***
— И что же такое срочное я должна написать? — поинтересовалась Анна, устраиваясь в кресле. — Пророчество важное какое-то? — Можно сказать и так. Видишь ли… Анна в самом деле отлично видела, что Гело если даже не расстроен, то сильно взволнован. Пальцы он сцепил в замок, а волосы собрал в хвост, что не делал никогда прежде; даже пиджак его выглядел помятым, а оттого — особенно несчастным. — Все вышло из-под контроля? — просто спросила Анна. Наблюдать за таким Гело было даже интересно. — Что ты имеешь в виду? — хладнокровно поинтересовался мужчина, взяв себя в руки. Анна пожала плечами. Таки он уже хочет услышать ее мнение? Или это опять допрос, наподобие того, что был про драконов? На столе возникли привычные пергамент и перо. Анна пробежала взглядом по исписанному листу: вон они, корявые предложения Гело, написанные неряшливым подчерком Анны, складываются в одну историю. Эльф ищет эльфийку, и дорога его с каждым написанным предложением становится все более запутанным. Эльф ищет эльфийку. А эльфийка виртуозно владеет полетом на драконах. Почему раньше Анна не задумывалась над тем, что именно она пишет? Пергамент оказался на ее коленях, а перо Анна зажала в руке. Ну… Мало ли в мире эльфов, разыскивающих эльфиек, предпочитающих небо? В мире снов их точно должно быть предостаточно. Гело кивнул и произнес: — Записывай так… «Эльф слишком устал и, чтобы отдохнуть, ему пришлось остановиться в небольшой деревеньке. Приютила его у себя девушка с колдовскими янтарными глазами, и эльф совершенно забыл о том, что предпочитает…». Глаза цвета сапфиров. Он ведь так сейчас скажет? В этих глазах, помнится, ещё виднеются звезды. Анна старалась держать себя в руках, чтобы не выдать волнение. Да что же такое-то? Все обитатели Таинственного замка сошли с ума? Что произошло? Кто-нибудь объяснит ей? — Глаза цвета сапфиров, — закончил предложение Гело. Пора кричать: «Бинго?!» Анна дотронулась до кончика косы, стараясь успокоиться. Те книги и фильмы, из которых почерпнуты элементы этого мира, знала только она. Когда Анна выскрёбывала ставшим непослушным пером эту фразу, сердце у нее колотилось как бешеное. Ведь намеки… Намеки были разбросаны повсюду, и Анна принимала их, эти намеки, просто не хотела в них верить. Это что же, получается, игра-квест закончилась? А Таинственным создателем оказалась она сама. Ведь так? Да?! — На сегодня, пожалуй, все, — самодовольно выдал Гело. Его глаза — глаза цвета темного оникса, такие же, как у отца Анны и у нее самой — стали менее напряженными, да и сам он расслабился. Видимо, вся его нервозность передалась Анне. Да и как тут не нервничать? Как. Тут. Не. Нервничать?! А Анна обязана вести себя спокойно. Ещё не время. Ещё не время. Ещё не… — Я написала, — произнесла она охрипшим голосом. Потом добавила более уверенно: — Можно идти, да? — Иди. — А новое… предсказание завтра писать? — Завтра. Значит, Анна ещё успеет подумать. Она с нервозностью, которую так и не удалось скрыть до конца, отложила перо и пергамент на стол. Надо подумать… Подумать, что делать. Ведь не зря она с самого начала так долго раздумывала над предложением Гело! Она никогда и не согласилась бы на него, знай, что делает на самом деле. Анна всегда желала своим персонажам только добра. Пусть через испытания, через борьбу с внешним миром и самим собой, но они должны были прийти к счастью, чтобы потом по-настоящему ценить его. А теперь… что получается теперь? Что Ильсикар, вместо того чтобы искать Рижессу, милуется с янтарноглазой девицей? Это над ним ставил опыты Гело. Это Рижесса летала на драконе, пытаясь спасти отца. Это… Это Анна оказалась создателем, тем самым таинственным Творцом, как бы не было глупо думать о подобном. И что же, выходит, это не сон? А волосы действительно подросли. Потому что это действительно не сон. Говорят ещё, что они растут, когда человек умирает… Но Анна думает, а потому существует, а потому… Мысли в голове походили на судорожно прыгающих во все стороны кроликов. Кролики переворачивались с ног на голову, доставали до потолка и с силой ударялись о пол, грозясь его проломить. И Анна, к сожалению, совершенно не могла их утихомирить — дрессировщик из нее был плохой. Она стояла в коридоре, где-то прямо по центру, и не спешила двигаться с места. Нет, она уже запомнила, как пройти в свою комнату, но возвращаться к себе совершенно не хотелось. Да и как комната из этого ненормального мира может считаться «её»? Когда человек осознает, в чем заключается его проблема, он может с ней бороться. Анна стояла и смотрела на завешенные темными окнами шторы, расположенные в метрах десяти. А если Гело увидит, что она прикасается к ним? Что она смогла выйти из-под его контроля и думать самостоятельно… Нет, так нельзя. И Анна, стараясь идти как можно тише, направилась в глубь коридора, туда, где никогда не бывала ранее. Впрочем, с уверенностью ничего утверждать нельзя. Но ей очень хотелось верить, что на своем пути она никого не встретит. А потом… Потом ей обязательно будет нужно заглянуть к Струджу, чтобы уточнить пару деталей. Помнится, он ужасно хотел побеседовать с создателем. Оказывается, уже беседовал. Надо будет уточнить у него пару деталей, но так, чтобы призрак ничего не понял. И после… Впрочем, сначала нужно посмотреть в окно.***
Посмотрела. И не только. Насмотрелась до того, что теперь не знает, как вернуться обратно. Ну разве можно быть настолько невезучей? Надо подумать. Сесть куда-нибудь и подумать хорошенько, что же делать. Но можно и дальше постоять. Главное, чтобы решение в голову пришло. И чтобы оно было умным и правильным, а не таким, которое занимает Анину голову сейчас. Она — создатель. То есть, она создала этот замок и должна знать, где тут и что находится? И почему она не знает? В ее фантазии замок был несколько проще, да и вообще весь мир особыми премудростями не отличался. Этот мир — он как будто ребенок: родился с тем, что вложили в него родители, а потом начал проявлять собственные черты. Кажется, матерью Анна была или слишком молодой, или слишком беспечной, но дитё у нее выросло невероятно непослушное и непредсказуемое. — Анна? — раздалось над ухом. Анна, опирающаяся о холодную стену, подняла голову и столкнулась взглядом с Ривежом. И что он тут делает, интересно? И почему она не заметила его приближение? Или, раз она — создатель, может подзывать к себе обитателей этого замка безмолвной мольбой о помощи? — Да, — отозвалась она несколько рассеянно. — Я заблудилась. Ривеж сосредоточенно кивнул и предложил: — Пойдем, я тебя провожу. Анна удивленно взглянула на него. Неужели действительно проводить хочет? И даже не спросит, как она умудрилась заблудиться, если дорогу знает? — Пойдем, — согласилась она, отрываясь от стены. — И заодно… Можешь сказать мне одну вещь, если это не запрещено? — Зависит от того, какую именно, — заметил Ривеж, заворачивая в коридорчик, расположенный поблизости. И как он в них ориентируется — уму непостижимо! Они ведь все такие одинаково-холодные… Анна поправила косу, чуть подтянула рукава платья, чтобы не мешались, и поинтересовалась беспечно: — А Гело всегда находится в своем кабинете? — Не знаю, — отозвался Ривеж. — Зачем ты спрашиваешь? — Ну… — Анна несколько смутилась. — Вдруг я захочу узнать у него что-то срочное, а его не будет? На самом деле, конечно, причина была несколько иная. Но не признаваться же в этом, даже если собеседник — Ривеж? Анна, задумавшись, едва не врезалась в стену и тут же отскочила вбок. Ривеж среагировал мгновенно: подхватил ее за предплечье, хотя Анна, в общем-то, падать и не собиралась. Пальцы у него оказались теплыми и цепкими. Анна чуть покраснела, но выдирать руку не стала. А Ривеж и не стал ее отпускать. — Почти всегда, — протянул он. — Гело находится там почти всегда. Кажется, он сам понял, о чем думает Анна. А ведь не должен был понимать. Потому что опасно это очень. Если он понял, то может рассказать Гело. — Спасибо, — отозвалась Анна. — А просьба? Можно просьбу? — Касательно Гело? — спросил Ривеж. Впереди показался очередной резкий поворот, и руку Анны он все же отпустил. Вместе с этим растворилась и какая-то защищенность, что ли. А ведь Ривеж и не слишком накачанный или, скажем, ловкий, чтобы Анну защищать. Впрочем, почему-то она думает не о том. — Касательно тебя, — Анна качнула головой. — Можно, — согласился Ривеж. Потом он остановился и добавил: — Мы пришли. — Неужели? — Анна бросила удивленный взгляд на ближайшую дверь. — Так близко? Надо же… Зайдешь, чтобы я просьбу озвучила? Ривеж с сомнением покосился на дверь и предложил: — Может, завтра? — Об этом я и хотела тебя попросить, — произнесла Анна. — Зайди, пожалуйста. Ривеж потянулся к двери первым. Оказавшись внутри, он сел на свое привычное место, бордовое покрывало, и стал со всей внимательностью созерцать Анну. А она тут – борец против системы — в платье и гриндерсах. Красота. И полная нелогичность. Анна оперлась о край стола и, вздохнув, произнесла: — Я хотела бы попросить тебя, чтобы завтра ты не пришел меня провожать. — Ты сама помнишь дорогу? — только и спросил Ривеж, снова совершенно не удивившись. —Да, я помню, — согласилась она. — Не провожай меня, хорошо? — Хорошо. Ривеж поднялся с кровати, сделал пару шагов по комнате — от завешенного окна и до двери — а потом остановился прямо напротив Анны и произнес тихо, словно говорил откровение: — Можно, я тоже кое о чем попрошу тебя? — Попроси. В пределах разумного, — добавила Анна автоматически. — Будь, пожалуйста, осторожна, — произнес Ривеж с искренним беспокойством. — Доверяй здравомыслию, а не только импульсам сердца. И ещё одно запомни… Про импульсы сердца Ривеж верно сказал — оно, бедное, готово было выпрыгнуть из Аниной груди. И улететь в окно, на тот просторный двор, который Анна все же смогла вдоволь рассмотреть. — Что ещё? — прошептала она. — Ан-на, — по слогам произнес Гело. Потом повторил: — Анна… Видишь, твое имя и обратно читается также. Поэтому ты при любых обстоятельствах остаешься собой. Должна оставаться собой. Если захочешь, проявишь волю, то останешься. Помни об этом, и, знаешь, оставайся такой впредь. Чем-то это напоминало прощание. Или признание в любви. Но в такой волнительный момент речь о любви почему-то так и зашла. Анна улыбнулась и заметила совершенно невпопад: — А ты читаешься, как Жевир. Кефир почти что. — Отлично читаюсь, — Ривеж улыбнулся. Напряжение, кажется, спало, но вот беспокойство никуда не ушло. Что-то произойдет, что-то обязательно произойдет… И случится это очень скоро. — Договорились? — буднично уточнил Анин собеседник. Как будто они целовались, влетела в голову Анну глупость, и теперь оба пытаются об этом забыть. Такое в фильмах бывает. Но сегодняшний их разговор, кажется, получился откровеннее любых поцелуев. Или не любых? Это Ривеж опытный, он ведь полурыб из того чудного пруда на вкус пробовал. А у Анны в этом деле опыта примерно ноль. Ривеж ожидающе смотрел на Анну, и она, опомнившись, произнесла: — Да. — И добавила уже тише: — Спасибо. — И тебе спасибо, — поблагодарил Ривеж в ответ. Анна взглянула на него с удивлением и уточнила: — За что? — За веру, — честно признался он. Анна пару раз сморгнула, чтобы скрыть выступившую на глаза горечь — ведь они с Ривежом действительно прощались. Для их полного расставания Анне нужно было лишь осуществить свой донельзя глупый, но такой же благородный план. А Ривеж, бросив на Анну последний взгляд, скрылся за дверью. Наверное, правильно сделал — иначе их разговор затянулся бы ещё больше. И Анна так и не смогла признаться, за что она благодарит Ривежа. Себе ведь уже призналась. И пусть Ривеж — всего лишь ее персонаж.***
Скрипнула маленькая кованая дверца, ведущая в сад, полный роз; из нее тут же выглянула старушка с опрятным пучком полностью седых волос и большими глазами, которые в темноте казались полностью черными. Ильсикар с силой сжал запястье Рижессы, пытаясь сообщить ей, что все будет хорошо. Эльфийка ответила ему несмелой улыбкой. — Здравствуйте, дорогие, — довольно произнесла старушка. — Меня зовут Лелой. Я знала, что вы придете: видела в своем сне. Удивительно даже, как вы догадались постучаться именно в эту дверцу? На самом деле, эта дверца была первой, встреченной путниками. Но вместо этого Ильсикар произнес: — Наверное, тоже предчувствие. Здравствуйте, Лела. Мы просим у вас и прочих обитателей Таинственного замка кров над головой. Идти нам больше некуда. Но с собой у нас есть деньги, и мы можем заплатить вам. Сейчас мы не может назвать своих имен… — Они мне не нужны, — Лела деловито кивнула. — Заходите, дорогие. Мы можем показаться вам несколько странными, — она хихикнула, — но, на самом деле, почти все жители Таинственного замка порядочные и приятные в общении… Дверь за ними громко захлопнулась, отрезав путь и к кустам роз, и к ночному небу, и к прошлой жизни. Лунный луч замер, боясь прикоснуться к дверце. В воздухе пахло лживой сладостью. А улыбка Лелы казалась слишком великодушной.