Когда я тебя в первый раз встретил,
не помнит бедная память:
утром ли то было, днем ли,
вечером или позднею ночью.
Только помню бледноватые щеки,
серые глаза под темными бровями
и синий ворот у смуглой шеи,
и кажется мне, что я видел это в раннем детстве,
хотя и старше тебя я многим.
Михаил Кузьмин
Принц со двора объедков. Артуру снились кошмары. Жуткое темное марево накрывало его с ног до головы. Кричала женщина. Огромный черный демон смотрел на него горящими глазами. В эту секунду Артур просыпался весь в холодном поту. Спать после такого он не мог. Оставаться в крошечной комнатке тоже радости было мало. Через тонкие деревянные перегородки была слышна ночная жизнь борделя. Артур шел в зал убирать стаканы, вытирать разлитое пиво и искать, может, осталось, чем поживиться после ночных гостей. Артур не помнил, что было до того, как Люси вытащила его из лодчонки, которую прибило течением к грязным мосткам. Проститутки принесли сонного ребенка в бордель, как ценный трофей. Ни одна не осталась равнодушной. Они усадили его на стол и стали ходить вокруг, восхищенно приговаривая: - Какие у него розовые ушки! - А какие маленькие пальчики, как кукольные. - Волосы вьются, словно шкурка ягненка. - Он пахнет лучше турецких благовоний. - Ой, а он зевнул, как котенок! - У плащика-то оторочка соболиная! - Сапожки-то, сапожки какие! Смехота, да и только! Как у взрослого! Проститутки были женщинами из простых крестьянских семей, приехавшие в город не от хорошей жизни. Некоторых в бордель продали предприимчивые родственники, избавляясь тем самым от лишних ртов и необходимости готовить приданое. Иногда девушки сами убегали от непосильной работы, злого отца или мужа и стремились в столицу с верой в чудо. Там, где-то далеко за Адриановым валом (1), остались их семьи: многочисленные братья и сестры. Такие же маленькие и хорошенькие. Если пропустишь поход к знахарке, то может родиться ребенок, но большинство младенцев умирало в первые месяцы. Жизнь проститутки в Лондиниуме была не сахар: грязь, вши, болезни, ветры и туманы. Младенцев косила лихорадка, матери не успевали приглядывать за ними, вынужденные заниматься своим позорным трудом. Денег на кормилицу не было. Если кто-то из детей доживал до года, то его либо продавали в рабство сутенеры, либо расторопная мать отдавала ребенка византийским монахам или друидам. И тем и другим нужны были дети без роду и племени, чтобы служить Новому Богу или старым божествам. Больше этих детей никто никогда не видел. Хотя почти каждой нет-нет да казалось, что мелькнет в толпе знакомое детское личико. Артур крутил головой. Вокруг было столько всего странного и диковинного: новые люди, сильные запахи и громкие звуки. Обстановка тоже отличалась от привычной. Он никогда не бывал в комнатах с таким низким потолком. Вместо стекол на окнах - темные кусочки слюды. Мебель такой грубой работы, что сев на скамью можно было легко получить занозу. Шторы и занавеси, украшавшие небогатый интерьер, видимо, не стирали со дня открытия заведения. Вместо свечей и факелов потолок коптили масляные светильники. На полу лежали не персидские ковры, а утрамбованная земля, на которой валялись вперемешку куриные кости, глиняные черепки и прочий сор. К обеду в бордель заявился за еженедельной мздой начальник стражи – Глаз Джека, «крышевавший» все злачные заведения от моста до полей. Он был в нервно-возбужденном настроении: - Король Утер умер! И жена евойная сегодня ночью преставилась. Теперь-то у нас новый король будет Вортигерн. У него тоже жена померла. В другом обществе новость произвела бы большой эффект. Но проститутки встретили ее полным равнодушием. Какое им дело до королей и их жен? Из их грязной дыры Лондиниума до дворца только по карте всего несколько миль, а на самом деле – непреодолимая пропасть. Короли и королевы сменяют друг друга, расцветают и падают королевства, а бордель у моста стоит со времен основания города и простоит до последних его дней. Из всех женщин только сутенерша Вера проявила к новости хоть какой-то интерес, но и он был «хозяйственного» свойства. Она спросила, поедут ли на похороны бароны. Если так, то надо заказать побольше вина, чтобы было чем потчевать их свиту. Глаз Джека, разочарованный такой холодной реакцией слушательниц, обозвал их глупыми бабами и стал дожидаться, когда ему принесут привычную плату за покровительство. Тут-то он и приметил мальчика: - Эй, ты, чей такой выискался? Скрали тебя девки у какого-то богача, что ли? Сколько тебе лет? - Я – Артур! Мне три года. И я приплыл на лодке, - сказал Артур. - На лодке. Ишь. Так кто твои родители? Артур замотал головой и начал кукситься. Люси поставила на стол кружку с пивом и положила рядом кошелек с монетами. Как можно равнодушней она сказала: - Это братик мой. Привез его папаша сегодня ко мне. Голодно у них стало жить. Ртов много. Дома-то мои не знают, чем я тут на жизнь зарабатываю. - Братик, говоришь. Ну-ну. Ничего, подрастет маленько и тоже пойдет по стопам сестрички, - захихикал начальник и пригубил пиво. Люси поджала губы, но ничего не ответила. С Глазом Джека спорить было не с руки. Вера, которая сама похоронила за свою жизнь пятерых младенцев и еще одного пристроила к монахам, сказала: - Нет, мы расширятся не планируем. У нас тут одни девушки. За мальчиками – это в Сохо. По комнате пронесся вздох разочарования, смешанного с ужасом. Все подумали, что Артура отошлют в трущобы Сохо, где жеманные мужчины обслуживали клиентов всеми доступными способами. Там были и мальчики, совсем еще дети. На них был еще больший спрос. Те из них, кто доживал до появления первых усов, имели такой жуткий опыт, каким не каждая проститутка могла «похвастаться». Никому не пожелаешь служить в таком месте, особенно если ты маленький и беззащитный. - Так что будет у нас полы мыть, тарелки собирать, как подрастет, охранником сделаем. От стражи твоей все равно никакой подмоги нет. Как за дармовым пивом приходить – они первые, а как буянов увести, зови их не дозовешься, - резюмировала Вера, с чуть грубоватой нежностью потрепав Артура по волосам. - Ну, дело ваше. Я же только предложил, - хихикнул в усы Глаз Джека. – Парнишке-то повезло. Жить на дармовщинку в борделе. Мечта. Вырастите себе парня для утех. Люси тут же ревниво увела Артура к себе в комнату. Так началась его жизнь в борделе. Сначала он просто сидел в углу или под столом, стараясь никому не попадаться под ноги. Девушки в свободное время возились с ним. Иногда на него обращали внимание и клиенты. Не все из них приходили в бордель за женским телом, некоторые, находясь далеко от дома, скучали по семье и хотели хоть какого-то человеческого общения. Несмышленый мальчик ангельского вида был идеальным кандидатом. Его сажали на колени, рассказывали про дальние города и страны, про свои страшные приключения, дневные горести, катали по зале на закорках или просто делали козу. На поверку Артур оказался не таким уж несмышленышем. Как-то один из гостей покрутил перед его носом серебряной монетой с профилем нового короля и спросил: «Ну, щегол, кто изображен на монете?». Артур взял в ладонь серебряный кругляш и поднес к глазам: - К… Ко… Ко-ро… Ль… Король. В… Во… Вор… Т.. Иг.. ен. Вортигерн. Король Вортигерн, - прочитал мальчик. Все так и ахнули. Оказалось, что Артур не только знает все буквы, но и умеет довольно сносно читать. Именно эта свежеотчеканенная серебряная монета с портретом нового короля стала в его копилке первой. Следующие монеты он получал, как только чуть подрос и смог держать в руках метлу, не падая под ее весом. Артур мел полы, убирал со стола, мыл окна, стирал занавеси, выносил горшки и чистил сапоги постояльцев. И за это ему нет-нет, да и кидали монетку. К семи годам Артур превратился в сероглазого ангела с длинными белокурыми волосами - предметом восхищения всех без исключения женщин вокруг. И именно эти волосы стали причиной его первых серьезных проблем. Сначала мальчишки, ошивавшиеся у доков, схватив его за волосы, макнули в бочку с дождевой водой, а потом напихали в волосы репьев. Люси выбирала их колючки несколько часов. Артур страдальчески вздыхал, но терпел. Постричь себя он категорически не давал. И однажды чуть не случилось куда худшее, чем репьи или детская драка. Ранним утром Артур, позевывая, отправился собирать чашки и плошки в зале. Туда же выполз один из гостей. В этом не было ничего удивительного. Многие вставали под утро, чтобы опохмелиться или уйти. На мальчишку-полотера редко обращали внимание. Но сейчас гость, глотнув из кувшина водички, сел за стол и, подперев щеку, стал смотреть, как Артур наводит порядок. Иногда мужчин в меланхоличном похмельном бреду прорывало на «поговорить хоть с одной живой душой». Артур пошел в кладовку. Пока он в потемках слепо нашаривал ведро и тряпку, дверь за спиной скрипнула и закрылась. Артур обернуться не успел, как ему зажали рот и придавили к стене, шепча на ухо заплетающимся языком: - Потерпи, девочка, потерпи, красоточка. Я потом тебе конфет куплю. Ты же хорошая девочка и не будешь кусаться? – грубые руки полезли под одежду. Артур выдирался, как мог: царапался, махал руками, пытаясь нашарить метлу, но тщетно. Противник был явно сильнее. Артур уже начал задыхаться. Чужие ладони начали хозяйничать в штанах: - Так ты не девка, так ты парень? А, чего там. В борделе живешь, один хер, - но тут гость немного замешкался, Артур из последних сил смог со всей силой пнуть ногой в стену и замычать. На его счастье, одна из проституток вышла проводить постоянного клиента до дверей и, услышав шум в кладовой, не побоялась пойти посмотреть, что там происходит. Девушка оказалась не из робкого десятка и огрела несостоявшегося насильника пустой бутылкой по голове. Сосуд треснул и разлетелся на мелкие кусочки, мужчина упал на пол, Артур, вырвавшись, кинулся вверх по лестнице в комнату Люси. Он, не обращая внимания на видящего третий пьяный сон клиента, кинулся названной матери на грудь и зарыдал. Мужчина, напавший на Артура, оказался не простым человеком, а находившимся под покровительством короля заморским купцом. Очухавшись, он принялся качать права. По его рассказу выходило так, что мальчишка сам на него чуть ли не вешался, заманил его в подсобку, а потом его кто-то огрел по голове и обобрал до нитки. Никто в борделе этой истории не поверил, но пришлось звать городскую стражу. Тут-то Глаз-Джека доказал, что не зря получает свою еженедельную мзду. Доподлинно неизвестно, какими словами он объяснил горе-жалобщику его неправоту. Может, рассказал, что у короля Вортигерна есть любимая маленькая дочь, ровесница мальчишки, и история о несостоявшемся изнасиловании может тронуть сердце повелителя? Или начальник стражи припугнул преступника магическими способностями правителя, что тот видит на десять метров под землей и может читать мысли всех людей. Короче говоря, гостя как ветром сдуло, а Глаз-Джека получил во время еженедельного обхода не один мешочек с монетами, а два. Самого Артура, спрятавшегося у Люси, на свет божий выволокла сутенерша Вера. Мальчик почти не сопротивлялся. Раздев его во дворе по пояс, женщина овечьими ножницами обстригла ему волосы. Потом сбрила остатки ржавой бритвой. Стряхнув на землю обрезанные локоны, она строго сказала: - И умываться можешь пореже. Чай не девка. Весь бордель сочувственно наблюдал за экзекуцией, но спорить с Верой никто не решился. Да и, по сути, она была права. Пока ты маленький и слабый, надо маскироваться от больших хищников – это лучшая стратегия. Артур целый день хлюпал носом и сторонился всех. Под вечер, когда уже начали собираться гости, Вера подошла к мальчику и протянула ему монету. Артур взял в руки золотой кругляш. Тяжелая. На одной из сторон был изображен профиль бородатого мужчины. Буквы на металле от хождения по рукам, кошелькам и карманам уже стерлись, и мальчик спросил: - Кто это? - Прошлый король, который скончался – Утер Пендрагон. У Артура кольнуло под сердцем, он, не поблагодарив, спрятал монету в карман и пошел в свою коморку. - Это тебе за волосы! Не благодари, – бросила ему в спину Вера, и тихо добавила. – Ох, мальчик. Тяжело тебе с нами придется. Артур, закрывшись в своей каморке, долго при свете коптящего светильника рассматривал монету. Она вызывала у него какие-то смутные воспоминания, но чем больше он пытался вспомнить, тем дальше в темные глубины подсознания ускользали воспоминания. Он спрятал монету к остальным. Так она и лежала - один золотой утер среди серебряных вортигернов. Люси видела, что Артур талантлив и она, отказывая себе во всем, накопила ему на год школы. Туда Артур прилежно отходил, но всего несколько месяцев. Родителям остальных учеников не понравилось, что в их чистенькую школу ходит мальчик, живущий «у моста». «Шлюший сын», - неслось в след Артуру. – «Какая из потаскух твоя мать?!» Учитель вернул Люси деньги. Но за эти полгода он хотя бы выучил мальчика считать и худо-бедно писать печатными буквами. Остальную мудрость Артур познал на улице. Эти уроки были куда доходчивей и злее, чем в школе. Каждый синяк, драка, зуботычина научили его одной из максим (2). «Сила – вот что главное на улице». Первое правило, которое запомнил Артур. Он ненавидел ощущать свое бессилие, когда не мог постоять за себя или за девушек. Но старательно работал над этим. Не бегал от драк, пытался попасть в обучение к китайцу Джорджу. «Хочешь победить сильного - будь умным». Артур научился проворачивать кое-какие делишки. И в его копилке появилось больше вортигернов. «Умным быть мало, нужно быть хитрым. Не попадайся». Это уже Артур познал, к счастью, не на собственном опыте, а на опыте тех бедолаг, которых люди Глаза-Джека сажали в колодки на базарной площади. «Заводи надежных друзей». Дружить с «мальчиком из публичного дома» мало кто хотел. Зато Артур нашел двух самых настоящих товарищей – нерасторопного Кабана и проныру Тощего, которых его низкое происхождение не смущало. Из них получилась неплохая «банда», в которой Артур был «мозгом», а друзья «на подхвате». Несмотря на жизнь, которая не баловала Артура подарками, он не озлобился и не роптал. Единственное, что по-настоящему отравляло ему существование – это то, что он не мог защитить «своих девочек». Самая тесная эмоциональная связь у него сложилась с Люси, которую он уже по прошествии многих лет, искренне называл матерью. Да и остальные заботились о нем, как могли. Тем больнее было видеть, как жестоки бывают клиенты, как они таскают девушек за волосы и бьют, если что-то им не нравится, и уходят не заплатив. Он видел следы крови на простынях. Сам ходил к знахарке на другой конец рынка за снадобьями для заживления и для абортов. Как только закрывалась дверь за последним клиентом, девушки, не стесняясь в выражениях, обсуждали грубых мужланов. Живя в борделе, нельзя не сталкиваться с сексом, а уж его-то Артур насмотрелся. И остался явно недоволен увиденным, мало того, что в этом не было никакой любви или даже тайны, но даже чтобы получить удовольствие самому, нужно было доставить боль другой. Самому Артуру нет-нет, да прилетало от клиентов предложение «провести ночку». Он огрызался и под одеждой всегда носил нож. Когда китаец Джордж взял его к себе в ученики, то Артур мог уже расправиться с авторами таких предложений парой ударов. Впрочем, это не мешало таким предложениям поступать с завидной регулярностью. Еще в подростковом возрасте Люси пыталась объяснить Артуру, что бывает и по-другому, что бывает и «по любви», но когда мальчик спросил ее прямо: бывало ли у нее у самой по той самой любви, глаза женщины наполнились слезами и она ничего не сказала. Её в бордель продал родной брат, изнасиловав. Девушки из «хороших семей» в округе не водились. Либо красавицы, но проститутки, либо изможденные физической работой – рыбачки и прачки. Мужчины или трудились на верфях, или занимались торговлей, иногда совмещая это с мелким воровством. Тунеядцев и преступников отправляли на постройку Башни, мало кто возвращался оттуда живым и здоровым. Артур не хотел ни гнуть спину на верфях, ни тем более попасть на королевские каменоломни, а денег на собственное дело у него не было. Приходилось выкручиваться. Он учился у лучших жуликов рынка и находил для себя возможности заработать. Начав как «мальчишка на подхвате», он сумел подняться до «решалы», а потом стал контролировать весь район у моста. Именно из его рук Глаз-Джека получал свою «зарплату». В первый раз Артур встретился со Скользким Билом не в ту ночь, когда Глаз-Джека пришел обыскивать бордель, а гораздо-гораздо раньше. Артур сидел на козырьке ворот и разглядывал прохожих. Делать было нечего. Полы выметены, китаец Джордж уже навешал ему недельную порцию тумаков, Тощий и Кабан помогали родителям смолить рыбачьи лодки. Вечерело. Накрапывал дождь. Внимание Артура привлек мужчина. Нельзя сказать, что он выглядел как чужак, но глаз Артура был наметан. Всех аборигенов он знал в лицо, а этот хоть и пытался слиться с небогатой толпой, явно что-то искал. Он уже второй раз быстрым шагом проходил по улице. Обычно так вели себя клиенты борделей. Этот еще в отличие от многих завсегдатаев выглядел прилично, да и лицо у него было не зверское. У ворот он помедлил. Что же, надо ковать железо пока горячо. Пусть этот прилично выглядящий мужчина достанется «его девочкам». В предбазарный день клиентов было мало. Артур спрыгнул с козырька, как ему казалось, бесшумно, приземлившись за спиной мужчины: - Господин что-то потерял? Прохожий, казалось, не был удивлен появлением юноши: - Нет, пока ничего не терял. - Может, господин ищет публичный дом? Артур стоял в тени ворот, и на глаз определить его возраст было трудно. Может, четырнадцать, а может, и двадцать четыре. В бедных кварталах народ щуплый. Незнакомец хмыкнул: - Ну, а не слишком молод ты таким заниматься? - в его глазах мелькнул интерес. - Так я и не занимаюсь. Я полотер в здешнем борделе. Там самые лучшие девушки, - интерес в глазах незнакомца погас, но Артур этого не заметил. – Если вы дадите мне серебряную монету, я вас провожу туда. - Валяй, - отозвался мужчина. Бордель находился за забором, но Артур считал, что лоху надо устроить экскурсию по полной, раз уж тот согласился заплатить. Он проводил мужчину кругом по кварталу и завел его в бордель с «парадного», а на самом деле черного хода. Отдавая монету, незнакомец сказал: - Мог просто открыть мне ворота. Тебе бы уши оборвать. Но раз я обещал, то держи монету. Артур монету взял, но про себя отметил, что посетитель был не так прост. Обычно клиенты, ведомые похотью, редко раскрывали его шалость. В свете факелов Артур смог разглядеть незнакомца лучше. Тот разговаривал с сутенершей, хотя обычно все сразу бросались выбирать девочек. Гость оказался мужчиной лет тридцати. Внешность приятная, хотя с некоторой «хитринкой»: глаза - голубые, волосы - темные, чуть курчавятся, ни усов ни бороды. Одет так, что легко сольется с городской толпой, но с первого взгляда нельзя было сказать, чем он зарабатывает на жизнь: купец, лекарь, лавочник или королевский филер. Гость выбрал Дженни и, похоже, заплатил за всю ночь. Артур мысленно похвалил себя. Обычно клиенты готовы биться за каждые четверть часа, и даже требовать деньги назад. А тут такая щедрость. По пути к лестнице мужчина подошел к Артуру и сказал: - Я не люблю раскидываться деньгами. Так что почисти мои сапоги. Я оставлю их у входа, - в его тоне не было ничего угрожающего, но чувствовалась спокойная сила. Артур хмыкнул: на всю ночь снимать девку не расточительство, а вот одну монетку отдать мальчишке – уже беда для кошелька. Сапоги он чистить не стал, а перепоручил это почетное занятие шныряющему по кварталу знакомому мальку-беспризорнику. Гость покинул бордель на утро: не слишком рано, когда улицы еще пустынные, но и не слишком поздно, когда сутолока базарного дня немного упорядочивается. По мосту сплошным потоком шел народ: кто-то на работу в порт, кто-то из порта, кто-то тащил на базар скарб на продажу, кто-то возвращался с базара. В клетках кричали гуси и куры, визжали свиньи, блеяли бараны. Очень удобная обстановка, чтобы проскользнуть мимо городской стражи. Артур, как и предыдущим вечером, околачивался у ворот. Мужчина остановился около него и сказал: - Сапоги ты мне почистил не очень. - Простите, добрый сэр, старался, как мог. Своих сапог нет, - Артур пошевелил босыми пальцами в пыли. Ответ гостя, кажется, не очень интересовал. Он долго, с каким-то странным интересом разглядывал юношу. Артуру стало не по себе. Такого пристального внимания он в своей жизни еще не получал. - Парень, ты ведь здешний? – спросил, наконец, мужчина. - Живу под этим мостом, сколько себя помню. - Ты здесь родился? - Где родился, не помню, маленький был. Может, здесь, а может, и нет. - А ты, смотрю, за словом в карман не лезешь. - В карманах у меня слова одни да дыры. - Зовут-то тебя как? - А кто как хочет: «шлюшьим сыном», «парнем», «сынком», я на все откликаюсь, - странные вопросы не нравились Артуру. Он балагурил и огрызался, но интерес к собственной персоне его несколько напрягал. - Мать-то твоя здесь служит? - А где еще служить, где сын, там и мать. Мужчина, прищурившись, жадно изучал Артура. - Повернись-ка в профиль! - велел он тоном, не терпящим возражений, и взял Артура за подбородок. - Портрет мой рисовать собираетесь? – у Артура по спине побежали смешные мурашки. - Ты знаешь, кто твой отец? – мужчина двумя руками крутил голову Артура. Оттянул веко, заглянул в уши, потрогал волосы, словно выбирал хорошую лошадь. Но, как ни странно, от этих прикосновений не было ни больно, ни обидно, а скорее приятно и немножко щекотно. - Знаю, не знаю, вам какая печаль? - А ты борзый парнишка! – усмехнулся мужчина и задержал руку на его плече. - Весь в отца. - Так все же кто он. - Дайте монету, скажу. Мужчина достал монету. Артур протянул руку вперед и пошевелил пальцами. - Деньги вперед. - Обмануть меня вздумал? - Что вы, добрый господин. - Ну, держи. Так кто твой отец? - Мой отец тот, кто обрюхатил мою мать, конечно. А уж кто это был – Артур, отскочив на приличное расстояние, развел руками, – даже матушке моей неведомо. Но шустрый, видимо, был. Мужчина тихо выругался, потом ухмыльнулся и сказал странную фразу: - Хорошо, что ты не тот, кого мы ищем. Англия бы этого не пережила. Бордельный щенок - избранный, уму непостижимо! Надо рассказать ребятам, как на меня морок нашел, все посмеются, - накинул на голову капюшон, развернулся на каблуках и буквально исчез в толпе. Артур почувствовал себя, словно на него вылили ушат помоев. Довольно часто Арутра награждали и презрительным взглядом или грубой кличкой. Но эта холодная отстраненность показалась ему гораздо обиднее тычка или плевка в спину. Единственное, что Артур выяснил у Дженни о странном клиенте, что его звали Билл. Больше ничего добиться не удалось. После этого случая Билл стал иногда заглядывать в бордель «У Моста». Не то чтобы слишком часто, нет, но регулярно. Сутенерша могла сказать, что приятный господин появлялся у них в дни, когда затонула баржа с камнем на реке, когда сгорело строящееся крыло дворца и когда была облава на рынке. Заходил он несколько раз и в спокойные для лондиниумской стражи дни. Заказывал девочку на всю ночь и платил вперед. Выбирал он всегда либо тихоню Дженни, которая лишнего слова никогда не проронит, а если она была занята, то с ним наверх шла Анна-хромоножка. Проститутки не стесняются в оценке клиентов: «боров», «отбойный молоток», «торопыга», «северный палач». Каждый из завсегдатаев обретет у девушек свое прозвище. Но Билла звали просто по имени. Девушки на него никогда не жаловались. Артур больше никогда не разговаривал с Биллом. Тот, похоже, утратил к нему всякий интерес. Приходя в бордель, Билл скользил взглядом по юноше, как по предмету интерьера, не больше. Иногда, если Артур специально ловил его взгляд, то на лице Билла мелькала гримаса холодного презрения. Артура это почему-то очень злило. Он, конечно, не король Англии, но и Билл не барон, чтобы вести себя так высокомерно. По повадкам явно видно, что не честный труженик, а явный проходимец. Артур с удовольствием разбил бы ему лицо или посмотрел, как Билл корчится в луже. Пусть признает его силу, почему это было для него так важно, Артур не мог толком объяснить даже себе. Сутенерша всегда старалась принять платежеспособного клиента как можно лучше: сменить простыни в комнате, послать мальчишку принести свежей воды для умывания или вина за счет заведения. Долгое время за «обслуживание номеров» отвечал Артур. Но время шло, он взрослел и уже не годился на то, чтобы быть бордельным побегушкой. Вместе с Тощим и Кабаном Артур стал управлять своим «маленьким криминальным бизнесом», который должен был со временем стать «криминальной империей». Вера это понимала, хоть и ворчала, отпускала Артура по делам. Но это не решало проблему: где найти обслугу, чтобы не разориться? Расходы на «крышу» были уже заоблачно-высокими. (Глаз-Джека купил себе хорошенький особнячок и хотел его обставить подороже), а мужчин в городе забирали на строительство Башни. Девочки теряли клиентов, денег становилось все меньше. В тот год борделю повезло, что к ним прибился Красавчик Боб. Он был обыкновенной дворовой шпаной, подворовывавшей то тут, то там, но по большому счету довольно безвредный. Попав как-то под облаву дворцовой гвардии, выискивающей всех тунеядцев, Боб оказался на строительстве Башни. Оттуда бежал, как ему это удалось, история умалчивает. Сам Боб про это не распространялся. Оказавшись опять в Лондоне, Боб стал работать в доках. Но тут случилась беда: во время разгрузки корабля оборвались два троса и тяжелая балка, которую использовали в качестве противовеса, упала на него. Боб выжил, но получил перелом. Он оказался на улице. Сломанная нога потихоньку сросталась, но зима уже вступала в свои права. Работы не было, воровать со сломанной ногой было сложно, милостыню не подавали, деньги кончились, друзья разбежались. Тут-то симпатичного паренька приметила Вера. Разливать вино, мести полы и перестилать простыни можно и опираясь на костыль. Женщина предложила ему работу за кров и еду. Весьма невыгодное предложение. Выбора у Боба не было, либо голодная смерть, либо впахивать за корку хлеба. Артуру Боб не нравился. Слишком смазливый, губы как у девушки. Для мужика несолидная внешность. С деньгами обращаться не умел. Зато проститутки балагура Боба полюбили. Он был не очень умен, зато красив, смешлив и для каждой находил какое-нибудь доброе слово. В один из зимних вечеров Вера поймала Артура за рукав: - Отнеси в пятый номер кувшин с водой. Боб куда-то запропастился. - Если бы мне каждый раз давали вортигерн, когда я слышу фразу «Боб куда-то запропастился», я бы уже жил в лучшем особняке на улице у королевского дворца. - Мне, старухе, прикажешь тащиться по лестнице на самый верх? И зачем я тебя кормила все эти годы? – заохала сутенерша. – Теперь помощи-то не дождешься. Вымахал, дармоед! - Это были «ритуальные» пререкания. Артур никогда не отказывал в помощи. Он видел, как за прошедшие годы сдала хозяйка борделя, и понимал, что пройдет не так много времени, и вся ответственность за всех девушек ляжет на его плечи. Артур зачерпнул воды в кувшин и в три прыжка поднялся по лестнице. Пятый номер находился в самом конце коридора. Бордель отличается от постоялого двора тем, что здесь не стучат в дверь. Стук означает, что все, время кончилось, сматывай удочки. Нельзя прерывать клиента. Можно робко «поскрестись» и елейным голосом предложить вина или воды. Но даже это следует делать, удостоверившись, что клиент не в процессе. Для этого нужно всего лишь отодвинуть в стене маленькую панель и заглянуть в тайное окошко. За долгие годы «службы» мальчиком на побегушках чего Артур только не видел через такие окошки. Удивить его было сложно. Но то, что он увидел в этот раз, тут было не в порядке вещей. Поперек кровати, прижав колено к груди, лежал обнаженный Красавчик Боб. Свою «больную» ногу он закинул на плечо стоящего рядом мужчины. Тот был полностью одет, только штаны чуть приспущены. Волосы падали ему на лицо, так что в полумраке было не разглядеть кто это. Мужчина медленно и размеренно вколачивался в зад Боба, беря его на спине как девку. Артур замешкался на секунду, не совсем понимая, что должен делать. Добровольно ли здесь бордельный полотер или его принудили? Знает ли об этом Вера? Или Боб открыл свой «маленький бизнес» по обслуживанию клиентов самостоятельно? Пока эти мысли проносились в голове у оторопевшего Артура, Боб выгнулся и жалобно застонал. Левой рукой он вцепился в простыню, а правой потянулся к полувставшему члену. Боб гладил себя, сжимал и мял. Он стонал, шептал, умолял: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!». Не то чтобы Арутр никогда не слышал таких криков в борделе, но удивительно, что Красавчик Боб явно и бесстыдно получал удовольствие от унизительной экзекуции, за которую проститутки брали двойную плату. Мужчина рыкнул, грубо схватил Боба за бедра и дернул на себя. Тот закрыл голову руками и зачастил: «Так! Не останавливайся! Умоляю, мне так хорошо!». Артуру внезапно стало жарко, хотя в борделе экономили на дровах. У него пот потек по вискам. Комнату наполняли мольбы и звук шлепков кожи о кожу. Член Боба стоял колом и сочился смазкой. Но его любовник, казалось, не замечал этого. Он чуть сбавил темп и положил руку Бобу на грудь, ущипнул соски, задержался на поджаром животе совсем рядом с членом, немного поиграв с завитками волос. Боб взвыл и стал подаваться вперед еще сильнее. Он уже не мог говорить, а только протяжно хныкал. Мужчина остановился, вышел из Боба и погладил его по щеке. Тот повернул голову и в исступлении начал целовать ласкающую ладонь, поймал губами пальцы, втянул их в рот и пососал. Он вихлял задом и почти уже сполз с кровати. - Какой ты жадный, - сказал мужчина, ероша его волосы. У Боба по щекам текли слезы. Он попытался подрочить себе, но был остановлен. - Нет, ну зачем же? Я тебе помогу, если ты будешь хорошим мальчиком. Ты же будешь хорошим мальчиком? Боб согласно закивал, заглатывая пальцы еще глубже. Мужчина наклонился к Бобу и нежно поцеловал его в лоб. Артур забыл, как дышать. Теперь-то стало видно лицо таинственного любовника, им оказался душка Билл! Билл поцеловал лоб, висок, укусил мочку уха. Потом чуть отступил, любуясь видом. Красавчика Боба трясло как в лихорадке, он раскинул ноги под невообразимым углом и стонал. Билл ухмыльнулся, закинул обе ноги Боба себе на плечи и стал жестко вколачиваться в него. Артур потер лицо. Перед глазами крутились разноцветные круги. Сердце почему-то стучало как сумасшедшее, но надо было дождаться конца. Боб это явно не для удовольствия делает, деньги зарабатывает. Странно так унижаться ради удовольствия. Деньги – единственное объяснение. Нужно начать брать с него плату. А лучше выгнать к чертям, чтобы не отнимал работу у девочек. Билл провел ладонью по члену Боба один раз, второй, третий, не сильно, почти невесомо. Боб, выгнувшись, выплеснулся себе на живот. Билл больше на заботился о ритме, толчки стали бессистемными, и скоро он тоже кончил. Боб лежал без движения, только грудь ходуном ходила. Билл лег рядом. Боб открыл глаза и покосился на любовника. Они улыбнулись друг другу. «Сейчас попросит оплату», - подумал Артур. - Ну, вот это ты дал, парень. Давно меня так никто не трахал. На ноги я сегодня, боюсь, не встану, - Боб попытался стереть сперму с живота, но скорее сильнее размазал ее. Билл подмигнул ему и провел ногтем под пухлой нижней губой Боба: - А на колени сможешь встать? Боб расхохотался и полез с поцелуями. Пока они целовались, наконец-то пришедший в себя Артур аккуратно поставил кувшин (чудом не уронил) у двери и выскочил из дома. Он был так возбужден, как не был никогда в жизни. «Живу в борделе, а потрахаться не с кем», - мелькнула у него в голове мысль. Нет, он спал с девушками и нашел это вполне сносным занятием. В основном это были проститутки. Не из борделя «У моста», конечно. Бегал он к ним тайком, а то бы Вера со свету его сжила, что он тратит деньги на чужих баб. Вела к ним Артура туда не похоть, а скорее интерес: почему все столько говорят об этом и так закатывают глаза? Оказалось, ничего особенного. Гимнастика, не больше. Артур все равно боялся сделать женщинам больно, его не вводили в заблуждения их театральные крики. Он таких вдоволь наслушался за детство, и они всегда были частью представления. Артуру была неприятна женская мягкость и жеманность. Женщины были там мокрые и пахли странно. Больше всего Артуру нравилось, когда его ласкали ртом. Можно было закрыть глаза и расслабиться. Он себе даже ничего обычно не представлял. Главное забыть, что его член во рту у проститутки. Но расслабиться полностью он все равно не мог, нужно было следить, чтобы не кончить девушке в горло. Артур знал, что женщины это не выносят. Сегодня же он увидел совсем другое, чего в своей жизни не встречал. Бессмысленные нежности. Почему Боб получал удовольствие от такого омерзительного сношения? А Билл не смотрел на него как на мусорный мешок, которым Красавчик Боб, по сути, и являлся. Жалкий, глупый и слабый Боб. Омерзительный, скользкий Билл. Артур хватал ртом холодный воздух. Он дышал так глубоко, что у него заболела грудь и закружилась голова. Член стоял колом, но распутать завязки на брюках было непосильной задачей. Пальцы тряслись. Артур чуть наклонился вперед и уперся ладонями в колени. - Артур, ты в порядке? – окликнул его женский голос. Дженни, которую вроде как сняли на всю ночь, стояла в переулке, укутанная в зимний плащ. Она явно куда-то собралась. У Артура не было сил на то, чтобы ей ответить. Он кивнул, надеясь, что его оставят в покое. Но Дженни не отступила. Она была на четыре зимы старше Артура. В Лондиниум приплыла на барже с камнем, видимо, с тех самых каменоломен. Была очень молчаливой. Сначала пугалась каждого звука, но потом пообвыкалсь. Про нее почти никто ничего не знал, а она о себе не распространялась. Работницей была хорошей и проблем не приносила. - Артур, - Дженни положила узкую ладонь ему на лоб, - ты весь горишь. Ты заболел? Почему ты на улице в такой мороз и так легко одет? - Дженни, почему ты не с клиентом? - Он меня отпустил, заплатил за всю ночь, - Дженни ловкими пальцами, залезла Артуру за воротник рубашки и нащупала пульс. – Ты точно болен. Артур схватил Дженни за запястье и заорал на нее: - Иди! Куда! Шла! Дженни не выказала ни малейших признаков испуга. Артур не был тем человеком, который мог бы ее обидеть. Она двумя пальцами пересчитала все пуговицы на его рубашке и замерла, дотронувшись до пряжки его ремня. - Хм, а болезнь-то и впрямь серьезная, но не смертельная. Артур прислонился к стене дома и закрыл глаза. Дженни прытко взялась за дело: - Считай это помощью друга, – прошептала она ему на ухо, распутывая завязки брюк и смыкая пальцы на члене. У Артура не было сил ей что-то ответить. Он просто втянул воздух сквозь зубы. Рубашка от пота прилипла к спине, ноги не держали. Дженни аккуратно придержала его свободной рукой за плечо: - Что же за красотка, от которой тебя так развезло? Из благородных? Артур был готов заплакать от ощущения собственного ничтожества. Он даже себе подрочить не смог, теперь ему помогают из жалости. Дженни ловко орудовала ладонью и шептала Артуру на ухо: - Артур, ты такой красивый. Знаешь? Да, перед тобой никто не устоит: хоть из простых, хоть из благородных. На тебя давно все наши засматриваются. Только Люси с Верой им сказали, что налысо побреют любую, которая к тебе полезет. Хотят, чтобы у тебя с нормальными было. Не с нами. А всем хочется тебя попробовать. Дженни явно была профессионалкой: ни одного лишнего движения, виртуозная техника. Артур бы сам так себе не смог. У нее был низкий и хриплый голос, поэтому казалось, что на ухо ему шепчет все эти милые глупости мужчина. Например, Билл. Ох, да, хорошо бы Билл что-то сказал ему на ухо, например, прошептал извинения, а потом Артур развернул бы его к стене и засадил по самые яйца. Артур кончил, не проронив ни звука. Дженни вытерла ладонь о снег. Артур поднял на неё глаза. Она ему подмигнула. Поддавшись порыву, Артур неловко обнял ее и, зажмурившись от стыда, уткнулся носом ей в макушку: - Прости меня, Дженни. Я не хотел … причинить тебе неудобство. - А для чего еще нужны друзья, - усмехнулась женщина, похлопав его между лопаток. – Мне было приятно. Ты такой всегда невозмутимый, а оказывается, как вулкан. Повезет той, кому ты достанешься. На встречу с Кабаном и Тощим Артур опоздал, но они все-таки смогли собрать деньги со всех кабаков по эту сторону реки. Кто не хотел, мог не платить, но тогда ни одна бочка с вином не доехала бы в это заведение целой. Работа с деньгами привела мысли и чувства Артура в некоторый порядок. Он сосредоточено складывал серебряные вортигерны в стопки по десять монет, изредка попадался один-два золотых утера. Эти монеты Артур хранил отдельно. Почему-то ему казалось, он не знал почему, что Вортигерн и Утер не обрадовались бы даже такому соседству. О нынешнем короле говорили много плохого, но только за закрытыми дверями. Короля-мага, опутавшего всю страну паутиной стражников и доносителей, боялись. На расправу он был скор и очень жесток. Впрочем, как ни странно, бизнесу Артура это почти не мешало. Он, как карась, умел проскальзывать меж сетей, куда попадала вся остальная рыбешка. Уложив сундук в «казну», Артур задвинул деревянную панель, отделявшую комнату с сокровищами от комнатушки, служившей ему спальней. Скрип дерева заставил его мыслями вернуться к произошедшему в номере пять. Сейчас он мог мыслить более рационально. Если Билл приходил в бордель не за сексом с девушками, то зачем? Боб появился здесь только этой зимой. Надо узнать, не сообщник ли он. Что Билл тут вынюхивает, и не навлекут ли его визиты на бордель неприятности. Артур решил в следующий раз глаз с Билла не спускать и выяснить, какие темные делишки он проворачивает в честном доме продажной любви. 1. Адрианов вал - оборонительное укрепление длиной 117 км, построенное римлянами при императоре Адриане в 122—126 годы для предотвращения набегов пиктов и бригантов с севера. 2. Максима (основной, высший принцип, руководящее правило) — краткое изречение, четко формулирующее нравственное, житейское правило; правило поведения или основной принцип, которым человек руководствуется в своих поступках.