My flower withered between The pages two and three. The once and forever bloom Gone with my sins… Oh, how I wish for soothing rain! Oh, how I wish to dream again! Once and for all and all for once, Nemo — my name for evermore. ______________ Мой цветок выцвел между Второй и третьей страницей. Раз и навсегда расцвет Ушёл с моими грехами. О, как я хочу оказаться под освежающим дождём! Всё, чего я желаю — лишь снова научиться мечтать! Раз и навсегда и навсегда — за раз, «Никто» — моё имя навеки. Nightwish — «Nemo»
Навязчивое сексуальное возбуждение после компании Маши «распутиной» все еще не выветрилось, и байкеру это крепко досаждало. В последнее время желание казалось назойливой мухой, что и кто бы его не вызвал. Мухой, от которой хочется просто отмахнуться. Такого с Димой никогда не было. Поначалу он сваливал это на пресыщение женским телом, но со временем стал понимать, что желание, перемешанное с раздражением и апатией, донимали из-за конфликта души с телом. Сейчас же и душа, и тело, пьяные, порывисто стремились по лестнице вверх к пункту назначения, как-то умудряясь переступать через каждую вторую ступеньку. Эмоциональный порыв, разбавленный духом выпитого джина, резко сбавил обороты, когда Дима притормозил прямо у Дашиного номера. Бездействие затянулось. Это что? Неуверенность? Погнушавшись одной мыслью об этом чувстве, байкер, проигнорировав всплывшее в сердце волнение, как можно сдержаннее постучал в дверь. Она оказалась не заперта. Комнату освещал лишь неверный, трепетный свет ночника над кроватью. Накрытая по пояс стеганым одеялом, она полулежала в постели с книжкой в руках, на вид еще советского издания. На Даше была лишь тонкая облегающая маечка на бретельках, изящно повторяющая форму небольшой девичьей груди с соблазнительно выступающими сквозь нее пуговками. От одного взгляда на полуодетую Дашу байкер моментально почувствовал, как в голове у него прояснилось. Заметив в дверях байкера, девушка инстинктивно подтянула одеяло до подмышек, скрывая от искушенного взгляда Димы свои манящие формы без нижнего белья. Даше одного взгляда хватило понять, в каком тот состоянии. — Выглядишь паршиво, — без обиняков призналась она, прикрыв ветхую книгу с запястье толщиной. — А ты божественна! — растянулся в пьяной улыбке байкер. Даша закатила глаза. — Быстро ты поднялся, — не могла не заметить девушка. — К тебе ведь спешил, — театрально протянул к ней руки байкер. — Дружок, ты меня спасла, знаешь? — Можешь ничего не рассказывать, — прикусила губу Даша, не испытывая рвения болтать с пьяным другом, по-идиотски растягивающим слова. — Вот как? Ну ладно, — разочарованно пожал плечами Дима и, не без труда вытряхнув себя из кожанки, тяжело плюхнулся в кресло подле окна. Парень перевел взгляд на книгу в руке Даши с прижатым пальцем между страниц вместо закладки. — Где умудрилась чтиво откопать? — «Откопала» на книжной полке за дверью. Единственная привлекла. Остальное — детективы и какие-то сальные романы. А ещё Кинг. Никогда не читала Кинга. — Почитай, закачаешься. Особенно «Игру Джеральда», про бабу, которую муж-извращенец привязал к кровати, а она его ненароком кокнула, — с игривой улыбкой посоветовал Дима. — Обязательно почитай. Как-нибудь перед сном, в уютной кроватке. — Очень смешно, — закатила глаза Даша. Насмешливая ухмылка постепенно сползла с его губ, и байкер устало положил голову на спинку кресла. Под его внимательным, изучающим взглядом Даша почувствовала себя неуютно и, закрыв книгу, потянулась рукой к бра, собираясь погасить свет. — Можешь читать дальше, не обращай на меня внимания. — А ты будешь вот так за мной наблюдать? — спросила Даша, но все же опустила руку. — А это плохо? На прекрасное хочется смотреть не отрываясь, — с полуулыбкой, но вполне серьезно, промолвил байкер. — Ты обещал, — потупила взгляд девушка. — Обещал? — нахмурился Дима, напрягая медленно грузящийся мозг. — Что не будешь заводить речь о нас. — А-а, это! Так разве я согрешил? Просто говорю, что ты восхи-хитительна, — практически по слогам выговорил байкер. Даша едва не прыснула над его «хи-хиканьем». — Уже час ночи, Деймон, так что я выключаюсь. Попробую заснуть… опять. — А, конечно, конечно… — забормотал Дима. Кряхтя, он стянул через голову толстовку с принтом «Casual Sex», оставшись в узкой черной борцовке, наглядно обтягивающей спортивные формы байкера. — Тут прохладно, я бы на твоем месте не раздевалась, — предупредила Даша, невольно поежившись. — Хочу, чтобы ты любовалась моим поджарым профилем. Не сдержавшись, Даша в голос захохотала, шлепнув себя ладонью по лбу. — Клоун! — Я — секси, просто ты не хочешь этого признать, — с самым серьезным лицом заявил Дима и в добавок показательно провел пальцами по темно-каштановой шевелюре. Девушка уронила лицо в ладонь и затряслась от сдавленного смеха. — Так-то лучше, дружок, — удовлетворенно улыбнулся байкер и опустился в кресле. — А то хмурая, как тучка. — На стуле сложенный плед, — отдышавшись, указала в угол комнаты Даша. — Укрывайся. — Думал, ты меня в постельку пустишь, — жалобно проговорил Дима, но все же потянулся за пледом. — Спокойной ночи, Деймон, — многозначительно глянула на него девушка и выключила ночник. — Спокойной, малыш, — вздохнул байкер и устроился на кресле поудобнее, накрывшись пледом. Лунный свет пробрался в комнату призрачным голубоватым сиянием. Он позволял Диме спокойно созерцать мирно покоившуюся на кровати девушку, которая в ночном полумраке казалась особенно обворожительной, особенно притягательной… Минут через десять она натянула одеяло до подбородка и свернулась в клубок, подогнув коленки. «Мерзнет», — догадался Дима и, поднявшись с кресла, начал раздумывать: заткнуть своим пледом явно сифонящее совдеповское окно, или накрыть Дашу. Недолго колеблясь, он кинул на подоконник свои куртку и толстовку вплотную к щелям и накрыл девушку пледом поверх одеяла, подоткнув свисающий уголок. Как можно тише байкер уселся на краешек кровати лицом к Даше и, упершись локтями в колени, сцепил пальцы в замок. Он любовался ее невинным сном, пока девушка не перевернулась во сне на спину, стянув ногами одеяло чуть ниже. Не удержавшись, Дима протянул руку к ее овальному личику и, погладив тыльной стороной ладони по бархатистой щеке, убрал ей за ухо золотисто-каштановую прядь. Длинные ресницы Даши слегка дрогнули во сне. Повернувшись лицом к байкеру, она едва заметно облизнула обсохшие губы, слегка прикусив нижнюю. — И во сне не оставляет свои губы в покое, — добродушно усмехнулся парень. Возникла эгоистичная мысль прильнуть к ее манящим… «…Сочным, влажным губкам… Украсть поцелуй? Хм-м… Если Дарси проснется, мне влетит по первое число. Хотя потом она все равно меня простит». Почти отказавшись от этой мысли, Дима отвернулся к окну, но она оказалась еще более навязчивой и заманчивой, чем вначале. Перекинув руку через Дашу, байкер уперся кулаком в одеяло и медленно склонился к ее мирно спящему лицу, как вдруг оно плавно отвернулось в другую сторону. Поколебавшись всего пару мгновений, Дима приник пылающими губами к теплой щеке девушки, задержавшись в этом положении дольше, чем собирался. Нехотя отстранившись, байкер почувствовал, как его грудь наполняет нежное и благоговейное чувство. «Лягу только на край кровати. Хочу быть ближе к ней. Все равно не засну в кресле. Даже гребаный джин меня не сморит. Утром Дарси пусть делает со мной, что хочет. У меня есть отговорка, что я надрался — универсальное оправдание». Обогнув кровать с правой стороны, Дима почти бесшумно скинул со своих лапищ ботинки и, не раздеваясь, юркнул под одеяло. Не успел он положить голову на соседнюю подушку, как забылся тревожным сном без сновидений.* * *
Стоило байкеру разлепить глаза, его первой мыслью было: «Какого черта!». Голова зудела, как пчелиный рой, яркий дневной свет жестоко щипал глаза. В горле — пустыня. Дима лежал на боку, подложив под лицо локоть. Левой рукой он прижимал к груди девушку, что спала мирным сном младенца, обвив руками свое изящное узкоплечее тельце. Приподнявшись на локте, байкер изумленно уставился на лежавшую рядом Дашу, судорожно вспоминая вчерашний вечер. Оглядев комнату, одетого себя и снова взглянув на мирно сопевшую у его груди девушку, он бухнулся обратно на подушку, запустив пальцы себе в волосы. Через минуту в мыслях стало проясняться, в памяти всплыли вечерние события. Еще через минуту они выстроились в логической цепочке. — Ничего не было, — то ли с сожалением, то ли с облегчением вздохнул Дима. — Ничего и ни с кем. Парню до сих пор не верилось, что Даша вот так лежит рядом с ним в одной постели, полуобнаженная и прекрасная… И такая желанная. Бесшумно, чтобы не разбудить девушку, Дима самозабвенно стал гладить подругу по волосам, едва касаясь, затем по тонкому плечу и изогнутой талии. Ладонь парня начала жить своей жизнью и пошла под одеяло, лаская обнаженные бедра Даши. Кожа была такой горячей со сна, такой пленительной и нежной… Мысли байкера пошли в разгул, сердце отпустило тормоза и забило чечетку, горячее дыхание над лицом подруги участилось. Диме казалось, он через мгновение сорвется и опрокинет Дашу на спину, чтобы впиться в дразнящие губы жадным поцелуем, содрав с нее то малое, во что девушка была одета. Разгоряченный разум байкера привык не думать о последствиях, а руки — брать то, чего касаются. Но парень не мог не посчитаться со здравым смыслом, ибо рядом с ним крепко спала не какая-то шлюха, а девушка, к которой он был более чем неравнодушен и к которой учился проявлять уважение. И если она проснется под ним, это будет фиаско их добрых отношений. Стиснув зубы, отчего голова стала гудеть пуще прежнего, Дима заставил себя отпрянуть и порывисто перекатился на край кровати. Процесс перехода в вертикальное положение дался неимоверно мучительно: в висках начало пульсировать, заглушая мысли, так что ноги едва не подвели байкера. Стараясь прийти в себя, он стал неистово растирать лицо ладонями, машинально меряя шагами комнату. Это гнетущее, манящее и дразнящее желание не вызывало ни толики обычного раздражения. Всеми фибрами души и тела парень хотел поддаться ему, но понимал, что сейчас это невозможно. Появилась мысль дать себе пощечину, чтобы оклематься, но это могло разбудить Дашу, так что байкер оставил эту идею. Не бросая более ни единого взгляда на спящую девушку, Дима наспех натянул на измявшуюся борцовку черную толстовку; схватив с тумбы смартфон, отпер дверь и удалился подальше от искушения — утолять другую жажду, ибо парню казалось, что без бутылки чистой воды он пойдет трещинами и рассыплется в песок.