Ценнее полёта

Анна положила ногу на ногу, стараясь выглядеть как можно более беспечной. Ведь все в порядке, все абсолютно в порядке, вместе с Анниным пробуждением наступило новое утро, вместе с утром наступила головная боль и ещё более решительное настроение. Все в порядке, но Анне не хватало той самой веры, о которой говорил Ривеж. Но не могло же случиться так, чтобы она отдала всю эту веру самому Ривежу. Откусив частичку от бутерброда, на котором каждое утро лежала одна и та же колбаса, Анна вновь посмотрела на господина Струджа. Бедного призрака наверняка волновало ее внимание: ещё бы, ведь Анна никак не решалась заговорить с ним, лишь смотрела на него задумчиво, будто решала, делиться тайной или нет. Перед Анной действительно стоял подобный вопрос. Она хотела уточнить, что знает господин Струдж о создателе, чтобы потом перенять эти знания на себя и удостовериться в своей догадке. Все тайны раскрывать призраку Анна не собиралась хотя бы потому, что таким образом могла сделать плохо и господину Струджу. Проглотив хлеб, она вновь взглянула на господина Струджа. — Ты что-то хочешь сказать мне, детка? — уточнил он, глядя на нее с печалью. — Или тебе мешает мое присутствие? Я могу уйти, чтобы не смущать тебя, и ты продолжишь есть. — Ах, нет, — ответила Анна, в который раз напоминая себе Алису на сумасшедшем чаепитии. Чаепитие, к слову, казалось ей вполне нормальным, чего нельзя было сказать об остальных окружающих Анну событиях. — Я хотела задать вам вопрос. Если позволите, конечно. Но он может показаться вам некорректным. Или не входящим в пределы разумного, добавила она мысленно. Эх, Ривеж… — Я постараюсь ответить на него предельно честно, — отозвался призрак. — Мне нечего скрывать от тебя, детка. Более того, я готов рассказать тебе все свои тайны: ты единственный мой собеседник за много лет, готовый выслушать и поделиться своими секретами. На самом деле, сохранить свои секреты Анна хотела при себе. Но стыдиться глупо: она ведь сохраняет их ради господина Струджа. — Что вы знаете о создателе? Мне нужны любые более-менее подтвержденные сведения. Или даже слухи. Господин Струдж посмотрел на нее с удивлением в полупрозрачных глазах и ответил: — Не так много. Анна взяла в руки чашку кофе и принялась делать небольшие глотки, поэтому призраку ничего не оставалось, как со всей честностью и распространенностью отвечать на ее вопрос: — Создателя никто не видел. Никто не знает его пол, возраст, имя… Даже раса его неизвестна, хотя утверждают, что создатель по максимуму напоминает человека. А ещё он обладает неограниченной силой и может исправить день на ночь, а лягушку превратить в кролика. — И как он это делает? — уточнила Анна. — Какая-то крутая магия? Господин Струдж нахмурил брови, пытаясь найти ответ на новый вопрос, а потом сдался: — Скорее всего. — А про золотое перо вы ничего не знаете? — на всякий случай уточнила Анна. — Оно как-то связано с создателем? Может, это его волшебный инструмент? — Впервые в жизни слышу о подобном, — признался господин Струдж. — Ты думаешь, создатель записывает свои желания? Анна огляделась вокруг, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. А ведь здесь господин Струдж не единственный такой призрак! И их с легкостью могут подслушать… И доложить все Гело — а почему бы и нет? Гело точно побеспокоится о том, чтобы такая радостная новость никуда больше не распространилась. Но желание правды оказалось сильнее, поэтому Анна шепотом уточнила: — Именно золотым пером. — Именно им? Если сила создателя в слове, то… Договорить господин Струдж не успел: слева от Анны, прямо за ним, колыхнулась штора, заставляя и девушку, и призрака вздрогнуть. Кажется, все, кому то было нужно, услышали ее слова. Или старались предупредить? — А как вы оказались здесь? — спросила Анна, чтобы перевести тему. Господин Струдж бросил на нее серьезный взгляд, будто показывал, что этот разговор — тоже не слишком подходящий. Но все-таки ответил: — Я отрабатываю долг. — Деньги? — Не совсем. — И долго ещё отрабатывать? Анна нервно крутила в руках яблоко, грозясь его выронить. — Долго, — с улыбкой ответил господин Струдж. Это его долго больше напоминало «никогда». А что, если действительно никогда? — А что вы сделаете, когда отработаете его? Кажется, вопросы Анны удивляли господина Струджа все больше и больше. — Я уже привык к этим местам. — А родина? Вы бы не хотели туда вернуться? В глазах призрака появилась такая скорбь, что Анне тут же стало стыдно за своё любопытство. И что она так до него докопалась? Надо срочно извиниться, и… — Простите, пожалуйста, — произнесла Анна. — Я не хотела вас расстроить. — Я на тебя не обижен, — ответил Струдж с грустной улыбкой. — Ты, детка, ещё совсем молода, а потому любознательна. И твои вопросы вполне закономерны. Вот поживешь с мое… Впрочем, даже сейчас во мне просыпается любопытство, когда я слушаю твои рассказы. Я обещал тебе быть честным, и я буду честным: моей родины больше нет. Она уничтожена. — Мне очень жаль… — призналась Анна. — Тебе незачем жалеть, — призрак покачал головой. — Ты ведь ни разу не посещала ее, не разговаривала с моими родными и близкими. А я уже смирился с этой потерей. Анна кивнула. Разговор ушел совершенно не туда. И она, кажется, здесь засиделась. — Мне пора идти, — вставая с места, произнесла Анна. Она принялась складывать пустую и полупустую посуду на поднос, но Струдж остановил ее словами: — Я справлюсь с этим сам. Иди. Удачи, детка. Анна улыбнулась ему настолько тепло, как только могла, и спешно направилась к выходу из столовой.

***

Этим утром Гело, как всегда, излучал беспечное спокойствие. Он ходил по кабинету, сложа руки за спиной; пришедшая к нему на встречу Анна застала Гело именно за этим занятием. — Здравствуйте, — произнесла она, делая несмелый шаг внутрь. — Добрый день, дорогая Анна, — отозвался тот. — Ты пришла одна? Неужели наш уважаемый Ривеж не стал тебя провожать? Анна смущенно поглядела в пол, думая о том, что сейчас ей, конечно же, опять придется врать так, чтобы это выглядело правдоподобно. И если некоторые знания Анна скрыла от Струджа с благим намерением, то Гело ей нужно было обманывать по совершенно иной причине. Но деваться некуда. Анна ведь самой себе пообещала, что сделает это. — Он не пришел ко мне утром, — все-таки ответила она. — Даже так? Думаю, мне нужно поговорить с ним, раз этот наглец не занимается своими прямыми обязанностями. — Не стоит, — отказалась Анна. — Я… я сама с ним поговорю. Может быть, он пришел тогда, когда я ушла в столовую. Рано сегодня проснулась и почувствовала голод. Гело кивнул и остановился, внимательно глядя на Анну. Анна покрылась мурашками, чувствуя на себе этот взгляд. Тут же попыталась взять себя в руки. Она пришла сюда, чтобы помочь. И не только себе. И она должна действовать до конца. И будет действовать до конца. И она… Гело произнес: — Думаю, нам можно заняться записью предсказаний. «Да, действительно, предсказаниями и ничем большим. Просто предсказаниями. Слово в слово. Букву в букву. Точку в точку». Анна проследовала к креслу и беспечно устроилась в нем. Все в порядке… Привычно подъехал стол, и перед глазами Анны появилось золотое перо и листок пергамента. А Гело тем временем произнес: — Прошу. Как галантно! Как страшно. Анна с некоторой резкостью взяла пергамент и перо в руки, по привычке положила их на колени и пробежалась глазами по рядам нестройных, вернее, очень косых букв. А ведь это она их писала. Сама, лично, вот этим вот пером. И о том, как эльф убегал от диких лесных кошек, и о том, как эльфийка попала в плен к Сверкающим водам, ещё одному клану эльфов. Анна писала это, совершенно не задумываясь о том, что причиняет вред. Думала, что все это сон. Она и сейчас не отрицает того, что спит. Но все слишком, безумно похоже на реальность. Но разве в реальности Анна может управлять всем, что ее окружает? Разве сейчас она управляет ситуацией? Будет управлять. Гело, к счастью, отошел к окну — и обычно он оттуда диктовал так называемые предсказания, а потом с заумным видом произнес: — Тем временем, дела эльфийки ухудшались. «Тем временем», — послушно вывела Анна. И рука ее почти не дрогнула, когда она добавила: «Рижесса… Сверкающие воды решили освободить ее, а Ильсикар…» Дописать фразу она не успела — Гело уже диктовал следующую. Поэтому Анна оставила немного места, не слишком надеясь, что допишет предложение после. — Она ужасно страдала от голода и жажды. «Как только Анна вышла из кабинета Гело, все в замке уснули и должны были проспать»… Буквы у Анны выходили ещё более неряшливые, чем обычно, но она не обращала на это особого внимания, стараясь как можно скорее закончить фразу. — Анна? — вдруг позвал ее Гело. Она подняла на него глаза и ответила: — Я записываю. Мужчина кивнул, но стоять у окна перестал, принялся делать шаги по комнате. Ведь теперь он может заметить… Но он, кажется, не знает буквы. Или знает? Просто не может писать? Нет, все ему отлично известно! Гело может писать буквы и читать их, просто они не обладают такой силой, как точно такие же буквы Анны. Она — создатель. Она меняет ночь на день. Когда она просыпается, наступает утро. И как Таинственный замок жил без нее? Никак, вдруг поняла Анна. До этого она писала о нем в романе. — Замечательно, — отозвался мужчина нервно. — Продолжаем. «Эльфийка находилась на волоске от смерти». Почему диктуемые Гело предложения такие короткие? «…пока она не скрылась. Анна подошла…». Анна подняла глаза на Гело, будто показывая, что она справилась с этим предложением. Вернее, с его записью. Вернее, с записью своих мыслей. Ведь это ее мир, и теперь она будет управлять всем сама. — Но, к счастью, на этот раз все обошлось, — добавил мужчина. «…к окну и прыгнула на зелёного дракона, с плащом Анны на спине. Он и унес ее…». — Все? — уточнил Гело, внимательно разглядывая Анну. Он приблизился ближе, и Анна поспешила прижать пергамент с пером поближе к себе. Сейчас он все увидит и поймет. Сейчас… Ведь действие Аниной записи начнется только тогда, когда Анна покинет этот кабинет. А пока что она сидит тут, и прямо перед ней стоит Гело, и прямо за ним находится дверь. — Все, — подтвердила Анна шепотом. — И почему же ты тогда так волнуешься? — Я кое-что вспомнила, — ответила она, краснея не то от страха, не то от волнения. Как плохо, что здесь нет утюгов! Так бы Анна сказала, что забыла его выключить. — Мне надо идти. — Иди, — согласился Гело. Он смотрел на Анну карими глазами, так похожими на глаза Аниного отца, и в этих глазах не виднелось ни искры доброты. Гело требовательно протянул вперед руку, дожидаясь, пока Анна отдаст ему пергамент и перо. Перо Анна протянула бы Гело с радостью. Все равно эта безграничная власть ей уже не нужна. Проблема заключалась в другом. В том, что Гело понимает обычные русские буквы. Ведь Анна не додумалась до того, чтобы ее персонажи говорили на каком-то другом языке. Она осторожно поднялась с кресла, встала прямо напротив Гело и медленно протянула ему пергамент, поверх которого лежало чудное, золотое перо. Удивительная оно вообще вещь. Поразительная. Бьющая прямо в цель. Цель оправдывает средства. В чем же заключалась цель Гело? К сожалению, узнать это представлялось Анне маловозможным. Гело взял пергамент, и Анна, больше не бросая на него ни единого взгляда, направилась к двери, понимая, насколько резки ее движения. Но что она могла с собой сделать? Сейчас Гело прочитает все то, что она там написала, и очень рассердится. И с легкостью вдруг окажется, что все то, что написала Анна, не сбудется. И что она будет делать тогда? Дверь за спиной захлопнулась, и Гело, кажется, даже начал что-то говорить… А в следующую секунду послышался удар. Он упал? Уснул. Анна со всех ног подбежала к первому видимому окну, отдернула штору и заметила блеск зеленой чешуи. Со всей силы дернула ручку — та поддаваться не спешила, даже несмотря на то, что Анна являлась создателем. На глазах у Анны выступили слезы. Из-за какого-то окна она не сможет покинуть Таинственный замок? Исправить все, что натворила прежде? Почему? Мощный зеленый хвост устремился к прочному стеклу, и Анна едва успела отпрыгнуть назад. Во все стороны полетели осколки, как в тот раз, когда, на беседе Гело, она согласилась ломать судьбы собственных персонажей. Но сейчас осколки были гораздо острее и опаснее. Реальнее. Вокруг установился невыносимый шум, но даже он не мог разбудить спящих колдовским сном обитателей Таинственного замка. Внутрь, на царившее в коридоре безобразие, посмотрел желтый внимательный глаз, и Анна, решившись, подошла к окну. Осколки, кажется, впивались в ее ноги, но она упорно карабкалась на холодную спину дракона, чувствуя бешеный стук ее сердца. Гридиар. Это был он. Анна сразу узнала его. Анне хотелось улыбаться от мыслей о том, что все у нее получилось. А ещё ей хотелось плакать, потому что Анна, оставившая перо в кабинете Гело, не обладала теперь никакой властью и мало что могла предоставить всему тому злу, что она создала сама. Но ведь Анна просто хотела поделиться своей историей. А потом просто в нее попала. Хотя насчет простоты ещё можно поспорить. В итоге победило последнее чувство, и Анна судорожно всхлипнула, прижав к себе темнеющий от слез плащ. Она пыталась убедить себя, что все, что ни делается — к лучшему… Если бы эти ее попытки к чему-нибудь приводили! Воздух над землей был холодным. Монеты в плаще позвякивали, давая надежду на то, что все можно исправить если не силой, то деньгами. Чешуя Гридиара сверкала под солнечными лучами. Но ведь Анна так и не написала, куда они летят…