Не верь, не бойся, не проси...

                    Дебьенн и Полиньи с дотошностью выполняли все его указания. Им не хотелось неприятностей, как, впрочем, не хотелось их и всем этим актеришкам. Периодически он выходил на люди без маски, что позволяло снова разгуляться слухам о призраке, держало всех их в страхе и почтении, а значит — практически гарантировало ему отсутствие проблем.              Сейчас он в который раз решил проверить состояние подземных ходов. Была у него такая привычка. В одном из коридоров, где не должно было никого быть, он услышал звук женского голоса и довольно громкий грохот. Как будто кто-то занялся перестановкой мебели в одной из пустующих гримерных. Решив посмотреть, что задумали его подопечные, Призрак направился в нужном направлении. Уже на подходе к зеркалу, отделяющему его обитель от гримерки, до него донесся отборный русский мат, которым крыло всех и вся миловидное женоподобное создание лет эдак двадцати от роду.              — Да чтобы вам, пидрилы, жены так давали, как вы полки прикручиваете… Мудацкие отродья, верх от низа не отличат, итаксойдетщики, блять, ебаные. А я все переделывай за ними… — остаток фразы потонул в скрипе снимаемой с петель дверцы. Протерев глаза, зажав руками уши, чтобы не слышать ненормативную лексику, Эрик пристально уставился через зеркало на сущего ангела, который, поплевав на руки, без проблем поднял тяжелую дверцу от шкафа и, перевернув ее, принялся закреплять, как надо.              Возможно, ему просто видится что-то… Совсем не то. Прекратив зажимать уши, Эрик узнал, что «ебаная мебель-трансформер, я тут не только тумбу, я тут, блять, сейчас ебаный самолет соберу и на луну его, блять, отправлю». Девушка материлась тихонько, вполголоса, но судя по тому, какую работу ей приходилось делать… Довольно странно, что она не стала ждать рабочих. Хотя, учитывая, что рабочие относились к просьбам хористок и балерин спустя рукава, было вполне объяснимо, почему это создание взяло инструмент в свои хрупкие женские руки и решило навести порядок в гримерке самостоятельно.              — Двери, блять, смазать им жалко было… Скрипит все, что может скрипеть, отваливается все, что может отвалиться, и это называется «пользуйтесь, пожалуйста». Небось и зеркало это еще на меня сейчас завалится, — сделав шаг по направлению к зеркалу, за которым находился Эрик, девушка схватилась руками за раму и осторожно потянула его на себя, проверяя качество креплений. Естественно, что зеркало не поддалось, поэтому новенькая хористка или балерина дернула раму еще несколько раз.              — Так, ну это явно не местные рукожопы крепили. Спасибо вам, неведомые благодетели, что хоть здесь мне ебаться не придется.              — Всегда пожалуйста, — тихо под нос произнес Эрик, чтобы неизвестная его не услышала.              Тем временем девушка принялась собирать инструменты, разбросанные по полу. Судя по тому, как она их складывала — имеет дело с подобным инвентарем не в первый раз.              — Так, ладно, будем надеяться, что здесь их можно оставить и никакая тварь не спиздит, — вздохнув, девушка сдула волосы со лба. — Спасибо, папа, за науку…              Вскочив на ноги, девчонка кинулась к умывальнику и, поплескав на лицо и руки холодной водой, снова повернулась к зеркалу.              — Да уж, Крыса… Свинья ты, Крыса, — фыркнула она, после чего принялась через голову стягивать с себя платье. Эрик отвернулся, почувствовав, что краснеет. Все-таки, это было как-то слишком — подглядывать за женщиной в такой интимный момент.              И в этот момент до его слуха, истерзанного до этого нецензурными ругательствами на русском, вдруг донеслось пение ангела. Ангел пел божественным голосом одну из партий хора к «Волшебной Флейте». Все еще не веря своим глазам, Эрик обернулся обратно. К зеркалу.              Перед ним стояло самое восхитительное и милое создание из всех, когда-либо встреченных. Тихий напев лился из его уст легко и непринужденно, а ловкие пальцы уже зашнуровывали платье на спине. Неожиданно девчушка широко улыбнулась и, не прекращая напевать, послала Эрику воздушный поцелуй. Не Эрику. Своему отражению.              Странный вздох то ли разочарования, то ли восхищения сорвался с его губ в тот момент, когда неземное создание, почему-то называющее себя Крысой, допело до конца и, приземлившись в реверансе словно на поклоне перед публикой, бросило взгляд на свои часики.              — Мда, вот и отдохнула между репетициями, называется… Ладно, по крайней мере, теперь тут можно существовать, — подвела итог Крыса, после чего достала из сумочки листы с нотной партитурой и принялась снова напевать себе под нос. А Эрик слушал. Сидя на каменном полу и прислонившись спиной к прохладной поверхности зеркала, он просто наслаждался этим неземным голосом. В какой-то момент мелькнула шальная мысль подхватить ее пение, но интуиция подсказала — делать этого не стоит. Если она испугается голоса из стены и попросит другую гримерную, то он может навсегда потерять этого ангела.              Впрочем… Вряд ли можно сказать, что теряешь кого-то, если еще его не находил. Но, определенно, новая хористка стоила внимания. Последующие две недели он только и делал, что наблюдал за новой девушкой. Она осваивалась на новом месте, заводя новые знакомства и при этом стараясь держаться подальше от ведущего состава театра, что Эрик абсолютно не понимал. Ее компанией на ближайшие дни стали маленькие Жамме и Мег, хористка Софи, а также пара рабочих, с которыми ее девчонки познакомили. Ей уже не раз сообщили легенду про Призрака Оперы, но Эрик по ее голосу понял: она не испугалась. Вот уже непонятно, почему именно. Более того — в разговоре с Софи она принялась его… защищать?              Дело в том, что Софи была одной из тех, кому «посчастливилось» встретить Эрика без маски на своем пути. Бедная девушка и сама не помнила, наверное, как крича от ужаса колотила кулаками в дверь гримерки, занимаемой Кристиной. Наверное, те секунды ожидания показались ей вечностью, пока подруга не втащила ее в комнату.              — Запри… Запри дверь… — забормотала Софи, сползая по стенке и всхлипывая.              — Что случилось? Кто тебя обидел? — сразу перешла к делу Кристина, после того, как выполнила просьбу подруги. Эрик замер за зеркалом, готовясь в очередной раз услышать мнение о себе.              — Он… Он страшный. Как скелет. Череп, обтянутый кожей… Дыра вместо носа… — обхватив себя руками за колени, девушка принялась раскачиваться взад-вперед. Реакция Кристины поразила Эрика — вместо того, чтобы зареветь вместе с подругой, та набрала в умывальнике немного воды и плеснула на девушку. Та нервно икнула, но почему-то истерить прекратила.              — А теперь, пожалуйста, то же самое, но внятно, конструктивно и без истерики, — вздохнула Кристина, передергиваясь.              — Я встретила Призрака Оперы, — совсем тихо произнесла Софи.              — Призрака? В смысле, прозрачного, парящего над землей, светящегося… — начала перечислять Кристина.              — Нет! Нет-нет-нет… — Софи снова повторила описание.              — Подруга, я тебе открою секрет, но ты описываешь сейчас человека. Слушай, я понимаю, что всякая полуграмотная подтанцовка на это ведется, но ты же у нас вроде как образованный человек, который не должен верить во всякую чушь. Ну скажи, какой же это призрак? Человек. Высокий, судя по твоему описанию — очень худой, бледный и без носа. Что в этом в итоге страшного?              — Что страшного?! Да ты не видела его просто, вот тебе и не страшно…              — Он тебя попытался ударить? Не знаю, может, облапать… Может, угрожал? — принялась допытываться Кристина.              — Нет. Нет-нет, он просто шел на меня, а потом словно сквозь землю провалился.              — Сквозь пол, ты хотела сказать… Кхм-кхм-кхм… Наводит на размышления, но всему есть логическое объяснение.              — Логическое объяснение?! Он уже десять лет шантажирует директоров и…              — И они платят? — усмехнулась Кристина. Неприятно так усмехнулась.              — Платят, куда же они денутся…              — Взаимовыгодное сотрудничество в итоге, получается, — снова ухмыльнулась Дайе.              — Да какое тут сотрудничество!              — Милая моя, ты что, всерьез думаешь, что все эти господа, которые сюда приходят и пытаются пошариться по театру, на самом деле приходят оперу слушать? Или ты считаешь, что у нашего театра успех такой благодаря этой противной итальянке, которая всем тут мозг выносит по три раза в час? Да на байку о какой-нибудь мистике народ всегда велся, ведется и будет вестись. Так что тебе не шарахаться от этого Призрака надо, а в ножки упасть при встрече, да спасибо сказать, что благодаря этой его афере ты регулярно и сытно жрешь, ложишься спать в чистой постели и можешь себе регулярно новые шляпки покупать…              Эрик замер за зеркалом, боясь пошевелиться и спугнуть наваждение. Те странности, что говорила про него Кристина, просто не могли быть правдой. Не мог кто-то из живых людей отнестись к живому трупу, как к человеку… не мог, не мог, не мог… А если… А вдруг…              Пальцы скребли холодную гладкую поверхность, а Кристина тем временем продолжила пояснять Софи те вещи, которые для нее были очевидными.              — Здесь ширина стен и толщина перекрытий такая, что можно не то что человека — лошадь спрятать. Вполне логично, что тут кругом какие-нибудь люки, ниши и прочая фигня, где человек, особенно если он худой, может легко и без проблем спрятаться…              «О, Кристина, вы меня недооценили… Тут не просто люки и ниши, а целая сеть тайных ходов, в которых властвует лишь Эрик».              — Если он человек, то почему его до сих пор не поймали?! Почему никому в голову не пришло вот это вот… Про люки и ниши?              — Да поймать-то его проще простого. Оперу строил Гарнье, достаточно обратиться к нему. У меня самой отец подрядчик — занимается строительством, правда, не в таких масштабах, конечно. Так вот — вся официальная документация о том, что, куда, сколько и кому, хранится долгие годы, в случае, когда речь идет об объекте, строящемся в итоге для государства — так и вовсе столетия. У крыс-бюрократов мимо не один сантим не проскочит, так что…              — Так что Гарнье может лично знать того, кто это все… Кто Призрака из себя изображает? — всхлипнув, уточнила Софи.              — А я тебе что вдолбить в голову пытаюсь уже несколько минут? Хотели бы — давно его поймали, но, надо полагать, расходы на содержание личного привидения полностью окупаются, в результате чего Призрак спокойно бродит по коридорам. Живет, надо полагать, где-то в подвалах. И до места работы недалеко, и за аренду не платить — удобно устроился.              — Говорят, что он убьет каждого, кто полезет в подвалы, — шепотом сообщила ей Софи.              — Ну я бы тоже, лезь ко мне кто-нибудь в квартиру через окно, сначала бы обойму-другую в него разрядила, а потом уже разбиралась. Сказано же всем — в подвалы не лезть, верно? Я тут новенькая, а мне уже раз двадцать об этом напомнили, так что не знать об опасности просто невозможно. Думаю, что в случае, если кто-то все-таки лезет в подвал, мы можем говорить уже о заявленной небезызвестным Чарльзом Дарвином теории естественного отбора. Ну, знаешь, вроде как дефектные на разум особи не должны размножаться и портить общую статистистику умнеющего человечества… Хотя, я бы на месте вашего Призрака, учитывая тупость человеческую, еще бы возле каждого входа в подвал присобачила табличку с описанием запрета и последствий за его нарушение. Вот такими буквами, причем, а для тех, до кого письменно не доходит, еще бы и нарисовала.              — Все равно он страшный, — тихо произнесла Софи.              — Если у него нет в руках ножа, или, там, пистолета — то это не страшный, — авторитетно заверила Кристина.              — Ага, еще скажи, что ты бы с таким поцеловалась, или бы в постель легла.              — И поцеловалась, и легла бы, вот только моим требованиям к кандидату в мужья не один призрак не удовлетворит. Так что мне ни красивого, ни страшного в итоге не видать, — фыркнула Кристина.              — Даже представить боюсь, что там за требования. Если ты готова со страшным таким… ну… понимаешь…              Эрик замер, боясь пошевелиться. Пальцы в черной перчатке все еще скребли по стеклу, всем телом он приник к поверхности зеркала, которая делала его ближе к этой девушке. К этой чудесной, милой, доброй девушке, которая единственная не видела в нем какое-то чудовище и не напугалась рассказов о страшном привидении…              — Значит, смотри, а лучше записывай. Первое — умный. Когда с человеком не о чем поговорить, то это как-то совсем не то. Второе — ответственный, преданный и честный. Верней — это уже второе, третье и четвертое… Когда кавалер свинчивает в туман при малейших проблемах, то это как-то гнильем отдает. Ну и всякая дрянь вроде наличия кучи любовниц, карточных долгов и прочего дерьма, которое в итоге может вылиться в проблемы для потенциальной семьи. А, ну, пятое, естественно — не нищеброд. Принца на белом коне я не жду, но когда взрослый мужчина заявляет о желании создать семью, но при этом не умеет даже сам себя обеспечить — это ничего, кроме смеха, не вызывает. Шестое было камнем преткновения со многими кавалерами. Они, видите ли, считали, что очень сильно меня облагодетельствуют, если возьмут замуж и запретят работать. А мне вот это совсем не нравится. Я, знаешь ли, не для того десять лет пахала, чтобы вдруг меня заперли дома в четырех стенах. Голос у меня есть, талант тоже, а всем навыкам и умениям надо находить практическое применение, иначе деградация неизбежна.              — Что-что?              — Проехали, — Дайе вздохнула и принялась пояснять дальше. — В-седьмых, меня бесят все эти закосы с «тыжедевочка», «тыжемальчик» и так далее. Я вот — девушка. Симпатичная, умеющая строить глазки, разбирающаяся во всяких женских штучках вроде моды, рукоделия и кулинарии. А еще — я способна умножить в уме двухзначные числа за несколько секунд, сама чиню дома все, что нужно починить и, вдобавок — легко сломаю челюсть какому-нибудь мужику при необходимости. И ничего между ног у меня не выросло из-за «неженского» набора навыков. Меняться в угоду кому-либо я не намерена, если ухажера что-то во мне не устраивает — я его рядом с собой удерживать не буду и капитально прогибаться под него не стану. И, кстати, стирать чужие рубашки не намерена.              — Подожди-подожди… А зачем тогда вообще семья?              — А почему «семья» — это обязательно «завел или завела себе женщину или мужика для решения бытовых или финансовых проблем, с которыми не могу справиться сам или сама»?! — взъярилась Кристина. — Почему это не воспринимается как союз двух самодостаточных людей, которым просто хорошо в обществе друг друга? Почему нужно все сводить вот к этому вот аспекту и абсолютно не принимать во внимание другие? Ладно, прости. Я тебя сейчас загружу по полной программе. Просто… Список в итоге выходит такой, что мне проще завести сорок кошек, чем найти того самого человека.              — А как же внешность? Возраст?              — Слышала пошлую шутку «хуй ровесников не ищет?» — со смешком уточнила у нее Дайе. — Судя по тому, что я слышала в рассказах наших же товарок, то даже хождение с линейкой, чтобы замерять сама знаешь что, не дает гарантии счастливой семейной жизни. Да и меня как-то постельный аспект не интересует практически совсем. Наверное, буду лежать в мужниной кровати умным, но бревном, а он пусть там сам, как хочет, разбирается.              Подружки пошленько захихикали, после чего Кристина продолжила откровенничать.              — Да и вообще — можно и постарше, или, наоборот, помладше, но помним требования к уму — мне должно быть с ним интересно, ага…              — А внешность? Что, если он будет жуткий какой-то…              — Софи, жутких людей не бывает. Есть только наше жуткое восприятие чего-то «не такого». Вот представь — появится у тебя какой-нибудь поклонник ошалевший, который решит что-то вроде «да не доставайся ты никому» и плеснет тебе в твою милую мордашку кислотой.              — Не надо! — взвизгнула девушка.              — Я к примеру просто… Представь, что все эти люди, которые тебе сейчас улыбаются и с тобой дружат, отвернутся от тебя, как только твоя внешность станет другой… А как живут те, кто выходят замуж или женятся на красивых людях, а потом, после нескольких лет семейной жизни, они вдруг становятся некрасивыми? Травмы всякие, возраст, опять же… Ты понимаешь, что… Такая любовь нахер не нужна, потому что она дырявого сантима не стоит. Если любят человека, то любят личность, а не внешность. То, какой человек. Как он относится к тебе, готов ли прийти на помощь, готов ли рискнуть своей жизнью ради близких, может ли взять на себя ответственность за кого-то, кроме себя, способен ли идти на компромисс в спорах и уступать, когда важно… А внешность… В нашей внешности нет нашей заслуги. Мы родились такими или другими не прикладывая никаких усилий, так что судить только по ней — глупо и недальновидно.              — То есть, ты бы согласилась выйти замуж за человека, который бы удовлетворил всем твоим требованиям из списка, но при этом был бы страшным, как… как Призрак? — круглыми от страха глазами Софи уставилась на девушку.              — Да как нефиг делать. Вот только человека, который бы подошел под все пункты из списка, мне не встретить ни в жизнь. Его просто не существует. А на меньшее я не согласна. Все или ничего, — звонко рассмеявшись, Кристина встала на ноги и протянула Софи руку. — Пойдем на репетицию — не хочу бежать на последних минутах, свесив язык набок.              — Сейчас, я… Я только… — девушка прошла к умывальнику и принялась смывать с лица следы недавней истерики. Кристина подошла к зеркалу и, развернувшись, прислонилась спиной к стеклу. Эрик приник к прозрачной преграде со своей стороны, проводя руками по контуру тела девушки, как если бы собирался обнять ее.              — Спасибо… Спасибо… — тихо шептал он, уже не чувствуя, как текут слезы. В груди расцвела в один миг какая-то безумная, отчаянная надежда. То, что он пытался похоронить в себе все эти годы. Желание любить… И быть любимым. — Я тебе клянусь, я буду смирным, как ягненок. Ты сможешь делать со мной все, что хочешь. Я никогда тебя не обижу, никогда не предам, слышишь? Только полюби меня, прошу… Только пусть твои слова будут правдой… Только не обмани…              Девушки давно скрылись за дверью, а он все сидел в потайном коридоре, стараясь успокоить неистово бьющееся в груди сердце. Оставалась лишь самая малость — заявить о себе так, чтобы этот милый и невинный на вид ангел, понял: именно Эрик ее судьба. Постепенно в голове все еще плачущего Призрака созревал план действий. План, за претворение которого он принялся в этот же день. Один из ведущих теноров обнаружил на своем столе в гримерной непонятно откуда взявшийся конверт, внутри которого находилось письмо следующего содержания:              «Новая хористка поет, как ангел. А вы, месье, давно хотите избавить этот театр от Карлотты. Думаю, вы знаете, что делать дальше. П.О.».              Воровато оглянувшись по сторонам, мужчина быстро сжег полученный конверт в пламени свечи и поспешил выйти из помещения, все еще нервно передергиваясь и оглядываясь, будто за ним гнались. Впрочем, Эрик не сомневался в том, что его рекомендации будут услышаны. К ним всегда прислушивались, иначе и быть не могло.