Цена свободы

      Тилля немного потряхивало от волнения, а его губы приобрели синеватый оттенок. Он сидел в небольшой комнате, которая была, наверное, единственной нормальной во всем корпусе. В углу стояла небольшая односпальная кровать, на которой невесть сколько перетрахалось людей, застеленная синим покрывалом. На противоположной стороне, напротив нее, находился маленький столик, укрытый скатертью, и два обыкновенных деревянных стула. На стенах висели картины; великолепные различные пейзажи цепляли взгляд. Тилль хмыкнул себе под нос. — Домашний уют создают… — Он устало потёр лицо рукой и встал с кровати, которая неприятно скрипнула, съездив этим звуком ему по мозгам. Тилль подошёл к окну, на котором, естественно, была решетка. Ему было страшно поворачиваться лицом к двери. Он боялся увидеть входящую в комнату Элизабет.       Однако, настроение было приподнятое, и ему казалось, что он может завоевать весь мир, не смотря на всю нервозность. Слова Рихарда о том, что он не должен потерять то, что у него есть, глубоко засели в его разум и воодушевляли. За это Тилль и любит Рихарда. Круспе иногда толкает такие речи, что заряжаешься недельной энергией, хотя самому, наверняка, они не помогают. Как говорится, могу помочь всем, но только не себе.       Тилль, чтобы свидание с Элизабет прошло идеально, насколько это возможно для тюрьмы, выпросил у Уоллеса ещё и новый комбинезон, потому что старый изгваздал в краске, когда его «вежливо» попросили присоединиться к покраске коридора и лестницы. Зато после успешной работы его ждал душ. Тилль тщательно пытался смыть с себя всю дрянь, словно он больше не увидит душ целый год. И стоя голым под горячей водой, он улыбался, с нетерпением ожидая встречи.       Линдеманн повернулся и взглянул на небольшие часики, висящие над дверью, которые показывали ровно два часа. Время тянулось жутко долго, и ему казалось, что Элизабет не придёт, но дверь распахнулась, и в неё неуверенно вошла она. Тилль застыл на месте, но вернулся обратно, когда дверь захлопнул Уолли, лично встретивший Элизабет возле ворот тюрьмы и проводивший её сюда. — Я рад, что ты пришла. — Тилль улыбнулся и приблизился к ней. — Я не могла не прийти. Я принесла тебе бургеры из своего кафе, про которые я рассказывала по телефону. — Она бы принесла их раньше, во время встреч в парке, но она не была вправе передавать что-либо заключённому. — Спасибо. Я так давно мечтал их попробовать. Она осмотрелась по сторонам. Тилль заметил её взгляд и напрягся, почесав затылок. — Элизабет, я понимаю, что это не то место, куда бы ты хотела прийти… — Мужчина с беспокойством смотрел на неё, но она лишь пожала плечами, и их взгляды пересеклись. — Здесь не так уж и плохо. Мне было важно увидеть только тебя. Он ничего не ответил, слегка улыбнулся и неуверенно указал рукой в сторону стола, тем самым приглашая Элизабет за стол. — Надеюсь, наша следующая встреча пройдёт уже на свободе. — Мягко ответил он и мечтательно улыбнулся. Линдеманн часто представлял, как они гуляют вместе, но не представлял того, куда бы он мог повести Бетти, потому что совсем забыл, как выглядят другие районы города. Наблюдая в окно автобуса, пока его везли до парка, где проводились общественные работы, он видел, как город меняется, как старые здания рушат и возводят новые… И, наверняка, он не узнает то место, где раньше жил. — Я тоже на это надеюсь, Тилль. Благо, суд уже скоро, и я уверена, что с того момента твоя жизнь наладится. — Вырвала его из раздумий Элизабет. — Да, и это с твоей помощью… — Я не уверена, что чем-то помогаю тебе. — Элизабет опустила взгляд на свои ноги, а Тилль по-доброму усмехнулся и покачал головой. — Нет, ты даже не представляешь, насколько помогаешь мне. В нашу первую встречу, ты помогла мне осознать то, что я не хочу возвращаться к своей старой жизни. Такая хрупкая девушка, как ты, не побоялась подойти к заключённому и просто помочь ему. Он вспомнил тот момент, когда Элизабет передала ему ручку, и то, как его сердце екнуло от осознания, что впервые задолгое время с ним заговорил нормальный человек и не одарил презрительным взглядом. — И тогда я понял, что уже потерял образ бандита, который внушал страх всем, кто меня видел, а значит, у меня есть шанс начать все с чистого листа и перекроить свои прошлые чувства, мысли. Она молчала, подбирая нужные слова, чтобы не задеть Тилля за живое. — В тот день я действительно боялась тебя, но я подумала, что помочь тебе не будет какой-то роковой ошибкой или чем-то неправильным. Он коснулся её руки, когда она положила её на стол, и слегка сжал. — Элизабет, я не буду бросаться красивыми фразами, просто хочу сказать, что я изменился и ни за что не потеряю шанс стать обычным человеком, с нормальными работой и образом жизни. — Он посмотрел ей в глаза. — И если ты позволишь, я бы хотел, чтобы ты была в моей новой жизни. Если ты не готова связывать свою жизнь с таким замаравшимся человеком, как я, то я пойму. Ты все равно останешься для меня тем человеком, который подтолкнул меня к осознанию своей прошлой жизни, которая никогда не принесла бы мне покоя или счастья. — Тилль, я долго думала об этом, и знаешь, пришла к выводу о том, что не смогу тебя так просто забыть. Я слишком привыкла к мыслям о тебе. И в тот день я действительно не увидела в тебе чего — то страшного, я опасалась лишь твоего амплуа заключенного.       Он пододвинул стул ближе к ней и безмолвно нежно коснулся её щеки. Элизабет вздохнула, и её рот приоткрылся так, будто она что-то хотела сказать, но в этот момент Тилль чуть наклонился к ней и, не увидев в её красивых, аккуратно подведенных чёрным карандашом глазах, протеста, коснулся её алых губ своими. Линдеманн мечтал почувствовать вкус нежных губ Бетти, прижаться к ней и вдыхать полюбившийся запах.       Элизабет положила свои руки ему на шею, полностью отдаваясь и растворяясь в жарком чувственном поцелуе, от которого начинала кружиться голова. Постепенно они оба теряли контроль над сознанием, Тилль сжимал её талию, прижимая к себе, как можно ближе. В порыве страсти, Элизабет переместилась к нему на колени и распустила собранные волосы, которые упали на её плечи.       Тилль давно не ощущал жарких ласк женщин. Девушка оказалась более инициативной, потому что он сдерживался, боясь причинить ей боль, ведь у него так долго не было близости. Тилль не отрывал глаз от её лица: щеки пылали, на лбу выступила испарина не только от возбуждения, но и от жары, которая стояла в комнате. Непослушные волосы облепляли её шею, щеки, лоб, и постоянно лезли ей в рот, однако, Элизабет оставалась по — прежнему красивой для него, аккуратной и безумно желанной, и он с нежностью убирал их, а затем снова целовал её губы.       Увлеченные лаской друг друга, они не заметили, как остались нагими, устроившись на кровати. Элизабет была поражена тому, как Тилль, вроде и скромно, но умело может доставить удовольствие всего лишь прикоснувшись к ней. Линдеманну почему — то хотелось именно такой игры и ласки, и касаясь уже самых потаенных изгибов девушки, Тилль изучал её реакцию. Он слышал её вздохи, чувствовал, как Элизабет вздрагивала, и сам нетерпеливо сглатывал слюну.       Пальцы Тилля напористо коснулись дорожки коротких волос, а затем и чувствительного бугорка, отчего Бетти часто задышала, и мужчина невольно залюбовался её аккуратной вздымающейся грудью. Однако, девушка решила поторопить его, потому что неистовое желание и напряжение в животе с каждым моментом нарастали. Подрагивающей рукой она коснулась небритого подробородка Тилля. Встретившись с взглядом мужчины, Элизабет чуть приподнялась, касаясь грудью его разгоряченного тела, и нетерпеливо прошептала ему на ухо. — Не тяни, Тилль… Не сдерживайся. — От ласкающего шёпота мурашки поползли вверх по его позвоночнику. Элизабет широко развела ноги.       Воспользовавшись моментом, Линдеманн устроился меж них, и тогда их тела сплелись воедино. Она громко вздохнула, обеими руками ухватилась за его плечи, ощущая ладонями жар, испепелявший их обоих. Сейчас они были увлечены друг другом и не думали ни о чем, кроме удовольствия. Тилль за долгое время ощутил себя по-настоящему счастливым, а Элизабет тонула в его сильных объятиях.       Времени, проведённого с Элизабет, оказалось недостаточно. Тиллю не хотелось выпускать её из своих объятий, а ей прежде всего уходить без него. Когда почувствовал человека всеми фибрами души, уже не хочется его отпускать, хочется быть с ним всюду, куда бы он не отправился.       Настойчивый стук в дверь, заставил обоих подскочить и по-солдатски одеться, но глаза их счастливо светились, а на щеках играл румянец. Они смущённо переглядывались, как влюбленные школьники. — Тилль, я могу войти? — Раздался бас Уоллеса, и Тилль, посмотрев на Элизабет, которая поправила свою рубашку, ответил ему, что он может войти. Охранник ввалился в комнату, стараясь не смотреть на присутствующих, потому что понимал, что припёрся не вовремя. Линдеманн подошёл к нему ближе и тихо проговорил. — Уолли, как во время ты… Дай пять минут, по-братски. Попрощаюсь и больше не буду тебя дёргать. — Парень с сожалением посмотрел заключённому в глаза. Он не мог нарушать распорядок дня, потому что тех, у кого будет свидание ещё много. — Мне жаль, Тилль. Я и так пошел тебе сегодня на уступки. Завтра меня сотрут в порошок. Даю тебе минуту, не больше. — Уолли отошёл назад, складывая руки на груди. Тилль грустно посмотрел на него, а затем отвернулся к Элизабет. — Прости, Бетти. Скоро все это дерьмо закончится, и… — Он замолчал, потому что Элизабет поцеловала его, а затем отпрянула. — Я понимаю. Не беспокойся. Иди, тебя уже ждут. И, кстати, — Она перешла на шёпот. — Почему этого ребёнка заставляют здесь работать? — Уолли действительно напоминал ей подростка, но никак не сурового конвоера. Он не производил впечатление злобного, выдрессированного пса, который вмиг может уложить на лопатки любого, кто не так вздохнет или посмотрит. Когда он её встретил, то на его лице была приятная теплая улыбка, и он сразу же попытался расположить девушку к разговору. Элизабет искренне не понимала, почему этот парень оказался здесь. Тилль засмеялся, покосившись на него. — Я все слышу. — С улыбкой ответил Уолли. — Это временно. Ну, Тилль, пошли. Не забудь пакеты. — Охранник чуть отошёл от двери. Линдманн кивнул, ещё раз бегло поцеловал Элизабет, которая протянула ему пакет с вкусностями, и с неохотой подошёл к Уоллесу. — Руки? — Тихо спросил он, но Уолли покачал головой, пропуская его в коридор. — Элизабет, за Вами сейчас придет другой человек. До свидания. — До свидания. Тилль, позвони мне вечером! — Крикнула она ему вслед, перед тем, как мужчины скрылись в дверях, ведущих вглубь корпуса.