Немного о совпадениях

      — Что на этот раз? — Джехван нахмурился, с опаской оглядывая комнату, как будто та не его жилищем была вовсе, а гробницей с ловушками. — Мыло? Лосьон для бритья? Или быть может эти исчадия калорий? С каких пор ты вообще умеешь готовить?!              Упоминая последние, Ли едва ли не ткнул пальцем в румяный бок блинчика, удерживаемого Воншиком. Ким изумлённо наблюдал за разыгрывающейся перед ним сценой и всё никак не мог привыкнуть и принять подобное представление за данность. И он бы вообще с радостью заявил, что не причастен к приступам подозрительности друга, если бы ни одно «но». Косвенно он был очень даже повинен в чужой настороженности, граничащей с паранойей.              Всё началось с похода Воншика к старшекурсникам и эпичной, но достаточно небанальной потере девственности. И даже если прежде он планировал, что первый раз у него случится исключительно с представительницей прекрасного пола, то теперь думать об этом было поздно. Зато Ким мог позволить себе в грёзах по новой переживать события того вечера. Больше его никуда не звали, да и сам он не готов был признать себе, что хочет повторения, но воспоминания о магах огненного и ледяного факультетов бесспорно остались весьма положительными. А вот Джехван был иного мнения. Ему, правда, не приходилось пересекаться с этими двумя лично, да ещё и при столь пикантных обстоятельствах, но вот их бескорыстный подарочек он ощутил на себе. Это уже днями позже Воншик самостоятельно нашел нужный раздел в трактатах о телепортации и узнал, что мгновение перемещение некрупных предметов на небольшие расстояния становится возможным в тех случаях, когда отправитель и получатель находятся в достаточно тёплых отношениях. При этом отправителю даже не требуется знать конкретное место расположения «друга», достаточно лишь было сконцентрировать мысли на нём и определить передаваемый объект в более или менее подходящее место. Так в комнате Воншика и Джехвана оказался чудесный, лучащийся солнцем афродизиак, замаскированный под гель для душа.              И пусть у Воншика поначалу была мысль пустить ситуацию на самотёк и с мстительной заинтересованностью проследить за действиями Джехвана, в крови которого огнём разливалось возбуждение. Возможно, он бы припомнил тому, ещё ничего не понимающему толком, что сам он в беде другу не помог, но… Воншик передумал. Во-первых, это было крайне неблагородно, и Джехван бы потом дулся на него целую вечность. Ну, а во-вторых, Ким был не готов. Кости ныли, а мышцы тянуло, как при стремительном развитии простудных симптомов, да и сознание уже было удовлетворено старшими, более опытными парнями. И на тот момент Воншик попросту не захотел рушить эту приятную негу расслабленности. Он тогда состроил самую удивлённую мордашку и насторожено спросил, где телефон Джехвана, и тот, спохватившись, ещё не чувствуя себя странно, бросился обратно в спортивный зал, бормоча о том, что, должно быть, вновь забыл свои вещи там.              Воншик же, считая свою миссию выполненной, вернул чужой гаджет в складки измятого одеяла друга. Тот почти никогда не заправлял постель нормально, а потому обнаружить и затерять в недрах простыней можно было всё что угодно. В том числе и телефон. Последний, кстати, Воншик считал штукой весьма… устаревающей. В мире, где магия брала верх над технологиями, подобные гаджеты не нужны были в том же объёме, что и прежде. Послушать музыку, сделать памятное фото, созвониться с соскучившимися родными — да, но таскать его с собой постоянно не было смысла. Хотя бы потому, что сложная техника категорически вредничала и не желала сотрудничать со всём, что касалось магии и прочих высших материй. Но Джехван почти не расставался с этой игрушкой. Впрочем, с его внушительным растущим списком подруг это было, наверное, даже удобно. Но именно из-за этой своей постоянной потребности в общении сквозь расстояния он и вынужден был вернуться в обитель тренера, получившего из-за своих целеустремлённости и упорства милое прозвище — Демон.              И Воншик честно понятия не имел, как всё прошло, но Джехван на занятия опоздал. Явился помятый и растерянный, лекции в тот день он почти не слушал и часто замирал, уставившись в одну точку, но всё-таки озабоченным не выглядел. Должно быть тренер всё-таки так или иначе позаботился о своём подопечном. И Воншик бы обязательно раскаивался за содеянное, если бы Джехван выглядел хоть немножечко угнетённым, но он скорее как-то приободрился и оживился после дня этого начального ступора.              И Ким даже жалел, что признался после, что ту бутылочку ему подсунули старшие, а он просмотрел, и всё вышло так, как вышло. Он извинился и афродизиак выкинул, но Джехван будто бы… пользовался полученными сведениями, преследуя какую-то собственную непонятную цель. Впрочем, нет. Довольно понятную.              — Ну и? — пытаясь грозно хмуриться, выдал Джехван в очередной раз, но выходило всё равно мило. В его глазах горело нетерпение, и Воншик всё ждал, когда же его одногруппнику надоест эта игра, но тот был удивительно настойчив.              — Думаю, я мог случайно подмешать что-то не то в твой чай,— скучающим тоном выдал Ким, продолжая есть. Ему даже не требовалось быть правдоподобным, чтобы участвовать в этой вздорной, навязанной ему затее. — Прости, я хотел испробовать на тебе зелье невидимости, о котором вычитал из книг старшекурсников, но, кажется, снова что-то напутал с ингредиентами и их пропорциями. Возможно, я случайно получил что-то возбуждающее.              — Ах, ты… экспериментатор, — Джехван смотрел с укором и качал головой, всё-таки урывая со стола пару ароматных блинчиков и разом их запихивая в рот. И Воншик даже подвис на этом действе, думая, что эти пухлые испачканные в масле губы мог бы использовать и сам. Не по прямому, но достаточно приятному их назначению. Вот только ничего он не подмешивал, да от него этого и не ждали на самом деле. Джехван начинал следующую часть своего представления, а-ля «Чёрт возьми, я опять забыл что-то из вещей в спортивном зале!»              После этого Джехван сбегал прочь, чтобы тысячу раз извиниться перед Демоном и… Хотя чего уж там! Чтобы в очередной раз выпросить у молоденького и красивого тренера помощь весьма личного характера. И если поначалу Воншик с сомнением относился к пришедшей на ум мысли, то, как ни крути, после вынужден был утвердить её как единственно верную. Потому что после этих шоу Джехван возвращался не усталым из-за заработанных десятков штрафных кругов, он приходил… затраханным. И довольным. И вот теперь он фактически вновь срывался на свидание к своему тренеру, который… Ладно. Воншик не знал, какой на самом деле этот Ли Хонбин. У него в наличии была лишь масса слухов, рассказы Джехвана, познавшего чужую строгость на себе, и всё. Сам он ни в какие спортивные секции записываться не собирался, так как и самостоятельно вполне мог поддержать своё тело в хорошей форме, да и не за этим пришел в учебное заведение, где магов было больше чем людей, лишенных какого-либо дара. Просто он надеялся, что всё сделал правильно, и Джехван действительно счастлив.              «Должен же хоть кто-то быть счастлив здесь», — мрачно подумал Воншик и прикончил ещё один блин, изрядно смазанный джемом. И да, у него всегда получалось неплохо готовить, так что издёвки Ли он пропустил мимо ушей. Другое дело, что у него откуда-то внезапно взялось время, которое он мог простаивать не в очереди столовой, а у плиты.              Потому что в столовой он неосознанно начинал искать лиловые мантии и тех двоих, что перевернули его жизнь с ног на голову, а после исчезли из созданного бардака так, как будто между ними ничего и не происходило вовсе. И Воншику безумно не нравилось ощущать себя влюблённой впечатлительной девицей, то и дело прерывающейся на поиск этой парочки в толпе. Это отвлекало от учебников, а потому бесило неимоверно. И Воншик решил проблему гениально, начиная готовить дома. Благо магический институт был заинтересован не только качеством обучения студентов, но и уровнем их жизни, а потому еженедельно заказывать свежие овощи и что-то из продуктов здешние обитатели могли без каких-либо лишних трат, исключительно за счёт заведения. Вот только объяснять всё это Джехвану парень не хотел, как и тот не думал признавать, что запал на старшего мужчину и таскается к нему как на работу вот уже вторую неделю. И, да, это была зависть, но говорить о ней Воншик также не собирался.              Он вообще планировал максимально долго сохранять невозмутимость, но отличный завтрак в компании самого себя совсем не плавно перетекал в лекцию по зоологии, где быть хоть немного спокойным попросту не получалось. И дело было даже не в том, что за толстыми слоями стекла порой оказывались такие твари, что девушки с его курса падали в обморок одна за другой. И даже не в том, что Воншику порой хотелось упасть без чувств вместе с ними. На этот раз всё дело было в Джехване, который ворвался в зал спустя пять минут после начала занятий, и выглядел чрезмерно счастливым для такого события. Но ему опять везло. Преподаватель в этот момент был занят просмотром списка доступных к призыву существ и, сверяясь с ним, набрасывал приблизительный план грядущей лекции. Воншик же во все глаза смотрел на вставшего рядом с ним Джехвана. Тот едва не сгибался пополам, пытаясь отдышаться, а после оттягивал ворот мантии, стараясь хоть немного унять охвативший его жар. И именно в этот момент Ким замечал на шее своего друга яркий засос. Не заметить тот на бледной коже было невозможно, он выделялся и требовал внимания.              — Тёртый корень песчаного имбиря или пряная лилия избавляют кожу от такого рода повреждений за пару часов, — продекламировал Воншик прежде, чем понял, что произносит это вслух, но его уже внимательно слушали. При этом не только испуганно прикрывающий шею Джехван, но и ещё пара людей, стоявших неподалёку. Вот только если последним не было дела до подобных ботанических знаний, то Джехван заметно занервничал. Он как-то ломано улыбнулся, а после пробормотал, что не понимает, о чём ему говорит друг. И всё-таки прикрыл ладонью место с недвусмысленным увечьем, а после Воншик посматривал украдкой на парня, отстающего от группы и разглядывающего свежий след чужой страсти, оставленный на его теле. В качестве отражающих поверхностей при этом он использовал опустевшие стеклянные кубы и выглядел донельзя… довольным. Воншик решил, что об этом пора бы уже поговорить, вот только не сейчас.              Лекции по зоологии были одним из любимых предметов Кима, если не считать моментов, когда им приходилось узнавать особенности всяких членистоногих и гигантских насекомых. Слушать монотонные, но не скучные повествования учителя было приятно, а наблюдать за не самой обычной фауной, призванной Извне и того лучше. Воншик тянулся своим сознанием к сущности многих существ и улавливал ответные мягкие прикосновения к собственному разуму, и это было… волшебно. Отдельное восхищение у Кима вызывал сам зал, предназначенный для этих занятий. Длинный широкий коридор был оснащён стеклянными кубами разного размера. Под ними более опытные зоологи, давно познавшие все тайны данного направления, установили специальные порталы. И теперь, будучи заранее настроенными, те могли призывать определённое существо, которое должны были по программе изучить студенты. Конечно же, большое внимание уделялось животным, несущим ту или иную пользу для общества: стройные златорогие антилопы, алмазные дикобразы, опасные болотные вепри, из чьей слюны делались самые действенные заживляющие мази. Существ было много, и способы призвания каждого имели свои особенности, но куда сложнее призыва было иное — удержание. Как правило, чем неопытней был маг, тем быстрее существо возвращалось в свою реальность. Поэтому важно было не только запомнить рисунок того или иного призывного портала, но ещё и усвоить узор, который следовало ткать над зверем для его удержания. Естественно, чем крупнее было существо, тем сложнее и больше был узор своеобразной сети, накидываемой на него. Поэтому ничего крупного на занятиях первокурсникам не предлагалось. Но это всё равно было завораживающе красиво и так безумно интересно, что на целый час Воншик забыл обо всём.              И это после уже на перемене он собирался допытывать Джехвана, как же так вышло, что одна случайность обернулась для него чередой неслучайных встреч. Что же такого удивительного в этом преподавателе совсем не магического факультатива, если Джехван выбрал его, а не десяток прелестных девиц. Он хотел узнать, как же Джехван понял, что это действительно его человек, но одёрнул себя за такие слишком провокационные вопросы, зреющие в голове с немыслимой скоростью. Это было абсолютно не его дело. А потому, когда они вдвоём остались в одной из них вблизи цветастого витража с их гербом, у него вырвалось лишь умеренное:              — Думаю, ты больше можешь не разыгрывать передо мной этих сцен, срываясь на очередную встречу.              — Но я… — да, Джехван и так понимал, что уже давно и нещадно навевал на сожителя мысли определённого тона, и он бы мог тысячу раз оправдываться тем, что ходит к своим подругам, но ведь их домики располагались совсем неподалёку. А срываться приходилось именно в сторону института, потому что его тренер, его любовник, чаще обитал именно там. Джехван резко выдохнул и сдался. — Это, знаешь ли, не только для тебя было. Мне как-то гораздо проще думать, что это именно ты с твоими дурацкими дружками и их приколами, нежели обычная человеческая тяга…              — Стоп, хочешь сказать, что тебе не нравится? — вдруг догадался Воншик, чувствуя себя крайне неуютно, до него запоздало начал доходить иной возможный смысл этих встреч. Да и синяк, замеченный на чужом запястье, прибавил новых тревог. — Он что принуждает тебя ко всему? Берёт силой?!              — Нет, ну с чего ты сразу решил, что это меня кто-то берёт, если всё может быть совершенно… иначе, — Джехван как-то странно хихикнул и смущённо принялся тереть пальцем чёрное стёклышко витража. Но потом встрепенулся, вырываясь из своих фантазий, и вернул себе что-то более напоминающее собранность. — Не беспокойся на мой счёт. Всё в порядке. Просто это было слишком неожиданно и слишком… знакомо, понимаешь? Это как долгое время плутать в неизвестных местах, а потом вернуться домой. Такое ощущение, что мне помогли найти себя, знаю, звучит бредово, но…              — Нет, всё в порядке, я тебя понял. Так что не оправдывайся. Я правда рад, что у тебя всё в порядке, — последняя фраза выходила совсем уж тихо и Воншик собрал в себе остатки позитива, чтобы улыбнуться достаточно искренне и, повиснув на плече Джехвана, отправиться в следующий кабинет. На душе скребли кошки. Всё верно, подумал Воншик, он ведь тоже успел почувствовать нечто подобное в тот момент, когда его жизнь так планомерно начали превращать во что-то совершенно новое и неведанное прежде. Он думал, что тут будет ближе понятие ада. Но нет. Он ведь и правда будто… вернулся во что-то родное. Домой. Вот только в этом доме его видели лишь гостем. Пригласили единожды и оставили на свободе. Потому что у Тэгуна был Хакён, а у Хакёна — Тэгун. А Воншик… он скучал. Окончательно приуныв, Ким потерял свой прежний учебный настрой и не тянул руку, чтобы ответить по теме количества пересекающихся кривых, выстраиваемых при призыве млекопитающих. Преподаватель задавал простейшие вопросы, но Воншик оставил их другим, жалея, что разобраться с собственными чувствами не так просто, как с какими-то кривыми.              Джехван, чувствуя его невесёлый настрой, поначалу пытался что-то сделать, растормошить или зарядить собственным позитивом, но Воншик лишь кисло улыбался и взглядом просил дать ему тихо и мирно умереть. Потому что в отличие от беззаботного Джехвана он знал, какой урок будет следующим, и это напрягало неимоверно. Потому что только встречи с кем-то из этой парочки, засевшей где-то глубоко в сознании, ему сейчас и не хватало. Конечно, была надежда, что сегодня их занятия пройдут совместно только с воздушными и земляными магами, но надеяться на покровительство кого-то свыше Воншику не приходилось. Как назло, в момент, когда они со своей группой входили на Арену, занимая пока ещё зрительные места, зал уже был полон представителями огненного и ледяного направления. И ладно бы это был только первый курс, но… преподаватели считали своим долгом показывать новичкам те результаты, которых добились их старшие коллеги, поэтому без пары тренировочных выступлений в начале урока не обходилось. И в таком подходе был толк, потому что даже Воншик выныривал из своих невесёлых мыслей, когда в показательном бою сходились старшекурсницы из земляного и его — зоологического — факультета. Ким, да и остальные присутствующие, во все глаза наблюдали за тем, как под лёгким взмахом руки одной девушки рождается невероятная сила и из-под земли, пробивая паркет, вырастают гибкие лозы и тянут свои плети к противнице. Воншик сам не заметил, как от напряжения стиснул кулаки до боли, но ему важно было узнать, как отреагирует на появление многолапого монстра представительница его факультета. Он даже сомневался, есть ли на третьем курсе такие заклинания, которые способны вызвать что-то равноценное по силе и размерам этому гиганту? Вряд ли. Но от того ещё интересней было смотреть, как девушка уклоняется от стремительных лоз, продолжая плести портал. И вот, когда тот оказался закончен и засветился в воздухе лазурью, из него не выбрался никакой монстр. К огромному разочарованию многих не произошло ничего эффектного, казалось, что вообще ничего не случилось, но Ким успел заметить, как на Арену просочились стремительные тени. Они сразу же взмыли к потолку, а потому заметить их было достаточно сложно, да и размеры призванных существ были довольно малы. Вот только, кем бы они не являлись, скорости и силы их крыл явно хватало на то, чтобы впиваться в мясистую плоть растения и прорывать её насквозь. Один раз. Другой. Ещё и ещё. Мелькание тёмных тел было слишком быстрым, чтобы видеть что-то кроме эффекта, вызываемого ими — лозы с грохотом падали на пол одна за другой, уничтожая, казалось бы, непобедимого противника. И преподаватель, не дожидаясь очевидного исхода схватки, благодарил обеих девушек за этот бой.              — Миён. Хёна. Спасибо. Это была достаточно эффектная демонстрация не только обретённых вами способностей, но также возможность на примере отметить, что не всегда победа достаётся тому, кто сильнее и больше. В бою важна не только холодная выдержка и мощь, но также способность здраво оценить ситуацию и быстро подстроиться под неё, — девушки поклонились друг другу и разошлись в разные стороны зала, а пока тот восстанавливался до первоначального состояния — хвала магическим защитным печатям, наложенным на это место! — преподаватель продолжал рассуждать на темы правильного восприятия противника и ситуации в целом. Воншик, вдохновлённый этим боем, жалел, что не взял с собой тетрадь и ручку, чтобы записать все эти слова. Поэтому теперь ему приходилось слушать всё с особой тщательностью, осмысливать и… задыхаться воздухом, когда на Арену оказывалась призвана следующая пара. — Тэгун! Хакён!              Джехван, не удержавшись, потыкал Воншика в бок локтём, но быстро потерял интерес к другу. Тот не реагировал. Он замер, как статуя и во все глаза смотрел на середину зала, которую уже занимали два следующих дуэлянта. Два, чёрт возьми, любовника, между телами которых так хотелось оказаться Воншику вновь. Он почувствовал, что возбуждается при мыслях об этих двоих даже сейчас, когда обстановка не была интимной. Длинная мантия спасала его от позора хотя бы частично, позволяя скрыть вставший член, но вот скапливающуюся во рту слюну и горящий взгляд было спрятать не так-то просто. Благо на него никто не смотрел. Только Тэгун, который на мгновение повернулся в его сторону и, кажется, проморозил его своим взглядом насквозь, царапая льдом самые глубины воншиковской души. Тот предательски всхлипнул и отвёл взгляд, сбрасывая наваждение, но уже через мгновение он с усилившимся интересом смотрел вперёд, потому что преподаватель дал отмашку, и эти двое пришли в движение.              Во времена, когда Воншика ещё интересовала лирическая поэзия и различные классики, стихотворные шедевры которых оказались увековечены временем, он задавался вопросом: почему многие из этих поэтов так трепетно описывали связь льда и пламени. Борьбу. Противостояние. Близость. Строки о несовместимых стихиях были несомненно красивыми, но абсурдными, если смотреть через призму здравого смысла. Но теперь-то Воншик понимал, что старые поэты, кажется, говорили не просто о стихиях, а о тех, кому те подвластны.              Бой Хакёна и Тэгуна более всего напоминал танец, в котором была лишь доля борьбы как таковой. Они были равны по своей силе, способностям и изобретательности. Именно поэтому, когда в руках Хакёна оказывался огненный меч, Тэгун мгновенно взращивал ледяной щит. Во второй его руке появлялась длинная трёххвостая плеть, и от столь двусмысленного атрибута Воншику приходилось ёрзать на месте. О, нет, он бы совершенно точно не хотел, чтобы его отхлестали этими пропитанными морозом тяжелыми лентами, да и в принципе не видел в порке ничего эротичного, но проклятые мысли уже успевали нарисовать эту откровенную сцену. Тэгун же, к счастью, не слышал этих мыслей, он использовал плеть по назначению и обвивал ей чужой меч, покоряя его пламя и вырывая чужое оружие из рук. То распадалось на части и исчезало в облачке копоти, но прежде чем это успевало произойти, Хакён уже заканчивал очередной виток заклинания, и стихия под его руками оживала послушной волной огня. Та вздымалась всё выше и выше, росла до тех пор, пока не оказывалась разрезана на несколько частей всё теми же острыми концами плети. Вот только теперь они жили сами по себе, отдельно друг от друга, и быстрыми змеями впивались в жаркое тело своего врага. Огонь гас, но и змеи таяли под этой лаской. Порождения разных стихий исчезали, взаимоуничтожая друг друга. Они таяли, в то время как Хакён и Тэгун куда больше были увлечены киданием друг в друга весомых и достаточно эффектных снарядов. Зал ахал, когда в их сторону летела кипящая жаром стихия, но вскоре оказывалась перехвачена, превращена в лёд и возвращена обратно. И тогда нервничать приходилось зрителям на противоположной стороне. Вот только Воншик следил за этим более скептично, потому что чувствовал, что обоим мужчинам явно наскучило изображать противников, и теперь они просто перекидывали друг другу «мячик», коротая время до окончания боя за детской игрой. И только в последние секунды в глазах обоих мелькнула искра озорства, как должно быть загоралась она не в первый раз, и оба мага бросились вперёд, сокращая расстояние для ближней атаки. В ладонях Хакёна зародился огонь, он явно намеревался схватить противника, вот только тот перехватывал его запястья прежде, сжимал их и морщился от боли, но всё-таки заканчивал приём, чтобы уронить Хакёна на пол и вморозить его мантию в пол. И Воншик на мгновения задумался. Будь они реальными врагами, Тэгун бы взрастил из пола иглы и нанизал на них огненного мага как бабочку. Но, наверняка, будь они врагами и Хакён бы не валял дурака. Но… они были любовниками и подобное, видимо, было для них очередным способом обновить уже состоявшиеся отношения. Воншик прикусил губу. Это всё ещё было не его дело. Определённо.              Вот только Хакён, без труда растопивший корку крепкого льда, посмотрел в его сторону с улыбкой и подмигнул, будто бы намекая на то, что всё не так грустно, как напридумывал себе Воншик. Впрочем, одёрнул себя последний, этот взгляд вполне мог предназначаться кому-то другому, ведь он был не единственным из новичков, заинтересовавших его. Поэтому, проигнорировав этот «знак», Воншик с удвоенным рвением принялся слушать учителя, извлекая из состоявшегося боя максимум полезной информации и минимум личных переживаний. Вскоре после этого старшие курсы покинули зал, потому что та часть, которая следовала далее и преподавалась младшим, была им полностью известна. А после пришло время большой обеденной перемены, многие рванули в столовую, но только не Джехван, тот мялся у входа на арену, явно кого-то ожидая. У Воншика даже не возникло сомнений, кого именно.              — На тебя порцию не разогревать, я так понял, — на всякий случай уточнил Воншик, намереваясь отправиться в их общий домик и пообедать именно там. Джехван пару раз кивнул и смущённо потупился в пол, бормоча о том, что его сегодня собирались угостить чем-то вкусным. Воншик решил, что лучше воздержится от пришедших на ум комментариев и быстро зашагал прочь. Так было даже проще. Ему срочно требовалось побыть одному, поесть вкусной, собственноручно приготовленной пищи и, возможно, провести пару сеансов успокоительных медитаций.              Вот только с первого пункта весь его план летел к чертям. Уже вышагивая по извилистой мощёной камнем дорожке к своему дому, Воншик видел, что возле его дома стоят два человека в лиловых мантиях. Был, конечно, шанс, что эти двое пришли к Джехвану, но у Кима проблем со зрением не было, и он сразу отличал смуглость лица одного гостя и аристократическую бледность другого. И самое ужасное заключалось в том, что Воншик ощутил, как разливается по его телу тепло от этой встречи теперь, когда уже точно для него, точно к нему, а ни к кому-то другому были обращены эти взгляды. Киму пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не выразить и грамма нахлынувшей радости.              — Что-то хотели? — буркнул он, проходя мимо к двери и попутно роясь в сумке в поисках ключа.              — Хотели узнать, почему в столовой не появляешься, — ласково прощебетал Хакён, не сводя взгляда с дёрганого мальчишки. — Подумали, уж не заболел ли? Может, в помощи какой-то нуждаешься или ещё чего? Но на Арене ты выглядел вполне здоровым, вот и решили проведать самостоятельно.              — Нормально всё, — невесело отозвался Воншик, проворачивая ключ до лёгкого хруста в замочной скважине. — Если это всё, то я…              — Конечно же, спасибо за приглашение, мы как раз думали, что было бы славно хоть раз заглянуть к тебе в гости. Ведь ты у нас уже был, а мы до сих пор не знаем, что у тебя да как, — затараторил Хакён в своей обычной манере и грациозно скользнул в приоткрывшуюся дверь. Со стороны наверняка это выглядело достаточно естественно, совсем не так, будто в твои личные покои вломился кто-то чужой и нежеланный. — Ох, слушай, а у вас тут очень даже миленько. Я боялся, что у зоологов по комнатам какие-нибудь звери разгуливают регулярно, а тут всё чистенько, прибрано…              Воншик не слушал дальнейшего лепета и продолжал смотреть на старшего мужчину, который всё ещё стоял рядом и вламываться в дом также резво явно не собирался. Он не проронил и слова за всё это время, но его красноречивый взгляд и жесты давали гораздо больше. Ледяной маг кивнул в сторону двери, заставляя младшего зайти первым, будто бы он боялся, что тот бросится прочь, как только его гости окажутся в доме. И Воншик покорно зашел, чувствуя, как Тэгун шагает следом за ним и прикрывает дверь на замок. Ким не рискнул обернуться, с куда большим интересом следя за порхающим по дому Хакёном, которого, кажется, восхищала каждая мелочь.              — Я бы всё-таки хотел, чтобы вы покинули моё жилище, — как можно более спокойно напомнил Воншик, хотя его голос уже подрагивал от непонимания, от раздражения и возбуждения, которое накрывало вместе с прохладными ладонями Тэгуна. Последние ложились на плечи совсем невесомо, но всё равно зарождали не самые приличные мысли. Дыхание сбивалось и никак не хотело восстанавливаться, в особенности в момент, когда тонкие пальцы перебирались на шею и чуть сжимались на ней.              — Раздевайся, — прошелестело над ухом, и это было первое, что Тэгун сказал со времени своего появления здесь. И Воншика всего прошило волной дрожи, вот только не от предвкушающего томления, а от ярости. Эти двое, видимо, считали нормальным вламываться в чужие дома и вот так сходу заявлять о недвусмысленных целях своего визита. И быть может, с кем-то подобное и прокатило бы, но Воншик не собирался пополнять список легко сдающихся жертв. Он дёрнулся прочь, вырываясь из рук мужчины, и тот отпустил, но, кажется, Тэгун ожидал подобной реакции, потому что дальнейшие его действия были выверенными и будто бы совсем неторопливыми. Вцепиться в запястье. Заломить руку. Прижать к стене, но не лицом, а спиной так, чтобы наконец встретиться с ошарашенными глазами Воншика, который явно не ожидал подобной прыти от старшего мужчины. И вот чего он не ожидал ещё больше, так это того, что Тэгун, вернув ему прежнюю неподвижность, начнёт опускаться на колени, попутно поднимая мантию первокурсника.              — Ох, ну надо же! Ты серьёзно? — засмеялся явно удивлённый, но не растерянный Хакён, отрываясь от просматривания какой-то тетради, найденной на кровати Воншика. — Он же так все стадии с гнева до принятия пролетит за один раз, — а после, поднимая взгляд уже на растерянного Кима, добавил: — Минет с охлаждающим эффектом, это знаешь ли крайне экзотично. Цени.              И Хакён явно не собирался предпринимать что-то ещё. Считая свою миссию полностью выполненной, он вернулся к чтению тетради, как успел заметить Воншик, по зоологии. Ким же неуверенно опускал взгляд вниз. Хотя лучше бы он этого не делал. Потому что сосредоточенное лицо Тэгуна, пытающегося удержать подол мантии и одновременно с тем расстегнуть ремень на воншиковских джинсах одной рукой, было завораживающе прекрасным. И невозможно было не смотреть на то, как часто-часто облизывает губы старший, предвкушая следующие свои действия. И узнать на деле про упомянутый Хакёном эффект хотелось ужасно, но поддаться сейчас значило признать себя одним из тех простаков, которых наверняка уже имелось немало в коллекции этих двоих: послушных, готовых отдаться по первому же зову.              — Стойте, — Воншик не услышал собственного голоса из-за бешено стучащего сердца, а потому повторил чуть уверенней, так, что Хакён оторвался от записей и посмотрел на него как на идиота. — Стойте, я не могу так. Я не хочу…              — Не хочешь? — задумчиво повторил Тэгун, накрывая рукой ширинку и заметно выпирающий стояк. Нет, он определённо не понимал, чего это вдруг этому счастливчику захотелось построить из себя невинную овечку прямо сейчас, да ещё и так неправдоподобно.              И Воншик зашипел от этого прикосновения и дёрнулся прочь, а после и вовсе отошел, едва не запинаясь о колено Тэгуна. Он тяжело дышал, не в силах совладать с собственным возбуждением, и как никогда был похож на человека, загнанного в угол опасными, но богически привлекательными хищниками. Быть съеденным такими — значило быть удостоенным немалой чести. Но Воншику не хотелось ничего этого, на данный момент он куда больше мечтал быть услышанным и правильно понятым.              — Я не могу так, — с нескрываемым сожалением начал Воншик. — Для вас это всё игры, способ развлечься и разнообразить свои отношения во время учёбы, а я… Я не хочу себя чувствовать третьим лишним и ждать, когда вам вновь захочется выбрать именно меня, а не кого-то другого из толпы уже соблазнённых поклонников. Я не хочу делить вас с кем-то ещё и…              Воншик замолк, понимая, что он перешел на крик и сказал слишком много лишнего вслух. Зато пропало это удушающее ощущение тяжести, лежащее до этого на сердце. Он высказал всё, что успел осознать до этого, и теперь чувствовал себя приятно опустошенным, как человек, не обязанный более хранить свою тайну в одиночестве. Он видел, как переглядываются растерянные Хакён и Тэгун. Первый отложил прочь тетрадь с его зоологическими изысканиями, а второй запоздало поднялся с пола, отряхивая колени от воображаемой пыли. Они молчали, а Воншику было больше нечего добавить, разве что щепотку формальностей:              — А теперь простите, но я бы хотел успеть пообедать перед началом следующего урока, — с этими словами Ким снял с себя мантию. В последний момент он передумал сгоряча бросать её на пол и пристроил на законные плечики, нервно поправляя образовавшиеся складки. Его всё ещё потряхивало, а возбуждение болезненно скручивало внутренности, но всё это можно было перетерпеть. Ким был уверен, что сейчас его озадаченные гости уйдут, получив такой поток сентиментальных откровений, и больше никогда не появятся в его жизни. Ведь одно дело понимать, что соблазнённый новичок согласен на всё и готов сам выпрашивать ласку, а другое знать, что он, кажется, влюбился и страдает от приступов собственничества. Такие трудности никому не были интересны.              Воншик мысленно рассуждал об этом, уже включая рисоварку и извлекая из холодильника небольшую кастрюлю с овощным карри. Он попытался переиначить ситуацию, представляя себя на месте заядлого обольстителя. Ну да. Ему бы не хотелось в таком случае иметь в любовниках кого-то слишком… влюблённого. Чувства мешали бы здравому смыслу, и от чрезмерно впечатлительного поклонника пришлось бы избавиться, а вместе с тем и от проблем, которые тот мог в дальнейшем принести. Воншик же не хотел, чтобы от него избавлялись, поэтому решил сохранить остатки гордости и оставить эту игру самостоятельно, пока ещё было возможно. Кивнув самому себе на это утверждение, он помешал соус, который уже источал поистине божественный аромат. И в этот же миг где-то за его спиной раздались предвкушающие вздохи. Кто-то заёрзал на вечно скрипучем стуле и Воншик напрягся. Поглощенный собственной трагедией он не сразу понял, что не слышал хлопка двери за нежданными гостями. Досчитав до пяти ради собственного же успокоения, Воншик обернулся.              И Тэгун, и Хакён уже сидели за их небольшим столом и смотрели на него так, как могли бы коты. Голодные, но достаточно интеллигентные для того, чтобы просто глядеть, а не кричать о своих потребностях на все голоса. И Воншик всё ещё не понимал, что это значит, хотят ли эти двое просто насладиться домашней пищей за чужой счёт или же что-то ещё, но на всякий случай достал не одну, а три тарелки. А старшие, понимая, что их не собираются выгонять, принялись высвобождаться из мантий, так же не желая случайно запачкать их. Под лиловой тканью, как успел заметить Воншик, оказалась вполне себе человеческая одежда. Вот только если Хакён предпочитал очевидно свободный и яркий стиль, умело сочетая рваные светлые джинсы и невообразимой окраски футболку, то Тэгун останавливал выбор на чёрных брюках и тёмно-синей рубашке с коротким рукавом. Но даже в такой довольно официальной одежде он выглядел весьма расковано и как-то совсем по-домашнему, отчего Воншик ощущал себя непозволительно хорошо. Он вдруг понял, что не испытывает какой-либо зажатости, да и саму ситуацию считает вполне нормальной: просто угощает знакомых вкусным, собственноручно приготовленным обедом. Ничего лишнего.              — Знаешь, вообще-то они сами уходят от нас, — начал неожиданно Тэгун, хотя с момента признания Воншика единственной фразой сказанной вслух было пожелание приятного аппетита. — Кому-то становится совестно от такой слишком порочной связи, иные считают, что это лишь мимолётное одноразовое увлечение, которое не имеет место быть дважды. Находились и те, кто признавались в своих чувствах кому-то из нас, но… чтобы вот так, как ты. Такого прежде, знаешь ли, не было.              — Короче говоря, это был вынужденный поиск, — продолжил Хакён, с блаженным видом отрываясь от уничтожения собственной порции карри. — Мы пробовали и искали не потому, что привыкли соблазнять всё, что движется, хотя это, конечно, тоже, но ещё и потому, что действительно желали найти кого-то, кто захочет принадлежать нам чуть больше, чем то принято в связи обычных любовников. И мы просто не ожидали, что такой красавец и умничка, как ты, вдруг захочет иметь что-то общее с такими плохими парнями, как мы. Тем более что прошлый раз вышел не совсем честным, кстати, что ты использовал для придания соусу такой остроты? Тут явно чувствуется не один лишь красный перец, я думаю это… имбирь?              И Воншик, замерший до этого с палочками, так и недонесёнными до рта, не сдержался и уронил их обратно в тарелку. Поток информации был слишком большим, тем более для Воншика в его нынешнем состоянии, где за короткий промежуток времени он успевал испытать такую разнообразную гамму эмоций. Он расхохотался. Просто запрокинул голову и разрешил себе смеяться так долго и громко, как только позволял объём лёгких, а после, задыхаясь, он вернулся в исходное положение, продолжая всхлипывать и аккуратно вытирать проступившие в уголках глаз слёзы.              —Если бы я знал, что с вами так невыносимо, то ещё дома бы заготовил побольше трав для успокоительных сборов, — всё ещё нездорово похихикивая прокомментировал он. — Серьёзно. С вами свихнуться можно.              — У меня есть доступ к ботанической секции с сонной мелиссой и другими травами, предназначенными для восстановления расшатанной психики, — серьёзно отозвался Тэгун, хотя уголки его губ уже были приподняты лёгкой, почти неуловимой улыбкой.              — А я знаю другой, более подходящий для расслабления вариант, чем какие-то травяные сборы, — лукаво улыбнулся Хакён и подмигнул. — Никто ведь не против, если я ненадолго займу ванную комнату, да?              Возражений не поступило, и Хакён упорхнул прочь, обещая скоро вернуться. И пусть Воншик с некоторым сожалением понимал, что всё равно всё будет так, как хотят эти двое, но ему уже не было до такой степени страшно довериться им. Потому что хотя бы так, полунамёками и подводящими к некоторым открытиям фактами, они давали младшему понять, что не оставят его так просто, как уже успел напридумывать он сам. Когда за тонкой дверью раздался шум воды, Тэгун чуть подался вперёд, будто бы собираясь сообщить донсену какую-то страшную тайну.              — Мы бы и раньше к тебе заглянули, — начал он, не отводя своего пристального внимательного взгляда от глаз младшего. — Но у преподавателей, кажется, очередная идея насчёт повышения уровня образования и проведения смежных мероприятий, между студентами разных курсов. Поэтому нам пришлось несколько отвлечься на учёбу, но это даже хорошо, потому что за это время и ты достиг многого. Я следил…              — Следил?! — глаза Воншика стали заметно шире и испуганней. Получается, всё то время, что он изводил себя странными мыслями и открытиями, эти двое пахали на благо магических наук и успевали лишь каким-то образом приглядывать за ним. Зачем?! Тэгун тем временем безразлично пожал плечами.              — Списки лучших учеников всего института доступны для каждого факультета в одинаковой мере, так что периодически обращать внимание на твоё положение в общем рейтинге было не очень сложно, — пояснил старший, замечая, как Воншик расслабился от этих слов и не смог сдержаться от маленького укола в адрес этого впечатлительного паренька. — Так что не думай, что мы выслеживали тебя в институте и тайно наблюдали за тем, как ты предаёшься сладостным воспоминаниям здесь в одиночестве, когда твоего соседа нет дома.              И вообще-то последнее было скорее издёвкой, которую Тэгун собирался превратить в шутку, но Воншик поднял на него слишком испуганный взгляд. Кажется, ледяной маг со своей кристальной проницательностью попал в яблочко. И поначалу растерявшийся Тэгун расплылся в самодовольной улыбке.              — Вот теперь я начинаю жалеть, что мы действительно не сделали чего-то подобного. Я бы понаблюдал. И поучаствовал тоже с радостью, — юркий язык вновь скользнул по чувственному изгибу губ Тэгуна, и тот медленно потянулся вперёд, но в очередной раз за сегодня был удивлён выдержкой Воншика. А тот вскочил с места и принялся собирать грязную посуду, чтобы под предлогом собственной чистоплотности отдалить неминуемое.              — Что вы там говорили о стадиях принятия? Я чего-то не догнал, — переходя на неформальную манеру речи, Воншик всегда ощущал себя более уверенно. Да и не чувствуя на себе пристального взгляда старшего он был куда более раскован. — Это какой-то психологический трюк? Или у вас уже целая система выработана для устранения сопротивления у третьих лиц?              — Ну, это скорее не наше личное наблюдение, а применение чужой концепции в схожих ситуациях, — охотно поделился Тэгун и присоединился к мытью посуды, чем вызвал волну нового удивления у младшего и смутился. — Что?! Думаешь, один ты хозяйничать умеешь без всех этих магических приёмов? Тебе рассказывать дальше или нет?              — Да, — Воншик улыбнулся и отвёл взгляд прочь, всё ещё продолжая соприкасаться своим плечом с плечом старшего. Такие бытовые мелочи успокаивали получше всякого чая, хотя наверняка не лучше того, что задумал задерживающийся Хакён.              — Согласно этой концепции до принятия неизбежного каждый человек проходит несколько стадий. Ты уже испытал отрицание и, согласись, успел ощутить гнев. И пусть там далее по списку обычно торг и депрессия… я хотел бы, чтобы с нами ты избежал этих моментов и сразу перешёл к кульминации.              Последняя тарелка была вымыта и поставлена в сушилку, а Воншик всё молчал, осмысливая услышанное. Отрицание? Бесспорно. Гнев. Да, но скорее на самого себя. Торг? Депрессия? Воншику и самому не хотелось проходить ничего подобного, хотя за последние пару дней нотки депрессивности казались ему неотъемлемой частью его мыслей. Но сейчас, когда эти двое так нахально вломились в его личное пространство, думать о чём-то по-настоящему грустном не получалось, потому что Хакён что-то тихонечко напевал из душа, а Тэгун устраивался на кровати, неспешно расстёгивая пуговицы на рубашке. И как-то сразу последний вопрос о том, почему происходящее неизбежно, отпал сам собой. От этой данности — двух неразлучных, разных, но одинаково притягательных магов не хотелось никуда убегать.              — Иди сюда, — совсем мягко попросил Тэгун, так, что при желании ему можно было отказать, но Воншик даже не пытался, сокращая расстояние между ними с каждым новым шагом.              — А как же Хакён? — на всякий случай поинтересовался младший, судорожно соображая, имеет ли он право делать хоть что-то когда того нет поблизости. У Тэгуна, кажется, подобных сомнений не возникало.              — Он скоро к нам присоединится, а пока иди сюда, я действительно не очень часто хочу отсосать кому-нибудь, так что тебе лучше поторопиться, пока я не передумал, — с этими словами Тэгун встал и толкнул Воншика к кровати. Колени у того подогнулись, и он вынуждено сел, наблюдая за тем, как распахнулась в стороны рубашка старшего, когда тот резко опустился на пол перед ним. И две свободных руки позволяли ему более ловко разбираться с пряжкой чужого ремня, заставляя Воншика смущаться и нервно сжимать пальцы на покрывале.              — Слушай, хён, быть может, мне тоже стоит принять душ, потому что это ведь как-то не… — слова про гигиену застряли в горле, потому что Тэгун уже сплюнул себе на ладонь и заскользил той по полностью эрегированному члену. И это было лишь прикосновение руки, но Воншик уже захлёбывался воздухом от ощущений и не мог помыслить, что будет, когда Тэгун перейдёт непосредственно к минету.              В глазах Кима начало резко темнеть. Должно быть, от удовольствия, подумал он, потому что иначе эти накрывшие комнату сумерки не объяснялись ничем. Но, нет. Мимо прошел полностью обнаженный Хакён и всё встало на свои места — предусмотрительный старший задёрнул шторы, прежде чем опуститься на кровать рядом с Воншиком и стянуть с того ненужную более футболку.              — Здорово, правда? — поинтересовался он шепотом, чуть покусывая заалевшую мочку Кима. Тот лишь низко застонал в ответ и прогнулся в спине, потому что именно в этот момент Тэгун вобрал его член в рот полностью и, наконец, дал почувствовать этот интригующий «охлаждающий эффект». Ощущения были необычные и вряд ли сравнимые хоть с чем-то. Это было… контрастно. Потому что то, что делал Тэгун, всё ещё было горячо: прикосновения языка и губ дразнили, посылая по телу ослепительные разряды удовольствия, но к этим ощущениям добавились иные. Невесомая ласкающая прохлада сродни фантомным касаниям с секундной задержкой повторяла то, что позволял себе Тэгун. Это было… как получать ласку разом от нескольких человек, совершенно непохожих по своей сущности.              И преисполненный восторгом Воншик не нашел лучшего способа выплеснуть свои эмоции, чем притянуть к себе разгорячённого Хакёна, нашептывающего ему всё это время различные пошлости. Он целовал старшего мужчину развязно, настойчиво завладевал его губами и раз за разом вторгался в горячий податливый рот, будто бы созданный для поцелуев. И Воншик ощущал, что ещё немного — и попросту не выдержит столь умелых ласк со стороны двух мужчин. Он принялся было вырываться, но его разом прижали к постели две пары крепких уверенных рук. Воншик застонал в поцелуй и кончил, стараясь не думать о том, до какой степени пошло сейчас смотрится Тэгун, и не думающий отстраняться прочь, а потому жадно слизывающий потёки спермы с чуть обмякшего члена.              — Ну, Тэгун… — укоризненно протянул огненный маг, и в сердцах шлёпнул ладошкой по плечу Воншика. Впрочем, тот смотрел в потолок и находился где-то слишком далеко отсюда, чтобы почувствовать столь незначительной силы удар. — Мог бы и не быть таким жадным. Вообще-то не одному тебе тут хо…              Хакён замолчал, потому что Тэгун поднялся с пола слишком стремительно. Он обхватил ладонью шею возмущённого любовника и притянул того к себе для глубокого поцелуя. Тэгун самозабвенно делился вкусом воншиковского семени прямо над самим Воншиком, и тот протяжно застонал, протягивая руки к телам обоих мужчин.              — Хочу видеть, как вы…       — Я тебе потом видео скину, — прервал мысль Воншика огненный маг, перехватывая чужую руку и затягивая в рот два пальца разом.       — Хакён! — устрашающе зашипел на того второй мужчина, явно не оценив столь щедрое обещание. Ча на это только невинно захлопал глазами.        — А что не так? Быть может, он о записях наших дуэлей говорил.       — Но у нас нет никаких записей дуэлей, у нас есть только другие видео.       — Ну и что? — недоумевал над чужой скупостью Хакён. — Мальчику ведь нужно на чём-то учиться.       — Так пускай учится на практике, это ведь более действенный метод, сам знаешь.       — Но ведь одно другому не мешает. Сейчас можно так, а потом в наше отсутствие и в холодные одинокие вечера…       — Хакён!              А Воншик, наблюдая за этими двумя, всё никак не мог понять, какая магия позволяет им быть такими милыми и сексуальными одновременно. Только сейчас перед ним в шутку спорили два ребёнка, а вот уже через мгновение они потянулись друг к другу за новым поцелуем, и в их повадках снова появилась кошачья грациозность. Каждое действие их, каждый жест были пропитаны томительной нежностью и предвкушением большего, из-за чего Ким вновь начал возбуждаться. Он перевёл взгляд с полностью обнаженного Хакёна на непозволительно одетого Тэгуна и решил, что пора исправить эту оплошность. Хакён, кажется, думал точно так же, потому что совершенно ничего не имел против чужой прыти. Наоборот, всячески помогал, задабривал Тэгуна жаркими поцелуями, а после делился ими с Воншиком.              — Ты уже что-то придумал, верно? — Воншик не был уверен, к нему ли обращены эти слова, потому что не мог оторвать взгляда от аккуратного возбуждённого члена Тэгуна. Он бы с радостью отплатил старшему услугой за услугу, хотя бы потому, что ещё с прошлого раза неоднократно рисовал в голове картинки, где они вдвоём с Хакёном доводят этого молчаливого хёна до предоргазменной неги, заставляют его срывать голос стонами и томными мольбами о большем.              — Да, иначе бы я не задержался так сильно, — легко отозвался тем временем Хакён. Значит, вопрос задавали ему, но это тоже было неплохо, потому что вряд ли это исчадие огня и порока могло придумать что-то недостаточно интересное. — Хочу вас обоих в себе. Сейчас.              И Воншик только от одного представления подобной картины судорожно втянул в себя воздух. У него раньше не было подобной практики, хотя, чего уж там, до этих двоих у него вообще никакой практики не было, но даже отлично развитая фантазия не позволяла вникнуть во все тонкости задуманного старшим. Впрочем, никто и не заставлял его думать. Наверное, для этих двоих подобное было не в первой, поэтому они достаточно уверенно руководили процессом.              Вначале Тэгун устроился на кровати полулёжа, а потом всё-таки позволил одинаково жаждущим его мужчинам подарить ему немного ласки. И Воншик вскоре сумел подстроиться под нехитрый ритм, выбранный Хакёном, чтобы почти каждое действие совершать одновременно с ним. За свои старания они были награждены кратким стоном Тэгуна и его сбитым шепотом о том, что лучше переходить к следующей части. И до того, как Воншик успел бы растеряться, Хакён уже оседлал бледные тэгуновские бёдра. Он усаживался так, чтобы оказаться к последнему спиной и смотреть на младшего, абсолютно точно зачарованного процессом.              Воншик отсел чуть подальше, чтобы лучше видеть, как раскрывается Хакён, принимая в себя член Тэгуна, как тот постепенно исчезает в смуглом теле, заполняя его собой. И это после он собирался думать о собственном уровне извращённости, а пока ему хотелось лишь смотреть за тем, как плавные движения Хакёна становятся всё быстрей, а сам он — горячее и раскованнее.              — Ну же, иди сюда, — совершенно привыкший к размерам любовника, Хакён практически полностью улёгся ему на грудь и поманил к себе младшего. — Я хочу почувствовать и тебя тоже.              И Воншик на долю мгновения усомнился: не окажется ли эта затея чрезмерно болезненной для Хакёна? Но тот выглядел абсолютно уверенным в себе, а в глазах Тэгуна горело очевидное нетерпение. И Воншик послушался. Он уже вновь был полностью возбуждён, а потому быстро смазал себя слюной, но в последний момент передумал, решил, что этого будет недостаточно и под пристальным взглядом Хакёна извлёк из-под груды тетрадок в тумбочке флакончик со смазкой.              — Даже так… — протянул Хакён без доли насмешки, скорее в его голосе звучало одобрение. Пользоваться одной слюной для двойного проникновения было не очень удобно, а вот засчёт прозрачной и скользкой жидкости болезненность ощущений снижалась до минимума. Хакён принялся двигаться сам, когда в его теле помимо члена Тэгуна оказались ещё и три пальца Воншика. И, кажется, даже для ледяного мага такие ощущения были не слишком привычны, он всё чаще не сдерживал стоны и сдавлено матерился, когда Ким всё-таки пристраивался к растянутому входу и постепенно заполнял Хакёна.              И если бы кто-то из них двоих спросил Воншика позже, до какой степени приятной оказалась для него эта близость… он бы смутился. Потому что помимо притягательной узости хакёновского тела, поделённого им с Тэгуном, помимо возбуждающей пульсации чужого члена было ещё кое-что — ощущение… принадлежности к чему-то значимому. Воншик чувствовал себя равным этим двоим, и был готов как брать, так и принимать в равной мере. Что угодно, только бы делить на троих напитанный удовольствием воздух. Что угодно, только бы быть с ними рядом. Но, к счастью, Воншика не спрашивали о столь интимных мелочах и ощущениях. Тэгун вообще, кажется, потерял всякое желание к разговорам, а просьбы Хакёна ограничивались одним коротким, но требовательным «Ещё!». Огненный маг умудрился расцарапать Воншику все плечи, но это было меньшей платой за то, чтобы излиться в горячее нежное тело почти одновременно с Тэгуном. А самому Хакёну требовалось чуть больше времени, но он ничего не имел против того, чтобы после расслабленные любовники доводили его до разрядки чуть ленивыми, но искренними ласками. И только когда последний из них добрался до ослепительного пика блаженства, можно было позволить себе закрыть глаза и отдаться отголоскам невероятных ощущений, переживая их снова и снова.       

~~~

      — Я из-за вас урок пропустил, между прочим, — с некоторой наигранной сварливостью заметил Воншик. Не то чтобы его волновали сейчас такие проблемы, как появление пропусков в идеальной статистике посещения занятий, но всё-таки хотелось бы избежать выговоров, и возможно, старшие могли бы…              — Ох, мы тебе забыли сказать, — легонько ударил себя по лбу Хакён. — Сонмин-хён просил передать вашей группе, что его вызвали на какое-то супер-важное и мега-секретное совещание, поэтому сегодняшние уроки у него отменяются. Твоих согруппников предупредили мои знакомые в столовой, а тебя мы решили обрадовать самолично, так как давненько тебя в общем обеденном зале не видели.              — Так это что, — Воншик даже поборол сонливость, приподнимаясь на локтях и разглядывая поочередно парней: неимоверно довольного Хакёна и Тэгуна, не сводящего с Воншика внимательного и всё ещё голодного взгляда. — Хотите сказать, что ваш визит ко мне был лишь очередным совпадением?!              — Закономерность, совпадение, случайность, — промурлыкал Тэгун, по-собственнически перекидывая руку через Хакёна и касаясь исцарапанного плеча младшего. От этого касания Киму стало немного легче, участки с содранной кожей больше не горели огнём, да и на душе стало как-то спокойнее. — Как бы это ни называлось — это неважно. Пока устраивает каждого из нас. Возражения?              Хакён отрицательно помотал головой, и Воншик, поразмыслив немного, последовал его примеру. Ему действительно не хотелось возражать, когда эти двое с таким завидным упорством тянули его в пучину откровенных желаний, в порочную пропасть и в собственные объятия.