешь, ты уже и сам успел одеться. Моей помощи ты решил больше не просить. Я разглядываю небрежно завязанный узел шарфа. Небрежно, но идеально, как и весь ты. Дверь с легким шорохом уходит в стену, и в проеме появляется вызванный мною по твоей просьбе специалист. Ты поворачиваешь голову так же, как и я. Зеркальный жест, возможный только у очень близких. Но мы же близки по генокоду, к тому же ты знаешь меня чуть ли не лучше, чем я сам. Но есть вещи, которые ты сейчас уже не поймешь. Уже или еще? Я должен это решить. Для себя, для тебя, для нас. Все-таки любовь-страсть и любовь-рассудок - это очень разные вещи. Ты не Рики и никогда не сможешь им быть. С тобой я шаг за шагом разыгрываю точную партию, как в шахматах. Проверяю твои защиты, ходы, технику, чтобы потом... решить. Будущее. Я смотрю на твои волосы и думаю, как будет приятно пропускать их сквозь пальцы. Но говорю иное. - Ты уже нормально себя чувствуешь? Может, перенесем медицинскую заботу о тебе в более удобное место? Рауль Входит Вици, традиционное приветствие, и воздух в помещении становится обычным, без электрического напряжения. Первый Консул, главный биотехнолог, ведущий нейрохирург - в комнате остаются три этих человека. Глаза Вая серые, надежный цвет гладкого камня, прочная опора. Хорошие глаза для блонди - они не сводят с ума. В них понятная задача - решить возникшую проблему. Твоих глаз, в которые не смотреть так же сложно, как в ящик Пандоры, я избегаю. Вици почти слово в слово повторяет твой вопрос, берет мою руку, пальцы скользят под рукав и ложатся на линию пульса. Я вижу, как он уже считывает симптомы, чувствую, как он напряжен. Позволив эмоциям взять верх, не отследив критический момент, я поступил не так, как имеет право поступать Советник, блонди. Перед глазами картинка, на которой ты держишь меня за плечи, опаляя своим дыханием. Это не решит проблему - тоже выходить за рамки. Но именно в тот момент, когда моя рапира лежала, покореженная, на полу, а эфес твоей давил мое предплечье, мы единственный раз были действительно похожи. Я не имею права походить на тебя. Я хочу тебя вернуть. - Я уже вполне пришел в себя. Предлагаю подняться ко мне. Я надеялся, что дела вынудят тебя нас покинуть, но ты сопровождаешь меня до самой спальни, поддерживаешь под локоть. По пути я, насколько возможно, подробно отвечаю на серию обычных вопросов, какие препараты я принимал последнее время, чувствовал ли себя отдохнувшим после сна, как часто работал сверхурочно, какой характер носит моя головная боль, испытывал ли физические перегрузки, что меня беспокоило. По моим ответам можно подумать, что все мои мысли и движения отданы работе. Но подготовка камерного шоу с карамцем занимала меня больше, чем роскошная презентация сионского заказа. Быстрыми ловкими жестами Рене помогает мне снять всю одежду, в его глазах паника, моя бледность и кейс в руках моего помощника пугают его, при других фурнитур не смеет показать свой страх. Только глаза широко распахнуты, и губы подрагивают, когда Вици просит меня вытянуть руки вдоль тела и производит сканирование. Рене шумно выдыхает воздух, когда слышит диагноз гораздо менее серьезный, чем, как я предполагаю, он успел себе придумать. Я уже знаю, что мне придется прикрикнуть на него, чтобы прервать поток внушений, иногда он забывает, у кого здесь право отчитывать. Однако у меня самого тоже вырывается незаметный вздох облегчения. Оно смешано с досадой и неловкостью, но при таких симптомах нервное истощение самый безобидный и легко объяснимый вариант. На тебя я так и не посмотрел. Ясон Ты все время прячешь взгляд. Как только вошел твой помощник, все сразу встало на свои места, все стало, как обычно. Обычная проверка текущего состояния, я оставляю рапиру в твоей гардеробной, давая фурнитуру приказ отнести ее ко мне в апартаменты. Обычные слова, вежливые до картонного привкуса во рту, и мои точно округлые фразы. Обычные коридоры, лифты и переходы, и кончики моих чуть подрагивающих пальцев в миллиметре, когда я отпускаю твой локоть, и мы просто стоим плечо к плечу. Ты уже не пытаешься отодвинуться, ты чувствуешь себя в безопасности с кем-то третьим, но ты еще не знаешь, как может быть. И я не знаю, но я буду с тобой на будущем приеме, а, значит, тебе придется понять. Ты не монгрел, тебе не нужны тяжелые методы объяснений и доводов, ты способен уловить даже мимолетную тень в уголках губ. Я уверен в тебе. Я тебя знаю... почти. Я уже решил для себя. Сможешь ли ты?... В месте, которое служило бы тебе спальней, я не был уже... очень давно. И меня поражает обстановка комнаты. Так вот каков ты на самом деле, господин Советник. Бархат и расшитый тяжелый атлас. Шелк и золото драпировок на стенах. Вычурное дерево мебели и тонкая инкрустация. Алое, золотистое, немного зеленого, все подобрано безупречно и оставляет мягкое ощущение шкатулки для драгоценностей. И ты посреди всего этого. Уже раздетый. Белоснежная кожа, медовое золото вьющихся волос, гибкая фигура. Вот та единственная драгоценность, что хранит эта шкатулка. Подозреваешь ли ты об этом? Я почти в открытую, стоя за спиной Вици, ласкаю тебя восхищенным взглядом. Только теперь я могу оценить то, что так долго было рядом со мной, но у меня не было возможности оценить это до конца. Мой взгляд задерживается на твоих бедрах. О да! Вици укладывает тебя, а я сверяюсь со временем. Мне уже пора. Я жестом прошу твоего помощника отойти и присаживаюсь на край твоей постели. Запах лаванды и мяты. - Мне пора, Рауль. Надеюсь, что после всех процедур тебе станет лучше. Мне бы не хотелось нарушать план наших приемов, хотя я могу это сделать, если у меня не будет выбора. Или мне придется заменить тебя. Я делаю успокаивающий жест. - Я думаю, этого не потребуется. Я просто хочу, чтобы ты не так волновался за свой проект. Я слегка касаюсь твоей руки, лежащей на покрывале. - Я зайду, как только ты будешь в порядке. Если захочешь, можешь связаться со мной в любое время. Как всегда. Я поднимаюсь, еще раз прохаживаясь по тебе взглядом. Ты не шевелишься, ни одного взгляда в ответ. Что ж, я и не ожидал быстрой победы. - Выздоравливай, друг мой. Я обращаюсь уже к Вици. - У Рауля важная работа, но ему нужно отдохнуть. Я надеюсь на вас. Он говорит успокаивающие банальности в соответствии с этикетом. Мне остается только кивнуть и выйти. Федералам не придется меня ждать. И у меня странно хорошее настроение сегодня. Надо не дать им этим воспользоваться. И я вспоминаю, что ты так и не посмотрел на меня при прощанье. Настроение падает. Все правильно. Рауль Я отпускаю покрывало, пальцы совсем онемели от силы захвата. С твоим уходом Вай тоже начинает чувствовать себя свободнее - ты Первый Консул, и рядом с тобой все должны быть лучше, чем они есть, идеалами себя. - Если вовремя не взять передышку, то можно потерять все, к чему шел с таким трудом, Советник Ам. Я прошу у своего помощника прощение за доставленное неудобство и благодарю за совет. Общаться с ним мне намного проще, мои слова не встречают преграды. Но, конечно, я никогда не скажу ему о том, что на самом деле не дает мне покоя. Это полудружба со строго обозначенными границами. - Мне приказано проследить, чтобы вы отдохнули, и я намерен выполнить приказ. Я сделаю вам инъекцию либритума. В дальнейшем... Думаю, вы не хуже меня знаете, что делать и чего не делать. Или напомнить? Общеукрепляющий курс, никаких... Я перебиваю лекцию по уходу за моим мозгом и переворачиваю левую руку раскрытой ладонью вверх. Ваю почти удалось рассмешить меня своим менторским тоном в сопровождении немного издевательской улыбки. Он действительно считает, что отдых - давно заслуженное наказание для меня. И, полагаю, ему приятно беззлобно помстить мне за цепкий контроль над каждой деталью, иногда - я отдаю себе в этом отчет - переходящий в паранойю. Я наблюдаю, как пустеет колба, и прозрачная жидкость, мой будущий сон, перетекает в мою кровь. - Вай, вы справитесь без меня? Вици берет свой реванш и усмехается. - Не только справлюсь, но и возьму на себя часть ваших обязанностей в последующие три дня подготовки. Хватит быть тираном. - Я тиран? - Без сомнения. Глаза уже закрываются. Я сам разрабатывал этот препарат, дающий мгновенный и четко рассчитанный эффект - я вернусь в сознание ровно через сутки. Очень странно использовать его для себя. Чувство неловкости так и не оставило меня. - Позаботьтесь об Али. Больше всего он любит красный мяч. - Я поиграю с ним. Не беспокойтесь ни о чем. Вици укладывает портативный сканер назад в кейс, в бархатное углубление, берет на себя труд предупредить Рене и прощается. Меня еще хватает на кивок и на то, чтобы дать последние указания фурнитуру. - Пока я не отменю эту команду, всем посетителям говорить, что я отдыхаю. Да, мне нужна передышка. Надеюсь, я еще не опоздал с ней. Кто из нас предложил себя другому? Ты со своим приглашающим движением? Или я, глупо открывшийся в поединке? И кто проиграет? Эти мысли тяжелые, как каменные глыбы, я откидываюсь на подушки. Кристаллы искусственного покоя стыкуются в неразрушимую на 24 часа стену. Как бы ты прикасался, если... Если...